И пожениться они решили на дне рождения у Рэл, пять лет тому назад. Он, поступив в Галанский университет, к тому времени уже несколько лет жил у Калансисов, и их отношения с Рэл давно ни для кого не были секретом. Тогда они и объявили, что станут мужем и женой сразу же после его выпускных экзаменов, а еще через год с небольшим родился их малыш, который так навсегда и остался трехлетним...
Гредер Арнинг глубоко вздохнул, чтобы сдержать рвущиеся наружу слезы. В горле у него стоял комок, сердце лихорадочно билось. Невыносимая боль утраты, которую он пытался загнать внутрь все семь долгих месяцев после смерти Рэл и сына, снова охватила его целиком.
И почему не бывает такой работы, которая занимает все двадцать часов в сутки?! Все эти месяцы он пытался найти забытье в каждодневном труде, будь то прокладка кабелей на базе пришельцев или организация производства вакцины в Зеннелайре. Но и тогда его настигали свободные, ничем не занятые часы и минуты, когда горечь воспоминаний отравляла душу. Не раз и не два к нему приходила мысль утопить свое горе в алкогольном болоте, но он держался, боясь, что и это лекарство ничем не облегчит его страдания.
Работа, работа... Никакого иного средства у него нет и не будет. И остается только надеяться на то, что теперь у него этой работы будет достаточно...
Увидев приближающегося седого пожилого человека с небольшим чемоданчиком в руке, Гредер Арнинг пружинисто вскочил на ноги.
— Господин Даксель? Я — Гредер Арнинг, комиссар Межкома. Я занимаюсь вашим транспортом, так что прошу — ваш личный самолет вас ждет!
Даррен Даксель, постоянный представитель Барганда в Межкоме, оказался человеком на редкость неразговорчивым. Он не проявил никакого интереса при виде "Буревестника", хотя Арнинг был готов прочитать ему целую лекцию о славной истории этого уникального самолета, немногословно ответил на приветствия экипажа — неразлучной пары в лице Либсли Ворро и Кисо Неллью, а затем, не говоря ни слова, устроился в кресле крохотного пассажирского отсека. Ему ничего не хотелось и ничего не было нужно, и Гредер Арнинг, занявший кресло наискосок, оказался представленным самому себе, вернее, своим невеселым мыслям.
Как жить дальше?! Гредер Арнинг искал и никак не находил ответа на этот простой вопрос. Нет, с карьерой все было понятно. Должность комиссара Межкома — это высокая ответственность, широкие полномочия и много-много работы — именно то, что ему сейчас больше всего нужно. Но как справиться с главными недругами — пустотой и одиночеством?...
— Прошу прощения!
Гредер Арнинг растерянно заморгал. Кажется, Даррен Даксель окликнул его?
— Прошу прощения, — повторил баргандец. — Я боюсь оказаться бестактным, но мне показалось, что с вами что-то не в порядке. Вы вспоминали тех, кого утратили?
— Да, — Арнинг устало кивнул. — Жену и сына. Они погибли почти семь месяцев тому назад.
— Сочувствую, — Даррен Даксель вздохнул в ответ.
— Вы тоже...?
— Да. Двух сыновей. Один во время вторжения при бомбежке вместе со всей семьей, второй попал в плен к пришельцам и не вернулся. Говорят, его увезли на другую планету, и он, возможно, еще жив...
— Это ужасно — не знать, — согласился Арнинг. — Хотя знать, что нет никакой надежды, — еще хуже. Я сам похоронил своих... у разбомбленного дома.
— И вы чувствуете, что вам больше незачем жить?
Гредер Арнинг вздрогнул. Баргандец выразил словами то чувство, что опустошало его все эти месяцы.
— Да. Наверное, вы правы, — согласился он. — А откуда вы знаете?!
— Как не знать, — грустно усмехнулся Даррен Даксель. — Вам известно, кем я был во время войны?
— Да, — Гредер Арнинг не отвел взгляда. — Вы были послом Барганда в Картагонаре.
