Низвержение

Пока же, пользуясь тем, что взгляды людей скользили мимо меня, я буднично и неторопливо обслужил себя сам в ближайшем трактире. Заведение было явно для белой кости, так что мне пришлось потрудиться, чтобы найти что-нибудь мне привычное. Ризотто (что это, кстати?) по понятным причинам отпадало, так что лакомиться пришлось бараньей ногой. Естественно, я не заплатил. Стыдно, но очень приятно, ведь мало когда удается ощутить себя таким богачом, чем когда ты берешь что-то бесплатно. Весь мир — на твоей ладони! Ну, или, по меньшей мере, баранья лапа.

После знатного перекуса, мне не хватало только помывки. Благо, обследуя трактир, я вскоре наткнулся на банную комнату. От раскалённых камней поднимался горячий пар, окутывая её жарким туманом. Воздух был пропитан запахом душистых масел, легко проникающим в лёгкие. Стоило только мне ступить внутрь, и кожа тут же стала краснеть и покрываться мелкими каплями влаги.

Посреди комнаты стоял дубовый чан, уже наполненный горячей водой. Над ним поднимался густой пар и зависал в воздухе жарким туманом, словно низкое облако. Вокруг были разбросаны пушистые полотенца и ароматные мыла.

— Роскошь, — изрёк я. Надо было срочно туда заходить, что я и сделал.

Погружение в горячую воду вызвало непередаваемый восторг в натруженных мышцах. Моё тело от любых водных процедур за столь долгое время совершенно отвыкло, и сейчас пребывало на седьмом небе. Я тут же принялся натираться мочалкой и мылом, с моей кожи потекли грязные струи. С меня будто струпьями, слезала чёрная жижа и смешивалась с мыльною пеной. Как же мне хорошо!

Когда входная дверь вдруг решила открыться, восторг у меня поутих. Мой отвод глаз был настолько совершенен, что позволял расхаживать вплотную к любому обычному человеку и не вызывать подозрений. С кем-то вроде магов, священников или паладинов я такой фокус провернуть бы боялся. Но на простых людей отвод глаз пока работал великолепно. Настолько великолепно, что у меня не оставалось никаких шансов предупредить, что в бане занято.

В комнату, что-то мурлыча себе под нос, впорхнул невысокий крепенький толстячок. Почесывая на груди курчавую шерстку, он широко осклабился при виде исходящего из бадьи горячего пара, и двинулся в мою сторону. Единственным, что скрывало его первобытную наготу, было белое полотенце. Решительно стряхнув его с чресл, он полез ко мне в воду.

— А-а-а, ты куда?! — я округлил глаза от неожиданности. Загребая всеми конечностями и скользя босыми ногами о дно бадьи, я ринулся наутёк.

"Это же мужеложец!" — подумал я. Самым тревожным мгновением в моей жизни стал тот, когда я перелезал через край чана и меня могли подловить сзади крепкие волосатые лапы. Сердце стучалось в груди перепуганной птицей. Но всё обошлось.

Лишь выбравшись наружу и поскользнувшись на мыльных ногах, я выдохнул и опомнился. Отвод глаз всё ещё прекрасно работал, и мужик даже не поиграл бровями в ответ на спешную ретираду. Он не замечал присутствие в бане постороннего, вместо этого предпочитая нежиться в горячей водичке. Ну и слава, как говорится, богине Хелен. Я-то уж думал, пришла пора расплаты за баньку, да ножку барашка. Мол, а ты не воруй!

Медленно вдыхая и выдыхая горячий воздух, я расслабился и вернул себе способность рассуждать трезво. Отвод глаз означал, что никто своей очереди в баню дожидаться не будет. С этим оставалось только смириться. Хотя...

Мой настороженный взгляд устремился на толстячка, который вовсю резвился в воде. Но мысли у меня были далеки от игривости. Всё же я мог загипнотизировать мужичка, а не только глаза ему отводить. Как по мне, ему пора уже было проваливать. Он достаточно намылся, и от водных процедур теперь получал только яркие впечатления. Бьюсь об заклад, Нерис с последним поможет ему даже лучше, чем шлепки берёзовым веником. Ложные воспоминания будут ничем не хуже настоящих. А я, тем временем, домою себе голову.

