— Юность вечной не может быть, ей придется закончиться. — грустно улыбнулась Спун. — Рано или поздно, наша компания все равно должна была распасться...
— Не хочууу... — хлюпая носом, протянула Скуталу.
Эпплблум, недолго думая, схватила пегаску за плечи и, притянув к себе, крепко обняла, носом зарываясь в растрепанную гриву, чтобы никто не видел, как и у нее на глазах наворачиваются слезы.
— Девочки, ладно вам, мы ведь все равно останемся подругами. — подсев к шмыгающим носами кобылкам, постаралась успокоить подруг Свитибель.
— Будем стараться встречаться как можно чаще. — поддержала единорожку Даймонд. — Да и учитывая небесные колесницы, не так уж и сложно будет вернуться в Понивиль на выходные. Скуталу, вон, вообще сама летать может...
— Да и раз уж на то пошло, у нас есть идеальный способ остаться всем вместе. — Спун, подсев к подругам так, чтобы замкнуть импровизированный круг, снизила голос до заговорщического шепота. — Нужно всего-лишь найти жеребца, который возьмет нас всех в свой табун.
— Хи-хи... — прыснула Блум, наконец прекращая тискать пегаску, которая, впрочем, не спешила отстраняться от зеленоглазой земной пони. — Тиара, ты определенно плохо на нее влияешь.
— А что я? — деланно возмутилась Даймонд. — Я вообще молчу. Но согласитесь, мысль-то интересная.
— Тогда тебе придется отказаться от идеи войти в табун Маки. — утирая мордочку от слез, хмыкнула Эпплблум. — Во-первых: еще пятерых кобылок в табун он явно не потянет... Ну, а во-вторых: я к брату в табун определенно не собираюсь. Пусть он хоть трижды аликорном будет.
— А что так? — ехидно вскинула брови Сильвер.
— Причина та же, по которой ты не вступаешь в табун отца. — парировала Блум. — Даже если бы он не был моим братом, воспринимать его как-то иначе кроме как родителя... Ну, в общем...
— Мы тебя поняли. — прервала сбивчивые объяснения подруги Тиара. — Давайте вернемся к этому разговору, когда на горизонте появится удовлетворяющая нас кандидатура?
— Угу. — кивнула зеленоглазая земная пони, на мордочке которой расплылась предвкушающая улыбка. — А ведь впереди почти целый год и у нас есть возможность сделать его совершенно незабываемым.
Подруги переглянулись и первой на это предложение откликнулась Сильвер:
— Я — за.
— Почему нет? — пожала плечами Даймонд.
— Я с вами. — тряхнув гривой, протянула вперед правую руку Скуталу, за ладонь которой тут же схватились еще три кобылки.
— И во всем грядущем, ваши крупы прикрываю я. — деланно печально вздохнув, Свитибель положила свою руку сверху импровизированного замка.
— Меткоискатели! — воскрикнули они хором, вскидывая руки вверх.
...
В этот самый момент по спинам жителей Понивиля пробежался легкий холодок, предвещающий море незабываемых впечатлений.
* * *
Над пограничной крепостью государства верблюдов, расположенной на каменном утесе, похожем на огромную плиту, один край которой выступал из земли, медленно сгущались вечерние сумерки. По причине войны, объявленной жителям пустыни империей короля Шторма (в которую входили земли монстров и кошек), в заставу прибыли десять тысяч отборных воинов и сотня магов-ритуалистов, готовых отдать свои жизни ради победы... Впрочем, с большим удовольствием они забрали бы чужие жизни, оставив свои при себе.
Четыре тысячи пехотинцев, вооруженных арбалетами и пиками, четыре тысячи мечников в легкой броне, тысяча тяжелых пехотинцев и тысяча верблюдов из обслуги метательных машин словно муравьи в муравейнике копошились по всей площади монументальной твердыни, в незапамятные времена построенной для противостояния неведомому врагу.