— Верно, — кивнул Даррен Даксель. — Тогда мы находились по разные стороны фронта. Сейчас я признаю, что наши устремления не были благородными. Мы хотели вернуть Барганду то место в мире, которое, как нам казалось, он должен был занимать по праву. Мы мечтали о возрождении империи — с вассалами и рабами... Может быть, поэтому Единый и не дал нам победы... Но когда все рухнуло, рухнул и мой мир.
Император после отречения покончил с собой. Нынешние историки считают, что он боялся суда — ему было, за что ответить... Но я думаю, он просто не мог больше жить. Он всю жизнь стремился к великой цели, какой он ее видел. Ради нее он шел на обман, жестокость, подлость... как и все мы — его соратники... И все оказалось зря...
Тогда мне тоже казалось, что мне незачем больше жить. Меня удержала только семья... Я сохранил родных, но потерял родину, вы — наоборот. Я покинул Эрвайн, в котором я был уже персоной нон-грата, и принял предложение их новых противников, из Эррела... Когда-то... несколькими месяцами раньше, я считал их предателями, но теперь — новому мне, пережившему гибель всего, чему я поклонялся, было все равно... Они были врагами ненавистного мне республиканского Картая, а значит, и Барганда — этого мне было достаточно.
Я всеми силами цеплялся за остатки прошлого. Я стал одним из лидеров организации, которая ставила своей целью вернуть трон Барганда законному императору. Мы, по сути, воевали против своей страны, которую теперь считали чужой. Шли годы. Республиканский, проклятый для нас, Барганд не был прочным, но он поднимался с колен — без нас и вопреки нам... Двое моих сыновей не захотели встать на мой путь. Они хотели жить будущим, а не прошлым... У меня хватило мудрости не оттолкнуть их насовсем, но их место в моем сердце занял зять — муж моей дочери, который едва не положил свою жизнь на то, чтобы вернуть прошлое... Сегодня я бы сказал им, что правы были они, а не я...
У Барганда снова появился император, но это произошло благодаря пришельцам, а не мне. И я снова служу своей стране, хотя ей правит регент — мой бывший друг и бывший враг генерал Маклент. Он оставался верным Барганду, каким бы этот Барганд ни был, потому что от родины нельзя отрекаться ...
Жить минувшим нельзя. Поэтому прислушайтесь ко мне — человеку, который потерял двадцать лет жизни во имя мертвого прошлого. Ваша утрата огромна и невосполнима. Она останется с вами навсегда, пока вы живы. Но не позволяйте ей заслонить ваше будущее. Живите — ради них! Служите вашей родине — она осталась с вами, она должна стать тем якорем, который удерживает вас в этом мире! А памятью о вашей погибшей любви должна стать новая жизнь! Найдите женщину, потерявшую свою семью! Будьте для нее опорой, станьте отцом ее детей! Не повторяйте моих ошибок. Прошлого не вернуть!
— Спасибо, — пробормотал смущенный и потрясенный Гредер Арнинг.
— Полноте! У вас просто в нужный момент не нашлось старшего и умудренного опытом друга. И не пытайтесь заглушить боль водкой или работой — у вас все равно ничего не получится. Единственное средство, которое залечивает пустоту в душе, — заполнение этой пустоты новыми чувствами. Не бойтесь их проявлять! Вы молоды, вы еще сможете жить полноценной жизнью!
— Я... подумаю над вашими словами, — осторожно сказал Гредер Арнинг.
— Подумайте, — Даррен Даксель улыбнулся. — Да, не удивляйтесь, чего я вдруг неожиданно решил сыграть для вас роль скорой психологической помощи. В Мербене меня ждет встреча с одним... старым знакомым, и мне просто надо было кое о чем вспомнить и создать для себя нужное настроение.
