— Плюс серьезные оптические искажения, создаваемые безынерционными движками, — добавила Ника. — Плюс постоянные влияния посторонних объектов — Солнца, планет, астероидов... Даже микроскопические, они все равно усложняют задачу. Я вообще не понимаю, каким образом Хина умудряется держать такую связь, пусть даже со всей ее вычислительной супермощью. Даже простейшая задача трех тел не решается аналитически, а тут этих тел миллионы, если не миллиарды. Ну ладно, ждем. ЕТА — полчаса, так что время как следует поволноваться у нас есть.
Я наконец-то нашел тактический канал и теперь напряженно его изучал. На счастье, Хина включила его в учебном режиме, с наложенным поясняющим слоем, так что я мог по ходу дела справляться, что означают те или иные голубые значки. Учебник явно рассчитывался на знатоков военно-птичьего языка. Однако авторы интерфейса явно не ожидали участия кораблей Чужих, так что в некоторых местах имелись развернутые комментарии. В результате общая картина до меня доходила.
Из того, что я смог уразуметь, наш ударный флот состоял из нескольких категорий кораблей. Наш корабль, боевой информационный центр "Аврора", являлся уникальным. Помимо него присутствовали: восемнадцать кораблей класса "Шершень", прокомментированных как "классические боевые резонаторы", двадцать семь "Пустынников" (переоборудованные в резонаторы транспортники, среди которых оказалась и старая знакомая "Тройная спираль"), двадцать два "Улья" (те самые загадочные корабли, которые я помогал монтировать) и три танкера. Танкеры, впрочем, практически сразу отстали и растворились в некомментируемых далях. Итого шестьдесят семь боевых единиц плюс "Аврора" — все, что смогли наскрести по сусекам объединенные партизанские силы людей и Стражей.
Позже, когда я узнал состав противостоящей нам Флотилии (пятьдесят три копейных фрегата, сорок копейных эсминцев, двадцать пять классических резонаторов плюс двенадцать носителей катеров и корабли поддержки, не считая циклопических транспортов и полностью или частично небоеспособных кораблей, оставшихся на орбите Земли), я страшно радовался, что не знал о нем в тот момент. Иначе, наверное, сошел бы с ума от страха прямо на глазах Лизы. Одних эсминцев в прямом столкновении хватило бы, чтобы истребить все наши жалкие силы и даже не слишком вспотеть. Но я не знал, а потому тихо проникался надежной на светлое будущее, где за Лизой не гоняются кошмарные монстрики, а я смогу наконец-то вернуться в свою BWW к монтажу привычных частных яхт и сухогрузов. Ну, при условии, что меня еще не уволили за злостный прогул, конечно. О возможностях "Шершней", "Пустынников", а тем более сверхсекретных "Ульев" я не имел никакого понятия, но выглядела наша эскадра впечатляюще. Слегка поумерило мой оптимизм пояснение Вероники, что Стражи никогда не готовились к большой войне, а потому большинство их транспортников хотя и допускает быстрое переоборудование для военных целей, но вообще-то для драки не предназначено. Тем не менее, вид такого количества кораблей успокаивал.
Примерно полтора часа путешествия к неизвестной цели прошли спокойно. Хина по-прежнему молчала как партизан, адмирал с помощниками неподвижно, как манекены, висели в своих ремнях. Однако мы с Лизой успели снова утомиться ожиданием и принялись снова учить Нику плохому. Поскольку бридж на троих расписывался плохо, мы переключились на преферанс, воспринятый Никой с куда большим энтузиазмом, чем запутанный бридж. Тренировка на бридже, однако, даром ей не прошла. К моменту, как в голосовом канале раздался тихий свист сигнала боевой тревоги, она уже имела в пуле отличный задел, чтобы оставить нас с Лизой без штанов. Ну, разумеется, если бы мы на деньги играли (а на что мы играли в самом деле, я предпочитал не уточнять — а вдруг Ника и в самом деле дрона в футанари переделать может?) Я как раз заказал весьма рисковый мизер со своим заходом и, как следствие, перспективой километрового паровоза и сигнал воспринял даже с облегчением.