Шло время, часы складывались в дни, а дни в декады: боевой дух защитников пустыни постепенно сходил на "нет", так как отсутствие врага настораживало только в первые дни. Предложение одного из командующих устроить вылазку на вражескую территорию, которое в первый раз было отвергнуто почти единогласно, стало казаться не такой уж и плохой идеей.
Воины, вынужденные в полной броне стоять на стене под лучами палящего солнца, мысленно проклинали бесчестных трусов, которые сперва объявили войну, а потом сами же на нее и не явились. Из иных рубежных крепостей, которые хоть и уступали главной твердыне в размерах и надежности, но были весьма многочисленны, приходили удручающие сообщения, написанные словно под копирку: "Врага не видно".
Желание мужей, вынужденно оставивших свои дома с женами и жеребятами без личного внимания, пойти прямо в империю Шторма и научить наглецов правильному юмору становилось тем более непреодолимым, чем меньше оставалось терпения. Дисциплина в таких условиях не могла поддерживаться на достойном уровне, да и внимание у дозорных рассеивалось...
Десятки черных кораблей, половина из которых скользила по песку на необычных лыжах словно по снегу, а другая половина парила в небе под огромными воздушными шарами, в первые секунды показались верблюдам иллюзией (миражом, нередко встречающимся в пустыне). Однако же, когда суда приблизились достаточно, чтобы разглядеть воинов в белых плащах, накинутых поверх зеркально отполированных доспехов, все сомнения отпали и в башнях твердыни начали звонить колокола.
Вырвавшиеся вперед лодки, поставленные на широкие полозья, не доезжая до крепости пары сотен метров, резко развернулись левыми бортами и остановились, а из открывшихся люков высунулись стволы железных пушек. Грянул гром выстрелов, из жерл дул вырвались языки алхимического пламени, а кристаллические ядра с пронзительным свистом разбились о каменную кладку. Высвободившиеся составы, похожие на облака серого пепла, осели на телах нескольких незадачливых пехотинцев... а в следующую секунду они застыли каменными изваяниями, оказавшись запертыми внутри тонкой, но прочной скорлупы, питающейся магией собственных жертв для укрепления.
Тучи арбалетных болтов взметнулись в небо, чтобы обрушиться на головы горилл и немногочисленных котов, находящихся на бортах лодок, которые после залпа снова начали двигаться и повернулись уже другими бортами, дабы новые пушки совершили синхронный залп. Вскинутые щиты, в большинстве своем деревянные, но встречались и цельнометаллические, не всегда спасали от тяжелых наконечников, порой пробивающих даже доски палубы, чтобы упасть в трюмы транспорта.
Тем временем, на дистанцию огня вышли и дирижабли, пушки которых оказались менее мощными, но более многочисленными. В них с вершин башен полетели огненные шары, шаровые молнии, а самые сильные из колдунов-ритуалистов стали поднимать песчаную бурю, желая похоронить врагов заживо...
...
— Опуститесь на уровень главной башни. — приказал высокий худой единорог, одетый в тяжелое одеяние из красного бархата с широкими рукавами и высоким воротником, а так же красующийся серебряной маской, скрывающей морду.
— Но господин, нас ведь собьют их чародеи. — обеспокоился капитан флагманского дирижабля, с почтительного расстояния обстреливающего огрызающуюся заклинаниями твердыню, уже окруженную наземным флотом, часть которого кружила неподалеку от стен, а часть продолжила свой путь на территорию верблюдов.
Запертые в крепости войска, видя, что враг безнаказанно движется к их городам, оставив немногочисленные силы для блокады защитников, дважды пытались прорваться из окружения, но оба раза неудачно. Они даже не могли отправить предупреждение резервам, которые остались в столице, что делало ситуацию еще более мрачной. Впрочем, забраться на стены объединенные силы горилл и кошек так же не могли, а десант, сброшенный с летающих кораблей, оказался нашпигован болтами из арбалетов еще в воздухе, а те счастливчики, коим удалось добраться до цели, попали под клинки обезумивших мечников.
