Он несколько раз повторил адрес, скороговоркой, боясь не успеть. Снежная пелена пролегла между ними непроходимой стеной. В ней вязли и затухали звуки. Он успел прокричать почти все. Все, кроме номера дома.
* * *
В квартире было светло. На улице кричали детишки. За стеной у соседа громко играла музыка. Жорка лежал на диване и лелеял в душе подробности дивного сна. В сердце его аукалась сладкая боль. Огрызком карандаша на обложке книги он пробовал рисовать ее образ. Получалось не очень похоже. Наверное, потому, что сильно дрожали руки.
Письмо! — осенило вдруг, — я же ее просил написать мне письмо! Пришлет, или нет? А может... уже прислала? Нет, это невозможно!
Жорка, вдруг, вспомнил один непонятный казус. Когда он учился в четвертом классе, на имя его деда, Георгия Романовича Устинова, поступила депеша без штемпеля на конверте и обратного адреса. Писала какая-то Анна, а дед к тому времени два года как умер.
Бабушка Вера письмо никому не показывала. Сама прочитала, тихо поплакала и тайно спалила в печи.
— Старый кобель! — с укоризной сказала она.
Жорка полез под стол и достал бутылку. Там еще было. Он щедро плеснул в стакан, повернулся к запыленному зеркалу.
— Какой человек поверит в такое? — спросил он у отражения, — никакой не поверит. Скажет, шизофрения...
* * *
До нужного городка он добрался глубокой ночью. Старый месяц уже умер, а новый не народился. Его подменял светофор. На дорожной развязке свет галогенных фар скользнул по сутулой фигуре. Кто-то голосовал. Максимейко до сих пор так и не понял, почему тормознул?
— Водочка есть? — вопросил тусклый голос, а в нем усталость, надежда и легкая лесть.
Валерий Григорьевич вздрогнул. Из тысяч лиц он узнал бы этого человека, насколько бы тот не опустился, как бы он не менял свою внешность.
Москва, осень. Две машины взлетают на воздух в районе Лубянской площади. В одной из них находились его товарищи, в другой сидел этот ублюдок. Что это, причуда судьбы, или что-то иное, изначально предопределенное свыше? Убийца и мститель столкнулись лоб в лоб, как будто огромный мир — тесный коридор коммуналки.
Максимейко прекрасно знал, с кем имеет дело и не стал завышать свою планку. Волк всегда останется волком, даже самый последний, шелудивый, со сточенными до десен клыками. В одиночку его не взять, а вот спугнуть — очень даже запросто.
— Водка есть? — в повторном вопросе легкое раздражение.
— Куда ж без нее? — Валерий Григорьевич вспомнил, что после банкета с кумом, завалялись у него, под задним сидением, целых три бутылки "Столичной" — настоящей, хорошей водки, купленной, в свое время, для себя, для ментов, да на всякий случай.
— Давай парочку.
— Если можно, без сдачи.
— Какой разговор!
В окошко протиснулись грязные пальцы со смятым полтинником. Их била крупная дрожь.
— Вас подвезти?
— Не стоит, пешочком дойду. Я тут недалече обосновался.
Полковник проехал еще пару кварталов, свернул в узкий тупик, остановился, вытер вспотевший лоб, закурил.
— Земля круглая, — произнес он ликующим шепотом, — земля круглая, и Бог есть!
Он выпрыгнул из машины, открыл багажник, достал и раскрыл небольшой чемодан, поднял антенну радиотелефона.
— Земля круглая! — прокричал он в эфир.
Это был сигнал общего сбора.
* * *
До прибытия группы, Максимейко не терял времени. Он играючи вычислил дом и квартиру, в которой проживал его враг. На том пока успокоился. Не просто снял наблюдение — вообще перестал, без крайней нужды, появляться в этом районе. Его поджимали сроки: нужно было плотно заняться текущим контрактом — тем самым "лохотронным" делом, ради которого он и приехал сюда.
