− Как же твоя любовь к Алешу Фероксу? − насмешливо спросил друг, неосознанно потирая сжавшееся сердце.
Девушка ничего не ответила. Ну а что можно сказать? Она и сама не знала. Ей было жалко его, хотелось утешать, но, в то же время, она негодовала на него, ругалась и обижалась. Он занимал её мысли, она беспокоилась о нём, переживала, что он думает о ней, но безотчётного восторженного обожания больше не ощущала. И как всю эту трепещущую массу чувств вывалить на волнующегося Зи? Она быстренько собрала гостинцы генералу, бросила последний взгляд в зеркало и поспешила на выход.
Едва за девушкой захлопнулась дверь, в гостиную зашла хозяйка дома и начала выговаривать мужчине за поведение его соседки. Он знал, что пожилая женщина считала, что им с Грасей давно пора оформить отношения, поэтому быстро доедал завтрак под её бубнёж, давая ей выговориться.
− Я ей отказала в жилье, пусть знает, что здесь порядочный дом! А она молчит, думает, что я передумаю, − распалялась хозяйка.
Квартирант поднял на неё глаза, женщине сослепу показалось, что он ожёг её, но нет, всего лишь посмотрел с неприязнью.
− В конце месяца мы съедем, − процедил парень, встал из-за стола и быстрым шагом поднялся к себе в комнату.
− Но я не... Я думала, что покрутится, поищет и прибежит... Где ещё будет так хорошо, как у меня? Я как лучше хотела...
Через пару минут мужчина выскочил и, ругаясь, побежал догонять Грасю. И откуда в ней сидит эта непоколебимая уверенность, что только её все и ждут, что без неё никто не достигнет совершенства?! Можно подумать, она действительно звезда, случайно упавшая с неба! При воспоминании о том, как, будучи маленькой, она верила, что является звёздной девочкой, улыбка расползлась по лицу.
А девушка, деловито выстукивая каблучками торопливое "так-так-так", с гордо поднятой головой спешила к секретарю генерала. Она специально делала вид, что является очень важной особой, чтобы больше её нигде не тормозили и не задавали дурацких вопросов.
Хватило позору на проходной, когда противный дядька выспрашивал, назначено ей или нет. "Ну, конечно, назначено! А не записано потому, что генерал ранен". − "Так к кому же она идёт?" − "Сначала к секретарю". − "К какому?" У лэр-ва Робуса оказалось есть три секретаря, а имени и звания нужного ей она не знала.
Все смотрят, любопытствуют, а Грасе неловко. Уже когда она, на нервах, размахнулась своей корзинкой с гостинцами, чтобы её запомнили надолго, второй страж предложил посмотреть в книге пришедших, кто из секретарей генерала на месте. Оказалось, что только один. Послали к нему весточку, что госпожа Монте просит пропустить её, он сразу велел дать ей пройти. Всё!
Следом за Грасей, чуть отстав, прошёл сотрудник тайного ведомства, господин Греф. За то, что девушка исключила его из своих дел, он не вмешался, когда её мариновали на проходной. Вот если бы она всё-таки огрела дотошного стража корзинкой, тогда он бы появился, а может и нет. Иногда Грасе полезно узнавать, что не все к ней доброжелательны и готовы помогать ей. Святая уверенность в то, что если она делает нечто хорошее, то все, само собой, должны участвовать по мере сил и возможностей, не раз подводила её.
Зибор проследовал за ней до секретаря, подождал за дверьми и проводил их с секретарём в лекарское крыло. Внутрь его не пустили, а вот девушка прошла туда, постояла возле прозрачного лечебного кокона, в который уложили генерала, повздыхала и отдала гостинцы работающим сотрудникам. Сходила она и к старшему целителю, поинтересовалась будущим генерала.
− Я и не знал, что у лэр-ва Робуса есть такая очаровательная родственница, − сделал ей комплимент целитель.