На том я и порешил, после чего начал осторожно приближаться к мужику, который яростно натирал пузо моей мочалкой. Её срочно требовалось отбирать, так что я больше не мешкал. Подобравшись вплотную, я осторожно простёр вперед руку.

Моё сознание вдруг протянулось вперёд, став текучим и плавным, словно вода. Мой разум кружился вокруг чужого сознания, словно оно внезапно стало моей частью. Я почувствовал хаос эмоций и мыслей, словно слушал непрерывный белый шум внутри собственной головы. Но что-то было не так. Человек, в чьи мысли я был погружён, был не один. Стоило мне только увидеть внутри его головы что-то ещё, помимо его собственных мыслей, как я содрогнулся от внезапного приступа страха.

Изображение, которое я видел своими глазами, вдруг расширилось, как будто границы картины раздвинули чьи-то руки. Внутри черепа, который я осторожно ощупывал пальцами своих рук, едва заметно подёргивалась личинка. Заняв укромное место внутри чужого уха, она что-то нашептывала своей жертве.

Толстяк вдруг повернул голову и посмотрел прямо на меня. Я испуганно отступил и отдернул от его головы ладонь, чудом удерживаясь от тревожного вскрика. Черные глаза смотрели на меня без всякого выражения. Казалось, человек глубоко задумался и даже не заметил, что заставило его обернуться и уставиться в пустоту, на моем месте. Отвод глаз всё ещё путал для него картину, но личинка видела всё, как есть на самом деле. Моя маскировка не была для неё тайной, и я уже слышал безмолвный крик, разносящийся по округе, как звук тревожного рога.

"Вот дьявол!" — я вздрогнул, как от удара хлыстом и лихорадочно заметался по комнате. То, что отсюда надо рвать когти стало ясно мне ещё раньше, чем в тревожный гонг забило чувство опасности. Но когда это всё же случилось, я помимо собственной воли вознесся взглядом на небеса и я объял взглядом пространство.

Я видел демона с головой, как у насекомого. Демона, который опирается на длинные тонкие ноги, похожие на деревянные стебли. Он окутался полупрозрачным барьером. Его чёрные когти непроизвольно сжимались с каждым мгновением, словно терзая жертву. Он готовился к бою.

"Времени нет!" — я опомнился и побежал, как есть — во всём блеске первобытной своей наготы. Теперь, когда я видел демона сверхъестественным взором, то уже понимал, как мало времени на сборы. Его было меньше, чем снега на улице летним днем — и тот истаивал с каждым ударом сердца. Единственным, что я унес с собой, был черный меч в кожаных ножнах, и подвернувшиеся на пути мягкие тапочки. Они подходили для бега по улице ещё хуже, чем калоши на два размера меньше. Но в отличие от моих сапог, их не требовалось шнуровать.

"Бежать! Бежать!" — эти мысли паникой бились мне в мозг, пока я бежал по городским улицам. Мольдемон вновь сотворит Круг зрящих глаз, когда придет на нужное место. Но справедливости ради, теперь у меня было больше шансов уцелеть, когда это случится. Я бежал достаточно быстро, чтобы выйти из зоны действия заклинания до того, как демон его сотворит. Если чудовище не будет знать, в какую сторону я побежал, то не станет меня преследовать.

Окутанный рассветным туманом, город Кастана тем временем, просыпался. Улицы оживали под первыми лучами рассвета, и прохожие следовали по солнечной мостовой, не подозревая об угрозе, которая затаилась среди переулков. Как огромный муравейник, город шевелился и дышал в едином и слитном ритме.

Пока я бежал, отовсюду доносились удивленные крики. Я чудом не расстался с тапочками, но сил на поддержание отвода глаз уже не хватало. Каждый чужой взгляд будто высасывал изнутри мою жизнь, а в лёгких и без этого жгло от недостатка воздуха. Когда я стряхнул с себя ощущение невидимости, как накинутый на себя кожаный плащ, сразу стало легче дышать, и я ускорил свой бег. Прохожие тыкали пальцами в мою сторону и смеялись.

