Зажигалка вошла в его розовую спину. Язычки огня вырвали из темноты остальных, копошившихся на Соле. Почти одновременно щелкнули луки. Взвизгнул крошечный выползень, и взыл крупный, уже белошкурый, судорожно выгибаясь, пытаясь дотянуться до зажигалки в своем боку...

— Эйк, сумка!

Сова и Тибальд дали новый залп. Одна из стрел вошла в брюхо Трехрукого, прямо в середину раскрывшихся лепестков — под самый корень жала...

— Во-о-о-о!!! — рев ударил в уши, как таран.

Голова рохурлура ожила, вспыхнули глаза. Жало рывком стянулось в живот, куски шкуры схлопнулись как ставни.

А я, не сводя глаз с места, где — кажется, я различил его? — где под тварями был Сола, на ощупь я запустил руку в сумку. Я знаю, где в ней то, что мне нужно...

Лучники не переставая стреляли, выползни выдирали из себя зажигалки — пламя там трепетало и гасло. А сверху над ними нависала огромная тень Сизого.

И еще я созерцал их — клубки светящихся потрохов, спутавшиеся и переплетенные, от их аур рябило в глазах...

Все-таки я попал, когда кинул аркан.

Петля зацепила торчащую из-под копошащихся демонов ступню Сола, затянулась на лодыжке.

— Виконт!

Мы вместе рванули веревку.

Нога почти не сдвинулась. Лишь колыхнулась вся куча на Соле.

Сова и Тибальд не переставали посылать туда зажигалки. Выползни с воплями выпадали из кучи. Крутились и извивались вокруг, пытаясь выдрать из себя горящие концы... Веревка поддалась. Тело Сола, с остатками кучи, потащило по земле, быстрее, быстрее...

Маленький выползень, выдиравший из бока зажигалку, обернулся.

— Мое!!! — заорал он писклявым голоском и швырнул в нас стрелой. — Мое! Мое! Мое!

— Манаока-а-а! — срывающийся от злости вопль другого.

И было что-то еще...

Я закрыл глаза, потому что это я не видел. Это было что-то, что можно было лишь созерцать...

— Тяни, Бример! — гаркнул виконт.

В буром мареве было зеленое скопление демонов — гора из светящихся медуз, опутавших друг друга, — а левее этого...

Это было далеко...

Так далеко, что все сливалось. Ни единой детали не различить. Только...

— Ты-ы-ы-ы!!! — рев ударил мне в лицо, заставив задохнуться от серной вони.

Трехрукий шел к нам.

— Тяни!!! — орал виконт.

Эйк вцепился в веревку.

Бросил стрелять Тибальд, чтобы схватиться одной рукой...

Сола вырвало из-под кучи.

Раздался дружный вопль ярости. Кто-то опять швырнул в нас выдранной зажигалкой, и она, вертясь в воздухе, чуть не ударила меня в голову.

Веревка тащила по земле Сола и двух последних выползней. Один скрючился сверху на Соле, увлеченно вгрызаясь над коленом... Сова ткнул горящим снопом в розовую спину, и тварь с визгом слетела.

Второй, ехавший за Солом по земле сзади, вцепившись в его руку, отскочил сам.

Выползни из распавшейся кучи, не переставая яростно реветь, поднимались на ноги и поворачивались к нам.

Едва различимая в темноте над ними тень Сизого... Трехрукий — он был уже возле пылающих остатков фонарей... И те, что еще только шли туда, где раньше была куча, надеясь урвать свой кусок... И остальные, всюду вокруг нас, только поднявшиеся... Они все поворачивались сюда.

Теперь они шли за нами.

— Виконт! Сюда! — донесся крик справа.

Там ярко светил фонарь и факелы.

— Мост! — гаркнул виконт. — К мосту!

Вместе с Тибальдом они поволокли Сола.

— Тэдор! — крикнул виконт. — Пусть поднимают мост!

А позади нас...

— Мастер! Ма... Мастер!!! — Эйк рванул меня за руку.

Я понял, что замер — глядя назад. На то, что...

— Да мастер же! Ну!!! — оскалившись, Эйк тянул меня.

Я пошел.

