— Пожалуйста!... Пожалуйста, не делайте с нами этого!.. — взмолилась старшая сестра Джада, и Агнис осторожно провела по её лицу железной перчаткой, словно ласкала.
— Это единственный путь, дитя моё. — сказала она спокойно. — Как же ты хочешь очиститься от грязных и порочных пут реальности? Пока ты привязана к своей плоти, ты не сможешь понять, что это только инструмент твоего прогресса, и основное орудие заблуждений! Я знаю, это выглядит страшно... — сказал Исповедница, обращаясь и к остальным. — Но это только потому, что вы связаны плотью. Когда вы очиститесь, вы сразу поймёте!
— Пожалуйста, просто отпустите нас!.. — продолжала рыдать девушка, но безумные фанатики оставались глухи.
— Ты будешь первой, девочка моя. — сказала добродушно Исповедница. — Станешь моей помощницей! — добавила она с благоговением.
Сестру Джада подхватили под руки, и повели на платформу, вслед за Агнис. Девушка сопротивлялась, пыталась вырваться пусть даже ценой жизни, но убивать её уже никто не собирался. Её родственников крепко держали, и им оставалось только беспомощно кричать и лить слёзы. Девушку привязали к перепачканному в кровь столу, казалось, что она сходит с ума прямо на глазах. Не слушая её молений, ей вкололи первый укол, и она утихла, лишь продолжая шептать что-то губами.
— В чём же твой грех, дитя моё?.. — проговорила с интересом Агнис, беря в руки книгу. — Ах, я знаю! Мы с тобой похожи. Порок. Плоть, всегда плоть... Но, мы исправим тебя.
Исповедница принялась читать молитвы, а "мастера" подошли к девушке с самодельными ножами. Она что-то говорила им, вытаращив большие, испуганные глаза. Джад закрывал и открывал глаза, но этого не помогало. Девушка в ужасе закричала, когда ей начали отрезать левую руку в локтевом суставе. Боль была приглушена, но оставалась сильной, к тому же совсем новой, которой она ещё не знала. Его сестра могла ощутить, как разрезается плоть, как она жжёт огнём, в то время как неестественно расширяется. А потом хруст её суставов и скрежет металла по костям. Через минуту части её не было, а только хлыстала кровь через свежую рану. Укол остановил кровотечение, рану прижгли калёным металлом, и боль вновь пронзила тело и разум, сопровождаемая шипением обжигаемых тканей, и мерзким запахом.
— Этого недостаточно... — сказал Исповедница. — Её нужно очистить тщательно.
Глаза девушки периодически закатывались, лицо искажалось под влиянием то ужаса, то отчаянья, то боли. Слёзы не прекращались, и монотонное бормотание, что этого всего не может быть. Следуя знаку Исповедницы, изуродованный приблизился к сестре Джада с длинной, и толстой иглой. Несколькими движениям, он под вопли девушки воткнул иглу ей в правый глаз, и быстро повернул. Содержимое глазницы, плоть и кровь вытекло наружу, вызвав приступ рвоты у измученной девушки. Её горло пробили железным стержнем, и вогнали в рану металлическую трубку, которую прикрёпили ошейником. Родители не могли поверить в происходящее, а из глаз Джада текли горячие слёзы, и он даже не мог моргнуть. Его испуганный взор застыл на истерзанной сестре, которую продолжали калечить у него на глазах.
Всё застыло, время, реальность. Джад даже не заметил, как сняли со стола его сестру, и повели наверх его самого, под крики ужаса родителей. Его начали привязывать, и мальчик заметил, что сильно испачкался в кровь, кровь его сестры. Только сейчас он обратил внимание на то, что что-то изменилось. Один из "мастеров" заметно шатался, фанатичное исступление многих других сменилось вялостью, некоторые падали на землю. Даже его родители отключались, засыпая прямо в слабеющих руках своих стражников. Джад ощутил странный запах, голова кружилась, но он смог выбраться из привязи, правда не знал, что делать, и что вообще происходит. Исповедница так же пошатнулась, и, прервав молитву, закричала со всех сил:
— Ведьмы!.. Газ!.. К бою!..
