Упрек матриарха раздавливает спор. Война девушек оборачивается взглядами и жестами. Колон посмеивается над их выходками.
— Что думаешь, зять? — спрашивает Колон.
— Их предупредили, — отвечаю я. — И при этом это был не Институт.
Мой взгляд скользит по толпе. Линзы очков заполнены множеством фиолетовых силуэтов. Улицы Токио кишат махо-сёдзё. Дальше маневрирует в гражданском рассредоточенная армия полицейских. Невинных неспешно перемещают с поля боя. Прикрывшись дорожными работами, перекрывают трафик, пока улицы не пустеют.
Но позади заграждения негласно присутствует полиция. Автомобили припаркованы так ровно, что улица может внезапно стать стеной мигалок. Не сомневаюсь, что как только начнутся боевые действия, неофициальная баррикада станет очень даже официальной.
Не собираюсь жаловаться. Никому в здравом уме не захочется бардака уровня Starlight Starfall Тиё. И, с точки зрения ущерба, это бой будет гораздо, гораздо хуже.
— Они не станут вмешиваться, — отвечаю я.
Колон прищурено смотрит на меня. Отводит взгляд.
— Это твое поле боя, зять, — отвечает она.
В расчетливых глазах старухи вижу, что она строит планы на случай, если я не права. Не собираюсь ее останавливать. Я думаю о том же самом.
— Э-э, Ран-тян, о каком числе девушек мы говорим? Потому что я насчитала девятерых. И это лишь девушки, стоящие в стороне.
Бой Укё с Шампу закончился временным перемирием. Шеф-повар вновь смотрит с крыши. Она взглядом подсчитывает девушек одну за другой, заканчивая свой счет.
— Сорок три, — отвечает Колон.
— Пятьдесят восемь, — поправляю я. — У них в резерве еще три пятерки.
— О? — вскидывается Колон. Старуха поднимает голову и прищуривается, разглядывая разбросанные повсюду войска. — Хорошие у тебя глаза, зять. Берут в клещи?
— Я мухлюю, — говорю я, коснувшись очков. — И сомневаюсь, что Институт настолько творческий. Держу пари, девушки так широко разошлись, чтобы можно было отрезать отступление.
Это встреча сенши. Я организовала ее с помощью Сецуны. Официальной причиной этого является обсуждение будущих отношений. По правде говоря, это мое заявление о директорстве. Необходимо заявить мои намерения до падения Артемиды. Иначе Институт может расколоться, прежде чем я получу ворчливую поддержку моих коллег сенши.
Не могу этого допустить. Цель моей жертвы спасти жизни, а не уничтожить их.
Но официально неофициальная причина этой встречи лишь маскирует дальнейшие намерения. Это ловушка. На меня и на них.
Институт не разочаровывает.
Пятьдесят восемь девушек, четверть численности Института и половина боевого потенциала. Институт Прекрасных Принцесс ясно и четко заявил, что не собирается играть. Мои «сестры» намереваются силой притащить меня обратно. Если им удастся, ничто не помешает им исправить мое мышление.
Но не только Институт выставил на поле армию.
Числом мои силы уступают. У меня шесть против их шестидесяти. Но где они берут количеством, у меня качество. Укё и Конацу умелые мастера боевых искусств. Усиленные тэнки, они стоят любых трех девушек Института. Безжалостная муштра по тактике и технике лишь усилили эту грань.
Шампу и Мус так же умелы, как и их партнеры. К несчастью, всего лишь двух дней недостаточно, чтобы преодолеть месяцы подготовки. Шампу не трансформирована. Обычно с отсутствием магии воины Джокецузоку были бы бесполезны. Сяолан это изменил. Мус и Шампу вооружены десятком бумажных печатей. Чары налиты киндзу. При помещении на оружие, печати дадут воинам способность пронзать защитные ауры махо-сёдзё.
— Пятьдесят восемь? — шокировано говорит Укё. — А мы сможем справиться с таким количеством?
— Девка-повар глупа. Мусор есть мусор. Шампу сокрушить всех врагов, — высокомерно говорит Шампу.
В глазах Укё мелькает раздражение.
— Придержи эту чушь, милая. Даже если у половины этих девушек есть дальние атаки, они будут обстреливать нашу позицию, пока мы не падем. Ты это знаешь.