Постепенно подтягивался личный состав. Первым примчался Игорь Насонов — смуглый, смешливый парнишка, внешне похожий на Вовку Погребняка, и прикрепленный к отделу через пару недель после его похорон. Как и предшественник, Игорь был фанатом, разных там, чипов и микросхем, за что получил "по наследству" Вовкину кличку Профессор. Но и этим еще не исчерпывалось все сходство: был и новый Профессор с головой погружен в работу, а потому и немногословен. Но по всем его рубленым фразам паразитом гуляла частичка "на": "вошел на", "система на", "вирус на". За эту особенность речи, кличка его была малость модернизирована и звучала теперь, как "Профессор-на".
От своего недостатка Насонов сумел быстро избавиться, а вот от прозвища — не довелось. Несмотря на зеленую молодость, он был в доску своим. Да и талант, если он живет в человеке, почти не имеет возраста.
Было это где-то за месяц до начала системной чистки спецслужб. То есть, Игорь успел поработать на государство всего ничего, и очень в душе сожалел, что ничем не успел себя проявить в плане медалей и орденов. Как говорил его закадычный друг Леха Грицай, "вроде и не хохол, а падок до цацек и погремцов".
Профессор-на приехал с большим багажом. Четыре огромных коробки с трудом разместили в одноместном гостиничном номере: ни пройти, ни развернуться. Пришлось раньше времени звонить заказчику. Он находился на даче, пригласил к себе, обещал заказать пропуск.
— Ты уже разобрался в тонкостях демократии? — сурово спросил Максимейко.
— Чего ж тут не разобраться? — в глазах Игорька запрыгали бесенята, — при каждом заштатном райцентре уже появилась своя Барвиха.
Дорога в "Барвиху" была перекрыта шлагбаумом. Типичный "бедняцкий район" стоял бастионом между двух рукавов реки. До полного сходства не хватало разводного моста и десятка крепостных пушек.
— По какому вопросу? — сурово спросил сержант ППС, чтобы показать свою значимость.
— По вопросу выпить и закусить, — важно ответил Игорь.
— Желаю хорошего отдыха, и... осторожнее за рулем.
Дачами в этих местах называют комплекс кирпичных сооружений на участках размером с гектар. Утлые домики в два и более этажей, с зимним и летним садом, сауной, русской баней, бассейном и хозпостройками. Все это надежно упрятано от глаз любопытствующих за высоким забором из итальянского кирпича.
Стол ожидал "дорогих гостей" на просторной поляне, в тени высоких, раскидистых яблонь. Хозяин был щедр, хлебосолен и слегка суетлив. Богатство — оно ведь, не всегда уживается с совестью. Такой прорвы еды, Максимейко не видел уже давно и слегка пожалел, что их за столом всего трое. Наконец, подали кофе. Только тогда хлебосольный хозяин поставил на стол зубочистки.
Начали с текущих проблем. Нужно было найти помещение под будущий штаб операции, определиться с транспортом и жильем. Новые пункты включались в контракт, какие-то исключались. Перед тем, как поставить подписи, еще раз подбили бабки. Особо оговорили дополнительные условия и особые пожелания.
По первому пункту не было никаких разночтений: лохотронщиков предлагалось раздеть до нитки и, в голом виде, пустить по миру. Изъятые деньги, недвижимость, транспорт и прочие ценности должны были отойти ЗАО "Панацея". Заказчик (всегда бы так!) легко согласился на чисто моральное удовлетворение. Когда же вопрос коснулся местного руководства, допустившего на своей территории такой беспредел в отношении собственных граждан, посыпались возражения:
— Ну, как это можно не понимать?! — хлебосольный хозяин вылез из-за стола и нервно прошелся по стриженому газону, — идет избирательная компания, шансы примерно равны. Вы не знаете этого подлеца: даже смерть родной матери он обернет в свою пользу. Нет, нет, и еще раз нет! Никаких силовых акций в отношении действующего главы. Это сыграет против нашего кандидата.
— Остается...
— Нетребу тоже не трогайте, — заказчик стыдливо потупился, шумно вздохнул и развел руками, — видите ли... это муж моей младшей сестры, какой-никакой родственник.
— Может быть слегка проучить, просто намять бока, без тяжелых последствий для организма?
