— Ладно, не напрягайся, а то лопнешь, — сжалился над товарищем Гоша. — Слушай сюда. Когда мы сегодня героически трудились на складе Кузьмы, то я заметил один интересный шкафчик. А в шкафчике том скляночки, а в скляночках находится кое-что.
— Так Кузьма тогда гаркнул нам, чтобы мы не приближались к этому шкафу, — вспомнил Юрик. Он уже начал понимать, куда клонит Гоша.
— А помнишь, как в джунглях, я случайно позаимствовал со склада Кузьмы скляночку с диацетилморфином? Кому от этого стало хуже? Никто на нас не подумал ничего плохого, зато мы нанесли огромную пользу обществу, за которую нас даже не поблагодарили.
— Ага, а потом ты своими мухами дрозофилами чуть не спалил весь наш лагерь, — напомнил Юрик.
— Это несущественные нюансы, — отмахнулся Гоша. — К тому же авантюра с дрозофилами, которых, кстати, ты ссал кипятком, была твоя дурная идея. А дядя Гоша плохого не придумает. Теперь мы начнём нюхать.
— Ты чё, в том шкафчике кокаин усмотрел, — с интересом спросил Юрик. — Будем его нюхать?
— Нет, кокаин я там не усмотрел, — честно признался Гоша. — Там куча всяких склянок, вот содержимое этих склянок и сподобимся нюхать. Ты, конечно, только "за"?
— Э нет, — отмахнулся Юрик. — Чтоб я нюхал неизвестную дрянь! Сам нюхай.
— Ладно, — легко согласился Гоша. — Проверим действие веществ на твоей Афродите и на твоём Деймосе. А потом сами начнём нюхать, как правильные пацаны.
— Афродиту и Деймоса не дам, — сказал, как отрезал Юра. — Ты предложил, вот ты и нюхай. Можешь своих Маху и Цыпу всякой дрянью накормить.
— Не ожидал, — противным голосом протянул слова Гоша. — Не ожидал от тебя такого. Да уж, птицу видно по помёту-с. Да-с, не по Хуану сомбреро. Ну ладно, дядя Гоша зла не держит. Не хочешь идти коротким путём, пойдём длинной и извилистой дорогой.
Гоша указал пальцем на стену овчарни: "Вот им дадим нюхать вещества, или волкам, что сами приблудились". Юрик поразился здравым мыслям Гошака: а точно, есть же овцы и волки, вот на них и будем ставить эксперименты. Никто из местных и не догадается. Обсуждение проблемы пошло успешно, как только друзья нашли жертв. Осталось только самое малое — добыть непонятные вещества, но учитывая, что залётчиков в последнее время припахивали на работы в складах, то идея Гоши позаимствовать немного секретных веществ у волхва могла и осуществиться. Осталось самое малое — технично и грамотно, то есть втихаря, позаимствовать вещества. Как говорится — будешь тише, дольше будешь. Договорились, что экспроприировать вещества будет Гоша, как более умный, а Юрик в это время должен отвлекать Кузьму, как более глупый. Оприходовав по одному пирожку, друзья одну проблему решили. Пирожки ещё оставались, поэтому обговорили и о проблеме выращивания крупной клубники. Но по этой теме наметился тупик: здесь в песках совершенно нет деталей для создания комбинированного резонатора с полирезонансным колебательным контуром: из говна и палочек такой прибор не сделаешь. Кроме того Савелий Петрович где-то прячет семена клубники из джунглей, а где никто не знает. Но, надо исхитриться и найти.
Гоша Кошанкин находился в некоторой эйфории от предстоящего приключения. Пришлось ему, конечно, немного уговаривать своего непутёвого друга, совершенно умственно ограниченного, как все физики. Только биологи настоящие учёные, а всякие физики — это отстой и позор учёного мира. Но сейчас Юрику об этом лучше не говорить, а то друг весь в переживаниях из-за того, что здесь нет моря, нет гор и нет девок в бикини. Надо физика отвлечь. Сам Гоша довольно легко акклиматизировался в данной местности. Здесь он мог наблюдать иные прелести природы, не такие, как на берегу моря. Больше того, здесь места уникальные. Поэтому Гоша стал с жаром просвещать Юрика о реалиях данной местности, чтобы как-то того отвлечь от дурных мыслей.
