Однако княгиня Иза с невозмутимым спокойствием наблюдала за вновь нараставшим убеждением в противостоянии бесчестным противникам, что двинут свои войска в родные земли велесов. Люди готовились к войне, а Лисса с надеждой ожидала вестей из Шафри. Слова дочери, что она так и не увидела лица будущего мужа, вселили в княгиню уверенность, что им окажется все-таки не тингольский атан, которого она обрекла на смерть, а иной человек. Лисса послала к Белому морю вестника с наказанием княжне Миларе оставаться в кругах, как называли города сиригов, и предупредила, что сама явится за ней в северные края, чтобы сопроводить в земли фезов, ныне опустошаемые тингольской сворой. Надолго и подальше удалив от родного города дочь, княгиня с нетерпением ожидала случая, чтобы защитить в неотвратимой сече жизнь своего сына. Невозможно было уговорить его не рваться впереди дружинников в самое сердце сражений, Ведимир не знал страха и не чуял опасности, стоило ему занести над головой отчий меч или умчаться навстречу врагу, на скаку размахивая тяжелой булавой. Но некоторым просьбам матерей не смел отказать ни один из сынов. И Лисса без сомнений и опасений, что прежде охватывали её душу от тревожных дум, решилась отправить Веди в далекие земли, ибо только ему могла поручить исполнить заветную миссию, как ни болело сердце, лишь представляя тяготы долгого неизведанного пути.
Князь велесов послал старшего сына в земли дризов для возобновления испорченных сватанием тинголов союзнических отношений. Юный Ведимир и князь Торик уже ходили в поход против полоров, и между воинами, хотя и была разница в целый десяток лет, установились крепкие дружеские связи. Домой в Деряву Веди возвратился лишь к середине лета, условившись с соседями за проведенное в лесах время о совместном выступлении против полоров или тинголов, ежели конники нарушат южные границы. В день прибытия сына Лисса явилась в его комнаты в отдельных казармах для дружинников. Известия о неизвестном недуге, что охватил Хааматана, уже достигли столицы велесов. Во дворце в Шафри собирались лучшие лекари среди фезов. Купец, что перевозил товары в Оларские Холмы через земли полоров, по старой дружбе с кривличем Серпачом, передал ей личные наблюдения о том, что атан несмотря на сыпь, охватившую его тело и боль в голове, на которую он непрестанно жаловался своим целителям, в последнее время выходил к воинам и держал речь во славу будущих ратных походов. Но Лисса не сомневалась в конечном действии своего погибельного дара, поэтому не собиралась медлить и откладывать уход Ведимира к западному Великому морю.
Едва княжич Ведимир встал во главе дружины, порученной ему великим князем, Лисса поведала повзрослевшему сыну истинную историю её рода и племени, тогда как лишь его отцу до этого было известно прошлое жены. Долгие годы, наблюдая за сыном, она ждала, когда он станет достаточно сильным и ловким, чтобы отправиться за кровным братом в земли, куда так и не возвратилась более тайя Лисса. Узнав, что у него есть старший брат, его мать не униатских кровей, а родилась в почтении к богине крови и смерти, Тайре, и всемогущему богу морской стихии, Ведимир вознамерился немедленно выйти в далекие края, чтобы узнать судьбу младенца, забранного девами рек, гралами, что показывались в прекрасных телах наполовину женщин, наполовину рыб. Но Лисса не решилась опустить от себя второго сына, который мог сгинуть в бескрайних лесах, лежавших за Синими Вершинами, и велела оставить эту затею. Нынче же она не колебалась, гоня прочь все страхи и опасения за возмужавшего княжича. Ведь ежели Ланс остался жив, то он также превратился в статного мужчину, а может быть даже обрел чародейские способности, о которых столь часто мечтал, будучи связанным с солонкой-амулетом. Его воля и сила колдуна не допустила бы гибели Ведимира, ибо сам Ланс стремился бы отыскать мать, которую не должен был позабыть за прошедшие годы.
— Я рада вновь видеть тебя, сын мой, — нежно произнесла Лисса, оставшись наедине с воином в небольшой затемненной комнате, которую княжич делил с другими дружинниками. — Ты, кажется, совсем не выходил в последнее время на солнечный свет, так бледно твое лицо, — она обеспокоенно провела рукой по его длинным светло-русым волосам.
— Не часто мне доводилось выбираться в эти дни на теплую землю из её темных недр. Мы помогали дризам рыть подземные шахты и проходы от лесных чащ к столице. А теперь я по велению отца, великого князя, готовлюсь выезжать в земли сиригов за княжной Миларой. Вы будто бы собирались также следовать в эти края, матушка, — устало спросил он. Они сидели на длинной скамье вдоль голой стены из обтесанных досок. Лисса не отводила от осунувшегося лица сына недовольного взора, но её голос почти не дрогнул, когда она вновь заговорила:
— И я несомненно туда отправлюсь, как только подойдет назначенное время празднества твоей сестры. Только повидаться с княжной тебе, Веди, предстоит не скоро. Я двинусь с надежным отрядом на север одна. Для тебя же, мой сын, пришло время исполнить обещание, данное мне в пору твоей юности. Ты поклялся, что по первому же моему слову будешь готов начать поиски старшего брата Ланса. Нынче я прошу тебя исполнить эту волю. — Она обняла жесткие ладони княжича, не давая ему возможности на возражения против её затеи. — Знаю, что в данную минуту тебя обуревают другие помыслы и заботы, но летний зной лучший из сезонов для путешествия по глухому лесу, а к новой весне ты уже воротишься обратно домой с братом, который столь же отважен и воинственен, как и ты, Ведимир. Его меч послужит униатам, ибо я не сомневаюсь в его чести и преданности.