В Мербене — столице Уйратоска — самолет делал промежуточную посадку, чтобы пополнить запас горючего и забрать еще одного постоянного представителя в Межком. Его имя Гредеру Арнингу ничего не говорило, но после слов Даррена Дакселя он ждал появления нового пассажира с удвоенным интересом. Однако действительность превзошла все его ожидания.
К самолету двигалась целая процессия. Впереди по узким мосткам, едва поднимавшимся над чуть колыхающейся водой озера, шествовал, словно по бульвару, помахивая легкой изящной тросточкой, странно и вычурно одетый пожилой джентльмен. Несмотря на теплую погоду, на его плечи был наброшен широкий атласный плащ с серебряной оторочкой, переливающийся всеми оттенками от серого до сиренево-голубого. Под плащом был надет светло серый пиджак; расстегнутый, он открывал для всеобщего обозрения белую кружевную рубашку с роскошным голубым бантом. На ногах у джентльмена были кремовые облегающие брюки, заправленные в высокие светло-коричневые сапоги на каблуках с острыми носами и узорчатыми голенищами. Дополняла портрет широкополая серая с голубизной шляпа с загнутыми вверх полями.
За пожилым франтом двигалась свита — несколько молодых людей в белых костюмах с чемоданами и дорожными сумками, выполненными в одинаковой черно-зелено-синей гамме. Носильщики казались одинаковыми, словно их костюмы и чемоданы — все они были черноволосыми, немного смугловатыми и, на взгляд Гредера Арнинга, каждому из них подошел бы эпитет "смазливый".
Завершали процессию люди в деловых костюмах. Очевидно, это были те самые "прочие официальные лица", которые упоминаются во всех сообщениях о визитах государственных деятелей.
— Это еще что за прыщ на ровном месте?! — донесся до Арнинга негромкий голос Либсли Ворро. — Он что, все сто килограммов багажа с собой решил захватить?!
Показав неугомонному и бесцеремонному пилоту кулак за спиной, Гредер Арнинг вышел вперед.
— Господин Доуран? — вежливо спросил он по-баргандски с легким поклоном? — Я — Гредер Арнинг, комиссар Межкома. Прошу вас следовать на борт.
— Какой вы мила-ашка, — пожилой джентльмен протянул руку, чтобы погладить Арнинга по щеке, но тот сделал шаг назад, и рука лишь скользнула по воздуху.
Гредер Арнинг, буквально спиной почувствовал, как скривился Ворро — он не переносил "голубых".
— Прошу вас, — Гредер Арнинг улыбнулся, сделав приглашающий жест.
Господин Доуран, опустив руку, улыбнулся в ответ — одними губами. Глаза у него были холодными и умными.
Дождавшись, пока парни в белых костюмах сложат сумки и чемоданы, Доуран снял шляпу и осторожно переступил порог. Его длинные темные волосы, в которых проглядывала седина, сзади были стянуты в волнистый хвост, заколотый большой серебряной брошью в виде бабочки с голубыми эмалевыми крыльями.
Зайдя вслед за пассажиром, Гредер Арнинг успел заметить, как встает ему навстречу Даррен Даксель.
— Приветствую вас, ваше высочество!
— Высочество?! — кажется, Гредер Арнинг, не удержавшись, выговорил это слово вслух.
— Так и проходит земная слава, — Даррен Даксель слегка усмехнулся. — Видите, вас уже и забыли. Господин комиссар, представляю вам принца Майрона, члена баргандского императорского дома. Уйратоск остается Уйратоском: избрав своим представителем баргандского принца-изгнанника, они хорошо подшутили, только не понятно, над кем.
— Как говорят, хорошо смеется тот, кто смеется последним, — принц Майрон снял плащ и изящно опустился в кресло, застегнув ремень. — Между прочим, господин комиссар, вы видите перед собой законного императора Барганда, которого не допустили к трону вы, господин Даксель, и ваши нынешние союзники.
— Кто бы говорил о законности, господин Доуран? — широко улыбнулся в ответ Даррен Даксель. — Согласно закону, вы вообще не можете рассматриваться в качестве претендента.