Шампу высокомерно хмыкает, задирает нос и поворачивается к Укё спиной. С моего места лицо фиолетоволосой девушки не так скрыто. Я вижу на нем немалый страх.
— Глупые жеманные японки не суметь попасть по Шампу, если она уже к ним лицом, — заносчиво возражает Шампу.
— Скажи, пожалуйста, как ты планируешь быть «лицом» к шестидесяти девушкам одновременно, — возражает Укё. Ответа не следует. Укё фыркает. — Так я и думала.
— Не бойся, моя дорогая Шампу, — прерывает Мус. Парень в белых одеждах опускается на колени. С большим уважением обращается к кондиционеру. — Я с радостью брошусь в огонь, чтобы защитить тебя от вреда.
Шампу жестоким пинком сбивает Муса на пол. Толстые очки парня падают на жесткую поверхность. Он тянется схватить их, по Шампу надменно прижимает его лицом к бетону.
— Глупый Мус, Шампу здесь, — говорит она. — И тебе не разрешено кидаться в огонь. Шампу очень злиться, если парень-утка пострадать.
На лице Муса одухотворение, как будто его поблагодарил ангел.
— Шампу.
Оставив без внимания его чувства, Шампу продолжает:
— Парень-утка испортит план мужа, если будет ранен. Сперва использовать все печати, а затем стать живым щитом Шампу.
— Ах, снова стать молодой, — бормочет Колон. — Ну, зять? Не хочешь поделиться с нами своей мудростью?
Кривлю лицо.
— Сложно сказать. Большая часть этих девушек не сможет попасть и в стену сарая. С другой стороны, магия может быть достаточно разнообразной. У Института будут какие-нибудь трюки в рукаве, — говорю я. Хмурюсь и пытаюсь перевести свои слова в числа. — Нам придется разделить их. Возможно, мы сможем справиться с двадцатью за раз. Опасно будет нападать на большую силу.
— О-хо-хо, — смеется Колон. — Ты предлагаешь интересный вызов, зять. Значит, маневренная война. Но, зять, не забывай, что у нас ограничено время. Эти печати быстро сгорят. С ними мы потеряем и двоих наших бойцов.
— Знаю, — отвечаю я. — Надеюсь, мы разберемся со всем прежде, чем это произойдет.
— На поле боя надежда ничего не стоит, — предупреждает Колон. — Но война и мудрость редко идут рука об руку. Будь осторожнее, зять. Без тебя эта попытка обречена на провал.
— Я буду в порядке, — говорю я, подчеркнуто крутанув Гунгнир. — Пожелайте мне удачи.
— А ну стой, Ран-тян, — рявкает Укё, мгновенно забыв о споре с Шампу. — В одиночку ты туда не пойдешь.
Испускаю раздраженный вздох.
— У-тян, я уже говорила, это между мной и ими. Ты нужна мне здесь. Внизу ты будешь лишь еще одним человеком, о котором мне нужно беспокоиться.
— А пока я здесь, беспокоиться буду я, — возражает Укё. — Я не хрупка, Ран-тян. Нужно, чтобы кто-то прикрыл тебе спину.
Фиолетоволосая девушка шагает вперед.
— Шампу тоже пойти.
— Вы обе останетесь здесь, — рычу я. — Это слишком опасно.
— Все больше причин для прикрытия, милая, — отвечает Укё.
— Если девка-повар идти, Шампу идти тоже, — добавляет Шампу. — Шампу не позволить воровке украсть мужа пока не смотреть.
Бросаю на Колон отчаянный взгляд. Старый матриарх вздыхает и прыгает на клюке вперед. Быстрее, чем я успеваю моргнуть, она стукает обеих девушек по голове. Движение уже впечатляет тем, что исполнила его вцепившаяся в посох старуха. Но при этом с легкостью пронзить сукэн Укё? Невероятно.
— Хватит, — упрекает она. — Это бой зятя. Если вы не можете исполнять приказы, то лучше вам уйти.
Стальные глаза Колон пронзают девушек. Ни одна не в силах встретиться с ней взглядом. Они несчастно отступают.
Матриарх поворачивается ко мне.