Переставляя ноги как во сне.

Вопли демонов, крики, пронзающие туман зажигалки — кто-то стрелял с надвратной башни, через ров, — горящие зажигалки были на земле тут и там...

Цепи моста лязгнули и натянулись, едва мы оказались у каменного выступа в ров. Солдаты с фонарями и факелами уже гремели по доскам, уходя к воротам.

Кто-то бросил на камнях целый сноп уже запаленных зажигалок.

А позади — они гасли, словно за нами наступала тьма. И тени. И их сопение, с серной вонью...

И еще... Еще там было...

— Мастер!

Мост поднимался. Между ним и краем уступа уже чернела щель. Эйк вскочил на настил. Виконт и Тибальд чуть не уронили Сола, пытаясь закинуть следом... Сбоку!

Я уловил движение зеленоватой ауры — как скользнувшая на меня рыбина! Рванув с земли горящую стрелу, я крутанулся и мазнул огненным концом — на миг из темноты вырвало оскаленные морды выползней. Две тени отскочили, другой упал на четвереньки. Он метнулся ко мне снизу, под огнем...

— Вья-я-я-я! — он отлетел вбок.

Я всадил горящий конец ему в глаз.

Он рухнул куда-то вниз с уступа, вместе с пылающим огнем.

— Ма-астер!!!

Ко мне свесился Эйк. Вцепился в меня обеими руками, помогая вспрыгнуть на уползающий в небо край.

Снизу кто-то попытался достать меня, — но мост поднимался, утаскивая все дальше вверх.

Потом я был уже на настиле.

Снизу, за краем моста, все было черно — теперь там не осталось ни одной горящей зажигалки. Мне даже не надо было закрывать глаза, чтобы созерцать бурую муть — она кишела зеленоватыми аурами выползней, как закипающее варево.

Каменный выступ, подступы к нему — все было заполнено ими.

Их там были дюжины. Взрослые, поменьше, совсем крошечные... Над комками выползней вздымались ауры рохурлуров — каждый словно с мешком под брюхом, в котором свернулась огромными кольцами изумрудная змея...

— М-мастер! Ну! Давайте же!

Эйк тащил меня прочь от края, — а я все не мог оторвать взгляда. Мана почти вышла, но я все еще созерцал...

Позади аур демонов, кишевших на выступе...

Далеко, далеко позади...

Не понимаю, насколько далеко — я не мог различить деталей, только расплывшееся зеленоватое свечение. Но если оно так далеко, что я даже не могу определить, насколько...

Как вообще я могу созерцать что-то, до чего так далеко? Когда из меня и мана-то почти вышла?.. Ауры выползней, даже рохурлуров, по сравнению с этим были...

— Бример, бесы тебя дери! — донеслось с надвратной башни. — Вниз! Ты не перышко!

Наама милостивая... Что это должно быть?..

Расплывшееся зеленоватое сияние нависало над горизонтом, как изумрудный рассвет.

112

Вокруг нас стекались люди и факелы. Лязг железа, возбужденные голоса...

Справа, где на камнях застыл Сол... то, что от него осталось. Больше походило на кусок распотрошенной туши, втиснутый зачем-то в доспехи, — там солдаты затихали.

— Эй! Живой?

Надо мной нависла морда Кныша.

— Тебя они тоже достали, красавчик?

Я сидел, привалившись спиной к стене.

— Нет, — прохрипел я, отлипая от камней и поднимаясь. Голос у меня оказался не сильно лучше, чем у Шептуна.

Над телом Сола, широко расставив ноги и стискивая рукоять меча, стоял виконт. Кто-то уже заботливо утаскивал его плащ, перемазанный кровью, — и кто-то накинул чистый, теплый и тяжелый, с воротником из волчьей шкуры.

— Лекарь... Где мастер Эвен... — шипел виконт сквозь зубы. — Да быстрее же! Унесите его!

Тревожился он не за Сола.

Для Сола все было кончено. Теперь, при ярком свете... Наверно, еще до того, как мы выдернули его из-под тварей. Могли бы и не тащить.

Кныш все маячил передо мной, ловя взгляд.

— Да что? — с досадой прохрипел я.

