Испытание эволюцией

— Нет, так не получится ничего, — покачал головой Сергей. — У нас одежда слишком сильно пахнет — мало того, что пот, так ещё и дымом провоняла насквозь. Мы, конечно, тоже не цветами благоухаем, но всё же... Одежду снимать нужно, иначе животные не подойдут.

— Но кабаны же подошли.

— Кабаны это всеядные, они и хищниками могут быть. Я сомневаюсь, что на этих кабанов очень уж сильно даже пещерные львы охотятся. Так что они к запаху человека относятся настороженно, но без страха. А травоядные, хоть и очень большие, поведут себя, думаю, по другому — запах возможной опасности учуют и близко сюда подходить не будут.

— Лады... Давай тогда спустимся, разденемся, я одежду быстренько в убежище доставлю и вернусь.

— Давай.

Спустя пятнадцать минут позиция вернулась в начальное положение: двое молодых людей сидели на суку, положив перед собой по камню и внимательно осматривались по сторонам. Спустя час они осматривались менее внимательно, потому что главным образом были сосредоточены на том, как примоститься поудобнее: сидеть верхом на ветви в течение долгого времени было не слишком приятно, приходилось вертеться в поисках более комфортного положения. Но вот Денис встрепенулся, вытянул шею, замер и, имей возможность человеческие уши шевелиться, непременно бы их навострил: по 'дороге' к водопою неспешно шествовали несколько крупных оленей, покрытых густой тёмно-коричневой шерстью. При этом они были достаточно молоды, если судить по размерам рогов: лишь у одного из них ветвистые рога были настолько размашистыми, что он вынужден был идти за своими сородичами отдельным маршрутам, ступая там, где расстояние между деревьями было наиболее широким. Оленям запах воздуха у водопоя тоже не слишком пришёлся по вкусу, они также стояли в отдалении какое-то время, пытаясь понять, что же всё-таки изменилось, что так встревожило. Но вот старый олень осторожно, медленно, точно по весеннему льду, подошёл к реке, поворачивая голову из стороны в сторону в поисках малейших признаков опасности. В это время его 'подопечные' напряжённо следили за ним, готовые по первому движению дать стрекача обратно в лес. Тщательно обнюхав воду, большерогий олень начал медленно пить, при этом продолжая водить глазами слева направо и справа налево. Сделав несколько глотков, он поднял голову, по 'бороде' потекла вода, каплями возвращаясь в реку, подождал немного и продолжил пить. Это, видимо, было сигналом о допустимости водопоя, потому что остальные олени тут же, пусть и не слишком быстро, с опаской, двинулись к реке. Минуту спустя точнёхонько под Сергеем и в небольшом отдалении от Дениса, которому нужно было бросать камень под углом, оказались опущенные и выстроившиеся в ряд оленьи головы.

Стараясь совершать как можно меньше движений и как можно тише дышать, друзья взглядами и жестами головы условились, кто какого оленя выбирает в качестве мишени: Лещинский должен был целиться в животное, находившееся точно под ним, Петренко бросал в находившееся рядом. Сергей показал три пальца — бросать на счёт 'три' — и, как сидевший впереди друга, медленными кивками принялся отсчитывать. Броски вышли неплохими, но с разными результатами: если камень Сергея угодил не точно в голову оленя, а по касательной ударил того по рогам, то камень, пущенный Денисом, полетел по удачной траектории и, миновав хитросплетение рогов, попал прямо в лоб животному. Олени рванулись с места с резвостью, удивительно для таких размеров, и вскоре лишь топот копыт, раздававшийся из леса, напоминал о них. Но у оленя, 'подстреленного' Петренко, передние ноги подкосились, он бухнулся на колени в воду, опустив голову, напоминая нокаутированного боксёра — скорее всего, именно так и выглядели бы нокаутированные олени, занимайся они боксом. Друзья практически синхронно взяли в зубы металлические пряжки своих ремней, предварительно снятые с поясов и по возможности заточенные о камни, сползли с ветви так, что повисли на руках и уже с этой уменьшенной за счёт их роста высоты спрыгнули вниз. Времени терять было нельзя, олень скоро должен был придти в себя, так что нужно было убивать его на месте и поскорее.