— Выполняйте приказ. — глаза мага полыхнули фиолетовым огнем, а воздух вокруг него будто бы закипел. — Или же вы предпочтете возглавить попытку следующего штурма, капитан?
— Н-нет, ваше магичество. — отшатнувшись от собеседника, бывалый воин ощутил, как его руки начали дрожать и колени подгибаться. — Будет исполнено, ваше магичество...
...
Огромное летающее судно, широкими ремнями подвешенное под вытянутый воздушный шар, выкрашенный в черный цвет, развернувшись к крепости кормой, начало снижаться к земле, одновременно с тем приближаясь к самой высокой башне, на верхней площадке которой стояли тринадцать верблюдов, облаченных в желтые хламиды. Арбалетные болты, заклинания и проклятья, направляемые на транспорт генерала армии Шторма, бессильно увязали в прозрачной фиолетовой дымке, окутавшей корпус рукотворного монстра будто доспех.
Вот со стороны кормы выдвинулась широкая и толстая доска длинной в восемь метров. На нее медленным шагом, будто бы находился не в центре сражения двух армий, а на прогулке в парке, взошел единорог в алых бархатных одеждах. Кисти рук он прятал в широких рукавах, спину держал подчеркнуто прямо (будто бы лом проглотил), а его взгляд блуждал по мордам немолодых жеребцов, в правых руках сжимающих различные амулеты.
Вот старик, являющийся верховным колдуном пустыни, встряхнул оберегом, сделанным из черепа песчаного волка, в глазницах которого вспыхнуло яркое зеленое пламя. Поднятая часом ранее буря, сконцентрировавшись в тонкое веретено, устремилась к вражескому чародею будто бы укол шпагой.
Герольд короля Шторма, выставив перед собой правую руку, принял удар чудовищной мощи на раскрытую ладонь и, пошатнувшись... все же устоял на месте, а ветер тем временем начал утихать, роняя сотни килограмм песка на головы защитников крепости.
— Моя очередь. — прошелестел безжизненный голос из-под серебряной маски.
Глаза единорога полыхнули фиолетовым пламенем, рог засветился черным огнем, верблюды вскинули свои амулеты, готовясь блокировать атаку. Внезапно, старший колдун взорвался потоками крови, которая, обратившись десятком клинков, пронзила тела ближайших соратников. Однако же, оставшиеся одаренные сумели отбиться и продолжили противостояние с чудовищем в понячьей шкуре.
...
После гибели колдунов на главной башне, с флагманского дирижабля был сброшен десант элитных мечников, у каждого из которых имелось по несколько гранат с окаменяющим составом. Все это время кружившие вблизи стен лодки так же сменили тактику и, прекратив обстрел, пошли на сближение, готовясь к новой попытке штурма.
— Когда прибудет вторая волна? — вернувшись на борт своего транспорта, голосом, в котором ощущались нотки удовлетворения, спросил герольд Шторма у капитана.
— Шесть часов, ваше магичество, не меньше. — почесав затылок, отозвался горилл. — У них ведь почти нет кораблей...
— Передай другим группам, чтобы оставили у крепостей блокирующие отряды и отправляли основные силы к столице. — приказал маг, направляясь в сторону лестницы, ведущей в трюм, где находились его покои. — Через пять часов марша на полной скорости они смогут подойти к столице. Караван-сарай должен пасть прежде, чем правительство поймет, что случилось и сможет разбежаться или мобилизовать резервы... Исполняй.
(Конец отступления).
БЕЛАЯ ПОЛОСА
БЕЛАЯ ПОЛОСА.
Рано утром, когда солнечный диск едва поднялся над горизонтом, Биг Макинтош устроился в кресле перед рабочим столом в своем кабинете в "Диком яблоке". Разбор ежемесячных отчетов был не самым его любимым занятием, впрочем, относиться к этому приходилось как к неизбежному злу, чтобы в один непрекрасный момент не обнаружить, что зарабатываемые компанией деньги уходят в чей-то чужой карман.