Он положил руку мне на плечо, все пытался развернуть к себе.

— У тебя морда, как у утопленника, Бример.

— За свой бок переживай...

Я дернул плечом, сбросив его лапу. Пошел прочь, подальше от галдящих и суетящихся солдат.

Какая морда была бы у него, если бы он мог созерцать — то...

Такого я не видел даже в арканах Стефана Рыжего.

Однажды я держал в руках хороший список, он был моим на полночи. Может, я не успел изучить каждую мелочь, но такого бы не пропустил. Такого там точно не было. Даже у Стефана Рыжего...

Разве что рахха? Межмировой червь. Он, наверно, может так светиться? Он же огромный... Но рахха не сидит на одном месте. Он появляется случайно — и всего на несколько мгновений. И уходит дальше. Скользит между мирами...

Я налетел на кого-то.

Шептун. Я попытался обойти, он вцепился в меня.

— Ты же изгонял их в прошлую ночь, — просипел он. — Почему не изгонишь сейчас?

Я ощерился.

Этот сиплый даже не видел, что там было! Он просидел все это время здесь — туда не полез! А теперь...

Он прищурился.

— Ты не можешь?

Я стряхнул его с себя.

— Они сегодня не такие, как тогда, — раздался глухой голос Эйка.

Мальчишка сидел у бочки с водой, обхватив колени руками. Он смотрел мимо нас. Глаза у Эйка были огромные и темные.

— Не уходят ни от огня, ни от брыка... — пробормотал он, и вдруг вскинулся на меня с надеждой. — Они же убежали вчера от вас, мастер! Вы их только одного пулей — и всё! Они все! Сами! А теперь... Почему они сегодня не так, мастер?!

— Хотят отнять твоих крыс, — процедил я и оперся на край бочки.

Пронзительно взвыл рожок.

Я вскинул голову, пытаясь понять, откуда доносится звук.

Прокатился рев, как далекий раскат грома.

Ко мне подлетел рыжий парень:

— Мастер Бример! Они лезут! Там! — он тыкал пальцем на стену, где туман над ней светился. — Это с пролома! Это их рожок!

Я уже и так понял, что с пролома. Оттуда неслись крики.

Лисенок вцепился мне в рукав, будто собирался тянуть туда, помогая весь путь, чтобы я не отстал.

Я врезал по ручонке.

— Но... Мастер Бример! Они лезут! Там! Это, наверно, те, что были у моста! Теперь обошли, и...

Он снова попытался вцепиться мне в рукав, я снова врезал.

— Куда они там пролезут... — процедил я сквозь зубы.

У солдат на проломе жаровни.

И я объяснил им, что делать. Пока они делают то, что я им сказал, и в точности так, как я им сказал, — никто там не пролезет. Ни выползни, ни рохурлуры.

Крики уже затихали. Все вопли перекрыл зычный голос Зика, раздающий команды.

По поверхности воды гуляли призрачные отблески света.

— Почему?

Я оглянулся.

— Почему вы не стреляли, мастер? — глухо повторил Эйк. — Пулями. Потом, после брыка? Вы могли убить их. Еще одного. Или двух.

Опустив руку в воду, я отер лицо.

— Ты видел, сколько их там... А пуль осталось девять.

И если они не ушли, когда я убил кого-то из них... Когда на их глазах жидким серебром выжгло сначала рохурлура, потом того мелкого длинношеего уродца...

— Девять... — эхом откликнулся Эйк.

И судя по его лицу, очень отчетливо представил, что будет, когда пули кончатся.

— Почему они не уходили, мастер?..

— Почему...

Хотел бы я знать.

Почему эти твари не уходили. Ни от огня, ни от брыка.

Почему шли на нас, даже когда поняли, что забавы для них кончились — потому что у меня пули. Что могут подохнуть прямо тут и сейчас, так и не добравшись до закуски... Но они перли. Не пытались выдумать какую-нибудь хитрую подлость — как делают всегда...

Всегда — но только не сейчас.

Сейчас, там — они даже не пытались беречься...

Прямо как подменили.

Разве что Сизый? В самом начале... От ярости я стиснул края бочки.