— Мы сейчас живём, братан, в местности, которая называется "кумылженские пески", иначе песчаный массив "Кумылга". Кумылга — это речка такая. Прикинь к носу Юрик — мы живём в природном парке, фактически в музее. Гордись. Это осколки знаменитого Дикого поля времён половцев и печенегов, если ты знаешь. Но ты скурил учебник истории в школе и остался тупезнем. Это древние земли, на которых вершилась сама история.
— Сам ты тупезень и скурил учебник физики, — не остался в долгу Юрик. — А откуда здесь взялись пески?
— Пески, брателло, сформировались из-за водно-ледниковых наќкоплений. Вон видишь, за хутором пески взбугрены ветќром в гряды и барханы. Прикинь Юрик, здесь, когда-то находились притоны кровожадных разбойников. А от разбойников в песках остались огромные клады. Здесь вообще всё на контрастах. Растут сосны, тянутся песчаные барханы, есть болотины, чистые речки и распаханные поля. На барханах растительность, которую поедают бараны. Кстати, сосны приказал высадить товарищ Сталин, чтобы пески остановить.
— Кузьма, излагай, — кивнул Савелий Петрович своему помощнику, когда они остались в кабинете одни. Только что из кабинета Савелия вышли все руководители фирмы "Джунгли", получив задания на предстоящие сутки. Остался в помещении Кузьма, ну, и Анчар, тихо лежащий на мягкой софе. Сейчас от Кузьмы Севу интересовали некоторые подробности о залётчиках, типа, как они перевоспитываются на каторжных работах. На сегодняшний день на каторге трудилось четыре человека — всем известные Юрик и Гоша, а также согрешившие местные Иван Корнеев и Матвей Сёмин.
— Дык, перевоспитываются ироды, — стал докладывать шефу Кузьма. — Строго, как ты сказал, Петрович. У меня не забалуешь.
— Давай, подробно рассказывай, как ты над терпилами изгаляешься, третируешь их, унижаешь их человеческое достоинство и всячески издеваешься. Итак...
— Всё по науке, Петрович, — сообщил Кузьма, своей огромной пятернёй пытаясь пригладить густые лохмы на голове. — Всё делаю, как ты велел. Тютелька в тютельку. Доктор тоже в этом деле мне помогает, даже руку сломал...
— Кому из них Доктор руку сломал? — насторожился Сева.
— Себе сломал, — ответил Кузьма. — Так стучал по столу, когда проводил пси...психическую обработку иродов, что сломал свою руку.
— Вот почему Доктора не было на совещании, — отметил это событие шеф. — Дальше излагай, как охламоны перевоспитываются...подробно излагай...
— Я и излагаю, Петрович, — ускорился Кузьма. — С утра мы стали их гнобить. Утром, как полагается, обеспечили мерзавцев завтраком в отдельном помещении, чтобы другие люди не видели их уголовные морды. Поднесли гадам по полной миске гречневой каши с мясом.
— Масло кидали туда, — уточнил Сева.
— Обижаешь, — возмутился Кузьма. — И в кашу сливочное масло кидали и на бутерброд им мазали, по сто грамм на рыло. Ещё давали им бутерброды с салом, и этой, как её ...бужениной. Ещё с красной рыбой и красной икрой. Селёдку с луком поднесли. Потом завтракали мерзавцев пирогом с картошкой и мясом. Жрали, но уже без аппетита...
— Почему так? Невкусно было? Или не свежее?
— Чего это не вкусно? — удивился Кузьма. — Просто гады слишком пиндетные и нотные. Самое свежее им давали.
— А пили они что?
— По литру сладкого чая им приготовили. Компот из сухофруктов присутствовал. Просто вода в бутылках была: минералка. А на десерт они сожрали по литровой банке консервированных персиков, по три эклера и буше. Буше это такое сладкое....
— Я знаю. Продолжай...Надеюсь они всё употребили.
— А куда они денутся? — показал кулак Кузьма. — Всё съели, но сомлели.
— И тут ты начал над ними издеваться? — спросил Сева.
— Ага, — кивнул Кузьма. — И я и Доктор. Отправили всех гавриков в пустой подземный склад: голые стены. Только несколько табуреток и стол. Вот об этот стол и сломал руку Доктор, когда читал охламонам лекцию о международном положении.
— Так...а потом что?
— Потом Доктор пошёл лечить свою руку, а охламоны остались сидеть на складе: всё, как ты велел — голые стены, людей нет, звуков нет. Сидели они там, в изоляции три часа. Потом стали просится до ветра. Выводил на оправку по одному охломону.
