Мой дух висел у эльфа за плечом, пока мы мчались с невероятной для живого существа скоростью. Мужчину подстёгивал страх за семью, и он едва касался ногами земли. Такого бега мне видеть ещё не доводилось, даже Аяна не сравнилась бы в этом с Вейдэ. Деревья неслись навстречу, а потом и вовсе слились в сплошной поток. Как эльф находил дорогу в ночном лесу, где под густыми старыми кронами властвовал мрак, осталось загадкой. Лишь изредка темноту разгоняли лучи лунного света, пробившиеся сквозь раскидистые ветви деревьев. Иногда они вспыхивали на серебристых волосах эльфа, искрились на тонких серьгах мимолётными сполохами. Но мы опять ныряли во мрак леса, бег не замедлялся ни на секунду.
— Что с Тисой? — отрывисто спросил Вейдэ, не сбавляя темпа.
— Похоже, что её опоили. Она без сознания, — ответила я, и эльф едва заметно кивнул своим догадкам.
Скорей всего он уже знал, кого может застать в шатре, если конечно успеет. И это знание напугало его ещё больше. Никаких вопросов далее не последовало, внимание всецело сосредоточилось на бешеном беге. Я рискнула вновь приблизиться к опасному незнакомцу и застонала от бессилия.
— Быстрее, Вейдэ, он уже перед шатром!
Мой отчаянный крик придал упорства бегущему эльфу. Губы сжались в тонкую нить, миндалевидные глаза сузились до щелочек. Я перестала слышать его дыхание и стук сердца, но одновременно с этим исчезло привычное ощущение реальности. На моих глазах эльф использовал скрытую в нём силу. Пространство мерцало и лопалось мыльным пузырём, пропуская нас вперёд огромными скачками. Стройная фигура чуть светилась изнутри, и если бы у меня было тело, я бы заплакала. В нём чувствовался отголосок внутреннего света Явана. Того самого прекрасно света, который невольно заставлял возвышаться дух каждого, кто находился рядом с первородным. Правда, увидеть это чудо вновь мне пришлось при столь тревожных обстоятельствах.
Внезапно очаровавшее меня сияние погасло, и бег прекратился. В руках Вейдэ мелькнули тонкие изогнутые мечи. Они бесшумно разрезали ткань шатра, и эльф проскользнул внутрь. Я неотступно следовала за ним.
— Положи ребенка, — тихо приказал Вейдэ и замер рядом с незнакомцем.
Лезвия мечей прикоснулись к шее незваного гостя. Ещё пару минут, и мы могли опоздать. Алният унесли бы из колыбели, а Тиса так и не проснулась бы.
— Эдасис, медленно положи внучку и сними сонные чары с дочери, — с нажимом повторил просьбу Вейдэ.— Без глупостей. Я отсеку тебе голову, не колеблясь, и тёмные таланты не помогут.
— Зачем мешаешь мне? — подал голос отец Тис, но ребенка всё-таки положил в колыбель. — Так будет лучше для всех нас.
— Лучше? Ты совсем выжил из ума в своих грязных играх, дорогой тесть. Мы покинули город, уединились в глухом лесу и я настоятельно просил тебя не приближаться к Алният или Тис. Что же я вижу? Дед пытается выкрасть единственную внучку, опоив дочь. Ты долго выжидал, когда меня не будет дома, прекрасно зная, как Тис любит твой напиток. И подгадав время, оживил дремлющие в нектаре чары. Есть ли предел вероломству? Или в твои планы входило ещё и убийство родной кровинки? Запятнаешь себя кровью невинного дитя?
— Если Алният исчезнет, вам не придётся воспитывать чужое отродье, — прошипел Эдасис.
Ночник под потолком бросал тусклый свет на благородное лицо говорившего. Он смотрел на Алният и дрожал от презрения, как будто в колыбели спал дух нижнего мира, а не родная внучка. От яда в словах тестя рука Вейдэ дрогнула и лезвия вошли в шею. Кровь побежала из порезов, исчезая под воротником Эдасиса.
— Сними сонные чары, — лишь повторил молодой эльф.— Пусть дочь своими глазами увидит, на что способен её папаша. Живо!
Зажатый между смертоносными клинками похититель пошевелил руками, и Тиса мгновенно открыла глаза, а потом подскочила на ноги. Она непонимающе уставилась на отца и мужа.
