— Ох, Теодог’, тебе обязательно пг’одолжать? — вздохнула Делакруа. Она взмахнула рукой в его сторону, сложив пальцы в сложный жест. Палочка вылетела из рук Джексона, словно ее дернули за веревочку. Он потянулся за ней, но палочка отлетела в сторону. Делакруа сделала другой жест, и палочка хрустнула в воздухе, будто ее переломили о колено. Лицо Джексона не изменилось, он медленно опустил руку, пристально глядя на обломки своей палочки. Когда он снова повернулся к Делакруа, его лицо было белым от ярости, он двинулся к ней. Рука Делакруа словно молния метнулась к складкам ее одежды и извлекла свою уродливую палочку из виноградного корня.
— Возможно, это единственно пг’авильный выход, — игриво сказала она, — пог’ожденный магией из этого самого места, также как и мой фантом, но я увег’яю тебя, Теодог’, он действительно настолько могущественный, как я и предполагала. Не заставляй меня уничтожать тебя.
Джексон остановился, но выражение его лица не изменилось.
— Я не могу позволить тебе сделать это, Делакруа. Ты знаешь это.
— О, но ты уже позволил! — злорадно захихикала она. Она направила палочку на Джексона и взмахнула ей. Луч отвратительного оранжевого света вырвался из нее, грубо отбросив Джексона назад. Он тяжело упал на верхние ступени каменной лестницы, застонав от боли. Он попытался встать, Делакруа закатила глаза.
— Гег’ои, — сказала она презрительно и снова взмахнула своей палочкой. Джексон поднялся в воздух, его отбросило к другому дереву, поддерживающему свод пещеры. Он повис там, явно потеряв сознание.
— А теперь, — сказала она, лениво указывая палочкой в сторону Джеймса и Ральфа, — пожалуйста, подойдите ко мне.
Мальчиков оторвало от земли и перенесло к нижним ступеням. Они неуклюже приземлились на покрытый травой участок в центре пещеры прямо перед фантомом мадам Делакруа. Ее глаза были изумрудно-зелеными и пронзительными.
— Дайте мне мантию. И, пожалуйста, не заставляйте меня пг’ичинять вам вг’ед. Я пг’ошу лишь один раз.
Сумка для книг соскользнула с плеча Джеймса и упала на землю к его ногам. Джеймс взглянул на нее, чувствуя потрясение и полную безнадежность.
— Пожалуйста, — сказала Делакруа и взмахнула своей палочкой. Джеймс рухнул на колени, словно что-то тяжелое упало ему на плечи. Его руки погрузились в сумку, нащупали мантию и достали ее. Ральф попытался схватить ее, но, казалось, его пригвоздили к месту, он не мог сдвинуться с места больше чем на несколько дюймов.
— Не делай этого, Джеймс!
— Я не делаю, — ответил он безнадежно.
Глаза Делакруа жадно сверкнули. Она протянула руку и осторожно приняла мантию из рук Джеймса.
— Свободу выбог’а сильно пег’еоценивают, — беззаботно заметила она.
— У вас ничего не получится, — раздраженно сказал Джеймс. — У вас нет всех реликвий.
Делакруа оторвала взгляд от мантии и взглянула на Джеймса с вежливым любопытством.
— Вы так думаете, мистег’ Поттег’?
— Нет! — крикнул Джеймс, стиснув зубы. — Мы не заполучили метлу. Она по-прежнему у Табиты. Я даже не уверен, знает ли она, что это такое, но я не вижу, чтобы она принесла ее вам, — говоря это, он надеялся, что был прав. Он нигде не видел метлы, и Табиты тоже, если, конечно, она не пряталась, также как и они до этого.
Делакруа тихо засмеялась, словно Джеймс выдал отличную шутку на вечеринке.
— Это было бы пг’екрасное место, чтобы что-то спг’ятать, так ведь, мистег’ Поттег’? А мисс Ког’сика — замечательная кандидатуг’а, чтобы хг’анить его для меня. Да, это была такая замечательная идея, что вы на самом деле даже ни г’азу не задумались о том, что на деле это может оказаться хитг’оумной ложью. Вам было бы интег’есно узнать, что метла мисс Ког’сики не более чем подходящая уловка. Но как и мантия, посох Мег’лина тоже нашел путь ко мне в эту ночь несмотг’я на то, что вы могли подумать. На самом деле, он пг’екг’асно охг’анялся.