— Затем?
— Затем случился обед, — продолжил доклад Кузьма. — Первое блюдо, второе, третье, четвёртое...и пятое с шестым. Кормили их отдельно от приличных людей.
— Это правильно...Съели?
— Что-то у них аппетита не наблюдалось. Признаю, обед жрали вяло, без огонька. Пришлось прикрикнуть. Потом они сидели опять в отдельной камере: осознавали свои грехи. Сказал им, что ищу для них самую тяжёлую и грязную работу. Через час они переругались друг с другом. Оказывается тишина, как в библиотеке самый настоящий рассадник всех психологических конфликтов.
— Не дрались?
— До мордобоя дело не дошло, но Ванька грозился отметелить Юрика. Я сказал, что добавлю срок к отсидке. Притихли, но вскоре стали тихо выть революционные песни. Пели "Интернационал" и о каком-то юном барабанщике.
— Матерные песни не пели?
— Не пели, но начали материться, когда обеспокоенные родственники принесли им передачки со жратвой. Пирожки, фрукты, то — сё. Алевтина Сёмина притащила в тюрьму пироги с картошкой. Дура баба: вот зачем, скажи Петрович, она в пироги подложила напильники? Чтобы дед Матвей последние зубы сломал? Совсем сильно матерились бессовестные злодеи, когда повели их на ужин.
— Чего это?
— Орали, что ужина сразу после обеда не бывает. Им еле объяснили, что после обеда уже прошло три часа и пора подкрепиться.
— Ужин ели?
— Еле-еле сожрали. Совсем аппетита не было, хотя ужин приготовили им из всякой молочки: сыры разные, творог, кефир, сметана. Вот чего им ещё надо окаянным?
— Потом что?
— Потом отпустили их по домам, наказав приходить на каторгу завтра. Гады стали орать, что с такой каторгой объявят забастовку и голодовку. Объяснил им, что тогда придётся их кормить принудительно, клизмой.
— Ну, ладно, — кивнул Сева, одобрив клизму. — Стало быть, перевоспитываются потихоньку лишенцы.
— Куда там, — с сомнением сказал Кузьма. — Горбатого только могилка исправит и крест в ногах. Завтра продолжим перевоспитание. Будут работать двое на складах, а двое на ферме.
— Про тех двоих, что будут работать на складах, всё понятно? Не забыл?
— Как можно, Петрович, — махнул руками Кузьма. — Сделаю всё, как ты сказал. Три раза про тот шкаф им скажу, но отгонять их от него не буду. Что-то не понимаю я Петрович....а если эти лишенцы опять что-нибудь стырят?
— Это нужно для перевоспитания, — быстро сказал Сева. — Людям, Кузьма, надо доверять. Даже оступившимся.
Эти слова Севы прозвучали совсем уж ханжески, как слова отъевшегося попа о вечном рае, но только после смерти.
— Ну, ежели для перевоспитания..., — прогудел Кузьма. В глазах великана читалось сомнение. Он не очень понимал замыслы волхва, но Сева знал, что Кузьма исполнит его приказания буквально и не станет трепаться с другими людьми о действиях начальника.
Предполагается, что судьба индивида зависит от волевых усилий, порождающих поступки. Сами волевые усилия рождаются в мыслях. А если в мозгах каша? Например, когда индивид объелся чёрной икрой.
— Совсем озверели шакалы, — жалобно плакался Юрик в жилетку Гоши.
Плакаться ему приходилось тихо, чтобы его слабость не увидели местные залётчики Ванька и дед Матвей. Вся группа, состоящая из четверых залётчиков, находилась опять в изолированном помещении, куда их отконвоировали после завтрака: сидите, голубчики, и ждите каторжной работы. В группе единства не наблюдалось, наоборот, между Иваном и дедом Матвеем с одной стороны, и пришлыми молодцами пробежала чёрная кошка весьма больших размеров. Теперь они сидели в разных углах, и хмуро посматривали друг на друга.
— Гоша, я уже не могу терпеть таких издевательств, — тихо и чуть не плача, причитал Юрик. — Где это видано, чтобы зекам на завтрак давали блины с чёрной икрой? Шесть....шесть блинов я осилил, а они всё не кончаются. Уууу гады! В меня уже не лезло, но разве от такого отказываются?
— Надо было встать со стола и попрыгать, — флегматично отвечал Гоша. — Тогда бы больше влезло.
