Не залить, не запалить!
Хлещет по небу, только лови,
То зеленое знамя любви!
За распахнутой дверью -
Лишь холмы да небеса.
Лебединые перья,
Золотые голоса.
Оттолкнись от порога —
Искры брызнули из глаз.
Бесконечна дорога,
Ты теперь одна из нас! — ш-ш-ш...
Глаза Флоретт обрели прежнюю, истинную ясность. И полыхнули таким яростным огнем, что видавший виды звездный воин, вытиравший какой-то тряпкой ее кровь со своих золотистых доспехов, попятился. Неукротимость молодой расы, получившей вдруг силу противостоять Древним и побеждать их, неожиданно вскипела внутри девушки. Наместник довольно улыбался.
— Аларик?! Что все это значит! Кто этот тип, и что он посмел со мной сделать?
— Позволь представить тебе воителя звездных трасс, так называемого Архангела. Он поработил твое сознание, твой разум, а я тебя освободил, — с самым обывательским видом, словно рассказывая о съеденной на завтрак сосиске, поведал де Морральен. Девушка бросила взгляд на красные капли, усеявшие столик... кресла... Одежду присутствующих... Перевела глаза на собственную руку, ахнула, и в тот же миг, не тратя времени на причитания, просто оторвала кусок от одной из нижних юбок, потом от него — подметающую пол оборку, и относительно чистой полоской ткани перетянула рану. Кровь уже почти не текла, и неискушенная во врачевании дочь Министра Двора просто не поняла, насколько серьезны нанесенные ей повреждения. Не течет красная, и ладно, и все в порядке...
С виноватой улыбкой Наместник Тьмы подсунул ей свою порезанную руку. В отличие от нее, у него была нечеловеческая регенерация, но по некоторым причинам его рана еще не закрылась, просто запеклась черной коркой. Девушка, не говоря ни слова, перетянула и ее. Архангел терпеливо ждал, пока они закончат заниматься медицинскими процедурами, он действительно хотел лишь поговорить, и понимал, что при попытке навязаться с ним просто не будут разговаривать...
Наместник Тьмы и его Флоретт наконец расселись в неглубокие кресла. Но прежде чем Ар приступил к теме беседы, де Морральен переглянулся с девушкой и повелительно протянул в его сторону раненую руку:
— А теперь у тебя есть пять минут, чтобы объяснить этой девочке, кто такой ты и твои товарищи, что вы делаете в этом мире и за кем, собственно, пришли. Если успеешь еще доказать, что твоя точка зрения, Светлый, правильна, то победа твоя. Успеешь убедить ее — молодец. Не успеешь — она уйдет со мной. Время пошло. — На столике появились массивные песочные часы. Наместник демонстративно перевернул их, и песок потек рекой Времени...
— Я не буду ничего никому доказывать, Темный! Я пришел поговорить с тобой о глобальной проблеме, которая стоит перед нами обоими, и...
— И мнения мелких людишек тебе до лампочки. Так? — Закончил за него Наместник. — Ты хотел выразиться другими словами, но какая разница, что сказать — "Коллега, ваши действия с некоторой точки зрения можно счесть необдуманными", или "Парень, ты идиот!". Смысл для умных один и тот же, количество звуков лишь различается. Но ты допустил ошибку, пытаясь шантажировать меня. Ты сам, Архангел, привлек в наши разборки человека, чем нарушил этические правила нашей войны. Пришел бы просто так, я бы с тобой просто поговорил, без ерничанья, а как в серьезном детском саду. А теперь что ж... Ее остается, — он кивнул на Флоретт, — или убить, или стереть ей память, или принять в нашу Игру. Что из этого ты выбираешь? Учти, правильный ответ — только один. У тебя осталось примерно три минуты.
— Убить меня надо еще попробовать! — Возмутилась, прослушав всю тираду, боевая баронская дочурка. — Аларик, вы чем тут таким занимаетесь? Игра, война, Светлые, Темные... Есть Господь Бог Эссалон на небесах, и есть дети его — эссы, и священники — эсс-тоты! А того, о чем вы говорите, нету. И не надо мне голову морочить!
