Путешествие, приснившееся под утро

Мы собрали постели, старательно приготовили завтрак — по ощущениям, сейчас часа четыре утра — и, завтракая, говорили о всякой чепухе. Затем вернулись в гардеробную, где есть несколько диванов и кушеток и устроились на одной такой — я сел как обычно, Настя забралась с ногами и прижалась щекой к моему плечу.

Я должен сохранить её, пришла мысль. Защитить. Не допустить, чтобы ей навредили. Любой ценой.Мысль пришла и осталась, и время от времени напоминала о себе.

Мы долго молчали, прежде чем я не осмелился заговорить.

* * *

— Когда ты спрашивала, ты хотела услышать «нет», верно? — Я погладил её по голове. Ей это очень нравится.

— Верно. — Настя уселась вертикально, чуть-чуть отодвинулась от меня вбок. — Я и правда не думала, что это может быть так приятно. — Я отчётливо увидел, как кончики её ушей и верхнюю часть щёк тронул румянец. С ума сойти! — Я вот прямо сейчас только этого и хочу. Чтобы мы там лежали, занимались сексом, и отдыхали, и снова занимались... — Она помотала головой. — Наверное, иногда мы будем так делать. Чтобы с ума не сойти. — Она посмотрела мне в глаза и я кивнул.

— Если бы мне сказали, чем я буду заниматься с мужчиной... — Настя невесело рассмеялась. — Наверное, месяц или два назад я бы сказала, что это мерзко, сама мысль о таком. Что я делаю, что он делает... — Она протянула руку и взяла меня за ладонь. Её собственная ладонь оказалась горячей. — А потом я всё это делаю, и мне это дико нравится, и всё так естественно... у тебя так же?

— Примерно. Я бы не сказал, что это мерзко, но даже в голову бы не пришло. Тьфу, и не приходило.

Настя снова покивала.

— А потом голова немного проясняется, и я понимаю. Смотри, кто-то позаботился о нас. Ну, о каждом теле, о твоём и о моём. Снаряжение, всё такое, и мне иногда кажется, что кто-то за нами присматривает. А потом ещё ты не дал мне погибнуть. — Настя прижалась сильнее, и крепче стиснула мою ладонь. — Не спорь, я же права. Мы три почти месяца идём, уже, наверное, тысячу километров прошли, и каждый день ты меня спасал! — Она повернула голову так, чтобы посмотреть в мои глаза. — Это ведь не для того, чтобы мы тут с утра до ночи занимались любовью. Хотя, наверное, и для этого тоже. Мы уже придумали, чего хотим — найти других людей да? Этот жуткий дом вчера... — Её передёрнуло. — Знаешь, ещё там, в библиотеке, я думала, что в этом сне нужно просто умереть. И всё, кончатся дурацкие сны, жизнь снова будет нормальной. А потом, когда Страж чуть не убил меня, я передумала. Не знаю, как объяснить. Он мне показал, что будет. Ничего не кончится для меня, но всё станет гораздо хуже. — Она вздохнула и снова прижалась щекой. — Мне нужна капелька времени, чтобы в голове стало больше порядка. И мне нужна помощь там, на Земле. Наверное, нам обоим.

— Мама говорит, что если в голове беспорядок, нужно навести порядок вокруг. — Я повернул голову и смог встретиться с ней взглядом. — Наверное, мы всё равно потом пойдём по тропе, но если нужен порядок, давай попробуем. Посмотрим, что тут интересного в вещах. Их ведь тоже не зря собрали, в этом какой-то смысл.

Настя покивала.

— Сначала я всё-таки расскажу, хорошо? Я должна сказать, иначе точно сойду с ума. Здесь или там, или везде.