— В горло бей... — отрывисто воскликнул Сергей, но Денис и так уже подбегал к оленю, помутившиеся было глаза которого начали обретать былую ясность, с занесённой в руке пряжкой-ножом. Первый его удар, нанесённые сверху и сбоку, был не слишком удачен, так как попал по мощным мышцам шеи, но в это время подоспел Лещинский и уж его два, последовавшие один за одним, удара снизу пришлись как раз в место соединения черепа и шеи, вызвав обильное кровотечение. Животное резко дёрнулось, заставив охотников машинально отступить от взмаха рогов, разом встало с колен и попыталось скрыться в лесу. Но ноги слушались слабо, олень сделал лишь два прыжка, затем несколько семенящих заплетающихся шагов в одну сторону, в другую, остановился, тяжёло вздымая бока и хрипя разорванным горлом, постоял несколько минут и рухнул на бок. В восторженных слившихся воедино воплях Сергея и Дениса послышалась хищная радость.

— Завалили! Блин, аж не верится, — тяжело дышал, выпалил Лещинский.

— Ага... Но нужно поскорее его перевезти к нам, поближе к убежищу.

— Да, разделывать его здесь опасно, хищники могут появиться в любой момент, а уж если пойдёт по лесу запах свежего мяса...

— Вот именно. Давай его поближе к реке перетащим...

Тащить не получилось, олень, хоть, судя по не слишком внушительному размаху рогов, и был молодым, но веса в нём было никак не меньше полутоны, а Лещинский так и вовсе по своей шкале наделил его весом около 650 килограммов. Поэтому тушу пришлось волочь, фактически перекатывая её к воде. Далее поблизости была спешно найдена коряга с большим количеством запутанных ветвей на одном конце, тут же сброшенная в реку. На эту корягу фактически была нацеплена голова оленя, рога которой достаточно крепко соединились с сухими ветвями. По замыслу, это бревно должно было выступить в качестве поплавка и не позволить оленьей туше утонуть во время переправы. После этого Сергей и Денис вдвоём столкнули оленя в воду, Лещинский остался толкать сзади, а Петренко отправился к голове оленя, чтобы у места сцепки направлять бревно, не дав ему просто уплыть подальше, следуя течению. Двигаться пришлось очень медленно, перебраться на 'свой' берег, куда доплывали за пару минут, заняло почти полчаса. К тому же течение всё же показало свой характер и сложная конструкция из бревна, туши оленя и двух человек причалила к берегу не возле 'бомбоубежища', а на десять метров ниже его. Такое развитие событий оказалось даже на руку: за ручьём у воды был небольшой участок мелководья, поросший камышом, так что можно было, пусть и с неудобствами, разделывать оленя прямо там.

Впрочем, назвать снятие шкуры с помощью тех же заострённых, но всё равно слишком тупых пряжек, и сдирание кусков мяса с задних ног оленя полноценным разделыванием было нельзя. Но друзья торопились: главным в данном случае было получение шкуры, хранить же мясо в большом количестве было просто негде, вдобавок это была прекрасная приманка для хищников, присутствие которых в большом количестве возле убежища было совсем нежелательно. Оттого, сняв кое-как, неумелыми движениями, тупыми орудиями шкуру, срезав два куска мяса и находясь в слишком вымотанном долгим ожиданием добычи, резким расходом адреналина и тяжёлой переправой через реку состоянии, Сергей и Денис из последних сил стащили тушу оленя, уже источавшей резкий кровяной запах, в реку и она медленно, всё более погружаясь в воду, поплыла по течению. Тем временем уже почти стемнело, так что ужин пришёлся как раз вовремя. Сменяя друг друга у костра за приготовлением мяса, Лещинский и Петренко поочерёдно с помощью пряжек и речного песка как могли очистили шкуру от остатков мяса, вымыли её и положили сохнуть на дровяную 'запруду'. Мясо оленя оказалось слегка жестковатым, но при этом достаточно вкусным. Впрочем, уставшие друзья смогли съесть только один кусок, предварительно пожарив второй, но оставив его на завтрак. Поделившись достаточно оживлёнными, но по мере подкрадывания сна всё менее бурными воспоминаниями о прошедшем дне и придя к единому мнению, что завтра нужно как-то начинать решать проблему с производством глиняных кирпичей, они вскоре уснули.