Довольно красивый фантом мадам Делакруа повернулся к Ральфу и протянул к нему руку.
— Вашу палочку, мистег’ Дидл.
— Н-нет, — запротестовал Ральф, его голос звучал жалобно. Он попытался попятиться.
— Не заставляйте меня настаивать, Г’альф, — сказала Делакруа, направляя на него свою палочку.
Рука Ральфа дернулась и опустилась в задний карман. Дрожа, он достал свою смехотворно огромную палочку. Впервые Джеймс понял, что это такое. Это была не просто чересчур толстая палочка, заостренная на одном конце, а часть чего-то, что было однажды большим, но износившимся со временем, однако, по-прежнему чрезвычайно и необъяснимо мощным, как было продемонстрировано не раз. Делакруа протянула руку и почти изящным движением вырвала посох Мерлина из рук Ральфа.
— Мне не было необходимости самой г’исковать, пг’овозя тайком такую вещь в Хогваг’тс. Кто-нибудь мог засечь ее, если бы она была у меня. Так что я пг’одала ее вам и вашему очаг’овательному отцу, мистег’ Дидл. На самом деле, я была вашим пг’одавцом, только в дг’угом обличье. Я надеюсь, вам понг’авилось пользоваться посохом. Такое могущество, не так ли? О-о, мне кажется, — добавила она, словно извиняясь, — вы думали, это ваше собственное могущество? Пг’остите, мистег’ Дидл. Неужели вы и пг’авда думали, что смогли бы пг’ойти сквозь Вг’ата, если бы у вас не было посоха Мег’лина? Вам не кажется это смешным? Вы ведь маглог’ожденный. Пг’ошу, извините меня, — она снова зло рассмеялась.
Она развернулась и стала аккуратно размещать реликвии на троне. Оба мальчика с несчастным видом смотрели друг на друга, Джеймс попытался обернуться на Зейна, который по-прежнему висел на дереве позади них, но тьма была слишком густой.
Мадам Делакруа отступила от трона, сделав глубокий вдох в предвкушении. Она встала между Ральфом и Джеймсом, словно они были ее соучастники.
— Ну вот, все готово. О, я так г’ада. Не хочу хвастать, но все вышло так, как я и планиг’овала. Наслаждайтесь зг’елищем, мои юные дг’узья. Я не могу гаг’антиг’овать, что Мег’лин не уничтожит вас, когда вег’нется, но, конечно же, это не слишком высокая цена за подобные вещи, согласны?
— Будет лучше, если он уничтожит и тебя, — сказал Джеймс сквозь стиснутые зубы.
— Какой ядовитый ответ, — ответила Делакруа, улыбаясь. — Неудивительно, что ты стал моим помощником.
Мантия Мерлина свисала со спинки трона так, словно ждала, что Мерлин просто нырнет в нее, когда появится. Обломок посоха Мерлина был прислонен к трону спереди. Луч, сотканный из лунного и звездного света, стал очень ярким, прочертив тусклую линию во тьме сквозь отверстие купола в центр пещеры. Три реликвии засияли в мерцающем серебряном свете. Время Пересечения Старейших пришло.
Джеймс что-то услышал. Он знал, что мадам Делакруа и Ральф тоже это слышат. Все трое повернули головы, стараясь найти источник звука. Он был тихий и шепчущий, идущий со всех сторон одновременно, будто сотни флейт зазвучали на низкой ноте где-то вдалеке, но постепенно нарастал. Мадам Делакруа огляделась, на ее лице отразилось ликование, и Джеймс был уверен, призрак она или нет, что и страх на ее лице тоже присутствовал. Внезапно она схватила обоих мальчиков своими стальными руками и выдохнула:
— Смотг’ите!