— Солнышко мое, не лезь пока в игры взрослых дядей, — попросил ее Наместник. — Видишь, этот конкретный дядя изо всех пытается придумать, как объяснить тебе, почему он хороший, а все плохие. Но хорошие врать не могут, поэтому если он сейчас соврет, то автоматически перейдет в разряд плохих, а мы засвидетельствуем... Светлый, у тебя осталось где-то полминуты. Ты придумал объяснение для ребенка?
— Любой аргумент, который я смогу привести, ты немедленно вывернешь наизнанку, — сквозь зубы сказал Ар. — В этом у вас, Темных, всегда было преимущество. Истинный Бог просто говорит с людьми, а вы поясняете, что он хотел сказать...
— Значит, аргумент недоделанный, раз даже я его вывернуть смогу, — спокойно сказал Наместник. — А слова Бога мы просто переводим на доступный людям язык, мы всегда ближе к народу, и демократию мы придумали... Давай проще, на языке катехизиса. Берем ведь девочку в Игру? Этот вариант выбираешь?
На лице Ара ясно читалось, что он с удовольствием выбрал бы любой из других вариантов, но право свободного выбора скорее прерогатива Темных, чем Светлых... почему? Да потому что первый свободный выбор во Вселенной осуществил самый доверенный и любимый ученик Господа. С чего, собственно, все и началось.
— Время вышло! — Провозгласил Аларик де Морральен, опуская руку на крышку часов, последняя песчинка в которых упала в нижнюю чашу. — Начинаем концерт по заявкам! Флоретт, задавай вопросы, тебе будут отвечать двое не самых последних иерархов Тьмы и Света. Победитель получает заслуженный поцелуй!
Дочь Министра Двора заслуженно считалась умненькой девочкой, у нее было очень хорошее для своего времени образование. Богословие и философия входили в обязательную программу, а дочери столь высокого сановника просто не могли позволить учиться плохо. Флоретт смерила взглядом обоих оппонентов, оценила ехидную ухмылку своего верного "рыцаря-сна" и недовольно-надменное лицо столь хамски обошедшегося с ней белобрысого чужака в анатомических доспехах, забралась с ногами в кресло, которое вдруг сделалось глубоким и очень мягким, ну и началось...
— Что первично?
— Первичен Свет, потому что Бог создал светила, но не создавал Тьму. Тьма появилась как отсутствие Света.
— Первична Тьма, потому что она была, пока не было Света. Первородный хаос — это Тьма. Свет — это отсутствие Тьмы.
— Протестую! Хаос — это не Тьма!
— Какая прелесть! Неужели это Свет?
— Это смешение Света и Тьмы в равных пропорциях!
— Прекрасно. А откуда взялся Свет, если его ничто не давало? Светил-то не было! Свет — это поток энергии. Флоретт, скажи, солнечный луч видно?
— Ага.
— Он греет?
— Угу!
— Значит, он материален! Значит, его должно что-то породить, а порождает его солнце. Пока не было солнца и звезд, не было и Света. Тьма древнее.
— Аларик, надо хоть ваши очки записывать. Дай карандаш какой-нибудь, — попросила быстро освоившаяся девушка. Аларик только прицокнул языком, от восхищения материализовав целую школьную доску, только почему-то металлическую. Из черного металла.
Архангел, поглядев на такое дело, выдал девушке нечто, напоминающее продолговатую коробочку для ожерелий, с кнопкой для раскрытия. Показал, как ею пользоваться, и Флоретт взвизгнула от восторга — сказка продолжалась! На стальной доске тонкий красный луч полувыжег, полупроплавил две буквы — С и Т, и подписал черточку под одной из них.
Шоу-диспут продолжался, хотя не все присутствующие знали такие странные слова.