— Или, зять. Я здесь за всем присмотрю.
— Спасибо, — говорю я. После этого я спрыгиваю с крыши.
Это быстрый нырок на землю через пять этажей. Свистит воздух, трепеща края моего платья. На последних нескольких метрах замедляюсь, законы гравитации и сопротивления воздуха переписаны силой моего сукэна. Шпильки мягко касаются поверхности переулка, не выдав ни единого звука.
Бодро лавирую по лабиринту переулков высоких безликих кирпичных зданий. Выхожу на простор. Местом встречи назначен широкий двухэтажный бар. Приземистый ресторан незначителен на фоне семиэтажной башни отеля. Две полосы односторонней дороги оставляют линию между мной и им. Дистанция еще больше из-за параллельных полос парковок по обе стороны улицы.
Городская война совсем не была первым моим выбором. После боя с Гармом и Гёндуль я серьезно колебалась ввиду опасности для посторонних. Сецуна заставила меня передумать. Достаточно было простого упоминания открытого поля боя. Как бы ни вызывала отвращение мысль сражаться в Токио, самоубийством будет приглашать Институт на поле боя, где они могут сконцентрировать свои силы.
Городские улицы и высокие здания благоволят малой мобильной силе. И поэтому мы будем сражаться здесь, в захудалой части внутреннего города.
По улице бродят девушки в причудливых платьях. Прикрытие от прямого нападения. Они застывают, заметив меня. Две их них отделяются от группы и подходят. Узнаю их лица. Желтая и Голубая. На этот раз им хватило ума трансформироваться.
— Саотоме-сама.
— Химэ-сама, — изящными реверансами встречают меня девушки. Если они и злы, они хорошо это скрывают.
Желтая взмахивает в сторону стеклянных дверей бара.
— Прошу следовать за мной, Саотоме-сама.
Позволяю провести меня в здание. В баре единое огромное помещение. Центральная область зарезервирована для танцпола. Слева от меня сцена. Над головой окружает комнату балкон, с которого гости могут наслаждаться шоу внизу.
Бар до краев наполнен махо-сёдзё.
Деревянная комната украшена блестящими красками. Поле цветов. Красочная толпа вздымается поприветствовать меня. Нисходящими волнами Институт исполняет поклон. Сама и химэ ревут аплодисментами.
Мой взгляд смещается на крупнейший объект в комнате. На танцполе установлена скрытая под холстом огромная масса. Обычно она бы довлела над комнатой, но вместо этого она слегка сдвинута в сторону, чтобы центр мог занять одинокий стол.
Там собрались все остальные сенши Артемиды.
Отворачиваюсь от массы и обвожу взглядом толпу. В стороне стоит Сирень. Она наблюдает за мной, прищурившись, постукивая по ладони своим цветочным жезлом. Морковка наполовину скрыта кругом болтающих девушек. Ее тихие смешки приглушены, чтобы не привлекать внимания. Почти в конце стоит Эмико. Ее голова низко опущена, проецируется аура депрессии. Она осторожно поднимает глаза. Быстро их отводит, встретившись с моими.
Следующая Аканэ. Моя невеста стоит позади собравшихся сенши, почетный караул святая святых. Она с гордостью высоко держит голову. В мою сторону направлена крохотная ухмылка. Я почти слышу, как она говорит: Как ты посмела от этого отказаться? От ее вида сводит живот.
— Саотоме. Какой приятный сюрприз, — тянет Акина. Женщина встряхивает темно-фиолетовые волосы. — Я думала, что ты спалишь здание с нами. Неужели ты научилась минимуму утонченности?
Выгибаю улыбку и отодвигаю стул. Швыряю Гунгнир на стол, наслаждаясь тем, как подпрыгивает от его смертоносного вида женщина.
— Может, я хотела поздороваться, прежде чем сжечь всех своих сэмпаев, — отвечаю я.
Акина испускает хриплый смешок. Рубиновые губы изгибаются в ухмылке.
— Это та Саотоме, что я помню.
— Стены обшитая деревянным листом усиленная цементная структура. Запас топлива гораздо более ограничен, чем кажется. Некоторые из наших девушек обладают подходящими для подавления огня способностями. Без катализатора или очень жаркого пламени любая попытка сжечь это здание потерпит неудачу, — комментирует Митико.
