Но бродяжка вдруг забеспокоилась.
— Ой, не знаю, можно ли им драться... Все-таки он нездоров...
Она одним прыжком оказалась около Рыжего и начала тереться мордочкой о его плечо, что-то тихо мурлыкая ему и поглядывая на меня если не с сочувствием, то с жалостью. Рыжий выслушал ее, расслабился, бросил на меня презрительный взгляд единственного своего желтого ока, зевнул мне в лицо и повернулся ко мне своей грязной ободранной спиной. И удалился. Хорошенькая кошка разочарованно вздохнула, плотоядно облизнулась — ей так хотелось посмотреть на драку! — и отправилась за ним. Кошка-бродяжка тоже присоединилась к процессии, мяукнув на прощанье: — "Импотент!" — и хихикнув.
Мораль? Прежде, чем начинать ухаживать за понравившейся вам особой, внимательно посмотрите по сторонам — не подглядывает ли кто из-за кустов.
Г Л А В А С Е Д Ь М А Я, в к о т о р о й
я о к о н ч а т е л ь н о у б е ж д а ю с ь
в р е а л ь н о с т и п р о и с х о д я щ е г о
Иногда я еще до завтрака целых шесть раз успевала поверить в невероятное.
Белая Королева
Нас было не так уж мало — восемь. Я, Пес, Ворон, Домовушка и еще Рыб, Жаб и Паук. И Лада, разумеется. Вы спросите, а куда же подевалась красивая Бабушка? Я тоже спросил.
Было это в тот самый первый вечер, когда мы с Псом вернулись с прогулки, а Лада — с работы (она работала машинисткой в каком-то институте).
После ужина — весьма обильного и вкусного, но, на мой взгляд, чересчур вегетарианского, — Лада представила мне тех, с кем я еще не был лично знаком:
— Это наш Рыб, он молчалив и задумчив, но он тоже умеет разговаривать. А Жаб бывает немножко грубоват, но сердце у него золотое. А Паук, — она понизила голос, — понимаешь ли, Паук никак не привыкнет к изменениям в своей внешности. Ему кажется, что он нам противен и мерзок. Но это не так — мы его тоже любим.
— Все? — спросил я.
— Ну, конечно! — воскликнула Лада. — Мы здесь все любим друг друга!
У меня имелись кое-какие сомнения по этому поводу, но я оставил их при себе. Если человек верит во что-нибудь хорошее, зачем его разуверять? Сам разберется, когда придет время.
Мы сидели на маленьком диванчике в большой комнате — комнате Лады, куда Пес не пустил меня в первый день моего в квартире пребывания. Когда я еще был человеком. Это случилось только вчера, но мне казалось, что прошло уже много дней и ночей — так много всего приключилось, и такими яркими были мои новые впечатления.
Ворон удалился в кабинет. "Работает!" — пояснила Лада в ответ на мой немой вопрос.
Домовушка с вязаньем устроился в кресле перед телевизором, он смотрел какой-то из этих сериалов — то ли про Марию, то ли про Марианну, не помню уже, да и какая разница? Все они одинаковы. И Домовушка не пропускал ни одной серии ни в каком из них — совсем как пенсионерка.
Пес дремал на коврике у двери, положив на лапы свою большую белую голову. Из кухни доносилось тихое кваканье — это, как мне объяснили, Жаб разговаривал сам с собой. А может быть, и с Рыбом. Мир и покой, подумал я. В такую минуту действительно может показаться, что все здесь любят друг друга.
— А где твоя Бабушка? — спросил я, сообразив вдруг, что я не видел еще красавицу в мехах, поразившую некогда мое воображение.
И Лада расплакалась.
Оказывается, вот уже несколько месяцев, как Бабушка пропала. Однажды воскресным утром она вышла в магазин за хлебом и не вернулась. И никто не знает, где она, и что с ней. Исчезла. До вечера ее прождали, а утром следующего дня Лада отправилась на поиски — вместе с Псом и Вороном. Пес потерял след на троллейбусной остановке. В магазине Бабушку не видели, в этом Лада была уверена — потому что очень уж приметная была у Бабушки шуба. Соболья.