— Отец, что ты здесь делаешь снова? Что происходит?
— Да вот, любимая, заботливый дедушка опять почтил нас визитом. Он опоил тебя оставленным в подарок нектаром, зная, что ты принимаешь питьё каждый день. Потом он просто активировал сонные чары, прокрался в шатёр и почти выкрал Алният. Я что-нибудь пропустил? Быть может, забыл упомянуть о планах на дальнейшую жизнь внучки, точнее, на смерть? — Вейдэ насмешливо и зло приподнял бровь.
— Зачем, отец? — поднеся ладони к пылающим щекам, прошептала Тис.
— А скажи мне, дочь, поведал ли тебе муж, кем на самом деле является дитя, так безмятежно спящее рядом с вами? — Эдасис осмелел, зная, что Вейдэ не убьет его на глазах у жены.— Нет? Так я сейчас просвещу!
— Заткнись! — прошипели у него над ухом.
— Отчего же? Пусть она узнает, что воспитывает мага!
Роковые слова произнесены и в шатре повисла гробовая тишина. Тис побледнела и разом осунулась. Внутри молодой женщины что-то погасло, надорвалось. Огромные глаза опустели и закрылись. Густые ресницы кинули глубокие тени, делая лицо похожим на лик печали и скорби.
— Уходи, — прохрипела Тис, — уходи и никогда не возвращайся. Я отрекаюсь от тебя и оставляю род.
— Вот видишь! Она уже принесла раздор в наш род! Позволь избавиться от мага. Я всё сделаю сам, просто отдай Алният.
— Наш род? — вдруг воскликнула Тис, сверкнув больными глазами.— У нас нет больше рода! Убирайся из моего дома! Возвращайся к тёмным играм, что затмили разум настолько, что ты готов убить собственную внучку. Мне не важно, что за суть внутри Алният. Она моя дочь!
— Вы пожалеете об этом, — прошипел Эдасис перекосившимися губами.
Внутри его глаз читалась непреклонная уверенность в своей правоте. Он не оставит в покое Алният пока жив. Это видела не только я, но и молодые супруги. На мгновение показалось, что Вейдэ отрежет голову озлобленному тестю и Тис поддержит мужа, ради спокойствия дочери. Требуется всего одно точное движение сильных рук и острые лезвия без труда рассекут шею до основания. Преследователь будет остановлен навсегда и молодые родители забудут об этой опасности. Вейдэ смотрел в широко распахнутые глаза жены и вёл мысленный диалог, а потом резко убрал мечи от шеи Эдасиса.
— Мы не запятнаем твоей кровью дом и позволим уйти в этот раз. Но клянусь, если возникнет необходимость, я убью тебя без колебаний.
— Тис, — начал было Эдасис, но его сразу же прервали.
— Вон! — закричала эльфийка, показывая тонким пальчиком на выход.
От её голоса проснулся ребёнок и громко заплакал. Мать кинулась к дочери, забыв обо всём на свете. Зато Вейдэ не забыл. Он грубо толкнул Эдасиса наружу и пристально наблюдал, как тот медленно удаляется прочь.
— Он вернётся, — осмелилась я снова выказать присутствие.
— Вернётся, но никого здесь не найдёт. Мы уйдём отсюда, спрячемся в бескрайних лесах. А теперь маг, я жду объяснений. Почему ты здесь витаешь бесплотным духом? — Вейдэ скрестил руки на груди, глядя прямо перед собой. Он зол и раздражён, но хочет разобраться, а это хороший знак.
— Меня притягивает источник, что дремлет внутри Алният. Я присутствовала при её рождении и наречении. Но в те разы меня настигали лишь сны-видения, а сейчас впервые я смогла сама повлиять на события, оставив тело в другом мире.
— Какое ты имеешь отношение к ребёнку? Почему именно она?
— Источник Алният создан мной, поэтому я всегда буду чувствовать девочку, и со временем наша связь лишь усилится.
— Ты лжёшь! Прадед рассказывал мне, что источники магов создаёт богиня Террона при помощи некого священного алтаря.
— А Яван поведал тебе, что среди магов иногда рождается сущность, способная стать смертной Матерью. Её называют Водящая души, и она может творить источники, подобно богине? — я шла напролом, упоминая Явана, и не ошиблась.
