Под шутки и тихий смех Авель быстро разделся до белья, и под коротким рукавом его белой футболки Риан увидел тот самый бинт. Он спускался до середины плеча. Такой длинный картуш? И как его этот Салазар нарисовал?.. А, кстати...
— А кто этот Салазар?
— Он омега и замечательный художник. — Авель выключил свет и забрался под одеяло, где тут же был обвит нетерпеливыми руками Риана и прижат спиной к груди. Ладони Риана тут же начали поглаживать его, нос уткнулся в изгиб шеи, губы начали неспешно покрывать поцелуями обнажённые участки кожи. По телу омеги поползали знакомые мурашки. — Ты ревнуешь что ли?
— Ну, так, чуть-чуть. Всё-таки я понятия не имею, кто это — мне не сказали. Сказали только, что свой...
— Риан, не замахивайся на то, на что сейчас неспособен, — нахмурился Авель, чувствуя, как ласки Риана становятся всё настойчивее. — Тебе отдыхать надо. Ты уже вот-вот заснёшь!
— Когда ты со мной? Нет, не засну.
— И всё-таки тебе надо поспать...
Авель попытался мягко высвободиться, как вдруг почуял неладное. В голосе Риана появились подозрительные нотки, да и в запахе что-то изменилось — появилась какая-то особенная жадность. Ласки стали грубее, пальцы сжимались, причиняя ощутимую боль, как в тот самый день, а когда меж половинок тыла омеги начало ощущаться что-то очень плотное, то стало ясно, что у бедняги снова приступ. Неужели из-за усталости и лёгкого запаха хлорки? Или сбившегося цикла?
Авель снова попытался высвободиться, да не тут-то было. Его самым циничным образом подгребли под себя и начали сдирать трусы. Лицо Риана, подчёркнутое скудным светом уличного фонаря, приобрело до отвращения знакомую хищность, язык облизывал губы. Очередной поцелуй подтвердил подозрения. Точно, приступ! Кричать? Звать на помощь? Так ведь переполошишь всех... Ай, больно-то как! Пальцы как клещи! В тот раз было так же...
Спасение пришло внезапно, и гневный полуистерический рык был тут же заглушён плотным захватом ладони Дензела. Скотт оперативно оттащил Авеля в сторону, усадил на вторую кровать и бросился помогать товарищу. Вдвоём они кое-как скрутили беснующегося Двуликого заранее припасёнными ремнями, соорудили из полотенца кляп, привязали к кровати и только тогда позволили себе передохнуть.
— Не думал, что это случится в нашу смену, — сказал бета, смахивая пот со лба. — И не сегодня.
— Это может случиться в любой момент, — заметил Дензел, мрачно наблюдая, как Риан мечется, дико вращая глазами и пытаясь высвободиться из пут.
— И что с ним делать?
Дензел поджал губы, затем решительно склонился над больным и отвесил ему две хлёсткие пощёчины. Омега замер, широко распахнув глаза, в которых горел огонёк безумия, и альфа этим воспользовался. Он слегка сжал плечо Двуликого, заставил его смотреть себе в глаза и негромко веско заговорил:
— Риан, опомнись. Ты не Аполло. Ты уже на воле. Остынь, пока не случилось самое страшное.
Двуликий пару раз дёрнулся, продолжая яростно мычать сквозь кляп. Дензел снова обратился к нему, особенно выделяя имя, и постепенно омега перестал трепыхаться. В его глазах прояснилось, а потом на лице проступило выражение крайнего ужаса. Он тут же взглянул на Авеля, торопливо поправляющего на себе бельё, и из синих глаз покатились слёзы.
— Всё, он в себе. Можно, думаю, развязывать, — разрешил Дензел, — но кто-то должен остаться здесь до утра и присматривать за ним дальше.
Едва изо рта парня был вынут кляп, Авель поспешил к нему, и Риан, вцепившись в него, начал бормотать покаянные слова. Бессвязные, дрожащим от слёз голосом. Скотт хотел было остановить Авеля, но Дензел остановил.
— Нет, не стоит. Пусть. Уж они между собой разберутся.