Плевать. Главное, стражу города я не заинтересовал, поскольку ни один из стражей порядка не изволил исполнить свой долг и начать меня преследовать. Боже, какая ирония! Проклятье, если бы я знал, что стража в этом городе так реагирует на бегущих по улице, голых людей, то я сразу бы снял с себя поддоспешник без знаков различия вместе с трусами, и так вошел бы в ворота.

"Стоп!" — я вдруг замер на месте. Шелест шестеренок нашептывал, что бояться мне больше нечего. Всевидящий взгляд Авгура показал мне, во вспышке сверхъестественного прозрения: Мольдемон только что сотворил "Круг зрящих глаз", убедился в невозможности меня отследить, и отправился в своё логово, несолоно хлебавши.

"Чтобы ты сдох, демонское отродье!" — подумал я.

С одной стороны, я был счастлив, что в этот раз я легко отделался. С другой стороны, сверхъестественное чутьё, благодаря которому я видел демона так же хорошо, как собственные тапки, предостерегало меня от излишнего оптимизма.

"Мотылек закусил удила" — таков был вердикт. Его личинки видят меня, несмотря на любые мои ухищрения, а сам демон тут же бросает все свои дела и кидается на перехват, стоит меня кому-то увидеть. Я не знал, что вызывало у него столь исступленную ненависть ко мне, но с этим надо было считаться. Личинок ведь становилось все больше. Когда я вознесся своим взором на небеса, я узрел тучи мелких огней по всему городу — они были везде, у каждых ворот, рядом с каждой площадью. Уживаться с демоном в одном городе будет становиться опаснее для меня с каждым днем.

Вдруг я услышал позади себя задумчивый, спокойный голос. Он звучал, будто коровка жует себе травку.

— Мужик, ты же голый! — сказал мне тип в крестьянской рубашке до колен и соломенных лаптях. Я резко обернулся и посмотрел недовольным взглядом на спокойно отдыхающего у каменной стены, мужика. Тот только задумчиво заломил бровь, разглядывая меня ниже пояса, уж не знаю, зачем.

— Ты до белой горячки не доводи себя, парень. Надо выпить? Так ты не терпи, сходи себе в кабак и нажрись по-людски, как все, — посоветовал он мне.

— Спасибо! — сказал я и свернул в ближайший переулок, где на меня смотрело меньше людей. Чем больше внимания я привлекал, тем труднее было отвести им глаза. А сейчас я был, как назло, в центре внимания.

"Черт этого Мольдемона дери. Чтобы ты сдох, дрянь проклятая" — ругался я, мечтая как бы его прикончить.

У меня вдруг вырвался из груди грустный смех. С Мольдемоном даже обитатели Кастаны, среди которых была тьма паладинов, ничего до сих пор не решили, а я туда же. Решать, ха. Но стоит признать, что если паладины, маги или кто там ещё, не прижмут демона в ближайшее время, то он натворит здесь делов. Личинок было уже очень много.

* * *

— "Как сквозь землю провалился", ты говоришь? — Балгрум выслушал доклад и нахмурился.

Высокий стражник возвышался перед паладином, сидящим за дубовым столом, как башня. Но даже несмотря на это, на его висках отчетливо виделся пот. Он вздрогнул от облегчения, когда его отпустили коротким взмахом руки. Боги наделили паладинов великим могуществом, не чета простым стражникам. Вызывать неудовольствие Балгрума не хотелось из них никому.

— Мы эту фразу уже слишком часто слышим, — жрец Эмерик согласился с паладином.

Эту маленькую комнату в главном Храме, с введением особого режима в Кастане, превратили во временный штаб. До сих пор к ним стекались люди, в которых обнаруживались личинки. Их были сотни, и поток несчастных не ослабевал со временем. Лекари и жрецы сбились с ног, они работали с короткими перерывами на сон, но едва ли им стоило роптать. Страшно себе представить, к чему могло привести пробуждение такого количества марионеток Мольдемона в городе. Бессонница была наименьшим из зол.