— Где перловка на воде? — взвизгнул Юрик. — Где макарошки с дохлыми насекомыми? Где селёдка с душком и подгнившая картошка? Я уже так не могу. Я точно облезу от их блинчиков. Слышишь, Гошак, я скоро сбегу отсюда в вольные пампасы, пойду жить на барханы. Там клады разбойников. Сам говорил.
— Терпи, дурашка, — Кашанкину приходилось успокаивать Юрика, хотя сам Гоша чувствовал дискомфорт и поднимающееся раздражение. Да ещё с соседями по несчастью, с такими же залётчиками случилась конфронтация. Вчера конфронтация чуть не закончилась дракой. Или чуть не началась дракой? За малым дело не дошло до рукоприкладства и кровопролития. А всё из-за длинного Юрикова языка. Видишь ли, ему надоело чалиться в компании деда Матвея, который только о своих поросятах мог складно говорить. И Иван Корнеев Юрику тоже надоел своим косноязычием. Мекает да бекает. Вот Юрик не утерпел и выдал им, что думает о коллегах по каторге. Умник нашёлся. Местные залётчики обиделись: подумаешь, какой Юрик фрукт импортный. Иван стал говорить деду Матвею, что сейчас начистит чавку борзому физику Юрику. Юрик, со своей стороны, почему-то расхрабрился и тоже собирался пойти в рукопашную на Ивана. Куда ему сражаться с Иваном? Юрик на голову ниже, веса у него мало, а у Ивана вон какие огромные кулаки. Дед Матвей вцепился в Ивана, а Гоша в Юрика, и не давали им сойтись в благородной драке. Тут Кузьма пришёл и всех напугал. Вчера Кузьма пообещал, что найдёт работу, но уже завтрак прошёл, дело к обеду, а Кузьмы всё нет. Гоша с ужасом ждал обеда. Если опять случится, как вчера, он тоже не выдержит и сбежит в барханы к разбойничьим кладам. Хорошо выглядел только дед Матвей: он на завтраке степенно поглощал пайку, принесённую вертухаями. Съел всё, но сокрушался, что не положено в узилище потреблять спиртное. Хоть бы начальнички "пописят" налили. Не, не дождёшься от Севы, я его в детстве на руках нянчил, а он мне тогда портки обоссал.
Под лучами вечернего Солнца брёвнышко за новой овчарней нагрелось и дарило тепло задницам Гоши и Юрика. Ребята находились в приподнятом настроении, но продолжали, как всегда, переругиваться друг с другом.
— Всё-таки ты Юрок огромная лошара, — заявил Гоша компаньону. — Ты зачем Кузьму отвлекал провокационными песнями? Слабо что ли затеять с ним дискуссию о производственных делах? А ты вдруг запел про голубую Луну. С чего это? Кузьму надо было отвлечь, а не пугать. Он теперь с ужасом на нас косится и бормочет: "Вон оно что Петрович, вон оно что". Вот же ты убогий и примитивный субъект Юрик: с чего ты взял, что наш мир устроен не очень сложно и в нём существуешь только ты и ещё всякие мелочи?
Юрик виновато пожал плечами:
— Ну, зато, Кузьма отвлёкся от секретного шкафа. Как мог, так и отвлекал его. Если такой умный, то сам бы и отвлекал Кузю. Сам ты примитивный.
— Ладно, проехали, — согласился Гоша. Он сейчас находился в приподнятом настроении. Во-первых, удалось стырить из заветного шкафа кучу всяких стеклянных ёмкостей с неизвестными веществами, во-вторых, нежданно-негаданно вышла амнистия. Это говорило о том, что теперь нет над ними жёсткого контроля со стороны администрации, следовательно, можно приступать к изучению свойств странных веществ. То, что вещества не простые, указывали наклейки на стеклянных пузырьках. На некоторых наклейках даже красовались черепа с косточками. Гоша украдкой пересчитал украденное добро, еле помещавшееся в карманах: пятнадцать склянок. Ура, наконец, приступим к экспериментам. Ерунда, что вещества могут быть ядовитыми: наука требует жертв. Жертвами будут общественные овечки и приблудившиеся волки, которых усиленно откармливали. Зачем Петровичу волки? Скорее всего, он будет использовать их как сторожевых собак, на большее у приземлённого Петровича фантазий не хватит. Это у великолепного Гоши куча фантазий.