— Значит, ночь любви откладывается, — сочувственно вздохнул бета.
— Успеется. К тому же у Риана цикл сбился, до течки считанные дни, а Салли в такие дни всегда становится особенно жадным. Наверно, большинство Двуликих такие же.
— А разве течка не должна больше их склонять в пользу секса с нами?
— У каждого по-своему. Да и последние дни выдались настолько тяжёлыми, что подобное вполне закономерно — после долгой разлуки соединиться и закрепить факт спасения. К тому же, подозреваю, сработала усталость. Риан уже дремал, сознание заметно ослабело, и сработала какая-то закладка "Сивара". Придётся в самое ближайшее время особенно внимательно за ним приглядывать именно при пробуждении. Риан говорил, что в наркотическом бреду не всегда мог понять, где бред, где сон, а где явь. Сон производит своеобразную перезагрузку мозга, и при пробуждении может вылезти Аполло. Пока Риан не запечатлит факт освобождения на подсознательном уровне — сейчас для этого маловато факторов — риск срывов останется.
— Откуда ты это знаешь?
— Когда мы ужинали в "Иве", Риан рассказал один из своих кошмаров, и в нём одним из образов спасения был плющ, на котором он удержался от падения. Плющ — растение Рослина, один из его атрибутов, и этот образ так же устойчив, как дуб для Адама. Его можно увидеть не только в храмах. Рослин — воплощение разума человека. Логическое мышление, умение наблюдать, анализировать и делать выводы. Риан это делать вполне умеет, но пока случилось недостаточно всего, чтобы подсознание накопило достаточно деталей для уверенных выводов. К тому же прежде его вывозили к Авелю на какие-то считанные часы, после чего увозили обратно. Это было временным, и Риан, возможно, опасается, что и это будет таким же временным. После чего снова придётся влезать в шкуру Аполло. Взаимодействие на уровне феромонов успело запечатлеть в его мозгу эту последовательность за последние годы, и на перестройку уйдёт немало времени.
— И как снять эти установки? — чуть не плача, спросил Авель, привлекая к себе освобождённого возлюбленного, который рыдал на его груди.
— Постепенно, день за днём. Завтра побеседуете со штатным психологом и выработаете порядок. Возможно, стоит завести настенный календарик и вычёркивать прошедшие дни. Вносить в его распорядок дня стабильные процессы, после которых определённо не последуют репетиции, гриммировка и всё прочее. Так, как Риан вырабатывал в себе необходимые для работы привычки, так же будут вырабатываться и привычки в новой жизни. Эта стабильность, общение с местными и вашим оми помогут ему вылечиться. Закрепить в его подсознании, что он — это он, а не кто-то другой. И подобные срывы прекратятся сами собой, а возможные приступы будет легче контролировать. Нужно время.
В коридоре послышались шаги. Похоже, что поднятый ими шум кого-то разбудил, и Дензел предупредительно набросил на голову Риана плед со стула, чтобы проснувшиеся местные не узнали парня раньше времени. И всё же один омега заглянул в комнату.
— Что за шум?.. — Тут он узнал Авеля и ахнул: — О, боги! Это же Ангел!!!
В коридоре тут же поднялась суета, и Риан притих, сжавшись в объятиях своего омеги и лучше прячась под пледом.
— Авель? Не может быть!
— Это он!
— Он у нас? Как это?
— И правда, он!..
— А это кто?..
— Так, ребята, расходитесь, — уверенно начал выгонять самых смелых обратно Дензел. — Все ответы утром. Новенькие ужасно устали, им надо отдохнуть.
— А кто второй?
— Риан, друг детства Авеля и Двуликий. Ему пришлось на редкость тяжело, у бедняги срыв, и сейчас его лучше не беспокоить...
Авель невольно залюбовался альфой. Тем, как уверенно он распоряжается. Настоящий вожак! И его послушались. Сложнее оказалось разогнать детей, которых этот переполох тоже разбудил, но и с ними Дензел разобрался очень быстро.
— Скотт, — попросил он напарника, — побудь с ребятами, пока я малышню спать не загоню. Я скоро.
— Конечно.