— Что сильнее?
— Сильнее Свет, потому что он пронизывает Тьму, согревает планеты и людские сердца, несет в себе жизнь, радость, любовь...
— А детей делают под покровом Ночи и одеяла! Никто не сильнее, оба равны. Длительный Свет выжигает леса и травы, превращая землю в пустыню, жизнь в которой просыпается только Ночью. Чересчур сильная любовь рано или поздно превращается в ненависть. А достойная смерть — не менее важно, чем достойная жизнь.
— Что есть смерть?
— Финал жизни и ступенька на путь к Высшему Суду.
— Освобождение от жизни и начало новой Дороги.
— Что есть жизнь?
— Способ самосовершенствования души, заключающийся в борьбе. Дар человеку Бога.
— Жизнь — это поток. Стихия. Река. Можно плыть по течению, можно против, а можно и поперек. Решать лично каждому. Выплывает каждый сам, но уважают больше сильных, хотя они и мутят воду. Но река все равно течет в одном русле, невзирая на водовороты.
— Существует ли предначертание?
— Нет, потому что оно противоречит сути Божественного замысла. Человеку дано право выбора, но и знание, что Зло все равно будет наказано.
— А черт его знает... Существует, но как совокупность кем-то спланированных совпадений. Если ты выбрал пойти ночью по горной дороге, выбрал не брать с собой арбалета, а мреш выбрал дорогу тебе навстречу и выбрал сегодня наконец-то поужинать, то дальше хоть обвыбирайся. Каждый сделал свой выбор, и оба знали, что выбирают. Что тут предначертано? И где тут Зло?
— Что такое предательство?
— Грех или ошибка.
— Долг. — Автоматически брякнул Наместник. И вдруг поймал себя на том, что переглядывается с Аром...
— А можно ли его простить?
— Бог милосерд — искреннее покаяние перед Ним и людьми может простить грех, и Он справедлив — исправление ошибки может искупить грех.
— Нет... — Тихо сказал Наместник Тьмы. — Предательство ничто не прощает и ничто не искупает. Ошибка хуже, чем преступление, потому что за нее больнее нести наказание...
— Последний вопрос! — Оповестила Флоретт. — Самый главный, от него зависит ваше будущее!
— Ну?
— Добивай уж...
— Ребята, скажите мне, пожалуйста... Что вы оба тут делаете?! Тут — я подразумеваю наш мир в целом и в частности! И не надо мне врать, все равно почувствую! — Храбро выпалила Флоретт, раскрасневшись от волнения.
— Я осуществляю борьбу против Эссалона, потому что у меня к нему личный счет, — сидя в кресле, умудрился поклониться Наместник, вскинув два пальца к правому виску. Его искренне умилила яростная смелость девушки. Так двухмесячный тигренок пытается не шутя атаковать играющего с ним человека. Он еще совсем маленький, но ведь скоро он вырастет в великолепного хищника! — Я — легитимный Противник Бога в вашем мире, представляющий Темную Сторону.
— А я, — сказал Ар, — должен арестовать ложного бога, захватившего власть на этой планете. Он предатель и ренегат, совершивший преступление в нашей Сфере Миров, и должен понести за это наказание.
— Он? — Пальчик Флоретт указал на откинувшегося в кресле, как в гамаке, де Морральена.
— Нет, это простой Рыцарь Тьмы. Я должен арестовать того, кто затмил собой Истинный Свет, кто заявил себя сотворителем мира, кто бежал с поля боя, как дезертир, и несколько сотен лет скрывался от своих бывших сородичей, товарищей и друзей.
— Имя! — И красный зрачок лазерной иглы уставился прямо в лицо Ара. Пальчик девушки уверенно лежал на спусковой кнопке техногенной игрушки. Дитя средневекового мира отлично поняло, какой инструмент попал к нему в руки, и что может сделать плавящий сталь красный луч с мягким человеческим телом...