Поднялась шумиха, кто-то терял сознание, другие были просто опьянены, воины одевали противогазы, делали себе уколы. Агнис сбросила с себя пылающий пламенем шлем, и так же вколола в шею какую-то смесь.
— Готовьтесь к бою! — кричала она. — Убить всех неверных!
— Убей это! — проговорил девичий голосок, где-то у неё за спиной.
Прежде чем Исповедница успела отреагировать, позади неё мелькнуло прозрачное искажение, взобралось Агнис на спину брони, и словно материализовавшаяся из воздуха, граната закатилась за воротник каркаса брони. Ударившись несколько раз о металл, граната скатилась в самый низ, и через несколько секунд взорвалась, срывая с каркаса часть самодельных бронелистов. Агнис упала на деревянный помост, пыталась встать, но не могла. Она чувствовала, как её кровь и внутренности растекаются внутри брони. Тело быстро слабело, но смерть ещё долго не приходила к бывшей Исповеднице. За стеной раздались множественные выстрелы, рядом с умирающей Агнис показались мерцающие тени, и атаковали ближайших вооружённых Святых. Одна из этих теней подхватила одурманенного мальчика, и спустила вниз, чтобы спрятать за угол.
Прошла минута, и часть оборонной стены разлетелась на кусочки от сильного взрыва. Пока воины и члены секты вооружались, сквозь пробитую дыру вбежал отряд незнакомцев, и завязалась перестрелка. Часть испуганных Святых убегала в Капитолий, другие, кто был вооружён, укрывались и отстреливались, но они не были сгруппированы, и быстро напирающие незнакомцы выбивали их одного за другим. Иногда, даже после нескольких ранений они подымались, и продолжали бой, пока их тела полностью не отказывали. Сила колдовства святых и вправду впечатляла, особенно когда некоторые из них бросались в ближний бой, не думая о собственных жизнях. На глазах Билла один из них встал после попадания пули прямо в незащищённую голову, и пытался сражаться, хотя с трудом мог передвигаться! Местами разбитая, золотистая статуя дровосека, замерцала красным ещё сильнее от набирающих силу пожаров.
— Сдохни! Сдохни наконец-то! — кричал Генрих, высаживая всю обойму из дробовика в одного из изуродованных, но тот продолжал шевелиться.
И только после нескольких пуль из пистолета 14мм фанатик перестал подавать признаки жизни. Громыхнул выстрел Хардсона, и ещё один вражеский стрелок упал, чтобы подняться с вывернутыми наружу рёбрами! Всё же выстрелить он не мог, так как руки совершенно не слушались, и вскоре упал на землю, чтобы там медленно умирать. Путники, ведьмы, и их рабы, прикрываемые Люси и несколькими ведьмами со стелсбоями, быстро продвигались, сметая со своего пути все одинокие очаги сопротивления, и обходя лежащих вокруг фанатиков, которые были без сознания, или одурманенные газом. За этот первый напор они заплатили лишь несколькими слабыми ранениями, и быстро пробились практически к самому Капитолию.
Но тут их ждала первая контратака. Часть убежавших Святых сплотились вокруг Храмовника Верности, и вышли наружу. Он, как и Исповедница, был защищён похожей силовой бронёй, только без шлема, но вокруг головы была прикреплена металлическая, покрытая шипами и лезвиями воронка, защищавшая почти всё его лицо. У Храмовника не было челюсти, поэтому его воинственные крики походили больше на вопли. Обе руки фанатика были отсечены, и вместо них к броне были приделаны большие лезвия. Храмовник был окружён отрядом бойцов с огнестрельным, и оружием ближнего боя, и они без промедления ринулись в атаку.