— Не тебе маг, касаться имени моего предка, вероломно убитого твоим сородичем, — тут же взвился Вейдэ.— Что ты можешь о нём знать?
— Очевидно, гораздо больше, чем его потомок, по крайней мере, о последних днях его жизни. Я видела Явана глазами его лучшего и единственного друга Акира, похороненного заживо безумными жрецами.
— Это ты безумна, маг, если думаешь, что я поверю тебе. Все ведают — магам доверять нельзя!
— А знаешь, мне безразлично! Если тебе охота повторять за жрицами вымышленные бредни — воля твоя. Но мне есть дело до Алният и Яван надеялся. Он и Акир знали, что их ждёт и пошли на это сознательно. Несколько дней я провела на Фесседе, искажённой руками эльфов. Помнишь ли ты, гордый и упёртый воин прежнюю родину?
— Помню, маг, и не забуду никогда.
— А я не забуду свет, что горел в Яване, как не забуду тысячи принесённых в жертву существ. Их телами услан склеп похороненного заживо мага. Кто из нас более безумен, я или ваши жрецы, пошедшие на такое?
— Этого не может быть! Всё произошло совсем не так!
— Я сделаю тебе подарок, эльф и открою глаза на истину. Впусти меня в сознание глубже, если хочешь знать правду!
Вдруг отчаянно захотелось доказать именно Вейдэ, что их всех обманули. Я ни на что особо не надеялась, чувствуя колебания эльфа. Он не доверял мне, но открылся навстречу, постепенно расслабляясь и закрывая глаза.
Нить памяти поползла в чужое сознание, и я снова ярко и отчётливо вспоминала события недавних дней. Битва чудовищ, а потом их неподвижность, когда я пропустила через себя силу пленённого источника Акира и извлекла её из монстров, диалог с духом-хранителем Фесседы и калитка, ведущая на кладбище. Картины поочерёдно сменяли друг друга. Попавшая в горло пыль и пробуждение внутри сознания Акира, его воспоминания о друге, лицо Явана, его слова, мои размышления. Я щедро делилась с Вейдэ прожитыми событиями. Мы вместе перенеслись в склеп, и эльф увидел моими глазами тысячи, принесённые в жертву, чтобы бесконечно мучить одного. Погружение вглубь склепа и сохранённую запретным заклятием жизнь мага, точнее то, что от неё осталось. Вейдэ плакал вместе со мной над пустыми, безумными глазами Акира и дарил ему покой. Я прервала воспоминания, на моменте, когда калитка кладбища захлопнулась за спиной.
— Мне нужно это осмыслить, — шатаясь и вздрагивая, проговорил эльф.
Он присел на корточки и пытался справиться с колотящимся сердцем. Поток противоречивых чувств бурлил в сребровласой голове. Знаменитая выдержка эльфов дала трещину, и Вейдэ не мог более скрывать душившие чувства. Его мир только что перевернулся с ног на голову, догмы и убеждения расползались по швам.
— Тебя никто не торопит. Это у меня времени нет.
— Я мог бы без труда пленить тебя.
— Мог бы. Но не сделал и не сделаешь этого.
— Почему ты так в этом уверена? — криво усмехнулся эльф.
— Во-первых, потому что тебе ведома благодарность и теперь ты знаешь, что Яван был бы против плена. Во-вторых, просто не представляешь, как быть с Алният, когда в ней начнёт пробуждаться магическая сущность. Ты боишься этого и растерян. Я могла бы помочь, ведь в какой-то мере она и моя дочь.
— Ты тоже хочешь забрать её у нас? — устало спросил эльф, поднимая лицо к ночному небу.
— Не сейчас, Вейдэ. Пока мне нечего вам предложить. Я не собираюсь подкрадываться к вам из темноты и красть самое дорогое. Но приходит время, и дети покидают родителей. Алният захочет быть среди своего народа, понять себя и обучиться владению силой. Вы можете либо отпустить дочь, либо сделать глубоко несчастной. К тому же вам не обязательно расставаться.
— Предлагаешь жить среди магов? — иронично приподняв брови, спросил эльф.— Думаешь, я и Тис захотим поселиться среди врагов?