— Но я должен быть подле отца, мой меч ему понадобится в каждый из дней в темноте, что спадает на земли велесов, — нерешительно ответил Ведимир. — Битва свершится, как только прежние договора и союзы будут нарушены.
— Хааматан не выйдет против униатов, пока не насладится сполна ласками твоей сестры. Бедствия не придут раньше будущего года, сынок. А к этому сроку я желаю, чтобы ты привел ко мне своего брата Ланса, графа де Терро, ибо не думаю, что он взял иное имя, чем от рода своего отца. Собери верных товарищей и уходи на запад. Лес будет долог, но за его просторами лежит Великое море, чьи волны омывают огромный остров Алмааг. Там велю тебе искать моего сына. К этим священным местам доставили Ланса русалки, дочери Моря.
— Если вы настаиваете на моей клятве, то у меня нет иного пути, матушка, — Ведимир смиренно склонил голову, которую прижав к своему лицу, поцеловала княгиня. — Я найду вашего сына и вернусь обратно вместе с ним или с известиями от него.
Принеся богатые дары гралам, духам удачного пути, окропив широкую тропу пшеном и брызгами вина, Ведимир выехал к кривличам, откуда должен был выйти в неизведанные западные просторы. Великий князь простился с сыном, призывая на его голову милость гралов, но истинную цель свершаемого путешествия Лисса так и не открыла супругу: она убедила князя, что Ведимир едет к юной княжне кривличей, которая должна была вскоре стать его невестой. Княгиня Иза наказала сыну не откладывать эту встречу, что пошла бы на укрепление старых и до сих пор надежных дружеских связей с кривличами.
Истекли восемь дней после отъезда княжича вместе с верными спутниками, друзьями детства и юности, отправившимися вместе с ним в далекие морийские земли, и в Деряву примчался вестник от берегов Пенной. Атан тинголов Хаам скончался в своих палатах от неведомого удушья, что сжало его горло, запечатлев на старческом лице гримасу отвращения и страха.
* * *
Вождя тинголов, приведшего племена с бескрайних восточных степей на плодородные зеленые равнины и луга, не стало. Хвалебные песни разнеслись по униатским землям, в которых народ радовался смерти поработителя. Более двадцати детей оставил после себя Хааматан, и все они претендовали на его власть, владения и войска. Сыновья и дочери атана съезжались к стенам Шафри, чтобы воздать последние почести великому старцу, а через оборот одной луны забальзамированное, ничуть не истлевшее тело владыки усадили в седло его любимого жеребца и пустили того в чистое поле. Там, где нашел мертвец себе пристанище, упав на землю, тинголы вырыли ровную могилу, которая вскоре заросла травой.
Споры между братьями и сестрами завершились намного быстрее, чем ожидали союзные племена. Уже к середине осени из полорских краев пришли известия, что новым атаном стал сильный и опытный второй сын Хаама, Атуб, крепкий воин, который водил не один отряд в походы и завоевал отцу немало новых земель. Никто не ведал, как произошел выбор нового вождя, но бродячие сказители повествовали князю Ведимиру, что в семьях тинголов издавна был единый закон избрания наследника: на быстрых конях пересекали степь, тот, кто первый возвращался к дому, получал права родителя, а другие зачастую более так и не видали белого света.
С трепетом смотрели униаты в сторону Атубатана. Был он могуч и коварен, как его отец, мстителен и беспощаден к врагам, хитер и подозрителен с друзьями. Княжна Милара по-прежнему оставалась у берегов Белого моря, ибо брачный союз потерпел неудачу из-за кончины жениха, а велесы, дризы и кривличи стягивали дружины к границам у реки, чтобы быть готовыми к отражению возможного наступления нового атана. Трехсоюзническими дружинами, вышедшими на восток, руководил князь Торик, Ведимир же занялся укреплением собственных рубежей с полорами, которые после смерти Хаама тут же присягнули на верность новому ставленнику тинголов Атубу. Ненапрасно велесы оставили часть воинов в родных краях: не прошло месяца после возвеличивания Атубатана, как его неукротимые бешеные отряды вторглись на голые поля северян из полорских степей. Разведчики принесли скорые сообщения в Деряву о приближении всадников, спешивших к стольному граду, даже не задерживаясь у мелких поселений, чтобы захватить скот и еду. Без остановок и передышек двигались тинголы в самое сердце униатских земель.