* * *

По совести, она не думала, что всё закончится именно так там, в «переговорной». Ну конечно руководство знает об этих «комнатках свиданий»: когда это это были кладовки, другие подсобные помещения. Некоторое время тому обратно некая организация арендовала часть минус первого этажа, и «скрытые» помещения были частью их образа, имиджа — но потом организация счахла в одночасье, а часть помещений так и осталась. Разумеется, за ними следят, наводят порядок и всё такое.

Так вот, всё случилось как бы само по себе. Как бы — потому что у Анастасии зрело не очень приятное предчувствие, что тот парень, с которым она путешествует по «стране снов», никто иной как Иннокентий. И ухаживал он — Кеша — красиво, и не имел привычки лезть под юбку, вообще ни разу не домогался. Всё происходило как бы само собой: отец уговорил среднюю дочь помочь ему в конторе — выяснилось, что Анастасия хороша не только в фундаментальной науке (что почти вся семья считала чудачеством, блажью), но и умела ладить с людьми, понимать их. Настя чуяла неладное, когда предполагаемый новый работник начинал привирать на собеседовании, и чуяла неискренность в других. А её улыбка и вовсе всех обезоруживала — при том, что ни о каком флирте и речи не шло, до появления Иннокентия Анастасия не обращала внимания на внимание противоположного пола.

— ...Помню, как мама переживала, — слабо улыбнулась Настя, прижавшись сильнее ко мне. — Ну, что мне все парни пофигу. По врачам таскала — те такие «да всё в порядке, с гормонами всё чин чином, не парьтесь». Даже думала, что я по девушкам пошла, следила за каждым шагом. — Настя не выдержала, фыркнула и рассмеялась. Ей явно полегчало. — Прости. Не знаю, просто мне всё это было неинтересно. Кроме работы, там было классно, я и правда научилась понимать, когда люди врут. А потом мне Кешу приставили в помощники, так всё и поехало.

...Анастасия припомнила ту их первую бурную ночь в «стране снов» — и боролась с противоположными ощущениями: отвращением к тому, что показалось очень странным, и желанием вновь и вновь пережить это — они с Иннокентием и не целовались толком, родители следили, чтобы чада не переступали определённые границы. Какая уж там постель, что вы. До свадьбы, о которой и речи долго не было — никаких нежностей. Кроме платонических, естественно.

А тут случилось. Анастасия поняла, что «с той стороны» не Иннокентий. Что это не Кеша спасал её десятки раз, терпел её вспышки и грубости, издевки и прочие выходки. И да, всё случилось как бы само собой, хотя Анастасия помнила про календарь, и никакая волна страсти не заставила её забыть, что начались опасные дни.

— ...Опасные дни? — переспросил я, заметив, как Настя отводит взгляд. Эта тема её явно не радует.

Она покивала.

— Благоприятные для зачатия. Видел бы ты, как мама дрессировала нас. Сначала Соню, потом меня, а теперь и Вику. Я потом покажу, что там у меня по карманам рассовано. — Вновь она фыркнула и рассмеялась, и опять прижалась щекой к моему плечу.

...Никакое исступление не помешало Анастасии принять меры, чтобы последняя граница осталась на замке. Вновь в голове боролись две противоположности, и когда Анастасия покинула «тайник любви», то прижалась спиной к стене, судорожно дыша — накатило: обострились чувства, немного закружилась голова. Ей не доводилось ещё испытывать высшее ощущение блаженства здесь, на Земле, а воспоминания «оттуда» давно подёрнулись дымкой, да и были ли они в реальности? Анастасия, вернувшись на Землю парой минут спустя, убедилась, что одета по регламенту, что ничего не забыла, выглядит прилично, и ещё поняла, что через пять минут ей нужно вернуться в зал совещаний, перерыв почти окончился. Полчаса с лишним времени как корова языком слизнула.

Там, в зале совещаний, она была в ударе. И выступила так, что ей вполне искренне аплодировали все, и свои — и предполагаемые деловые партнёры. И успела почуять, кто и в чём неискренний — её основная, тайная миссия, именно для этого Анастасию приглашали на самые важные совещания. Уж не для того, конечно, чтобы демонстрировать презентации.