Едва дверь комнаты закрылась, Риан робко выглянул из-под пледа. Лицо его раскраснелось от слёз, омега заметно икал и выглядел просто ужасно.
— Прости...
— Ничего, мы тебя вылечим, не сомневайся, — заверил его Авель, осыпая поцелуями. — Обязательно вылечим. Скотт, а откуда Дензел так хорошо разбирается в психологии?
— Он учится всему, что может пригодиться, и наш командир сам с ним занимается, чтобы потом, как мы считаем, сделать своим преемником. Денз очень любознательный сам по себе, умный парень, способный, и комиссар Моэна его очень высоко ценит. Чтобы стать одним из наших лидеров, он и сам многому учился у самого Рейгана, имеет солидный опыт, так что удивляться тут нечему. А какие-то вещи сами по себе очевидны для того, у кого есть мозги. Ладно, Риан, ложись-ка спать.
— А если меня опять перемкнёт? — испуганно прошептал Двуликий.
— А как вы засыпали в приюте, когда кто-то просыпался от плохих снов? Может, примените тот же способ? Аполло тогда и в проекте не было, а что-то знакомое из того времени, в чём ты будешь уверен, может помочь сдержать эту шкурку и дать тебе спокойно поспать. Ты же помнишь себя в детстве, и эта память должна помочь сложить новую картинку, которая и станет для тебя частью лечения.
— А ведь правда, давай попробуем? — предложил Авель. — Мне эта идея нравится.
— А Скотт смеяться не будет?
— Не буду, — пообещал бета, устраиваясь на второй кровати с ногами. — Мы у себя и не такие аутотренинги применяем, чтобы помочь новичкам привыкнуть к жизни на базе. И это не говоря уже о подготовке в личном отряде комиссара Моэны. Вроде бы мелочи, глупости какие-то, а работают на совесть.
Авель снова улёгся рядом с Рианом, обнял его, укутывая одеялом, и омеги тихо начали читать придуманное ими самими простенькое заклинание от страшных снов. Совершенно наивное, похожее на молитву, но оно помогало тогда. И — о, чудо! — помогло и теперь! Произнося эти строчки, Риан одновременно вспоминал свои страшные сны, то, как свои описывал Авель, как им было уютно под одним одеялом, как они иногда пихались ногами в шутку, о чём разговаривали перед сном, и от этого на измученной стыдом и чувством вины душе становилось легче.
В жизни Аполло Ская не было приюта. Не было общих комнат. Не было оранжереи. Не было сурового клерика. Не было тайника с кучкой занятных вещиц. Не было наказаний, которым подвергался общепризнанный хулиган Риан Девро. Он не знал расположения комнат и коридоров, как звали учителей в приютской школе, какого цвета была плитка в душевой, какой кран в умывальной постоянно капал и плевался, стоило сделать напор сильнее. Аполло не был в том приюте ни разу, а Риан жил там много лет и до сих пор многое помнил. В отличие от безликих фактов и мелочей из жизни фальшивой личности, всё это было наполнено воспоминаниями о запахах, вкусах, боли от разбитых коленок и синяков. И кто тут настоящий, а кто мираж?!
"Я настоящий. Я, Риан Девро. Я помню свою жизнь. И я верну её себе."
С этой мыслью Двуликий и заснул, прильнув к своему омеге. Крепко и спокойно. Как когда-то в детстве.
— Спят? — чуть слышным шёпотом спросил Дензел, заглянув в комнату.
— Как сурки. И Риан, кажется, успокоился... пока.
— Вот и хорошо. Ладно, иди вниз, там тебе кресло приготовили, поспи.
— А ты разве не устал больше всех? — удивился Скотт.
— Завтра отосплюсь. И вообще, я хочу попроситься на постоянное дежурство сюда, пока мы здесь. Чую, первые дни будут для Риана особенно тяжёлыми, меня он уже немного знает...
Скотт нахмурился.
— Ты за него так переживаешь потому, что он Двуликий?