— Если только слегка... впрочем, не надо, нет! Я удваиваю выплаты по контракту, если вы ограничитесь параграфом первым...
— Ворон ворону глаз не выклюет! — грустно сказал Игорек, когда за багажником "Волги" закрылся шлагбаум.
— Даже если он альбинос, — подтвердил Валерий Георгиевич.
* * *
На легенду нужно работать, чтобы в нужный момент легенда заработала на тебя. Это нехитрое правило вот уже третий день выгоняло Максимейко на рынок, в ряды с запчастями, где он искал "не фуфлыжные кольца на поршневую".
— Ты что? — дефицит! — в очередной раз, звучало в ответ, — у меня самопал.
— Ставил такие, — вздыхет Валерий Георгиевич, — два месяца после "капиталки" отработал КАМАЗ и застучал. Все коренные вкладыши выдраны до железа...
— Провернуты? — Заинтересованный голос из-за спины.
— Нет, не провернуты. Но в поддоне полкилограмма стружки, масляные фильтра, как корова жевала — сложились, забились ваксой...
— Третья шейка стучит? — заинтересованный голос вылез из соседнего ряда и обрел зримые очертания.
— В этот раз первая. И ни одной блестки! То есть, к моменту задира вкладышей, масло уже шло мимо них через перепускной клапан. И долго шло. А напарник мамой клянется, что давление было в норме, и не падало.
— Брешет! — откликнулись сразу несколько голосов, — какое, нафиг, давление с такими вкладышами!
Максимейко собрался идти дальше, но продавец из соседнего ряда хватает его за рукав:
— Погоди! Тут знаешь, что еще может быть? Чашки, что в корпусе и колпаках, которые прижимают масляные фильтра, имеют свойство высыхать и выкрашиваться...
Игорь Насонов еще не продумал свою легенду. Для него первый визит на рынок — нечто вроде экскурсии. Кроме скрытой видеокамеры, он, для правдоподобия, обзавелся мощной хозяйственной сумкой, из которой торчат перышки зеленого лука, и рукописным перечнем, заполненным женской рукой.
— Молодой человек, вы не забыли купить огурцы? — это вопрос к нему.
Игорь идет на голос, ставит сумку в тени небольшого прилавка и внимательно вчитывается в тетрадный листок.
— Зачем вы меня путаете? — обращается он к продавщице, — про огурцы здесь ничего не написано.
Дородная тетка в изумлении роняет очки. Минуты две-три смотрит на откровенного лоха. Наконец, находит слова:
— Спасибо, милок, я думала, таких уже не бывает!
Овощной ряд всколыхнулся и захихикал. Прописка прошла. Игорь разгадан и принят за своего. Там, где ходят живые деньги, чужой человек — это всегда подозрительно. Легко раствориться в море людском с приливами его и отливами, если и ты знаешь, какой он, народ, и народ представляет, что собой представляешь ты.
— Петровна, так ты уже здесь?
— А где ж мне еще быть?!
— Дык я и смотрю: обвешалась сумками, как кенгура, а твой-то с балкона "Христос воскресе" кричит.
— А вот горячие пирожочки!
— Чай, кофе, кому горячего шоколада?
— Подайте ради Христа...
— Подожди, золотой, дай я тебе погадаю: всю правду скажу...
Утро было довольно прохладным, а "лохотронщики" белая кость, им просто так замерзать не с руки. До начала "рабочего дня" еще оставалось пяток минут, и они сидели в теплом салоне японского микроавтобуса, занимались приятными мелочами: делили роли, делили деньги. По сценарию у кого-то из них должен быть очень тугой кошелек.
Первыми на арене появилась "силовики" — лысые, коренастые мужики из группы прикрытия. Двое местных приехали на такси, еще трое вышли из микроавтобуса. Были они одинаковыми, как ксерокопии: все в свободных спортивных костюмах, мягких кроссовках и вязаных "пидорках". Даже походка у всех стандартная, как у штангиста тяжеловеса перед рекордным жимом. Их постоянное место — кресло и пара диванов — рекламные образцы мебельного салона. Кто-то из местных сявок тут же слетал, принес им по баночке пива. Такая вот, властная вертикаль: у старшего лохотронщика свои шестерки, у шестерок — свои.