— Что там происходит? — нетерпеливо спросила Лиза.
— Мы в районе дуэльной площадки, — пояснила Ника. — Начинаются тактические перестроения. Мы еще не обнаружили ни одного врага, но вероятность встретить его здесь уже весьма высока. Мощность движков сброшена до сорока процентов — в таком режиме имеем оптимальное соотношение скорости и стелса.
Благодаря ее пояснениям я сумел разглядеть общую систему. "Ульи" расходились кольцом все увеличивающегося диаметра, в то время как "Шершни" и "Пустынники" формировали отчетливые кластеры из четырех-пяти судов, перемещающиеся по сложным траекториям, чтобы накрыть сенсорами как можно большую область. Благодаря безынерциальным движкам они синхронно меняли векторы так резко, что у меня от постоянного мельтешения даже временами кружилась голова. Разбираться в многочисленных значках, то вспыхивающих, то исчезающих в самых неожиданных местах, я даже не пытался. Запомнил из пояснений Ники только один — тройную волнистую линию, обозначающую места вероятных обнаружений. Но они исчезали практически мгновенно, когда более тщательное сканирование не подтверждало тревогу.
А потом по ушам снова ударил свист и в одном месте вспыхнул ярко-алый значок. Потом еще один, слегка в стороне. Потом еще один. Голубые значки замельтешили, казалось, еще беспорядочнее — а потом вся картина внезапно пропала. Осталось одно только темно-синее поле, на котором далеко-далеко виднелись Солнце и Земля с обращающейся вокруг ней Луной.
— Что случилось? — напряженно спросила Лиза.
— Обнаружены чужие катера, — ответила Хина. — Разведывательные катера-самоубийцы наподобие того, в котором летала наша подружка Далила с семьей. Привет, ребята. Не скучали без меня?
— Привет, — откликнулся я. — Ты разве не координируешь больше ситуацию?
— Временно нет. Расстояние между БИЦем и ударными кораблями и без того слишком сильно возросло, задержки лазерного сигнала уже выросли до двадцати секунд и более. В такой ситуации координация с его помощью больше мешает, чем помогает. Лазерные системы связи заглушены. Когда начнется настоящий бой, включатся мгновенные каналы. А пока что мы временно слепы и глухи. Связи нет никакой, а сенсоры у нас только пассивные и весьма слабые, остальное место на стелс-системы ушло. Можем только сидеть и тихо кипеть мозгами от стресса.
— Сколько всего катеров замечено? — поинтересовалась Ника.
— Пять перед отключением связи. Системы я не заметила, так что наверняка мы выцепили не всех. Но дальше уже дело клонов "Звездочета" в "Ульях". Жаль, что Стражи настояли на своем присутствии на их борту, иначе мы могли бы свободнее ими рисковать. Ну, что есть, то есть. Ждем. Кстати, вы в курсе, что на Земле глобальное восстание началось? Конкистадоры забрали с орбиты практически все, в пределах оптических сенсоров остались единичные корабли.
— На Земле нет средств, способных достать их корабли даже на низкой орбите, — скептически откликнулась Ника. — Про высокую даже не говорю. Разве что вы все свои наземные ракеты с атомными боеголовками перепрограммируете и запустите... нет, тоже бессмысленно. Их засекут в момент старта и уничтожат еще в верхних слоях атмосферы. Мы бы уничтожили. Даже без боевого резонанса, просто движками. Да даже если бы и не уничтожили, те боеголовки маневрировать в бездыхе не умеют, они для атмосферы и поверхности предназначены. Промазали бы.
