А вот территорию эмирата Неджд и Хаса, которые позже станут Саудовской Аравией, оттяпать не удалось, зато произошло сближение с Ираном.
Второе событие 21-го года ознаменовалось комплексной экспедицией Академии наук в район Акмолинска. Того самого, что при Хруще был назван Целиноградом. Позже этот город переименовали в Астану, затем в Нур-Султан, и вновь в Астану.
Годных для вспашки целинных земель оказалось существенно меньше, нежели было освоено в СССР, зато, когда во второй пятилетке, в Казахские степи стали понемногу прибывать переселенцы, первые лесополосы уже зеленели. Главное, были организованы зернохранилища, машинно-транспортные станции и заготовлены материалы для жилья переселенцев.
Нельзя сказать, что все прошло гладко, но страна получила успешный опыт переселения с одновременным созданием крупно-товарных хозяйств. Последнее обстоятельство было едва ли не самым главным, ибо кондовость крестьянских общин выходили за рамки разумного. В формате борьбы с этим 'злом', кинопередвижки по нескольку раз за лето крутили в деревнях фильмы о счастливых переселенцах, о распаханных тракторами кооперативных полях.
С владельцами крупных хозяйств было проще. Будучи людьми образованными, они не ленились перенимать опыт механизации, а на упертых действовали не только финансовыми инструментами, но и административным ресурсом.
В результате, к концу второй пятилетки высвобождающиеся в деревне людские ресурсы поглощали строящиеся заводы. Кроме того выходцы из из центральных областей России стали заселять Поволжье, Казахские степи, Алтай и Приамурье.
В третьей пятилетке страна почувствовала отдачу от затрат на народное образование, и в 1930-ом было введено всеобщее семилетнее образование, что потребовало дополнительного финансирования, расширения старых, и открытия новых реальных училищ. Выпускники 'республик Шкид', стали активно пополнять государственную элиту, а затраты на гранты кое у кого вызывали жгучую зависть.
Не были забыты и народные избранники. С некоторых пор, кроме факта службы в армии от кандидата в парламентарии стали требовать диплом об окончании курсов управления народным хозяйством.
Препятствий к получению такого образования не чинилось. Подвох заключался в том, что в сознание слушателей вбивалось понимание жестокой реальности окружающего Россию мира. С этой целью слушателям предлагались умело подобранные работы европейских авторов, из которых вырос еврофашизм XXI века — вот мол, вникайте, кем на самом деле является европеец, и в чем его единство с людоедом.
По большому счету, будущую российскую элиту лишали политической невинности в самой извращенной форме. Для кого-то сермяжная правда оказывалась до такой степени неприемлема, что они отказывались от учебы, но в том-то все и дело, что даже отвечающие на экзамене чисто формально, в той или иной мере проникались продвигаемой на курсах парадигмой.
В результате в доминанте оказывалась идеология энесов. Не случайно за ними закрепилось существительное 'государственники'.
* * *
Еще только примеряя на себя лавры лидера энесов, Михаил прочитал все значимые ленинские работы и воспоминания переселенцев о послереволюционных событиях.
Из стенограмм II съезда РСДРП следовало, что эпитеты: 'бешеный', 'авантюрист', 'политический шулер', Владимир Ильич получал не за красивые глазки. После съезда добрая половина товарищей по партии демонстративно не подавала ему руки, и все потому, что Ленин продавил таки принцип демократического централизма, которому писатели-революционеры отчаянно сопротивлялись.
Еще бы! Они же люди творческие, и не важно, что этих писателей никто не знал, но подчиняться партийной дисциплине?! Нет, увольте. В порядке вещей считалось отказываться от партийного поручения если оно не отвечало взглядам клиента, или просто захотелось отдохнуть у Горького на Капри.
В Ленине сочеталась редкая смесь холерического и сангвинического темпераментов. Отсюда заливистый до слез смех, отсюда бешеная энергия и потрясающее спокойствие, когда обычный человек неделями не мог сомкнуть глаз.
По мере заочного знакомства с Лениным, Самотаев все чаше преклонялся перед этим человеком, и тем отчетливее осознавал размер разрушительной энергии, которую нес в себе 'Пантократор солнечных пылинок' — так называлась книга о Владимире Ильиче, прочитанная Мишениным в своем времени.
Плеханов — Ленин — Сталин, личности планетарного масштаба.
Плеханов теоретик марксизма. Сталин провел индустриализацию, построил первое социалистическое государство и оставил Россию с атомной бомбой. А кем был Ленин? Связующим звеном между двумя историческими титанами?
По большому счету Плеханов, был не столько революционером, сколько писателем-просветителем. Не появись он на свет, эту лямку потянул бы кто-нибудь другой.
В чем-то аналогично обстоит дело со Сталиным. К безусловным талантам Иосифа Виссарионовича надо отнести его умение выстраивать логически выверенные выводы и звериное чутье на людей, но что касается гениальных прозрений, или способности мгновенно менять курс на 180 градусов, это было не про него.