* * *

Снова стужа не дала выспаться, прогнав сон ещё до наступления рассвета. Туман сегодня был особенно густой, непроницаемый настолько, что река виднелась лишь на пару метров от 'убежища', далее растворяясь в серости. Правда, лесным птицам туман не мешал встречать приближающийся день громким, хоть и приглушённым щебетом. Сергей достал из воды заранее пристроенные поближе несколько коряг, которые, пошипев в огне некоторое время и выпустив паром накопленную воду, развеселили костёр.

— Надо как-то запруду усовершенствовать, — сказал он Денису, вернувшемуся с вершей. — Всё-таки лучше, когда дрова совсем сухие.

— Да. Нужно второе поперечное бревно параллельно первому приделать, чтобы можно было дрова на них укладывать, как на настил.

Имея приготовленный вечером кусок мяса приличного размера, решили не тратить время на разделывание рыбы, дополнив оленину лишь раками.

— Туман-то какой сильный...

— Может быть, это к хорошей погоде?

— Хотелось бы...

К моменту окончания очень раннего завтрака туман стал редеть, начало более или менее просматриваться ясное небо, воздух порозовел, свидетельствую о восходе.

— Вроде бы солнечный день намечается...

— Ага.

— Тогда, Дэн, нам нужно начинать думать об изготовлении кирпичей из глины. Время идёт, и это лишь на первый взгляд может показаться, что его много.

— Ну, а что тут думать? Нужно изготовить формы для кирпичей, потом налепить несколько десятков, дать им высохнуть на солнце, затем сложить из них печь, в которой уже обжигать следующие кирпичи.

— Окей. Давай так: сейчас окончательно разъяснится и станет понятно, солнечный день будет или опять пасмурный. Если солнечный, то начнём чего-то с кирпичами мудрить; если снова тучи набегут, тогда займёмся запрудой.

— Хорошо.

— Хотя подожди... Если мы будем основное время на берегу проводить, тогда нам нужно решение по безопасности какое-нибудь найти.

— Дым пустим — уже хорошо.

— Дым отпугнёт, да. Но ты же не будешь постоянно 'дымный' костёр жечь: задохнёшься в дыму, пока будешь кирпичи лепить и другие дела на берегу делать. Дым нужно пускать с утра, ну, и пару раз потом в течение дня. Но всё равно нужна ещё одна линия защиты. Даже не линия, а полоса... Полоса...

— Так а чем тебе 'дымные' костры не нравятся? Зажечь несколько, как раз по периметру, и будет настоящая дымовая завеса...

— Это хорошо. Когда ветер с реки и в сторону леса. А представь, что с нами будет, когда ветер будет в противоположную сторону. Как мы будем на берегу кирпичи лепить и вообще что-то делать, когда всё в дыму будет? Так и коньки отбросить недолго — недаром же большинство людей на пожарах погибают не от огня, а от отравления дымом.

— Хм-м-м... ну, допустим. Но всё равно нужен дымный костёр.

— Кто ж спорит — будем 'включать' периодически.

— Стена нужна, Серый. Чтобы наверняка...

— Нужна. Но нам пока про стену думать рано — нечем нам её строить, технической возможности никакой. Так что пока только защитная полоса какая-нибудь...

— Ну тогда нужно как минимум две полосы — одна непосредственно защитная, а другая предупреждающая. Вторую можно из каких-нибудь колючек сделать, заострить маленькие веточки и по всему периметру раскидать. Чтобы, если какой хищник пойдёт, это его хотя бы ненадолго задержало бы, да и шуму будет достаточно, и мы успеем укрыться или в реку сигануть.