− Да что вы, разве можно в наше время на родственников полагаться?! − живо откликнулась Грася. — У всех свои дела и заботы. Только друзьям, да коллегам по работе и есть дело до нас.
Целитель чуть растерялся, посмотрел на секретаря, но тот только согласно кивнул.
− Я ещё зайду, а вы уж побеспокойтесь о нём. А, когда придёт в себя, скажите, что мы о нём очень волнуемся, ждём его. А мне он обещал в подробностях рассказать, как...
Секретарь дёрнул девушку за рукав.
− ... да, отвлекаю я вас, − засобиралась девушка, отпихивая секретаря, вытягивающего ей рукав на кофте, − а генерала дела ждут, нечего разлёживаться, на том свете отдохнёт! — бросила она напоследок то ли совет, то ли пожелание.
На выходе они столкнулись с лэр-вом Алешем Фероксом. Секретарь поприветствовал мужчину и двинулся дальше, а Грася чуть затормозила, не понимая, за что удостоилась его жгучего бешеного взгляда. Решив не обращать внимания, она сделал шаг в сторону, и хотела пройти, но лэр-в загородил ей дорогу. Девушка с вопросом посмотрела на него, и тут же отступила, испугавшись, что он её ударит.
− Что ты крутишься здесь? Что вынюхиваешь? — начал тихо и зло выговаривать ей лэр-в. — Откуда ты вообще взялась?
− Я? ...
Но ответов Фероксу не требовалось, он наступал на девушку, даже не касаясь, душил её своей ненавистью. Он сделал её виноватой в своей разрушенной жизни и мечтал только раздавить её, как гадину. Невыносимая боль утраты не только Агнес, но иллюзий любви, жизненных принципов, чести, доверия... да весь мир пошатнулся для молодого главы ведомства! И вот оно − искушение найти виновника. Алеш терял контроль и от сожжения девчонки его удерживали лишь слова, которыми он причинял ей видимую боль:
− Маленькая потаскушка! — наступал он на неё. − Скольких сумела опутать своим невинным видом?
Зибор почуяв неладное приблизился к своему руководителю и постарался закрыть от него собой шокированную Грасю.
− Вот, значит, как вы действовали: малолетка себя предлагает, а ты снабжаешь Робуса информацией?
Как завязалась драка, девушка не видела, полностью прикрытая спиной Зи, но красавец Алеш Ферокс отлетел по коридору далеко, и остановила его только стена. Они наносили друг другу страшные удары, друг Граси был сильнее, и значительно, но глава обладал большей ловкостью и умением. Вскоре прибежали другие лэры, попытались воздействовать на Зибора магией, но только внесли беспорядок.
− Этот парень не реагирует на энергию, − пронёсся слух между пытающимися вмешаться лэрами. А Зибор уже заполучил главу и вымещал на нём всю свою боль и ревность. Может им обоим требовалась подобная угроза жизни, физическая боль, чтобы пережить свои душевные терзания, никто этого не знает. На лицо был факт нападения на главу его же сотрудником.
Если поначалу Грася замерла от выплескивающейся на неё ненависти Алеша, то потом она, широко раскрыв глаза, с ужасом смотрела как её друг и глава тайного ведомства пытаются покалечить друг друга. Ей казалось, что она скулит, но из горла вырывался едва слышный сип. А мужчины как будто торопились успеть нанести как можно больше увечий, успеть убить, растоптать...
Когда попытались вмешаться другие лэры, девушка зашевелилась, а в момент, когда все навалились на Зи, она с отчаянным визгом, на подгибающихся от страха ногах, ринулась его спасать. Грася зажмурилась и лупила, щипала, дёргала за одежду всех, кто ей попадался. Тут в кого не попадёшь − не прогадаешь, все они накинулись на её Зибора. Грасино участие придало другу сил, и он, как разъяренный бизон, поднялся и скинул всех налетевших на него лэров.