А что же Ленин? Как он проявил себя на исторической арене в мире переселенцев? Начиная с первого выступления на Финляндском вокзале, Ильич решительно повел дело к пролетарской революции и в октябре, когда 'верхи уже не могли, а низы давно не хотели', потребовал от ЦК реализации своих замыслов. Весь центральный комитет большевиков был категорически против:
— Взятие власти пролетариатом в отсталой стране, не укладывается в рамки марксизма.
— Да, не укладывается, но на первых порах вместо сознательного пролетариата выступит наша партия, после чего осознание свой великой роли у пролетариата резко пойдет вверх. Согласитесь, иного просто не может быть, и не забывайте постулат классиков: 'Марксизм не догма, а наставление к действию'. Вот и действуйте, а не прячьтесь за второстепенные условия. Добивайтесь реализации главного — гегемонии пролетариата!
Скорее всего, про себя Владимир Ильич добавил: 'Да, в рамки теории не укладывается, но на практике революция второй раз подряд вспыхивает в полуфеодальной стране, и совсем не по теории, так может быть теория не верна?'
Была ли у Ильича такая мысль, историки умалчивают. Что характерно, центральный комитет партии большевиков действительно не мог уверенно ответить на вопрос: верна ли теория, или прав их лидер. Не это ли понимание глубинной сущности окружающих Ленина людей, толкнуло Ильича в ночь на 25-е октября семнадцатого года рвануть в Смольный? Какой петух клюнул вождя мирового пролетариата, и откуда этот петух взялся в холодном и голодном Петрограде?
Однозначные ответы на эти вопросы отсутствовали, зато позже злые языки болтали: 'Не заявись тогда Ленин в Смольный, решение о начале восстания дотянули бы до открытия 2-го Всероссийского съезда Советов, а может быть и до звона колокольчика председателя Учредительного собрания, дескать, вот вам власть, владейте, — а мы такие холодные, как айсберги в океане... . Впрочем, последнее ни к революции, ни к истории отношения не имеет.
И это не было шуткой — члены ЦК РСДРП (б) до коликов в заднице не хотели брать власть. Боялись? Как минимум испытывали острейшую неуверенность, а ведь среди них были Троцкий, Свердлов, Сталин, Каменев, Зиновьев, Урицкий, Дзержинский, и прочие исторические личности, в большинстве ушедшие из жизни не совсем по своей воле, а по воле ... по воле одного человека.
Как бы там ни было, но два часа ленинских воплей, целых два часа Владимир Ильич убеждает самых искренних и последовательных революционеров немедленно выполнить ими же принятую резолюцию о вооруженном восстании, и своего добивается!
Вот и получилось, что отвечая на вопрос, является ли Ленин связующим звеном между двумя вехами, между Плехановым и Сталиным, надо признать: Ленин это та единственная фигура, которая сама творила историю.
Больше всего Самотаева поражала способность Ильича проявлять величайший политический прагматизм. Ни в малейшей степени не рефлексируя, мастер одновременной игры вслепую на трех шахматных досках, с бухты-барахты объявляет Эстонию независимой.
'Какой кошмар! Он отдал завоеванные Петром российские земли!' — вопили справа и слева.
Да, отдал, но в результате с шахматной доски гражданской войны, без единого выстрела снимается фронт Юденича, реально угрожающий колыбели революции! Аналогичным образом обстояло дело с Брестским миром, когда продавленное Лениным решение спасло революцию.
Еще штришок к портрету вождя — Ленин жёстко расправлялся с ближайшими соратниками, если те отходили от 'генеральной линии', но при возвращении к ленинскому курсу никаких последствий для отступников не следовало. Владимир Ильич практически всегда соглашался вновь иметь с ними дело.
Этой ленинской черте Михаил и завидовал, и старался подражать. Эта особенность вождя мирового пролетариата категорически не походила на поведение человека, который никогда, и ничего не забывал.
Похоже, что к концу своей жизни Ильич осознал, что партбюрократия по своей сути ничем не отличалась от администрации прежних времен. Едва появившись на свет, она тут же стала жить по своим извечным законам, которые в народе описывались выражением: 'Не подмажешь — не поедешь'.
Как обуздать эту ленивую и алчную стихию? Что надо сделать, чтобы избавить, наконец, человека труда от паразитирующей надстройки? Как реализовать постулат марксизма о сводном труде и об отмирании государства?
По этому поводу в бумагах Мишенина осталась запись, что главная идея последней работы Ленина 'Как нам преобразовать Рабкрин', удивительным образом перекликается с попыткой Мао Цзэдуна нивелировать пагубное влияние китайской бюрократии посредством его хунвейбинов. Ленин предлагал включить в Рабкрин до полутысячи молодых, честных и бескомпромиссных рабочих и крестьян. К тому же, наделенных не только правом инспекции, но и правом на месте принимать любые решения! И чем это отличается от 'культурной революции'?
Два великих человека пришли к сходным решениям. Один так и не успел проверить свои замыслы, у второго из этой затеи ничего путного не вышло.