— Люди всегда очень быстро разбираются с любым новым оружием. Такая порода. — Прокомментировал де Морральен.
Архангел медлил. Вовсе не потому, что он боялся собственного излучателя — лазер, как поток монохромного света, мог только поранить его, и не более — он медлил потому, что не мог, физически не мог соврать, отвечая на прямой вопрос, тем более в присутствии злорадствующего оппонента. На союзническую помощь которого он надеялся... Такой финт в сторону врага фактически поставил бы его на одну доску с ним. Показал бы, что в чем-то они схожи...
Архангел медлил, и лихорадочно пытался найти выход из пата. Хотя... В конце концов, действительно, что ему до этой самой обыкновенной смертной девчонки? Если на кону стоят фигуры, решающие судьбы Миров?
— Имя?
Оно упало, как неразорвавшаяся бомба:
— Эссалон.
В следующую секунду рубиновый раскаленный луч выжег ему глаза.
Время вначале растянулось как резиновый шнур, а потом, пользуясь тем же физическим законом, сократилось, просто вышвырнув инерционным потоком Наместника и Флоретт из удобной, защищенной и комфортабельной Сферы, которая немедленно лопнула, как перекаленный хрустальный шар, аналогично ему же взрываясь круговым веером осколков. Зондер-команда, окружившая сферу снаружи, была готова к любому повороту сюжетной канвы, только не к такому. Что тут, скажите на милость, делать, и кого в первую очередь хватать, если вначале гадский крутящийся шар совершенно неожиданно разлетается во все стороны роем крошечных, больно ранящих черных льдинок, а изнутри него выпадает на коленях собственный командир, зажимающий ладонями глаза, и одновременно, в противоположную сторону резво сигают два объекта, на одного из которых как раз и была устроена эта потенциально неудачная засада?!
Предложение только длинное, господа мои уважаемые, а события развивались на недоступных смертным скоростях сверхвосприятия.
Короче говоря, просто рванула большая БОМБА! И всем сразу нашлось дело.
Путь отступления Наместнику преградил самый младший Ангел. Тот самый, горячий, вспыльчивый, и вот поэтому невезучий. На ходу создавая аркан, принимающий форму классического огненного меча, он рванулся наперехват ретирующимся Темным (в число коих автоматически зачислил и Флоретт) и....последнее, что увидел молодой, наивный и отважно-глупый зондер — это холодные, как остывший кофе на зимнем подоконнике, глаза Наместника Тьмы, и два лавровых листка заостренных ушей, приподнимающие спутанные вихры черных волос. И почувствовал холод внизу живота.
Длинный, узкий, чуть изогнутый черный меч де Морральена безжалостно пропорол доспех, оставив крошечную дырочку, из-под которой разливался по телу яд Владычицы Тьмы.
Больше никто не успел встать у него на пути, и архидемон, зажав под мышкой свою законную добычу, прыгнул в портал, молниеносно сомкнувшийся за ним.
Архангел медленно приоткрыл свои новые глаза. Существа, подобные зондерам, могли без проблем восстановить практически любую утраченную часть тела и даже новый организм, взамен утраченного. Если, конечно, он, этот организм, не погибал в ядерном взрыве или аннигиляционной вспышке. Чисто случайно, разумеется.
Открывать глаза было физически не больно, мешала только так называемая, "фантомная боль"... Ей подвержены даже бессмертные, только их степень владения собственным телом доведена до абсолюта, поэтому неуместные ощущения Архангел развеял одним усилием воли. И открыл глаза.
Вам еще не надоело? Странно. Ладно, шутки в сторону, в ближайшие сотни две страниц нам никто не помешает.
Первое, что узрели его новые глаза — это весь личный состав, склонившийся над раненным Младшим. Раскуроченная девичья спаленка, стены, попорченные Светлой магией, изрезанная мебель...в общем, Архангел как-то сразу понял, что отсюда пора делать ноги. Если, конечно, они не хотят немедленных разборок с боевым отрядом эссов.