Расспросы уличных собак и проживающих во дворе галок и воробьев также были безрезультатны.
Домовушка, страстный почитатель кинематографа, советского и зарубежного, выдвинул предположение, что вражеские агенты напали на след Лады, и Бабушка, жертвуя собой, отвела им глаза, и сама при этом попала в западню.
Ворон склонялся к мысли, что Бабушка, очень много работавшая в последнее время, перетрудилась и потеряла память — с чародеями, по его словам, это случается чаще, чем с простыми смертными, особенно в столь преклонном возрасте.
В милицию, конечно же, не обращались, но, имея собственного специалиста-профессионала, проконсультировались.
Я спросил:
— А кто у вас специалист?
Оказалось, специалистом был Паук, в прошлом капитан милиции, следователь, разыскивавший пропавшего соседа-алкоголика из пятьдесят третьей квартиры.
Специалист-профессионал считал, что причину надо искать, скорее, в очень дорогой шубе, и что на Бабушку напали обыкновенные бандиты. С этим мнением Лада была категорически несогласна — по словам Лады, Бабушка одним взмахом ресниц могла справиться с дюжиной, и двумя, и тремя дюжинами вооруженных бандитов, если они при этом использовали только обыкновенные, немагические методы принуждения.
Я сказал, что не знаю, что ей, Ладе, конечно, виднее, но что я прежде не сталкивался с магическими силами здесь, у нас, в нормальной жизни. Вот только с ней, с Ладой, столкнулся, но ведь она, Лада, исключение, и, если разобраться хорошенько, она, Лада, не местная.
Лада на это возразила, что раз они с Бабушкой могли попасть сюда, то и кто-то другой тоже мог. И что вообще-то она со дня на день ждет прибытия Светлого Витязя, посланного ее, Ладу, расколдовать, освободить и увезти домой, в Светелград. А если этот Витязь к тому же окажется ее суженым — еще лучше: сразу по прибытии, испросив только родительского благословения, они обвенчаются. И мы все станем опять людьми, и ей, Ладе, не придется больше никого трансформировать.
И тогда она, Лада, свободная от власти заклятья, вернется сюда, в наше Тут, и найдет Бабушку. Лада призналась мне (по секрету от остальных), что когда я, окровавленный, в буквальном смысле слова свалился ей на голову, она приняла меня за этого самого Светлого Витязя, прорвавшегося к ней сквозь вражеские препоны, и она очень сожалеет, что это оказалось не так.
— Я польщен, — промурлыкал я. Я покривил душой. Так, самую малость.
Лада вкратце посвятила меня в обстоятельства появления прочих домочадцев.
Домовушка, как мне это уже было известно, пристал к семье, когда Лада была совсем еще маленькой.
Пес когда-то был мальчиком. В пятом или шестом классе они с Ладой сидели за одной партой. Однажды мальчик напросился к подружке в гости. Лада, конечно, знала о заклятии и обо всем, с этим заклятием связанном, но не подумала, что мальчик тоже является мужчиной. Бабушка очень расстроилась, когда увидела ребенка в своей квартире, но делать нечего — пришлось трансформировать. Во избежание худшего.
Рыб был классным руководителем Лады в том же пятом или шестом классе, только в другом городе — они очень часто переезжали с места на место, а почему — об этом позже. Однажды нынешний Рыб явился с визитом — он посещал своих учеников на дому, чтобы проверить их жилищные условия, — и был удивлен, поражен и раздосадован, когда Бабушка отказалась его впустить. Раздосадован настолько, что пригрозил Бабушке комиссией по делам несовершеннолетних и всякими другими неприятностями вплоть до лишения родительских прав. Бабушка не боялась ничего, кроме осложнения отношений с властями. Она говаривала, что лучше ей сразиться со всеми двадцатью девятью братьями Горыновичами и их мамашей впридачу, чем один раз попасть в советский суд. Поэтому она тут же любезно впустила разгневанного классного руководителя Лады в квартиру, напоила его чаем с брусничным вареньем, показала комнату Лады и стол, за которым девочка делала уроки. Когда же размякший классный руководитель собирался уходить, немало удивленный столь разительной переменой в поведении этой молодой, красивой и умной женщины, Бабушка со вздохом сказала: " Я же вас предупреждала!" — и учитель превратился в не очень крупного карася. Бабушка умела и любила поприкалываться.