— Есть мобильные средства противокосмической обороны, монтируемые на морских кораблях и самолетах, — в канал голосовой связи неожиданно вклинился мужской голос, в котором, после коротко замешательства я определил нашего адмирала. Говорил он на английском с мягким индийским акцентом, но весьма отчетливо. Оказалось, что он и его помощники открыли забрала и с интересом нас рассматривают. И то верно: им тоже сейчас занять нечем, так почему бы и не потрепаться? Лица их, однако, почти полностью скрывались под наглазниками и низкими шлемами, их выражения я не видел. У адмирала из всего лица виднелись только густые полуседые усы.
— Однако, разумеется, они бессмысленны, — продолжил он. — Партизаны только демонстрируют нашу решимость и действуют им на нервы. Психологическая атака не менее важна, чем физическая. Мисс Сомелье, у меня не нашлось возможности представиться раньше лицом к лицу. Я адмирал Сандип Сингх, командующий эскадрой.
— Приятно познакомиться, мистер Сингх, — ангельски улыбнулась Лиза. — На меня не стоит обращать внимания, я здесь исключительно как прибор связи.
— Приборы связи жизнью не рискуют. Ценю твое мужество, хотя и по-прежнему не считаю твое присутствие необходимым. Твой спутник... — адмирал ненадолго замолчал, явно подглядывая в шпаргалку. — Мистер Аттила Вангар, если правильно понимаю. Прикомандированный Страж... прошу прощения, у меня нет информации, кого приписали к "Авроре". С кем имею честь?..
— Я Вероника из прайда Шпоры, — Ника помахала рукой в знак приветствия практически человеческим жестом. — Меня никто не приписывал. Я тут... как оно у вас называется? Зайцем. Решила, что без меня вы никак сражения не выиграете. Ну, и чтобы потом никто не говорил, что мы каноны нарушили и корабль без экипажа в бой отправили.
— Ага, у нас тут целый зоопарк, — весело вставила Хина. — Если меня добавить, получится, что в нашем ковчеге представлены все три разумные расы. Этакий космический интернационал. Я бы спрогнозировала, что предварительные маневры менее получаса не займут, так что у нас масса свободного времени. Во что сыграем? На бридж времени нет. А давайте в города? Чур я первая. Куалу-Лумпур! Лиза, твоя очередь.
— Рио де Жанейро, — с энтузиазмом подхватила моя жизнерадостная подружка. — Мистер Сингх, теперь ты. Город на О?
— Бардак на мостике... — ворчливо откликнулся адмирал. — Ладно, раз уж есть несколько минут безделья. Осака. Мисс Вероника?
— Ашхабад.
— Что? — удивилась Лиза. — Никогда о таком не слышала.
— И кто-то тут обвиняет меня в незнании земной культуры? Есть такой в Средней Азии. Ати, твоя очередь.
— Я неграмотный, — поведал я со вздохом. — В школе плохо учился, а после школы — тем более. Какая там последняя буква, "т"?
— "Д", от слова "двоечник". Как ты.
— Ладно-ладно, я вам еще припомню двоечника. Даллас. Кто там у нас по порядку? Ника, ты? Или... мистер Сингх, а ваши помощники играют?
— Прикажу — будут. Тогда следующий...
— Тихо! — внезапно сказала Лиза, поднимая ладонь, насколько ей позволяли страховочные ремни. — Oui, Teresa, j"écoute. Que s"est-il passé?
Она дернула щекой, и в общий канал полилась трансляция взволнованной женской речи на французском. В моих наглазниках включился переводчик. Я слушал истерический хаотичный рассказ и в груди у меня постепенно холодело.
Здесь я привожу краткий пересказ событий, дополненный позднее найденной информацией. Тереза, прямой контакт Лизы по "паутине" из Монреаля, не знала и не могла знать всего происходящего, а видела только крохотную его часть. Даже такой малости хватило, чтобы привести ее в ужас, и было от чего. Но в реальности происходило куда больше — и куда страшнее.