Фанатики быстро сближались, не смотря на сильный огонь, падали раненные, чтобы вновь встать и сражаться. Страшной силой оказался и сам Храмовник, ведь его броня давала очень хорошую защиту. Словно механическое чудовище он сумел добраться к одному из рабов, и одним ударом отсёк ему руку, а другим перерубал пополам вдоль пояса. Двое фанатиков изрубали одну из ведьм, но тут же напоролись на Бетона, Лэсси, и Генриха. Ещё двое сражались с Гартуном, но тот был так проворен, что мог удерживать обоих. Правда, фанатики были слишком выносливы и напирали на парня, пока его не прикрыл Хардсон своим точным, и смертоносным выстрелом. Генрих и Лэсси с трудом успели расправится с пробившимися фанатиками, подстрелить ещё одного вражеского стрелка, как Храмовник набросился на них. Генрих успел опустошить дробовик, и почти всю обойму из крупнокалиберного пистолета, после чего получил удар мечём по туловищу. Броня бывшего адвоката лопнула, он ощутил, как огромное лезвие вонзилось в его плоть в нескольких местах, вскрикнул, и Храмовник откинул его ударом бронированной ноги, чтобы освободить меч.
Одна из скрытых стелсбоем ведьм попыталась повторить трюк Люси, забралась на спину "железному чудовищу", но тот быстро развернувшись, сбросил её вниз, после чего рубанул несколько раз наугад. Мерцающее поле замерло, из него несколько раз брызнула кровь, и вылетело несколько кусков плоти. Храмовник атаковал Лэсси, Ада и Шарк напали на него, стреляли, били дубиной и копьём, уклоняясь от его страшных мечей. Ударив всем корпусом, Храмовник опрокинул Шарка на землю, но не успел добить, так как сзади напал Бетон, до этого сражавшийся кулаками с несколькими фанатиками. Здоровяк был ранен, пытался схватить Храмовника за руки, и получил ещё несколько порезов. Пока они с Бетоном боролись, другие стреляли Храмовнику в спину, а Ада пронзила ногу фанатика металлическим копьём. Ослабленный и израненный он сумел оттолкнуть Бетона, но уже не мог передвигаться быстро. Хардсон дважды пытался попасть ему в голову, но оба раза промахнулся, и пули ударялись о металлическую воронку. Хардсон выстрелил в нагрудную пластину, и та сильно прогнулась, а после ещё одного попадания была пробита. Кровь уже давно текла из щелей брони Храмовника, но после этого выстрела он быстро слабел, пока вскоре не замер, и Шарк в прыжке ударил фанатика в голову, напоровшись на один из шипов на его броне. Но это возымело окончательный эффект, и Храмовник с грохотом рухнул на землю.
В это время Билл, и несколько ведьм и рабов ведомые им, ударили во фланг стрелков фанатиков, и продвигались вперёд, уничтожая их одного за другим. В него несколько раз попали, он потерял одного из рабов Ады, но в целом, пока остальные сражались с Храмовником, им удалось сделать глубокий прорыв, и перебить почти всех стрелков. Рядом с рейнджером мелькнула прозрачная тень, немного обволокла его, и Билл ощутил, что его обнимают.
— Ты в порядке, сладкая? — спросил он, перезаряжая винтовку, и пистолет, в правой верхней части его туловища была видна кровь.
— Я?! Ты же ранен! — встревожилась Люси, и, отключив стелсбой, принялась осматривать всего Билла.
— Пуля застряла... — сказал он, слегка простонав от боли. — Нужно оперировать, до конца боя хватит стимулятора.
— Это безумие... — проговорила Люси, и в её глазах появились слёзы. — Ты был прав. Такого не должно быть. Я просто не могу поверить в то, что вижу.
Билл снял маску, крепко поцеловал Люси, и, пообещав, что всё будет хорошо, попросил её скрыться при помощи стелсбоя, а сам вернулся в бой. Первая контратака была отбита, многие из одурманенных Святых действительно не вступали в бой и пытались спрятаться. Но другие засели в здании Капитолия, и вели огонь из укреплённых окон. Храмовник погиб с большой группой верных, но они исполнили свой долг, задержав атакующих. Атака с наскока захлебнулась, и главный предводитель Святых прятался внутри здания с группой воинов, готовых к бою. Теперь всё это могло обернуться ещё большим кровопролитием для местных, и для рейнджера с его товарищами. Святых было больше, и выковырять их с таких оборонительных позиций было бы очень трудно, если вообще возможно. С другой стороны, пожары вокруг становились всё сильнее, и стало ясно, что это место в конце-концов выгорит дотла, и если ничего не предпринять, то можно вполне сгореть вместе с ним.
