Карина

— Балдеет. У нас мускулатура под жиром, и промять руками — не вариант. А желающих делать это за деньги днем с огнем не сыскать.

— Надо же... так, кажется, поняла.

Кара перехватила свой инструмент и продолжила. Странный тип подсказывал и советовал, заодно показал, как использовать еще три чудо-агрегата. Пока Кара медленно на Свае осваивала новые умения, тип развлекал ее разговорами.

Через какое-то время, закончив предварительный массаж, Кара перешла непосредственно к чистке и мягким воздействиям и тут сообразила:

— Извини, я сразу не спросила — а ты что хотел? Или просто мимо проходил?

— Хм... ну почти, почти... ты вчера Тору зрение вернула.

— Это было не самое умное решение с моей стороны, до сих пор слабость.

— Говорят, ты аурой работала.

— Допустим, и что? — насторожилась Кара, да и Свай рядом как-то ненавязчиво задвинул ее себе за спину.

— Спросить хотел — ты моего отца посмотреть можешь? Он постепенно зрение теряет и уже почти слепой.

— Это возрастное, — отмахнулась Кара.

— У нас такого не бывает. Мы до самой смерти с приличным зрением бегаем, оно, конечно, просаживается, как и заведено в природе, но не до такой степени. Он под воздействие артефакта на Севере попал, вот и сжег сетчатку, так что регенерация не спасла.

— Я неделю никакая буду, — тут же возразила Кара.

Больше желания так себя подставлять она не испытывала.

— Понимаю, но силой я могу поделиться. Через себя ее, говорят, пропускать тоже удовольствие сомнительное, но полегче будет.

— Поделиться?

— Мы так друг друга исцелять можем. Инстинктивное воздействие еще со стародавних времен, когда сильные могли подпитать слабых, как правило, жеребят.

— Не знала.

— У нас это на инстинкте и тоже не слишком афишируется, но при необходимости можем. Попробуешь? — попросил тот.

— Не знаю. Точно не сейчас.

— Сориентируй по срокам.

— Может, через недельку.

— Спасибо, мы с отцом придем. И еще если я остальным скажу, что ты раз в неделю — дней десять готова попробовать помочь, сойдет?

— В смысле остальным? — не поняла Кара. — У вас лошадиное здоровье!

Тип развеселился:

— Знаешь, это шутка юмора. У нас, если подумать, такое же здоровье, как у всех. Инстинкты помогают, но не более. Поэтому, если присмотреться, больных будет достаточно. Проблемы с глазами не такие частые, как с ногами, их ломаем с завидным постоянством, но встречаются. У кого-то травма, у кого-то дефект, у кого-то воздействие.

— Это же редкость!

— Да, но в табуне много голов, и редкое становится не настолько редким.

— Какой кошмар! Нужно будет уточнить, сколько таких вообще наберется? Десяток, два?

— Вероятно, десяток тысяч со всех табунов, возможно, и будут...

— Сколько?! Да ни за что!

Пока Кара пробовала понять, чем всё это ей грозит, странный тип быстро покинул амбар. И Кара вернулась к чистке Свая, проговаривая ему свое возмущение.

Конь слушал и, кажется, даже сочувствовал, по крайней мере, не вырывался и уйти никуда не пытался. Хотя, надо признать, от массажа он явно балдел и, кажется, ради него был готов мириться со многим.

Кара, выговорившись о потенциальном количестве больных, перешла к жалобам на жизнь. На север и мороз, отсутствие необходимого уюта, убогие магазины, страшную куртку. И вообще, она хотела обратно к себе, в знакомую и привычную жизнь!

Карина по жизни была пессимистом. Она, конечно, сначала искренне считала иначе, потом поняла, что ее призвание — реалист, а незадолго до дня рождения и злополучного похода вынуждена была согласиться, что пессимист — это про нее. И подобное не продукт воспитания, а склад характера, когда сначала замечаешь недостаток, а только потом видишь достоинства. Даже подруги шутили, что восторги начинаются после жалоб, главное — переждать вступление.