Лещинский приподнялся, снял с огня кружку с вскипевшим хвойным чаем, зевнул, потёр щетинистую щёку, вздохнул:

— Да, неплохо бы. Но давай сначала мы всё-таки основную полосу сделаем. Я предлагаю такой вариант на то время, пока мы первую партию кирпичей не сделаем для печи: сделаем две полосы недалеко от деревьев. Одна полоса это вкопанные в землю и заострённые колья, а вторая защитная линия это полоса из углей, которую придётся подкармливать сухими ветками. Расчёт такой, чтобы хищник, если он перепрыгнет линию из кольев — а крупный плейстоценовый хищник её перепрыгнет, мы же не сможем её широкой сделать,— то он попадёт прямо на раскалённые угли. Ну и, конечно, несколько раз в день будем зажигать дымные костры, для профилактики.

— Ну, попробуем... Но на будущее обязательно нужно сделать полосу с колючками.

— Дались тебе эти колючки, — рассмеялся Сергей. — Тебе волю дай, ты бы уже здесь противотанковые ежи расставил...

Туман рассеялся настолько, что лишь к половине седьмого утра можно было выбраться из убежища на берег. Решив, что раз уж огонь может работать самостоятельно, без их участия, друзья сначала принялись за 'сооружение' второй, состоящей из углей, линии защиты. Для этого подобием полукруга, упирающегося основанием в берег реки, выложили сухие ветки полосой шириной примерно пять метров и подожгли в нескольких местах. Предварительно было разведено два 'дымных' костра — правда, при отсутствии ветра дым практически идеально прямым столбом уходил в небо. Оставив в огненной полосе два прохода по полтора метра, Сергей и Денис, отдохнули около пятнадцати минут (самая лёгкая часть из запланированного на день заняла ни много ни мало полтора часа) и принялись за поиски подходящих кольев. С этим возникли проблемы, причём серьёзные и сразу три. Прежде всего, нужно было очень много кольев: если расставлять их с интервалом в метр, тогда и смысла в этой затее было столько же, сколько в попытках черпать воду решетом. К сложностям с количеством прибавились и проблема с качеством. Ведь нужны были не просто торчащие из земли палки, а именно заострённые крепкие колья. Мало того, что им для получения необходимого количества соответствующих веток пришлось бы уходить далеко в лес, так их ещё и нужно было заострить. И, наконец, много крови попортить обещала перспектива вкапывать массивные деревяшки в твёрдую почву без всяких технических приспособлений.

С этим проблемами Лещинский и Петренко справились, пусть и с грехом на четверть. Но к наступлению сумерек, то есть примерно к восьми часам вечера, они были настолько обессилены, что не смогли толком поесть — так, дожевали остатки оленины, проглотили по паре раков, запили водой (уж было не до чая), и почти мгновенно и одновременно заснули, свернувшись калачами у костра в своём убежище. Это не удивительно: ведь им пришлось сначала отобрать не одну сотню достаточно длинных и крепких палок (большинство из них было сухими, но выбор был ограничен), затем с помощью камней подходящей формы придать им хотя бы приблизительно заострённую форму, причём с обоих концов, чтобы легче было вдавливать колья в глинистый грунт. Именно вдавливать, а никак не вкапывать — другой возможности укрепить колья в земле просто не было. Так что когда палки были с сучками, на которые можно было опереться и всем своим весом загонять в землю, это было большим везением. Глубоко вдавить колья всё равно не получилось, но они не валились от ветра и лёгкого прикосновения, а для начала и этого было достаточно — полоса кольев, расставленных в шахматном порядке и наклонённых в сторону леса, в ширину достигавшая двух метров, должна была как минимум задержать любого зверя. Остаток сил был потрачен на то, чтобы накидать сухих веток в полсу углей, которая тут же превратилась в огненную: без постоянного поступления новых углей её защитные функции сокращались до мизера.