Князь Ведимир отправил послания о приближавшейся беде во все города велесов, управляемые советами бояр. Он велел вооружать мужчин, способных удерживать в руках прочный меч и щит, и выступать к столице, ибо не было сомнений в цели тингольского похода. К седьмому дню возле Дерявы собралось достаточно великое войско из велесов и кривличей. Соседи подошли из приграничных северных городов. Лишь князь Торик задерживал силы, которые князь велесов просил немедленно отрядить от его войск на востоке. Стройные ряды Ведимир выстроил в ожидании столкновения с тинголами, за минувшие дни разворошившими селения на подступах к Деряве, сжегшими дотла две деревни, не пожалевшими жизни ни одного велеса.
По правую сторону от основного ядра войска, состоявшего из дружинников, вооруженных длинными копьями и щитами, а также тяжелыми мечами, на вершине холма были выставлены ряды лучников, за ними стояли малочисленные верховые отряды кривличей. С занятых униатами позиций открывался вид на широкую долину, устремлявшуюся к горизонту, а по левую руку от воинов князя простирался густой лес. Именно стрелы должны были в первую очередь встретить незванных на чужие земли тинголов, после чего Ведимир задумал выдвинуть вперед копейщиков и всадников. Открытый левый фланг, куда до последнего дня князь надеялся поместить дризов, так и оставался защищенным лишь высокими древесными стволами, ибо соседи завязли в пути на размытых осенними ливнями дорогах. Но лес всегда служил надежным укрытием для велесов, в нем легко было заблудиться бывалому путнику, не говоря уже о наездниках, никогда прежде не бывавших в этих местах. Лес разрастался далеко на восток и юг и почти облысел после листопада.
Воины ждали битвы уже второй день. Вместе с верными дружинниками Ведимир на коне объезжал занятые войсками места. Непогода и пасмурное небо сменились блеклыми солнечными лучами, дарившими земле последние крохи тепла. Утро занялось прозрачной дымкой и теплым воздухом, лишь резкие порывы ветра трепали гривы лошадей, стяги над лагерем униатов и готовились помешать стрелкам в меткости, ибо дуло с востока поперек убегавшей на юг долине. Поле было чистым и спокойным, редкие крики и взволнованные возгласы доносились иногда из рядов солдат. Подступал полдень, когда ветер еще более усилился, принося со стороны леса подозрительные запахи дыма и гари.
— Великий князь, огонь! — воскликнул молодой дружинник, имевший право зваться старшим среди собратьев по оружию. Гайар приходился князю племянником и уже три года ходил вместе с ним и двоюродным братом Ведимиром в походы. Он стремительно указал рукой на белые клубы, поднимавшиеся с окраин леса.
— Что за пожар поздней осенью?! — недоуменно произнес князь, вглядываясь в сторону очагов дыма, все явственнее проступавшего в воздухе.
— Это тинголы! — вновь раздался голос Гайара. — Они идут лесом!
Ведимир недоверчиво всматривался в далекие деревья. Костры были зажжены на расстоянии сотни шагов дргу от друга, оттуда исходило более десяти дымовых столбов. Завеса быстро распространялась над открытой равниной, а ветер еще более подыгрывал коварным замыслам врага. Следовало отрядить в лес людей, чтобы захватить лазутчиков тинголов и потушить пламень, но внезапные крики из рядов воинов переманили взоры князя.
— Они приближаются! Конники на горизонте!
Сквозь дым, развеваемый ветром, издалека показались отряды неприятелей, мчавшиеся галопом по ровной земле навстречу велесам. Быстро приближаясь, тинголы на ходу обнажили короткие луки, спрятанные за спинами, и одновременно выпустили уйму стрел в стройные неподвижные ряды копейщиков. Но расстояние было слишком велико, чтобы их удары могли нанести урон. Всадники приближались сплоченной массой, однако их количество было слишком мало, чтобы противостоять тысячам униатских дружинников. Ведимир вновь подозрительно поглядел в сторону леса, где сильнее и ярче разгорался огонь.
— Они намешали фезских порошков для густого дыма, — высказал вслух свои мрачные раздумья Ведимир. — Гайар, отправляйся с тремя десятками верховых в лес. Только подходите туда скрытыми тропами через гущу. А лучники пусть готовятся к выстрелам, — отдал повеление он другому соратнику, когда племянник ускакал к конным отрядам.
Минуты безвозвратно утекали прочь, а князю казалось, что время застыло на месте. Наконец стрелы велесов взмыли в воздух в сторону чужаков-захватчиков, но сквозь густую пелену можно было разглядеть лишь, что тинголы внезапно раздвинули свои ряды и вразнобой поскакали в противоположные стороны: одни к лесу, другие к холмам, удаляясь все далее на запад от позиций защитников Дерявы. Враг пытался разрушить строй воинов, четко мыслил князь, наблюдая за движениями кочевников, но любые их попытки были бесполезны, ежели они явились к городу в столь ничтожном количестве.
— Развернуться спиной к спине, — скомандовал Ведимир дружинникам, половина которых направила копья в сторону лесных зарослей, а другая ожидала нападения тех, кто вознамерился объехать холмы. Но за ними князь отправил кривличей, не менее скорых в управлении с лошадьми.
— Братцы, вон они! — послышался бравый клич из задних рядов.