Карина не могла долго любоваться чем-то красивым. Вернее, могла, но первый восторг сходил, и дальше проявлялся характер — посмотреть и оценить со всех сторон. А к несчастью, в нашей жизни пристальное рассматривание мало чему добавляет красоты. Да, понятно, что шикарным небом, великолепными закатами и рассветами можно восхищаться долго. Особенно хорошо это выходило на Карибах. Но при этом не замечать мусор вокруг — тоже определённый талант.

И да, у нее стакан наполовину пуст и, возможно, плохо помыт, и повода для радости это не добавляет. Дома у Карины царил минимализм, так приятнее и красивее, и чистота. Здесь с этим стало сложно. Четверо детей и порядок сочетались плохо, особенно если дети не понимали, в чём суть претензии. Кроме того, расстройства добавлял уличный мусор, приносимый на копытах и себе, и собственная линяющая шерсть.

У Кары жила кошка, линяющая постоянно, зимняя шуба сменялась летней и, наоборот, круглый год. Тогда сор в доме создавала она, и немного добавляла сама Кара. Здесь линяли четыре лошади и тоже как в последний раз. Хотя дети в копытном облике дома почти не ходили, не так удобно, но всё равно периодически возникало ощущение, что еще немного и она наметет еще на одну лошадь!

Пессимистичного педанта это сильно выбивало из душевного равновесия.

Да и вообще, очень многое расшатывало спокойствие. Момент преодоления трудностей прошел, и обычная жизнь осталась. И все привычки, установки и нормы своего мира так же легко и естественно перешли в новый. Например, необходимость пожаловаться кому-то на несправедливость, сложность и запутанность жизни. А главное — невозможность хоть какого-то планирования, чего Каре катастрофически не хватало для нормального существования в этой реальности. И вообще, дома у нее была пара психологов, чтобы рассказать о себе и выдуманных проблемах профессионалам, и оставить для близкого окружения радостную и праздничную версию себя.

А тут такой возможности не было, и это тоже казалось неправильным!

Из-за собственной неустроенности она не могла помочь детям. И Миту, и Мине нужна была психологическая помощь и поддержка в другом количестве и качестве. А Кара, не способная вытащить даже себя, органически не могла помочь им. Ей просто не хватало на это сил, и ее попытки по полчаса в день общаться с каждым из детей ситуацию лишь слегка скрашивали, но не меняли в лучшую сторону.

Обо всём этом и многом другом Кара рассказала внимательному слушателю, готовому ради массажа и чистки терпеть бурчание и возмущение. Свай даже, кажется, поддакивал, хотя это, конечно, естественная инстинктивная реакция или на щетку, или на ее интонацию.

Хотя будет смешно, если он однажды заговорит, чтобы велеть ей замолчать и не грузить его своими проблемами. Мысль о подобном развеселила и рассмешила, поэтому вернувшегося Мита Кара встретила с улыбкой.

— Привет. Как день в школе прошел? Я почти научилась делать массаж на Свае. Если захочешь, тебе достанется более умелый специалист!

— Ты пришла в норму? — поразился сын и добавил: — В прошлый раз почти неделю никакая была.

— Мне кажется, Свай поделился жизненной силой. Сегодня странный тип заходил...

И Кара пересказала слова гостя, чем изрядно удивила ребенка, но тот на редкость серьезно кивнул и пояснил:

— Завтра у ребят поспрашиваю. Раз это очевидно, значит они в курсе.

— Отлично. Спасибо. Кстати, сегодня будут овсяные печенья, помнишь, я рассказывала?

— Ты много рассказывала о вкусной еде, — невесело отозвался сын.

— Но она постепенно стала появляться, разве это не хороший показатель?

— Не поспоришь. Пойдем попробуем, а потом меня вычешешь? — слегка неуверенно попросил Мит.