Поднятые в небо самолеты и выведенные в океан корабли с оружием "поверхность-орбита" не могли причинить никакого вреда даже поврежденным боевым кораблям конкисты, оставленным на околоземных орбитах. Жалкие лазерные пушки и медленные ракеты со шрапнельными боеголовками даже в случае прямого попадания могли лишь слегка их поцарапать. Однако конкистадоры не намеревались мириться даже с демонстрацией непослушания. В рамках плана "Зенит" экипажи оставленных около Земли кораблей получили четкий приказ: наглядно продемонстрировать собственную военную силу. Но копья направленного пространственного резонанса никогда не рассчитывались на нанесение хирургических ударов по микроскопическим быстрым целям, какими являлись боевые самолеты, а наиболее узко сфокусированный луч имел диаметр более пятидесяти метров. Попытка ловить им быстрый мелкий самолет, да даже и морской фрегат неизбежно привела бы к колоссальным разрушениям на земной поверхности. А потому копьеносцы даже не пытались в них целиться. Тактику конкистадоры избрали иную.
В истории Стремительных применение резонанса вблизи населенной планеты — хоть в двигателях, хоть в оружии — всегда являлось почти религиозным табу. Причина проста: при определенной мощности резонанс разрушает даже сам пространственный континуум. А при его возникновении в твердом веществе просто происходит катастрофа. Оно разрывается даже не на атомы, а на субатомные частицы. Фактически вещество в области интенсивного пространственного резонанса превращается в андронно-электронную плазму, резко расширяющуюся во всех направлениях и одновременно соединяющийся обратно в атомы. Я не физик и не могу описать изумительные (по описанию ученых) процессы, происходящие в веществе в таком состоянии. Но на практике вонзающееся в поверхность планеты копье превращает воздух на своем пути в колонну раскаленного пламени, испускающую мощный поток разнообразного излучения. А попадая в поверхность планеты, оно вызывает чудовищный взрыв, мало чем отличающийся от термоядерного.
Всего корабли конкисты выстрелили по планете семнадцать раз. Пять ударов намеренно нацелили в безлюдную поверхность океанов. С орбитальных платформ взрывы выглядели как гигантские пузыри пара площадью в десятки квадратных километров. Каждый породил цунами, обрушившиеся на побережья — и на прибрежные города, не защищенные от такого удара. К счастью, у заранее предупрежденных властей хватило времени на экстренную эвакуацию, так что материальный ущерб практически не сопровождался жертвами.
Однако оставшиеся выстрелы пришлись на материки.
Даже здесь конкистадоры стреляли не по населенной местности, а поодаль. Не в первый раз: перед тем они уже наносили такие удары по тайным датацентрам в необжитых горных и приполярных областях, где укрывалась вычислительная база дискинов. Но те датацентры располагались очень далеко от населенных местностей, так что широкая публика не заметила ничего, кроме дальних далеких вспышек, отдаленного грома и трясения почвы. Сейчас же в демонстрационных целях попадания пришлись куда ближе к густонаселенным областям. Поскольку, в числе прочего, военные самолеты стартовали с базы Баготвилль неподалеку от Квебека, северная территория САД тоже получила свое. Один из выстрелов поразил территорию национального парка Мон-Тремблан примерно в ста километрах к северу от Монреаля. Взрыв, мощность которого позже по данным сейсмических и метеостанций оценили примерно в семьдесят мегатонн, создал гигантский гриб, прекрасно видимый издалека. В Торонто, накрытом сначала сейсмической, а потом воздушной ударными волнами, мелкими брызгами вылетали одиночные стекла, с мясом вырывало и разбивало стеклопакеты, трескалось дорожное покрытие, срывало вывески, переворачивало машины, людей сбивало с ног. Верхние этажи небоскребов ходили ходуном, но, к счастью, ни один не развалился. Глубокая ночная тьма ненадолго превратилась в кошмарные светлые сумерки. Небольшие окружающие парк поселения перестали существовать вместе с изрезанным ущельями нагорьем. На месте удара осталась воронка глубиной более чем в семьдесят метров и диаметром около полутора километров (сейчас заполнившаяся водой и названная озером Lac de Shagrin).