И всегда там же была Саша, Александра Пятницкая. Та самая, которую Анастасия, приврав совсем чуть-чуть, убедила оформить телефонную карту на своё имя — дескать, Кеша жуть какой ревнивый, а по работе приходится общаться со всеми этими бизнес-партнёрами... Саша ахала, сочувствовала — она прекрасно понимает, что держат её на должности только из-за Насти. На первые роли Сашу не пустили бы: многовато ветра в голове. Зато в качестве помощницы, фактотума, она бесценна. Ещё бы не было у неё дурацкой привычки врать то и дело, по мелочам. Разумеется, это не касается работы: там первое обнаруженное враньё стало бы последним. Но в обычных разговорах, когда речь о пустяках, Сашу зауважал бы и сам барон Мюнхгаузен.

... — Ой, Настя, ты прелесть! — Саша восторженно обняла свою непосредственную начальницу. Помнится, после пары таких сцен мама Анастасии и заподозрила неладное — что это вдруг дочь обнимается с этой дурочкой, а на парней вообще не смотрит? Она явно не знает Сашу: та вся такая эмоциональная, бурная, она не может не обниматься. Вот Анастасия и отдувается за весь мир: если Саша обняла тебя на протяжении рабочего дня меньше пяти раз — что-то тут не так.

— Спасибо, Анастасия Павловна, спасибо, — пожал ей руку тот самый новый бизнес-партнёр. — Нечасто вижу девушек, разбирающихся в таких материях. Я уже сказал вашему отцу, что обязательное условие — что в этом проекте участвуете вы лично.

Они все рассмеялись тогда — и отец, директор компании, и его зам — отец Иннокентия, и прочие высокие гости. А между тем всё всерьёз — такое условие действительно было.

Иннокентий тоже обнял её, вполне искренне — он ревнив и задирист, не отнять, может быть редким занудой — но ведь и впрямь не переступал границ, самое большее — чмокнуть в щёчку. Но рядом с ним становилось так приятно и спокойно, он и впрямь помогал во многих щекотливых вопросах и терпел частые вспышки своей девушки — такой уж характер, что поделать.

Анастасия обняла его в ответ, остро осознавая, что она только что изменила ему — неважно, что там не было «ничего такого», ощущалось как измена — а потом почувствовала омерзение. От того, что Иннокентий рядом. Неприязнь от его прикосновений, от слов, от запаха кожи и волос... С огромным трудом Анастасия притворилась, что ей всё это очень приятно, и важное совещание завершилось.

Анастасия шла домой и решимость крепла в ней — всё же это морок. И не потому, что они там, с Виктором, занимались сегодня сексом — занимались, занимались. Но чем дальше она шла, чем больше порядка возвращалось в голову, тем отчётливее приходило осознание, что всё это фальшь. Все эти подарки, нарочитое внимание, иногда даже слежка — конечно, она ему интересна. Брак по расчёту, чтобы соучредитель, замдиректора, и думать не хотел плести какие-то интриги. А поскольку Анастасии, по всему выходит, равно безразличны все парни — самое время найти ей правильную партию. Стерпится-слюбится, никуда не денется. Половина женщин так делает, а то и больше. Примерно этими словами мама и убеждала тогда Анастасию — ну, может чуть мягче выразилась. И да, Иннокентий тогда был таким обаятельным, тактичным, не лез руками куда не просили, не навязывался. Всё это обман, обман, обман... Вроде как всё по твоей воле, но вот оформят отношения, станет его женой, и клетка захлопнется. Ключик в её дверцу уже вставлен.