— Конечно, о чём речь! — поразилась Кара наивно.

Наивность проявилась всего через час после ужина и прогулки с мелкими, они не набегались и обязательно хотели показать маме самые красивые места в городе. Особой красоты Кара увидеть не смогла, замерзла очень, но послушно пробежала половину немаленького города. Причем именно пробежала, нормальная скорость на четырех ногах вдвое больше ее привычной на двух. И это с учетом кругов, нарезаемых мелкими для интереса и лучшего рассказа, поразившего ее продуманной занятостью в саду и жестким распорядком, который в упор не видели сами дети за счет отличной организации развлечений и знания их природы.

Места действительно запоминались и, наверное, летом будут смотреться великолепно, но пока как источник красоты Каре оказались неподвластны. Зато прошлась и поговорила с малышней, этими оптимистичными мыслями она себя и успокаивала.

А дома ждал Мит и массаж. Мелкие, к счастью, просто полюбопытствовали и, изменившись, засели за поделки, им требовалось слепить и вырезать кучу фигурок на завтра из цветной бумаги. Мина лениво жевала травинку и ехидно посматривала на брата. Свай просто ел. Почему-то именно его спокойствие лучше всего влияло на всех. Та же Мина расслабилась и тоже перешла к жеванию, и мелкие сначала бегали, показывая свои успехи, точнее неудачи, перебравшись под ноги Сваю, остались на одном месте. Правда обложившись бумагой, коробкой для готовых фигурок, кувшином молока и большой тарелкой овсяного печенья.

Кара по первости переживала за детей, потом за сохранность имущества, а потом за самого Свая, используемого как подставку. Но, видимо, напрасно, и лошади действительно хорошо себя контролируют.

— Мам, не отвлекайся, — попросил Мит, вытягиваясь.

Чтобы не навредить, Кара сначала чуток его отряхнула, подняв клубы линяющей шерсти, а потом взялась за приспособления с роликами.

— А вдруг он на них наступит?

— Скорее они на него, — отмахнулся сын. — Мам, гиги изначально очень внимательные и деликатные из-за габаритов.

— Гиги?

— Гиганты. Такие, как Свай или маленький Тор. У них физиология такая, более спокойные и степенные.

— Из-за габаритов?

— В том числе, а еще из-за особенностей нервной системы, нам сегодня на уроке рассказывали... Ой!

Мит неожиданно махнул ногой, чудом не попав по Каре. Она запоздало отпрыгнула и уронила массажёр.

— Мит! Ты чего?!

— Извини. Это рефлекторно, — тут же покаялся сын. — Ты в порядке? Я же не попал?

— Нет, но давай без этого...

— Конечно.

Кара вернулась к массированию и порадовалась возросшему умению, когда Мит снова ударил ногой и теперь попал. По касательной, скорее оттолкнув, но перепугалась она по-настоящему. Как и сын, ринувшийся к ней со словами "Мама! Мама, ты как?".

Кара посадила синяк на попе, но больше не пострадала. Руки утонули в подстилке и за счет перчаток уцелели, а больше ничего с полом не соприкоснулось. Зато рядом моментально очутились все, включая Свая. Маленькие принялись ругаться на расстроенного брата, Мина вызверилась, и только Свай сохранил спокойствие.

Хорошо порой быть не в себе, сразу значительно проще жить.

Дальше Мит категорически отказался от продолжения, да и Кара не горела желанием повторить фокус на бис. Последствия удара копытом она видела своими глазами, и зрелище не слишком вдохновило на получение личного опыта. Зато Мина тут же подставила себя под расчесывание и массирование.

Красивая, по-настоящему красивая, она редко становилась кобылой из-за специфичной внешности. И если человеческий облик дочь успешно уродовала, то лаконичность линий в ипостаси сломать не сумела бы.