− Шакалы! Шакалы! − сипела девушка, удерживаемая сразу двумя лэрами. Сотрудники позабыли, что на девушку можно воздействовать магией и, чтобы она не покалечилась, её держали двое.
День закончился феерично. Домохозяйка Граси с Зибором могла бы быть довольна, у неё в доме тишина и всё прилично. Она, конечно, не знала, что господина Грефа держат сейчас в наручниках, а Грася колотит выданной кружкой по решётке и орёт чудные песни.
То она "врагу не сдаёт гордого варяга", то у неё "над головой черные вороны вьются", то она воет, что является "вскормленной в неволе орлицей молодой". Заткнуться она согласилась в обмен на еду из трактира, на которую скинулись все соседи сидельцы.
− Слабаки! − презрительно бормотала она, поглощая горяченькие крошечные пирожки, обжаренные в луковой подливке. Была ли она до наглости смелой? Нет, конечно, но Грася хорошо слышала, какими карами грозился секретарь генерала, если с девушкой что-нибудь случится до вынесения приговора. Ну, а раз так, то почему бы не поделиться наболевшим с другими? Душа ноет, просит выплеска эмоций, рвётся на части! А песня, как известно, лучший успокоитель.
На следующий день она умылась, заплела две косички и, расточая злобные взгляды, поплелась укорять правосудие. Первые же её шаги в небольшой зал, где зачитывалось дело о хулиганстве и нападении на главу ведомства, вызвали недоумение у обвинителей и свидетелей. Грася замялась у входа, прижала к животу сумочку и, со взглядом "вы же меня не обидите, правда?", пугливо прошла на место "хулиганки".
− Да она же совсем ребёнок, они что там все − обалдели? — послышались голоса любопытных.
− Вот что власть делает! Развращает!
− А потом всё на изнанку валят, мол, твари во всех наших бедах виноваты!
Народу было немного, дело-то пока неважное рассматривали, но голоса раздавались всё настойчивее и возмущённее. Грася приободрилась, пришло ощущение, что она в своей стихии. Ещё бы крайний правый угол тоже ожил бы, подавая реплики... Она, почти бегом, взбежала на показанное ей место и быстро начала говорить взволнованным, сбивающимся голосом.
− Я раненного боевого генерала навещала, а мне гадости стал говорить один лэр-в, а мой друг заступился...
− Вам слова пока не давали...
− ... а они все на моего друга налетели, избивая! — успела провыть девушка, указывая пальцем на лэров в форме.
− Я лишу вас голоса, если...
− Я даже не знаю живой ли он, − прижимая руки к щекам, и даря слушателям взгляд "прощай любовь", Грася попыталась всплакнуть, но её лишили способности говорить. Она демонстративно схватилась за горло, тряхнув своими косичками, вытаращила глаза и осела на пол.
Зал взорвался:
− Изверги! Да что ж вы делаете?!
− Ребёнка мучают!
− Худенькая-то какая, её тут голодом заморили!
Стучал гонг, призывая к тишине, но люди набивались в зал, услышав шум, в надежде увидеть что-нибудь интересное. Им быстро докладывали, что дитя довели до предсмертного состояния и выкрики только добавлялись.
Грася лежала, довольная реакцией, и тихонько плакала. Напрасно мать ей вбивала, что нужно надеяться только на себя. Нет и ещё раз нет! Помощь людей никогда лишней не будет. Это Грася чуяла с детства. Все хотят быть хорошими, главное, правильно рассчитать, что у кого попросить. И конечно, никогда не жадничать с ответной помощью. Тут у неё иногда возникали проблемы, но это вопрос силы воли. Вот и здесь − как горят у людей глаза, когда они защищают справедливость! Так рождаются самоуважение и гордость за себя, а Грасе остаётся взять на себя ответственность за их привлечение. И совесть её нисколечко не грызёт, ведь она действительно не виновата, а её выставляют хулиганкой.