Щупальца тумана вползали между колонн в пещеру, неся с собой звук. Джеймс огляделся. Щупальца просачивались и между ветвями, составлявшими куполообразный потолок. Они были невесомыми, как дым, но двигались целенаправленно и быстро. Они как змеи поползли к трону и там начали сливаться. Соединившись, они переплелись и стянулись между собой, образуя поначалу всего лишь туманные очертания, а затем твердея и становясь более отчетливыми, и, наконец, в центре трона появился ряд слегка изогнутых, горизонтальных перекладин. Невольно вздрогнув, Джеймс понял, что это ребра скелета. Позвоночник вырастал из них вверх и вниз, объединяясь с еще двумя формами, черепом и тазом. Джеймс сообразил, что это трансгрессия в сильно замедленном виде. Атомы Мерлина стремились друг к другу, преодолевая вековое бездействие. Звук, сопровождавший трансгрессию, возрастал по объему и силе, поднимаясь на несколько октав и становился почти человеческим.
— Эй, королева вуду, — вдруг произнес голос прямо за Джеймсом, заставив всех троих подпрыгнуть. — Получай!
Длинная дубинка обрушилась на голову Делакруа, разбивая ее на сотню комков влажной грязи. В то же мгновение заклятие, связывающее тело, отпустило Джеймса и Ральфа. Джеймс повернулся и увидел Зейна, держащего конец дубинки, снова и снова опускающейся на то, что осталось от фантома Делакруа, который все еще пытался восстановиться. Выше плеч Делакруа, казалось, была создана из комков грязи, извивающихся корней и червей. Руки фантома скребли разрушенную шею, пытаясь снова придать ошметкам форму.
— Она забыла про меня, когда начал появляться Мерлин! — сообщил Зейн, вытаскивая дубинку и забрасывая ее себе на плечо. — Я отлепился от колонны и схватил ближайший тяжелый предмет, какой смог найти. Хватайте мантию и посох!
Зейн взмахнул дубиной как бейсбольной битой, отрывая одну из рук Делакруа от плеча. Она ударилась о землю и рассыпалась кучкой грязи и червей.
Джеймс прыгнул вперед и сгреб мантию Мерлина, просунув левую руку прямо сквозь формирующуюся фигуру волшебника. Он потянул ее, но мантия сопротивлялась, стараясь сохранить свое положение на спинке. Джеймс уперся каблуками в мягкую землю и дернул так сильно, как только мог. Мантия оторвалась от спинки трона, прошла сквозь скелетообразную фигуру, сидящую на нем. Призрачная фигура вцепилась руками в трон и, казалось, закричала, поднимая звук, исходивший от нее еще на октаву выше. Ральф рванулся и схватил посох, который вырос в длину и так же, как и фигура на троне, обрел прочность. Ральф отпрыгнул назад вместе с ним, подняв его высоко над головой.
Фантом мадам Делакруа, казалось, разрывался между попытками восстановиться и вернуть мантию с посохом на место. Она дико замахала своей оставшейся рукой на Ральфа, затем попыталась вырвать мантию из рук Джеймса. Зейн прыгал позади фантома, высоко поднимая дубинку, затем опуская ее снова, погружаясь почти до самого пояса в распадающуюся фигуру. Джеймс взглянул на трон Мерлина и увидел, что фигура, сложившаяся в целый скелет с призрачной мускулатурой, облегающей его как мох, ужасно извиваясь, снова начала превращаться в туман. Звук от трансгрессии Мерлина стал похож на протяжный крик.
Но тут словно из ниоткуда среди них возникла другая фигура. Она появилась из темноты пещеры и двигалась со страшной скоростью. Это была дриада с ужасно длинными голубыми ногтями, но это еще не все. Что-то двигалось внутри нее, словно дриада была всего лишь костюмом. Новый крик присоединился к пронзительному вою наполовину сформировавшегося Мерлина.
— Хозяин! Нет! Я не подведу вас! Ваше время, наконец, пришло!
Фигура раскололась, полностью утратив форму дриады. Она стала просто двумя огромными черными когтями. Они одновременно набросились на Джеймса и Ральфа, схватив мантию и посох и отбросив мальчиков на каменные ступени. Когти повернулись, возвращая реликвии на их места, а затем рассыпались, превращаясь в пыль, словно обессилели.