Устроились они по-домашнему, со всеми удобствами и место выбрали не случайно. Отсюда все, как на ладони: вон симпатичная девушка раскладывает столик с таблицами розыгрыша, а вон зазывалы пошли кругами: где вы, лохи, ау? Сейчас прозвучит третий звонок, и раскроется занавес.
* * *
На новое место жительства переехали только к вечеру. Бедный Игорь Насонов всю ночь коротал у компьютера: перелопачивал базы данных, адреса, банковские счета. Зато ближе к утру Максимейко узнал, как родных, всех участников криминального шоу: шесть народных артистов и один большой режиссер. По паспорту Роман Викторович Тюкин, по кличке — Роман Виктюк, он же — Арома. В криминальных кругах довольно известная личность.
Свое первое прозвище Виктюк получил еще школьником, в первом классе, первого сентября.
— Ты почему опоздал, мальчик? — спросил новичка первый учитель.
— А-а... заблудился.
— Как тебя зовут?
— А-а... Рома Тюкин.
Аромой он числился и в ПТУ, и на малолетке. Когда его так называли, всегда обижался, кидался в драку. А вот, кличкой "Роман Виктюк", неприкрыто гордился. Как орденом. Как признанием мастерства. Его "театр под открытым небом" сродни Большому Академическому, гастроли расписаны на годы вперед.
Шулер — профессия штучная. Не любят артисты этого жанра делиться своими секретами. Гастролируют всегда в одиночку, в крайнем случае, на пару с кассиром — человеком абсолютно надежным. "Зазывал" и "быков" обычно вербуют из местной шпаны. Виктюк не таков. Все у него на широкую ногу. Коллектив постоянный, дружный, почти что, одна семья. Когда Маргарита попала в аварию, кровь для нее сдавали всем коллективом, больничный оплачивали из общака. Кочуют они из города в город уже не один год, а все потому, что Роман — человек чести. Он всегда хорошо платит. Чтобы иметь деньги, надо уметь ими делиться — вот нехитрая формула шулерского успеха. На прокорме у него и милиция, и криминал. Двускатная крыша была у Аромы и здесь. Правда, в одном и том же лице — наглой морде гражданина Нетребы. Полковник греб по двойному тарифу. Но все же, Виктюк посчитал нужным отстегивать по чуть-чуть и местным браткам, в знак уважения и солидарности. Ласковое теля, как известно, двух маток сосет. К имевшимся у него быкам, общество отрядило к Ароме и пару своих волонтеров. Так что не пролетел.
С быками всегда проблемы. Эта братия в коллективе не уживается. Сила есть — ни ума, ни фантазии. Поработают пару недель, посмотрят на выручку и начинают считать деньги в чужом кармане. Шепчутся между собой: на нас, мол, весь бизнес держится, за нашей широкой спиной деньги лопатой гребут, а мы? Хочется мужикам все и сразу. Двух последних он пригласил недавно: пока не обтерлись, ведут себя скромно, но по сути своей — те же копеечники.
Артистов Виктюк расселил в гостинице, по одному — по два в номере, а эти кричат: "Дорого!" Живут, как скоты, в саманной халупе, сортир во дворе, удобств никаких, бабу не приведешь — хозяйка встает на дыбы. Зато экономия!
Максимейко вникал в суть криминального бизнеса и все более удивлялся. Арома свой промысел узаконил. Была у него своя фирма АОЗТ "Мастер", печать, фирменный бланк и счет в банке. Основной капитал, конечно же, крутился в тени. Нужно было найти его и изъять.
Операцию "Лицедеи" он перенес на завтра своим волевым решением. Планировал закончить ее к двум часам дня, чтобы спокойно, не торопясь, посвятить вечерок Устинову (или как его там сейчас?): обложить, обставить флажками и грохнуть в его же логове. Ну, не может такая мразь свободно ходить по земле. Слишком много хороших парней хранит она под зеленой травой.