Звал меня. Быстро сообразил, тварь, как можно использовать, что эти два олуха на проломе свалились! Как использовать это против меня... Попытаться. К такому я был готов.

К чему я готов не был — что он там не один со своими ублюдками. Что там еще рохурлуры... Еще даже полуночи нет! А их там...

Со стены снова донеслись возбужденные голоса.

Я вскинул голову, вслушиваясь.

Но нет, рева нет... Ложная тревога.

Вчера под утро, в двери храма бились двое. А сегодня... Когда я созерцал с моста — я заметил троих. А еще был тот шестиглазый, которого я пристрелил.

Сколько же их там пришло всего?

А главное...

В голове было мутно и затхло, как вода в этой бочке.

Сбросив с лица намокшие волосы, я поглядел на черную тень стены. Где-то там, за этой стеной, за рвом... То изумрудное сияние, как зарево...

В воде под правой рукой клубились разводы. Порезы на ладони опять кровили. Я заставил себя разжать стиснутые пальцы.

Вокруг больше не гомонили. Я оглянулся.

Двое, подхватив Сола под руки, тащили его в замок. На камнях оставался темный след.

Люди были бледны, даже в красном свете факелов.

— Что уставились! — процедил виконт. — Раненых не видели?

На камнях под его ногами, откуда уволокли Сола, чернела лужа. Виконт брезгливо сморщился, заметив, что кровью заляпан и его сверкающий нагрудник.

Мимо солдат, тащивших Сола, мелькнула спина Эйка. Мальчишка стрелой взлетел по ступеням и юркнул в замок. Похоже, с него тоже хватило за эту ночь...

На спуске со стены тяжело загремело. Зик, в доспехах казавшийся еще больше, чем был, почти сбежал вниз. Глаза, бешеные от злости, шарили по людям, кого-то отыскивая.

За ним еще двое — один здоровый как Зик, другой еще крупнее, — Одинс и Малой, так их кличут, что ли? Они неслись за Зиком, с их факелов срывало пламя.

Заметив виконта, Зик на миг замер.

— Милорд, — бросил он, кивнув.

И больше не глядел на виконта.

Он опять озирался, кого-то отыскивая... Крутанувшись на каблуках, он зашагал ко мне.

Его глаза горели, на скулах гуляли желваки. У него что-то было в руках...

— Ты!.. — прошипел он.

Тяжелый шлем чуть не сломал мне ребра, когда Зик с размаху пихнул его мне в грудь. Я с трудом удержался на ногах.

— Какого беса!

Я вцепился в забрало этого шлема... Я врезал бы этим шлемом ему обратно, хоть он и нависал надо мной на полголовы, и за ним маячил еще и Малой, здоровенный и косматый как медведь...

— Зик!

Уже вскинув для удара свою лапищу, стиснутую в кулах, Зик замер. Весь оскалившись от досады. Медленно опустил руку. Обернулся.

— Да, мил-лорд...

— В чем дело? — холодно спросил виконт.

Зик бросил на меня бешеный взгляд, но сдержался. Ответил виконту.

— Они не слетели, милорд.

— Кто?

— Седой и Ринге, милорд. Они не слетели. Не поскользнулись.

Он рванул шлем, вырвав забрало из моих пальцев. Протянул шлем виконту.

— Это-о?.. — протянул виконт, чуть нахмурившись, не спеша принимать.

— Все, что осталось от Парда, милорд.

113

Пока мы шли по стене, за моим плечом маячил Шептун. Впереди — рябая рожа Тэдора, без левого уха и половины скальпа, вместо них там были мясистые рубцы, похожие на складки только что освежеванной шкуры. Он шел с нами. И мне показалось, он старался держался между мной и виконтом. Все время.

Новый приказ? Теперь не доверяют не только моим словам?

Дойдя до угловой башни, Зик встал.

— Здесь? — спросил виконт.

— Здесь, — процедил Зик. — Один шлем и остался...

— Как?

Виконт, хмурясь, оглядывался. Здесь стена была совершенно цела — и внешняя стенка с зубцами, и с внутренней стороны парапет почти по грудь. Захочешь не свалишься.