Фигура на троне судорожно вздрогнула, возвращая свои очертания обратно. Туманные щупальца снова рванулись к ней, завершая процесс восстановления с ужасающей скоростью. Кости обрастали мышцами, слой за слоем. Внутри груди и желудка появлялись органы, формировались вены. Тело заполняло мантию, и мантия принимала форму человека. Кожа собиралась на теле каплями, поначалу походя на тонкую пленку-мембрану, но потом уплотнялась, принимая натуральный вид. Пальцы вцепились в посох, который вырос до шести футов, с заостренным концом внизу и тяжелым набалдашником сверху. Руны, сияющие зеленым светом, побежали вверх и вниз по посоху. Звук возвращения Мерлина завершился долгим криком, и, наконец, голова волшебника откинулась назад, связки шеи напряглись как проволока. Спустя долгое мгновение он сделал свой первый вдох за тысячу лет, наполнивший его широкую грудь, и опустил голову.
— Хозяин! — воскликнул призрачный голос. Джеймс перевел взгляд с Мерлина на тень, которая вызвала ужасные когти. Это был маленький человечек, почти невидимый. Он задыхался, его лысая голова блестела в слабом лунном свете. — Вы вернулись! Моя работа завершена! Я свободен!
— Я вернулся, — согласился Мерлин. Его лицо было бесстрастным, глаза пристально смотрели на призрака. — Но в какое время ты вернул меня, Астрамаддукс?
— М-мир готов принять вас, хозяин! — запинаясь, произнес человечек, его голос был высоким и испуганным. — Я… я ждал, пока наступит подходящее время! Баланс между магическим и немагическим миром созрел для вас, хозяин! Время… время пришло!
Мерлин смотрел на него, по-прежнему не двигаясь.
— Умоляю, хозяин! — вскричал Астрамаддукс, падая на свои призрачные колени. — Я наблюдал за веками! Мой долг… мой долг был больше, чем я мог вынести! Я ждал так долго, как мог. Я только немного помог! Я нашел женщину, хозяин! Ее сердце открылось мне! Она разделяла наши цели, так что я… я поддержал ее! Я помог, но только немного! Чуть-чуть!
Взгляд Мерлина переместился с Астрамаддукса на фантом мадам Делакруа, который почти восстановился. Она тоже бросилась на колени, и когда она заговорила ее голос звучал так, словно рот был полон грязи.
— Я ваша слуга, Мег’лин. Я пг’извала вас, чтобы вы выполнили свое пг’едназначение, повели нас пг’отив этих чег’вей-маглов. Мы нуждаемся в вас. Миг’ нуждается в вас.
— Эта кукла из грязи должна быть моим вдохновением? — спросил Мерлин, его голос был низким, но почти оглушающим по своей силе. — Давай посмотрим, как она выглядит на самом деле, а не как ей хочется, чтобы она выглядела.
Делакруа выпрямилась и попыталась заговорить, но ничего не вышло. Ее челюсти работали словно механические, а затем жуткий глубокий хрип вырвался из ее глотки. Фантом вскинул руки, схватился за шею, царапая ее, разрывая длинными ногтями, так что полоски грязной плоти отлетали прочь. Глотка раздулась, как у лягушки, и фантом вдруг согнулся в талии, словно от тошноты.
Мерлин смотрел на фантом, руны на его посохе светились мягким пульсирующим светом. Наконец, фантом мадам Делакруа судорожно напрягся, его челюсть широко распахнулась, гораздо шире возможных границ. Что-то рвалось наружу из ужасного зияющего рта. Оно излилось на землю прямо перед ним, и тут же тело фантома сжалось в размерах. Было похоже, словно фантома вывернули наизнанку через его собственный рот, то, что осталось, ничком лежало на земле, корчащееся и безобразное. Это была мадам Делакруа собственной персоной, каким-то образом перенесенная сюда из своего тайного безопасного места и извергнутая из куклы. Она распласталась на полу, словно испытывала сильную боль, ее фигура была изможденной и костлявой, ее глаза — пустые серые шары — слепо уставились в потолок.