* * *

Домой она добралась без приключений — и доехала быстро, и припарковалась без сложностей, хотя во дворе не так-то просто найти парковочное место. Папа всё обещает построить по дому для каждого ребёнка, и тот, что для Анастасии, «вот-вот закончат» уже второй год. Ладно, всё равно собирались жить у Иннокентия. Анастасия вспомнила последние его объятия там, в зале совещаний, и её замутило. Мама и Вика заняты на кухне — дежурно поприветствовали издали, и всё. Анастасия долго стояла в ванной — было ощущение, что вот-вот стошнит, но обошлось. Переодеться, дождаться отца и сказать им — не будет никакой свадьбы. Вон, пусть ждут, когда Вика вырастет, пусть её и уговаривают.

...Анастасия долго сидела в своей комнате, ёжась и вздрагивая, хотя и дома, и на улице очень тепло. Не хотелось заглядывать в те коробки, что передал Иннокентий — сама мысль вызывала омерзение. Ещё вчера передали их, и там, несомненно, что-то ценное.

Анастасия медленно переоделась — сняла все компоненты своего делового облачения и, зачем-то, надела не домашние штаны и джемпер, а уличные джинсы и свитер. Вздрогнула: примерно так ведь ходит там, в "стране снов". С чего бы вдруг?

Всё. Сказать им сейчас, вот прямо сейчас. Уже не было страха или робости, было намерение начать управлять своей жизнью.

Мама, папа и Вика, младшая сестра, смотрели кино. Весёлое — судя по периодическим взрывам смеха. Ты сможешь, Настя. Ты сможешь... Анастасия вздохнула полной грудью и, открыв дверь в гостиную, шагнула туда.

— Ой, Настя идём к нам, — позвала мама не оборачиваясь. — Отдохни, такое весёлое кино! Ужинать будешь?

— Мама? Папа? — позвала Анастасия, чувствуя, как пересыхает в горле. — Это важно. Я не собираюсь выходить за...

Она замерла. Что-то не так. Что-то неправильное. Анастасия прошла мимо дивана (все сидевшие на нём умолкли) и встала рядом с телевизором так, чтобы видеть их лица.

Она с трудом сдержала крик ужаса. Они сидели, все трое, в неподвижной позе — зрачки глаз устремлены на Анастасию, неестественные улыбки, кожа бледнее обычного. Анастасия шагнула в сторону — глазные яблоки домашних повернулись, чтобы держать её в поле зрения, в остальном они остались манекенами, зомби, куклами.

Ледяной ручеёк прополз по спине Анастасии. На негнущихся ногах, отведя взгляд в сторону, она обошла диван и встала у двери на кухню, чувствуя, что всё тело трясёт, зубы стучат и невозможно унять сердцебиение.

Она почувствовала. Словно кто-то вздохнул за спиной. Вновь взрыв смеха.

— Настя? — снова позвала мама, не оборачиваясь. — Ужинать будешь?

— Позже. — Анастасия не узнала свой голос — скрипучий, шершавый. — У меня дела ещё, потом приду.

Она добралась до своей комнаты, не сразу сумела запереть дверь дёргающимися пальцами. Упала в кресло и закрыла лицо руками.

Бежать. Бежать! Она не сразу сумела собрать вещи — у неё всегда рюкзачок в шкафу: несколько раз выбиралась к подружкам за город, всё необходимое всегда там. Чтобы не думать: взяла и поехала. Анастасия проверила, что в рюкзаке действительно всё необходимое, бросила туда запасной телефон — тот самый, для тайной связи — и проверила, что и еда там есть, и вода. И вновь накатило — они, вместе с Виктором, тогда ещё незнакомым и неприятным, идут к выходу из библиотеки, и их рюкзаки — оставлены на хранение — в нишах у входа. Чужое взять не получится, а своё — без вопросов. Но Стражи отчего-то сочли, что люди взяли чужие вещи...

Анастасия помотала головой. Надела рюкзак, приоткрыла дверь. Мама и Вика, похоже, на кухне. Отлично. Анастасия, стараясь унять сердцебиение, проскользнула в прихожую...