Что касается Паука, вы уже знаете, откуда он взялся.
А Жаб был тем самым пьющим соседом, которого капитан милиции разыскивал. Он нахально вломился в квартиру с бутылкой водки — познакомиться, как он сказал; Пес был в это время на прогулке, а Лада просто не успела вовремя прикрыть дверь. Она подозревала, что сосед хотел еще и поухаживать за Бабушкой — у Бабушки постоянно были сложности с желающими за ней поухаживать. Зато теперь Жаб ни за кем не ухаживает, алкогольных напитков не употребляет, живет в миске, а чтобы его нежная спинка не сохла, миску накрывают мокрым полотенцем.
— Ты еще не рассказала, кем был раньше Ворон, — напомнил я.
— А Ворон раньше был яйцом, — сказала Лада. — Понимаешь ли, так случилось, что, когда меня перенесло в ваше Тут, яйцо лежало в колыбели. Супруга преминистра на время отлучилась, а свое яйцо для пущей сохранности уложила в мою колыбель. Она всегда так делала в случае надобности.
Я не понял.
— Советник он мой, Ворон Воронович. Будущий преминистр. Должность эта наследственная, Вещих Воронов. Еще со времен Василисы Премудрой. Так что мы с Вороном одни только Тамошние уроженцы. Все остальные — Тутошние.
Я поинтересовался еще одним вопросом:
— Ворон говорил о нескольких десятках трансформированных. Здесь же насчитывалось нас только пятеро. А где остальные?
— О!... — Лада задумалась, — видишь ли, Ворон лучше знает. Он стал совсем взрослым уже очень давно. Птицы взрослеют раньше. Я знаю только про нескольких. Бабушка рассказывала, что когда я была маленькая, мы жили в Петербурге, то есть тогда он назывался Петроград, и к нам пришли матросы, то ли с обыском, то ли еще зачем-то, — тогда, в революцию, патрули часто ходили по квартирам. До этого Бабушка никого еще не трансформировала, не приходилось. Прислуга у нас была только женская. А тут, представляешь, сразу трое мужчин! Бабушка перепугалась и сделала то, что легче всего — поменяла их пол. Вошли в квартиру трое революционных матросов, а вышли три революционные барышни. В бушлатах и тельняшках. Тогда нам пришлось впервые срочно переезжать — Бабушка побоялась оставаться в столице, мы перебрались куда-то в провинцию. В Моршанск, кажется... Или в Бобруйск...
— Погоди, погоди! — вскричал я поражено. — Какая революция? Какой Петроград? Сколько же тебе лет?
— Считать свои годы нельзя, — сказала Лада. — Это очень опасно. Так что я не знаю, сколько мне лет. Бабушка говорила, что я уже вошла в возраст. То есть мне уже можно выходить замуж. А тогда, в революцию я только говорить училась.
Ну-ну, подумал я. Лада-то наша, оказывается, старушка совсем.
— А потом еще — это уже я помню, — продолжала Лада, — монтер к нам заходил, проводку посмотреть, Бабушка его уговаривала-уговаривала, упрашивала-упрашивала, убеждала, что проводка в порядке — ничего не помогало, Бабушка его и впустила. А он обратился муравьем. Какое-то время жил у нас в спичечном коробке, а потом пропал. Мы как раз переезжали... А еще — очень часто — Бабушка так боролась со своими поклонниками.
— Никогда не думал, что с поклонниками надо бороться, — мурлыкнул я. Мне, как мужчине (пусть даже и бывшему), такая точка зрения показалась обидной.