— Я никогда не думал, что "сквозь землю" может провалиться какой-то душевнобольной, который бегает голышом среди бела дня, — пробормотал паладин. — Стража Кастаны показала себя поистине на высоте — упустить какого-то срамца, что может быть позорней?

— Сейчас и без похабников дел хватает, вот они и решили за ним не бегать, — фыркнул жрец.

— С твоего позволения, Эмерик, я с тобой не соглашусь, — твёрдо возразил паладин. — Нежелание поймать человека, который бежит по улицам голышом — это знак, ниспосланный нам Богами в их милости.

— Прошу прощения? — поперхнулся Эмерик, округлив карие глаза. Ему показалось, будто пожилой паладин начал от бессонницы бредить.

— Подумай об этом, — с нажимом произнес паладин. — Всё здесь прогнило. На каждом перекрёстке или улице города должен стоять фонарь, который рассеивает иллюзии и гипноз. Почему мы приходим в Кастану и обнаруживаем, что девять фонарей из десяти работают только на бумаге? Для меня это стало открытием.

— Для меня тоже, — поджал губы Эмерик. — Десятый фонарь, кстати, работает только потому, что магистр Зертан проходил мимо и его починил по доброте душевной, чтобы ты знал. Но в Кастане нет отделения Магистериума. Вызывать специалистов издалека очень накладно, а Зертан живет в своей башне и выходит оттуда раз в месяц. Какая-то неслыханная удача, что он оказался в тот раз рядом с казармой.

— Вызвать мага со стороны не накладнее демонического вторжения, — буркнул паладин. — Но дай угадаю, городской бюджет не сводит концы с концами? Теперь тем более?

— Основной городской налогоплательщик — ремесленные гильдии, крупные купечества и торговый порт, — усмехнулся Эмерик. — Но так случилось, что с появлением господина Роже, Кастана стала "порто-франко" и пошлины городу не перепадают. Налоги на гильдии тоже сравнительно низкие.

— Бургомистра избрало купечество, чтобы легче дышалось. Я всё к тому, что напасти с Мольдемоном неспроста обрушились именно на Кастану, — произнёс Балгрум и с нажимом продолжил. — Демоны почуяли слабину. Обрати внимание, какую тонкую они провели здесь работу! Ты понимаешь, чем это пахнет, когда они строят сначала козни?

— Пожалуй, ты в чём-то прав, — насторожился жрец, и вздохнул. — Выходит, Мольдемон лишь часть наших проблем? Первая ласточка, так сказать? Упаси нас, конечно, Хелен!

— Владычица Хелен нас всех, конечно, спасёт, но нашими руками, — решительно ответил ему паладин, и встал с места.

— Я договорюсь о встрече с бургомистром Роже, — сказал он, выходя из комнаты. — Попробую вправить ему мозги, как получится. Хотя ещё больше мне хочется испытать его на демоническое влияние, и буде оно обнаружится, сжечь его на костре. Масса проблем бы на этом кончилась.

— Надо также связаться с иерархами других светлых богов и напомнить им, что где тонко, там рвётся, — задумчиво кивнул жрец. — Кастана — слабое звено на границе Разлома. Ты прав, что внимание демонов остановилось на нас. Это видно по тому, как поменялась их тактика. Пусть союзники примут меры, не дожидаясь прорыва.

— Ты уже знаешь, что они скажут. "Святой поход в самом разгаре. Демоны отвлечены, а мы наступаем, ура!", — отмахнулся Балгрум.

— Мы наступаем так, что обороняться сами не успеваем, — проворчал Эмерик. Настроение жреца испортилось окончательно. Он думал, что паладин попал в точку — божественные воины вообще часто обнаруживали у себя какое-то, совершенно звериное, тонкое чутье на проблемы. Без этого, до среднего возраста они обычно не доживали. А Балгрум был уже пожилым, по человеческим меркам.