Мина была кипенно-белой кобылой с чуть более темной гривой и хвостом. Буквально на оттенок серее и от этого смотрелась еще выигрышней. Тонконогая поджарая невысокая и полностью сформировавшаяся. Если Мит смотрелся еще немного угловато, не говоря уже о мелких, то старшая, видимо, доросла до своего максимума и полностью оформилась. Потом, насколько успела понять Кара, она чуть располнеет и, возможно, заматереет, но в целом уже кардинально не изменится. За исключением шрамов или стрижки, если решит чем-то таким заняться. Из-за чрезмерного внимания, возникшего поначалу, дочь перестала изменяться в социуме, позволяя себе побыть собой только в таких закрытых и безопасных с ее точки зрения местах.

Кара смахнула пыль. Полюбовалась на кружащийся в воздухе короткий волос и взялась за массажёр. Мина стояла, просто стояла и даже чуть повернулась, чтобы было удобнее. Рядом почему-то остановился лениво жующий Свай. Кара попробовала отодвинуть коня, но сравнение со стеной было бы вполне уместно. Теплой, приятно упругой, но непоколебимой. Свай остался на месте, пережевывая жвачку. И даже на выражение морды Мины внимания не обратил. Зато, когда дочь вдруг резко ударила ногой, именно Свай отбил летящее в Кару копыто.

— Извини, мам, извини, — тут же перепугалась дочь. — Не понимаю, как так случилось! Я не хотела, правда...

— Не переживай, наверное, это инстинкт.

— Вообще, рефлекс, — незнакомый мужской голос заставил всех подпрыгнуть и повернуться к появившемуся.

Хотелось бы сказать — подкравшемуся, но немолодой мужчина явно вел себя уверенно и спокойно.

— Здравствуй, — первой заговорила Кара.

— И тебе быть здоровой, соседка. Меня зовут Йосе, и я тут нечастый гость, но порой забредаю.

Он махнул рукой в сторону дальней двери, и Кара запоздало вспомнила о двух соседях. Сначала она решила, что речь о Керне и брате, раз больше никого не увидела, но теперь поняла свою ошибку.

— Кара. Это Мит, Мина, Лизи и Винни.

Мелкие помахали руками и остались среди горы бумажных клочков.

"Что-то не то они, похоже, вырезают", — подумала Кара мимолетно, а потом снова вернула внимание на странного соседа.

— О чём вы... ты говорил? При чём тут рефлексы?

— Мышцы раньше не разминали? Вот и реакция такая пошла.

— Но Свай стоял спокойно.

— Свай ходил на массаж раз в неделю, когда в сознании был. Это приятно и полезно. У нас рефлекторная реакция ударить в ответ на боль или воздействие. Ощущение непривычное, вот дети и бьют. Маленькие так же отреагируют. А по шее — так еще и кусать начать могут, — пояснил сосед спокойно.

Дальше последовал рассказ о жизненной необходимости массажа, настоятельно рекомендованной и любимой всеми процедуре. Выяснилось, за счет резких изменений из ипостаси в ипостась и неправильных действий в теле накапливается напряжение. Хорошо, если его удается сбросить правильной нагрузкой, например неторопливым бегом по ровной поверхности. Хуже, если это сделать не получается. А самое хреновое, что на физиологию у них напрямую завязана психология. Нервное напряжение так же снимается именно движением, жеванием, как у Свая, купанием на мелкой глубине и даже валянием в грязи. Все те инстинктивные желания, которые отлично стабилизируют и тело, и голову.

— И как быть?

— Заводи в квадрат и там массируй. Потом, как поймут, можно нормально делать.

— Это как?

Оказалось, то приспособление, принятое Карой за балетный станок, было свернутым... непонятно чем. Что-то вроде оббитого толстым деревом загона, небольшого размера с вынимающимися досками и подставкой с внешней стороны. Конструкция выводилась и собиралась довольно специфично, подстраивалась под размеры лошади и выглядела малость угрожающе из-за явного ограничения пространства. Но вроде бы должна была помочь.

И Мит, и Мина посмотрели, но заходить туда не рискнули.