Нашествие саранчи, погубившей немалую часть всего урожая, нанесло серьезный удар по бюджету "Сладкого яблока", но, к счастью, Эпплы уже давно занимались не только выращиванием фруктов, овощей и зерновых культур, а до животных мелкие цветастые паразиты добраться не успели. Несколько исправляли ситуацию поставки кристаллов и зелий, но даже на фоне сети гостиниц, официально находящихся на балансе АКБ, это была лишь капля в море финансов, протекающих через руки темно-красного аликорна.
"Новые пивоварни в Эппллузе и Мэйнхэттене выйдут на полную мощность уже к началу следующего месяца; контракт на поставку продуктов питания в Эпплвуд подписан; договор с Кантерлотским дворцом продлен...".
...
— Не помешаю? — без стука открыв дверь, в кабинет скользнула стройная ночная пегаска, одетая в облегающее темно-синее трико с неким подобием юбки на поясе, кутающаяся в свои кожистые крылья словно в плащ.
— Если я скажу "помешаешь", это ведь тебя не остановит? — не отвлекаясь от подписания контракта на перестройку семейного особняка, вопросом на вопрос ответил вестник Бога Пороков.
— Ммм... — телохранительница и шпионка замерла на месте, сделав вид, что задумалась, затем прищурилась и, расплывшись в широкой улыбке, демонстрирующей острые белые клыки, самодовольно отозвалась. — Не-ет.
— Что и требовалось доказать. — хмыкнул "рыцарь порока", макая печать в специальную плошку и с размаха опуская ее на бумагу, оставляя жирный оттиск. — И что же привело тебя в столь... ранний час?
На последних словах красный аликорн, одетый в белую рубашку с короткими рукавами и серебристые брюки, покосился на окно, за которым светило яркое утреннее солнце.
Подхватив один из стульев для посетителей, кобыла поставила его вплотную к рабочему столу жеребца (ровно напротив Макинтоша), затем запрыгнула на сидение и, сев на корточки, так, чтобы кожистые крылья свисали справа и слева до самого пола, оперлась локтями о верхнюю перекладину спинки и устроила голову поверх скрещенных рук. Сверкнув золотом глаз, она облизнула губы ловким длинным языком и спросила:
— Может быть, я хочу поговорить о... нас?
— Давай сразу к делу. — поморщившись, вестник Бога Пороков наконец-то посмотрел на собеседницу. — У меня сегодня и без того много дел, которые следовало закончить еще вчера.
— Бука. — шпионка обиженно надула губки, одновременно с чем протянула левую руку к стопке договоров, которые еще требовали согласования и подписания. — Собираешься спаивать грифонов?
— Тебя правда интересуют не самые благородные источники моих доходов? — изогнул в вопросительном жесте брови "рыцарь порока", отнимая у кобылы договор, доставленный буквально час назад.
— Я должна знать все об отце моих будущих жеребят. — гордо вскинув голову, убежденно заявила ночная пегаска.
— Я уже говорил, что не стану на тебе жениться? — потерев переносицу указательным пальцем правой руки, уточнил темно-красный аликорн.
— Пять... может быть, шесть раз. — состроила задумчивое выражение мордочки Севира, тут же насмешливо фыркнув и добавив безмятежным тоном. — Но разве я говорила, что собираюсь выходить замуж? От тебя, мой принц, мне нужны только жеребята: сильные, здоровые, с высоким потенциалом...
— Мое сердце разбито. — театрально вздохнул жеребец, откидываясь на спинку кресла и зарываясь пальцами в выцветшую гриву. — Я-то думал, что неотразим!
— Просто зеркало нужно протирать, хотя бы раз в год. — поучительно заметила перепончатокрылая пони. — Но если ты не готов к столь невозвышенным отношениям, я могу подождать. Лет пятьдесят тебе хватит?