Михаилу отчего-то казалось, что окажись у Ильича больше времени, он пришел бы к выводу об ошибке марксизма с отмиранием государства. По крайней мере, с отмиранием на ближайшие одно-два столетия.
Можно ли удержать такого человека? Например, предложить Владимиру Ильичу кафедру общественных наук, где тот мог бы доработать так почитаемый, им марксизм?
Предложить можно, но если Ленин на это согласиться, потребуется полк агентов наружного наблюдения и взвод контролеров-бухгалтеров. Первые день и ночь будут бегать за неугомонным Ильичом, вторые будут ежечасно аннулировать проплаты казенных средств на нужды пролетарской революции.
* * *
В этом мире нужды в опломбированных вагонах не возникло. Объявленная амнистия распространялась на всех политических противников царизма. По просьбе России Англия и Франция препятствий для проезда на родину противникам войны не чинили. А на вопрос, не усугубит ли такой шаг антивоенные настроения, русские резонно заметили, что эффективность антивоенной пропаганды в застенках Петропавловской крепости есть величина отрицательная.
Это утверждение было подкреплено указом временного правительства, приравнивающего антивоенную пропаганду к шпионажу. Подобных указов появилось много, одним из них являлся запрет на любую политическую деятельность до окончания войны.
Всем въезжающим в Россию, под роспись доводили принятые в России новые правовые акты. Недовольных оказалась больше половины, ведь запрет на политическую деятельность ставил крест на смысле существования большинства 'политических'.
Отказавшимся расписаться в знании новых правовых актов, во въезде в страну было отказано, а деятелей типа Троцкого предупредили еще на старте: 'Жить в России вы будете не долго' — и, поди, догадайся, то ли тебе сообщают, что тут же выпрут взад, то ли предупреждают что шлепнут у ближайшей стенки.
Прибывшего северным маршрутом Ленина тут же доставили к председателю временного правительства, но от беседы с Самотаевым, Владимир Ильич отказался категорически, зато, когда в кабинет вплыл Федотов, от полыхнувшей ядерным огнем словесной корриды, Миха стремглав метнулся в приемную, куда долетали яростные вопли.
— Вы мне скажите, где в марксизме хоть словечко о присущей нашему виду алчности, где в нем о проблеме первородного греха и что делать со стремящимися к власти лидерами?! Только без балабольства о воспитании нового человека.
В ответ летели хлесткие фразы о захватившей власть буржуазной посредственности, о безграмотности некоторых инженериков, возомнивших себя знатоками человеческих душ, которым не мешало бы познакомиться с трудами Сократа.
— Не несите пургу, здесь вам не тут, и поймите — без учета особенностей нашей психики это не теория! Малолетние чебурашки нахреначили веселых картинок и радуются до усрачки, — орал раздухарившийся Федотов.
— Вот она буржуазная скаредность и всегдашняя готовность грабить. Вдумайтесь, что нам говорит это буржуазное ничтожество! — обращался к невидимой аудитории Ленин. — Марксизм таким мешает наживаться! Вот подлинный смысл его нытья, который он в силу скудоумия не сумел утаить!
-Ага, и опираясь на 'единственно верное учение Маркса', вы два раза подряд просрали начало революции! — жег глаголом своего времени Федотов. — Охренеть, и это называется передавая теория! Говно это, а не теория! Мочить в сортире, вместе с больными на всю голову апологетами.
— Серость, вновь показала свои ослиные уши. Вы и есть тот самый законченный догматик! Марксизм это учение об освобождении человека труда от таких, как вы!
— Серость?! Это я серость?!
— Да, вы! И запомните, пролетариат ни когда не откажется от борьбы за свою свободу!
Может быть, в частностях Федотов и выиграл, но по эмоциональному накалу, по виртуозному владению словом, битва 'через века' была Борисом вчистую проиграна. Чего только стоил ленинский прием, выворачивающий наизнанку мысль оппонента, после чего Федотов был показан пекущимся о своих 'мильенах'.
Зная нрав Ильича, держать в стране такой 'ядерный фугас', было непростительной глупостью. Тем более, что от предложения возглавить кафедру общественных наук, с целью развития различных политических теорий, и проведения ревизии марксизма, Ленин категорически отказался. Зато нашлись доброхоты, предупредившие вождя о якобы готовящемся аресте. Они же арендовали на его имя вполне приличный домик в Женеве, где Ильич безбедно провел остаток своих дней, и умер в конце 1926-го года, прожив почти на два года дольше, чем в мире переселенцев. По странному совпадению, в тот же год в далекой Канаде ушел из жизни Мишенин.
Со Сталиным Михаил встретился в своем кабинете, куда в начале апреля семнадцатого года, Иосифа Виссарионовича доставили непосредственно из мест не столь отдаленных.
Не владея даром народного трибуна, существенной угрозы Сталин не представлял. Другое дело, сможет ли Иосиф Виссарионович наладить работу какого-нибудь предприятия? Сможет ли он создать коллектив единомышленников без обострения классовой борьбы и ГУЛАГа в отдельно взятом министерстве?