— В семье Водящей души нет врагов для вас. Если судьбе будет угодно провести меня через предназначенные испытания и оставить в живых, я приду снова с тем же предложением. И буду приходить до тех пор, пока твоё сердце не смягчится, и ты получишь все ответы.
— Как тебя зовут, дева?
— Паулина.
— Странное имя...Паулина...
— Спасибо, мне уже это говорили, — засмеялась я и почувствовала, что время неумолимо истекает. Мир, где находится моё тело, призывал вернуться.
— До встречи, Вейдэ. Храни свет Явана, эльф. Только в нём живёт надежда.
— Подожди, Паулина! Не уходи!
Голос эльфа удалялся, как и его одинокая фигурка среди ночного леса. Меня же засасывала гигантская воронка, в глубине которой обжигала боль. Я обретала плоть и снова плакала.
Глава 24
Нельзя привыкнуть к преображению, невозможно отвести глаз от зачаровывающей картины, когда из-под отвратительной морды вампира проступают человеческие черты. И в этом мире появляется тело любимого мужчины. Сколько раз я видела смену тел, сколько раз ловила момент, когда чёрное сердце почти затихает, а человеческое делает первые толчки в этом мире? Чудовище уходит на время в небытие, а его место занимает последний воин из древнего рода Кейб. Сотню лет проходит этот ритуал — следствие необратимого Проклятия. Но впервые человек живёт надеждой, и я пройду через ад земной, чтобы вырвать его жизнь из замкнутого круга отчаяния.
Почему иду на это? Почему снова и снова бьюсь головой о новую стену, рву жилы, сражаюсь? Потому что неведомый кукловод нашёл самый надёжный крючок для Паулины Кейб, с которого уже не соскочить. Мастер манипуляций свёл человека по имени Аморан и ученицу мага, Паулину. Одна минута решила многое. Краткий миг запустил цепную реакцию, когда я впервые увидела, спящего беспробудным сном Проклятого. Это сорвался последний камушек, который вызвал лавину, захлестнувшую нас и многие судьбы.
Как терпелив мой кукловод, как искусно расставил сети. Какого рода силой он обладает, чтобы создавать бесконечные пересечения судеб, интересов, чувств? Сколько лет разнообразные существа ломают свои жизни, порой теряя их, и даже не подозревают, что они лишь крошечные звенья в обширной цепи "случайностей". И очередная живая кукла падает на пол. Что-то не выдержало внутри, сломалось в самый ответственный момент. Не беда! На её место приходит другая, половчее и проворней. Сейчас эту роль играю я, цинично размышляя о себе, как о вершине многолетнего отбора.
Быть может, лучше ничего не знать? Тихо роптать на судьбу, взывать к добрым и милосердным богам из тесной, но уютной и знакомой скорлупы? Кто знает, как было бы лучше? Хегельг недавно процитировал одного мудреца: "Испытания и нужда учат тому, чего без них никогда не постигнуть". В самом начале наших уроков я думала, что учитель, таким образом, оправдывает жестокость методов обучения. А теперь, сидя на краешке кровати, где из небытия появляется мой человек, я начинала постигать истинную глубину мудрости. Она касается не только меня или Аморана, испытания проходят целые народы, а быть может и вся Плеяда.
Иногда, в сознании открываются новые горизонты и возникают неожиданные мысли и выводы, но чаше всего приходится действовать вслепую, на страх и риск. Кого я увижу, когда глаза откроются полностью, когда спадёт пелена заблуждений и неведения? Что останется важным? Вопросы, на которые боюсь узнать ответы, потому что могу потерять себя, утратить самое дорогое. Да, я на многое панически страшусь получить ответ.
Например, что случится со мной, когда Аморана не станет? Если задуманное удастся, и мы преодолеем Проклятие, мой мужчина станет обычным человеком. А людской век недолог, маги живут гораздо больше лет. На моих глазах любимый человек будет стареть год от года и придёт неизбежный момент, когда даже моя сила не сможет удерживать его от естественного исхода. Аморан умрёт, а я...останется ли достаточная причина продолжать жить мне? Не придёт ли время отправляться к хозяину Эбилла? Тут же яркой вспышкой возникло лицо Аиреля, а потом Хегельга и даже маленькое личико Алният. Действительно веские причины остаться, но в кого превратится Паулина без Аморана?