— Ах, грехи молодости... — принц Майрон небрежно махнул рукой, словно говоря о чем-то несущественном. — Прошло тридцать лет, кто об этом помнит?
— У нас в Барганде у людей хорошая память, — заметил Даррен Даксель. — Говорят, тот, кто забывает о прошлом, теряет будущее.
— Ну, со временем плохое имеет свойство забываться, не так ли? — принц Майрон, не глядя на собеседника, поправил бант под воротником. — Сколько у вас его осталось? Четыре месяца, если я не ошибаюсь? И что будет делать господин регент, если вам за это время не удастся разыскать столь чудесным образом нашедшуюся и тут же снова потерявшуюся мою племянницу? Поправ закон и обычай, сядет на трон сам? Поменяет династию? Или снова объявит республику? Вам не кажется, господин Даксель, что по сравнению с этими вариантами мой будет наиболее приемлемым и даже — не побоюсь этого слова — компромиссным?
— Признаться, что-то я не помню за вами особой склонности к компромиссам, — спокойно напомнил Даррен Даксель.
— Людям свойственно меняться, только примитивные личности всегда остаются одними и теми же, — благодушно возразил принц Майрон. — Видите, я больше не занимаюсь никакими закулисными комбинациями. Я беседую с вами совершенно открыто и даже при свидетеле. Власть больше не привлекает меня, это так скучно.
— Тогда чем же вызван ваш неподдельный интерес к трону?
— Будем считать, что мне тоже захотелось послужить старой родине на старости лет. Или вы считаете, что это только ваша привилегия?...
Гредеру Арнингу почему-то стало скучно. Эти двое уже сказали друг другу все самое важное, все остальное будет только словесной мишурой, отточенным до невероятного блеска искусством светской беседы. Самолет уже поднялся, и внизу простиралась панорама Мербена -все еще покрытого развалинами, но уже возрождающегося из пепла. Арнингу даже показалось, что он видит наполовину восстановленное обзорное колесо — один из символов уйратосской столицы.
Работа в комиссариате Межкома вдруг повернулась к нему неожиданной стороной. Нет, любое учреждение, любой институт — это, прежде всего, люди со своими симпатиями, антипатиями, амбициями и противоречиями. И никакие пришельцы не могут этого изменить. И все же, Гредеру Арнингу хотелось верить, что там, в Белой горе, все хоть чуточку пойдет по другому.
Там где невысокие горы Нескады на восточной границе Чинерты превращаются в увалы, покрытые лесом, в незапамятные времена люди нашли солевые пласты. Год за годом, поколение за поколением, век за веком они вгрызались в камень, добывая соль, и проложили глубоко под горами настоящие катакомбы — сотни километров коридоров, штреков и подземных залов на нескольких уровнях. Потом прииски забросили — в едином чинетском государстве нашлись более доступные источники соли, и рукотворные пещеры опустели. Их использовали только немногочисленные местные жители для хранения продуктов.
Прошли еще десятилетия, и в старых соляных катакомбах снова появились люди. Президент Чинерты Лотар Гиркантис, управлявший страной в неспокойное предвоенное время, искал укромное и хорошо защищенное место для размещения резервного командного пункта на случай большой войны. Сам в прошлом летчик и командующий бомбардировочной авиацией Чинетской республики, президент знал об опасности, которая может придти с неба. Он создал в Чинерте самую современную на то время службу ПВО и не пожалел сил и денег на строительство многочисленных убежищ, которые много лет спустя смогли защитить людей даже от бомбежек пришельцев. Старые соляные шахты, расположенные глубоко под горами в малонаселенных предгорьях Нескад, показались ему наилучшим вариантом для создания пункта управления войсками.
За несколько лет под многометровой толщей камня был создан целый город. Старые выработки были многократно расширены и заново укреплены. Под горами разместились казармы, электростанции, склады, узлы связи, даже аэродромы. На вершинах и гребнях появились тщательно замаскированные позиции зенитных орудий.