Зал был набит битком, Грасю подняли, пригласили целителя и подали стул. Она села и некоторые женщины, находящиеся в зале, заплакали − так жалобно она смотрелась сидящей на краешке стула, с ладошками на коленках, с дорожками слёз на щеках.
Дело Граси закрыли за три минуты. Зачитали обвинение, сняли его и, не имея претензий, отпустили. У выхода девушку встретил секретарь генерала и, проводив в отдельную комнату, демонстративно похлопал в ладоши.
− Браво, госпожа Монте! Жаль, что вы не работаете у нас. Хотя, жизнь долгая...
− Ну уж нет! Мне больше по нраву вызывать восторг, а не жалость.
− И всё же − это талант, вам собирались предъявить оплату нанесённого ущерба, назначить штраф и трудовое воспитание.
− За что?!
− Политика, − пожал плечами секретарь, − Теперь будут стараться зарыть вашего друга. Заседание будет закрытым. Сами понимаете, никто не должен знать, что глава тайного ведомства избит и лежит в коконе восстановления.
− А Зи? Он в коконе?
− Ну, этому здоровяку тоже досталось, но обошлись ускоренной регенерацией.
− Что грозит Зибору? Он же сотрудник ведомства, неужели его не вытянут?
− Говорю вам, госпожа Монте, открыто, так как вы в курсе происходящих в последнее время вещей.
Девушка кивнула.
− Алеш Ферокс отстранён от дел. Король выразил ему недоверие, но следствие идёт и всё яснее становится, что Ферокс ничего не знал, не участвовал, не привлекался, даже косвенно, к делам Агнес. Останется ли он впоследствии на своём посту или нет, это неважно. Сейчас лэры, исполняющие его обязанности, хотят показательно проявить своё рвение в наказании хотя бы Грефа. Человек, замешанный в падении четы Ферокс, никому не нужен. Ваш Зибор, по большому счёту, никто — не лэр, одиночка, а вот семья Фероксов очень значима.
− Я знаю лэр-ва Ферокса старшего, он всегда за справедливость и не оценит всех этих лизоблюдских поступков, − выпалила Грася.
− И, тем не менее, сейчас начнутся проверки, и никто не хочет рисковать. Лэр-в, глава ведомства, избит своим же подчинённым. Вот и всё, что важно. Если сам Алеш Ферокс снимет все обвинения, то это другое дело, но я его видел, он ещё с неделю пролежит в коконе, да и потом ему будет не до Грефа. Тем более, не до вас. Вы для него как черта − до вашего появления и вмешательства у него как бы было всё хорошо, а после вся жизнь разрушилась.
− Но это же...
− Несправедливо?
− Да!
− Конечно. Но ему потребуется время, чтобы всё случившееся принять, понять и разобраться. Его предала любимая женщина, он сейчас ни на что не способен, нашёл бы хотя бы силы жить и работать дальше.
− Он уже нашёл силы, чтобы моего Зи избивать, − буркнула девушка.
В тишине было слышно, как за дверью до сих пор раздавались разговоры, касающиеся дела Граси. Она уже представлялась людям совсем маленькой девочкой с двумя тоненькими косичками, с большими лучезарными глазами и заморенной голодом злыми службами правопорядка.
− Как же помочь Зибору? Заступится ли лэр-в Робус?
− Не рассчитывайте на генерала. Его в коконе продержат не один месяц. Полное энергетическое истощение, физический вред и добавьте возраст. Даже выйдя из кокона, ему предстоит долгая реабилитация.
− Но ведь целитель говорил...
− Целитель, скорее всего, обнадёжил вас, имея в виду угрозу жизни. Именно это будет ясно в течение нескольких дней.
− Даже так...
− Да. Я помогаю вам, госпожа Монте, потому что вы действительно герой. Благодаря вам удалось остановить лавину преступлений. Но участники происходящего слишком близки к трону, и никто вас чествовать не будет. Вы не виноваты, но на вас сердятся.