— Да. И не только из-за этого. Я перед нашим отходом посмотрел "Гарем" и "Нежность" вместе с Салли. Я видел, как ребята любят друг друга. Их взаимное притяжение видно любому, у кого незамороченные мозги. И мне кажется, что они Истинная пара. Как я и Салли. Как наш командир и его муж. И я понимаю их. Если бы я был на месте Риана Девро, а Салли заложником, то кто знает, что бы было со мной после многих лет неволи и внезапного освобождения.
— Так ведь тебя едва не занесло в "Последнем приюте" — ты сам рассказывал.
— Вот. Разве это не доказательство того, как наши инстинкты реагируют на психические раздражители и последствия стресса? А Риану... этому Риану, — Дензел с печалью взглянул на спящего Двуликого. — пытались впихнуть в голову придуманный образ вместо его настоящей личности. Это почти удалось, свидетелями чему мы с тобой стали. Я бы в такой ситуации наверняка стал настолько опасен, что вам бы пришлось меня как минимум подстрелить, а то и сломать что-нибудь, чтобы обездвижить. Я это знаю и потому хочу присматривать за парнем сам. Чтобы перед отъездом убедиться, что с ним точно всё будет хорошо.
— Сэр... — Люк осторожно потряс Риана за плечо — вождь и идеолог таки заснул за столом, уронив голову на согнутую руку. Рядом с ним были разбросаны распечатки. — Сэр, проснитесь...
— А... что?.. — подорвался омега, дико озираясь по сторонам. — Где пожар?..
— Пришла радиограмма от вашего мужа.
— И что? — сонно хлопнул веками комиссар.
— Операция по спасению Аполло... то есть Риана Девро и Авеля прошла успешно. Ребята уже в "Милосердии". Живы и здоровы.
Риан сел прямо, продирая глаза, и увидел в руках секретаря полоску бумаги с коротким текстом. Взял, и на сердце потеплело.
"Получилось. Твой тёзка думает, охраняем. С днём рождения, любовь моя."
Риан нежно погладил послание, и Люк тоже довольно улыбнулся. Успели, порадовали. И как раз вовремя.
— Отлично, — уже вполне бодрым голосом сказал комиссар. — Завтра за завтраком сообщи всем, как только пройдёт утренний выпуск новостей... — Тут Риан увидел за спиной Люка решительно настроенного младшего сына и широко зевнул. — Ладно-ладно, иду. Только ничего здесь не трогайте, а то не разберусь потом.
Джеймс скептически выгнул белоснежную бровь. Омежка искренне не понимал, как можно хоть как-то разобраться в этом бардаке, однако даже спорить не стал. Он просто подхватил приёмного оми под руку и потащил прочь из кабинета — умываться и спать. Тем более, что Салли уже три раза спрашивал, решил ли их неугомонный родитель наконец-то отдохнуть.
Пробуждение было резким. Он просто почувствовал, как его кто-то осторожно трясёт за плечо, вздрогнул всем телом и подскочил, дико озираясь по сторонам. Первое, что он подумал — кто его будит? Запах знакомый, но память отказывалась говорить, кто этот человек. В голове вообще царила полная неразбериха. Он сел, пытаясь как-то утрясти эту кашу, и с ужасом понял, что не помнит собственное имя и кто он вообще.
— Риан, что с тобой??? — В голосе будившего проскочил ужас, и Двуликий начал что-то смутно вспоминать. Риан? Значит, его так зовут? Имя вроде бы омежье. Значит, он омега. А кто его зовёт?
Собеседник тоже оказался омегой — красивым молодым блондином с короткой стрижкой. К которому тут же потянуло. Потянуло? Так он ещё и "ненормал"?.. Слово неприятно царапнуло. Нет, не то слово! Есть другое... Двуликий. Да, так лучше. И этот парень... Они ведь знакомы, да? И близко знакомы? С такой тревогой на него смотрит...
— Ты... ты кто?
Омега потрясённо едва не промахнулся мимо кровати.
— Я? Я же Авель! Ты забыл?
Авель? Знакомое им...
Резкая вспышка, и Двуликий вспомнил. Боги, да что это с ним опять??? Конечно же!!!
— Нет... не забыл, просто... Прости. После... того... бывает, когда просыпаюсь. Прости.