Акина вздыхает.
— Это фигурально, Митико.
Митико моргает и склоняет голову на бок.
— Проще было бы срезать опоры и обрушить на нас крышу.
У Акины в ответ дергается глаз.
— Если честно, именно это я и планирую, — с невинной улыбкой говорю я. Скрещиваю ноги. — Выпьем?
— Конечно. Чаю, пожалуйста, Наоми-тян, — зовет Камико. Ее карие глаза обращаются на меня. — Прошу прощения, кохай. Мы были уверены, что эта встреча не пройдет всерьез.
— Если она вообще произойдет, — бормочет Акина.
— Тогда сюрприз, — отвечаю я. — И пусть чай принесет Эмико. Так я смогу поверить, что в нем нет ничего особенного.
Эмико нервно ерзает на своем месте в стороне. Камико поворачивается к девушке в зеленом и согласно кивает. Разрешив вопрос, она возвращает внимание мне.
— Полагаю, Саотоме-тян, вы пришли сюда не для того, чтобы сдаться? — спрашивает Камико.
— Саотоме — сдаться? Ха! — смеется Акина. — Как бы я не пыталась ее переучить, наша милая маленькая кохай говорит только на языке кулаков и сломанных костей. — Рубиновые губы Акины растягиваются в улыбке. — Если мы хотим забрать ее, нам придется сделать это силой.
Камико вздыхает.
— Мне известно о склонностях Саотоме-тян, Акина. Я лишь надеялась, что она передумала.
Фыркаю.
— Пустая надежда. Я не вернусь в Институт. Артемида меня уничтожит. Ваши слова, помните?
— Я тоже так думаю, — отвечает Камико. — Тогда скажите нам, пожалуйста, зачем вы позвали нас сюда.
Мой ответ прерывает прибытие чая. Эмико ставит перед нами четыре чашки с горячей водой. Внутри каждой небольшой чайный пакетик. Подхватываю свою чашку и встречаюсь взглядом с зелеными глазами девушки. Эмико возвращает нервную улыбку.
Мягко касаюсь ее руки.
— Ты в порядке?
— В-все хорошо, Саотоме-сама, — шепчет в ответ Эмико.
— Если вы по-настоящему беспокоитесь за Эмико, Саотоме-тян, рекомендую вам не вмешиваться еще больше в ее дела, — резко отвечает Камико. — Мне не хотелось бы еще больше наказывать ее. Теперь не могли бы вы поделиться с нами причиной этой встречи.
Еще раз касаюсь руки Эмико, после чего перевожу внимание на Камико.
— Я хочу, чтобы вы поддержали меня как директора.
— Саотоме, ты восхитительна, — говорит Акина. Губы изгибаются в усмешке. — Кому еще бы хватило наглости пригласить нас на чай и заявить свою кандидатуру на не вакантную должность? — Она изящно отпивает из своей чашки. — Груба до мозга костей.
Поднимаю брови.
— Позиция будет вакантна, когда Артемида умрет, — замечаю я.
— Абсолютно нет, — отрезает Камико. В карих глазах женщины сталь. — Вы не подходите для этой роли, Саотоме-тян. Вам не хватает опыта и необходимой личности. Достаточно сложно было подготовить вас к роли сенши. Вы не способны быть директором. И это помимо неправильности принятия убийцы Артемиды в качестве ее преемницы.
— Не неправильности, — поправляет Митико. — Многие исторические назначения устанавливались после убийства предыдущего лидера.
— Да, полагаю, Саотоме ссылается на право завоевателя, — добавляет Акина.
— Предпочитаю верить, что мы живем в более цивилизованную эпоху, — устало возражает Камико. — Но мои причины остаются. Саотоме-тян не подходит.
— Тогда исправьте меня, — откликаюсь я.
Камико захвачена врасплох.
— Кохай, я очень сомневаюсь, что вы согласитесь…
— Позволить вам повозиться с моей головой? — фыркаю я. — Раньше у вас с этим не было никаких проблем. И я не даю разрешения менять все, что вам вздумается, если вы об этом. Но если вам понадобится что-то подправить, чтобы я смогла быть директором? Пожалуйста.