— Во-первых, поклонник поклоннику рознь, — пояснила Лада. — Во-вторых, Бабушка же была на работе. А заводить в рабочее время романы — это, сам понимаешь, неприлично. Так что Бабушка личную жизнь отложила на потом. На то время, когда я вырасту, выйду замуж, и она меня не будет уже опекать. И если ей докучали ухаживаниями, она, в зависимости от натуры ухажера, применяла тот или иной метод борьбы. Самый простой — отвести глаза. Это с такими, кто цепляется от нечего делать. Покажешься ему крокодилом, он и отстанет. Есть еще ценители женской красоты — с такими посложнее. Им глаза не отведешь — они и в крокодиле женщину увидят. Их Бабушка зацикливала.
Я не понял. Лада объяснила.
— В таких случаях Бабушка вкладывала человеку в мозги какую-нибудь песенку или стишок. Что-нибудь такое, чтоб можно было повторять, не думая. И с тех пор при виде Бабушки у человека из головы испарялись все мысли, он повторял этот стишок до тех пор, пока Бабушка не исчезала из поля зрения.
Я вспомнил английские неправильные глаголы — так вот почему при встрече с Ладой я начинал повторять "to write — wrote — written"! Меня зациклили!
— Но самые вредные — это настырные поклонники. Те, для которых ни внешность, ни все остальное не играет роли. Глаза ему не отведешь. Ему все равно, урод ты или красавица. Зацикливанию он не поддается — он, когда к тебе пристает, все равно ни единой мысли в голове не имеет. И нужна ты ему просто чтобы добиться своего. Бабушка таких очень не любила. И вот таких иногда приглашала в гости. На чашечку чаю. Одного я хорошо помню — он у Бабушки начальником был. И приставал к ней — и к другим сотрудницам тоже, — используя свое служебное положение. Бабушка сначала хотела просто работу поменять, а потом передумала — он ни одной юбки не пропускал, никому проходу не давал, представляешь, каково было его подчиненным! Мы тогда в Москве жили, и пришлось нам переезжать. Бабушка пригласила его в гости — прощальный вечер, так сказать. Он явился — с цветами, с шампанским, с тортом огромным, Домовушка тогда объелся, потому что осилить этот торт мы с Бабушкой не могли, а нам ведь уезжать утром; Домовушка, чтоб добро не пропадало, доел, а потом мы не знали, чем его лечить — у них ведь, у домовых, не такие лекарства, как у людей, а где ты в Москве в два часа ночи найдешь крыло летучей мыши, умершей от старости, или сушеную лягушачью икру?... Да, так Бабушка этого своего бывшего начальника не просто трансформировала, как прочих, а по-настоящему превратила, насовсем. В скунса. Заешь, зверек такой американский. Пока он был с нами, он запахов не издавал — Бабушка на него заклятье наложила. А в аэропорту, во Внуково, мы его выпустили. Так там все пассажиры разбежались. А он в лес убежал. Не знаю, что с ним потом сталось, мы больше в Москве не жили.
— Слушай, а почему вы так часто переезжали? — спросил я.
— По разным причинам. Когда от неприятностей спасались, годы все-таки были смутные, неспокойные — в революцию, а потом в гражданскую... Раза два Бабушке показалось, что она чует присутствие вражеской силы. Ну, а после я в школу поступила, я медленно росла, по два, а то и по три года в один и тот же класс ходила, вот и переезжали из города в город. Знаешь, какая Бабушке морока была — все время документы менять. И чтоб комар носа не подточил. Я ведь в первый класс пошла еще до войны, в тридцать восьмом, кажется...
Как ни странно, я Ладе поверил. До этого я как-то сомневался — уж больно все напоминало русскую народную сказку. Сказки хороши для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Я же уже из этого возраста вышел и заколдованные принцессы (пардон, княжны) и змеи Горынычи — это все казалось мне дурной шуткой. Я уже убедился, что не сплю. Может быть, меня загипнотизировали? И вешают теперь лапшу на уши, а Лада вовсе не Лада, а какая-нибудь старая карга, и Домовушка вовсе не домовой, и Ворон — какой-нибудь профессор психиатрии и невропатологии — проводит на мне опыты по воздействию вымысла на замороченный гипнозом мозг?