Но Биллу не пришлось долго ломать голову над новой задачей. Каковым бы не было для Святых правильное решение в подобной ситуации, их лидер собирался поступить по-своему. Огонь из окон Капитолия начал слабеть, и вскоре входная дверь разлетелась в стороны окончательно, от толчка рук силовой брони. Это был Проповедник Хош, лидер секты Святых, готовый на всё, чтобы отомстить "грешникам", что посмели нарушить все его планы. Он, как и другие лидеры секты, так же был в похожей броне, но сделанной более тщательно, его шлем закрывал почти всю голову, оставив видимой только нижнюю часть лица, скрытую бронированным воротником. Выше его головы возвышались два пулемёта калибра 5.56, повёрнутые в одну сторону. Проповедник активировал их при помощи рукоятки с проводом, которую держал в правой руке, а в левой смертоносный пистолет-пулемёт 14мм. За ним следовала большая толпа верных фанатиков, вооружённая разнообразным оружием. Только несколько пулемётчиков остались внутри здания, и вели огонь по нападающим, укрывающимся за домами и другими преградами.
— Грязные грешники! — заговорил монотонно Проповедник, используя встроенный громкоговоритель. — Вы гниёте в грехе и нечистотах, называя себя цивилизацией! — продолжал он, и понемногу подходил ближе к атакующим. — Вы омерзительны! И, как и все нечистые, не только сами не желаете очищения, но и не позволяете другим очиститься от порока! Дети порока! — сказал он, и его нижняя часть лица исказилась от омерзения. — Смерть избавит вас от него!
Заметив движение среди деревянных домов, он зажал кнопку в правой руке, и оба пулемёта открыли огонь, разрывая в клочья и укрепление, и ведьму, что скрывалась за ними. Изменив свою цель, Проповедник поворачивал весь корпус, иногда дополнительно стреляя из крупнокалиберного пистолет-пулемёта. Сам Хош не спешил более приближаться, но собирался вести огонь на расстоянии, полагаясь на крепость своей брони. Началась перестрелка, поначалу фанатикам не где было укрыться, но понемногу они продвигались вперёд, оттесняя атакующих. Сильный пулемётный огонь подавлял бойцов рейнджера, и он усиленно замахал руками, стараясь привлечь внимание Хардсона, и указывал рукой на Капитолий. Поняв его указания, пока все остальные вели бой, старик вновь начал охоту, но в этот раз его жертвой были пулемётчики Святых.
Первый был прост. Хардсону даже не пришлось применять особых усилий, и первым же выстрелом он снёс фанатику голову. Сложный момент заключался в том, что у этого был напарник, который вскоре занял его место. Похоже, ему не хватило ума, чтобы сообразить, что произошло, или он просто очень хотел пострелять, и в результате следующий выстрел охотника снёс голову и ему. Ещё одно пулемётное гнездо было хорошо защищено мешками с песком, и тут требовался очень точный, и умелый выстрел. Хардсону пришлось выждать момент, прежде чем голова стрелка неосторожно высунулась больше обычного. Раздался хлопок его могучей винтовки, и кровь вперемешку с мозгами забрызгала всё гнездо. А вот третий оказался самым сложным. Во-первых, его стрелок был защищён военным шлемом, и целой горой преград. Во-вторых, он находился на третьем этаже, и почти целиком был закрыт для ведения огня с земли. Хардсон сумел забраться в один из домов, где наткнулся на двух изувеченных, которые, кажется, не собирались нападать, но просто прятались. Старик пригрозил им пистолетом, и сказал сидеть тихо, иначе он отстрелит им их половые органы, но потом задумался, что не факт, что они у них сохранились. Поднявшись немного выше, Хардсон сделал несколько выстрелов, но только спугнул цель, которая стала прятаться ещё тщательнее. Охотнику пришлось лезть в высокий, трёхэтажный домик, но его стены уже обволакивало пламенем. Обжегшись пару раз, и чуть не задохнувшись, Хардсон сумел добраться на крышу, и сделать необходимый, прицельный выстрел, заставив умолкнуть последнее гнездо. С крыши пришлось чуть ли не спрыгивать, что так же не обошлось без травм, но важную миссию старик исполнил, доказав и свою сноровку, и своё мастерство.
