| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Очень достойный человек, — воодушевлённо ответил Клео. — Добрый и умный. Уверен, он вам очень понравится. А ещё теперь в нашем храме будет звучать музыка.
— Самая настоящая?! — ахнул Джоуи.
— Да — преподобный Альфред привёз небольшой такой орган, и он умеет на нём играть. А ещё с ним приехал его воспитанник Марион — он очень красиво поёт.
— Они уже были у вас, — догадался Кори.
— Да, и даже успели познакомиться с шерифом и Майклом. И... — Клео понизил голос, и сородичи заинтригованно придвинулись ближе. — мне показалось, что Марион Майклу понравился.
Омеги многозначительно переглянулись, и в этот самый момент со звонницы донёсся приветственный мелодичный звон, совсем не похожий на резкие раскаты, которые летели сверху при Уэйланде. Почтенный Тумэй и шериф Бэккет первыми вошли в храм, а племянники шерифа предупредительно придерживали двери для остальных. Клео поправил свой платок и последовал за хозяином, который присоединился к селянам и, как и всегда, старался не выделяться среди них.
Внутреннее пространство храма снова было добротно освещено, а за светцами Клео увидел новые стойки с зеркалами, которые рассеивали свет лучше медных дискосов. Рядом с кафедрой уже стоял тот самый орган, а вскоре к людям вышел новый каноник в своём облачении — белом одеянии с сине-голубой отделкой и полагающейся цепью с медальонами на груди. Клео невольно улыбнулся, увидев его. Да, этот священник такой же хороший, как и преподобный Герберт. Он принесёт много пользы округу.
Когда вошли последние прихожане — люди смирно и уверенно занимали свои места — двери закрылись, и преподобный Альфред заговорил:
— Мир дому вашему, дети мои. Сердечно рад всех сегодня видеть. Искренне надеюсь, что беды вас теперь покинули надолго, а со всем остальным мы непременно справимся. Вместе.
Селяне переглянулись, и в них Клео видел и чуял надежду. Особенно в том, как улыбаются омеги, как на нового каноника с любопытством смотрят дети. Несколько человек заметно нахмурились, однако, как и говорил шериф, их было немного. И это были те же самые, что осаживали Клео во время нападения местных хулиганов на Эрни на Воздвижение.
— Прежде, чем мы начнём сегодняшнюю службу, я хотел бы сделать несколько заявлений. Прошу не тревожиться сразу — это может показаться неприятным, но не всё так страшно...
Селяне заволновались, и тут к людям вышел Марион в долгополом белоснежном одеянии, расшитом зелёной нитью. Голову Мариона окутывало лёгкое белое покрывало. Омежка встал рядом с каноником и поклонился всем.
— Кстати, позвольте представить вам моего воспитанника и помощника. Его зовут Марион, и я надеюсь, что и ему вы будете тоже рады. Итак, сперва неприятная новость. Все обряды, которые проводил преподобный Уэйланд, Синодом признаны недействительными, и их придётся проводить снова.
Селяне загомонили, в воздухе потяжелело, и шериф поспешил навести порядок.
— Уважаемые, не спешите возмущаться. Дослушайте до конца.
— Благодарю, ваше благородие. Да, было принято это решение, но поскольку преподобный Уэйланд был под следствием и лишён сана, то это обстоятельство снимает необходимость повторно оплачивать все эти обряды. Наш Святейший Синод таким образом приносит вам свои искренние извинения за недогляд, из-за которого служителем Церкви стал недостойный. В ближайшие дни мы обсудим проведение всех этих обрядов и их порядок.
Селяне успокоились и заулыбались.
— Вторая новость. Поскольку преподобный Уэйланд крайне плохо исполнял свои обязанности, он не донёс вам сведения о некоторых изменениях церковного протокола, которые уже используются в других городах и округах. Первое — во время свадебного обряда теперь необязательно вставать на колени. Второе — стоять всю службу на ногах теперь тоже необязательно. Поскольку среди нас есть дети, не вполне здоровые... — Клео с состраданием взглянул в сторону почтенного Тумэя, которого поддерживали под руки супруг и Илас. — и пожилые, для них стоит сколотить скамьи, чтобы не утруждать. Позже мы обсудим, когда именно можно сделать эти скамьи и куда их поставить. Третье — всеобщие песнопения в храмах так же остаются на усмотрение приписанного к храму каноника. Поскольку не всех боги одарили талантом к пению, не стоит вынуждать этих людей петь. Пение гимнов должно идти от души, песнопения проникают в души и должны осветлять их, а не служить причиной печали. Поэтому петь будет Марион, а если кто-то захочет петь вместе с ним, то мы можем собрать достойный хор, который будет радовать всех нас.
А Уэйланд ещё отговаривался, что достойных певцов нет и заниматься с ними некому, подумал Клео. Было бы желание, а хор будет!
— Третья новость. Поскольку сейчас нашей стране очень нужны грамотные люди, я бы хотел построить небольшую школу. Сейчас выходит множество новых законов, в торговых делах грамота очень важна, как и при любом обустройстве. Ингерн пережил две тяжёлые войны, отстраивать то, что было упущено, предстоит долго и упорно, и грамотные люди будут при этом очень полезны. Я сам буду учить всех желающих — будь то дитя или взрослый. Его светлость господин Спенсер выразил желание помочь в этом благом деле и предоставит все необходимые книги за свой счёт.
— Книги! — тихим радостным шёпотом ахнул кто-то. — Настоящие!..
— Чему радуешься? — одёрнул его другой. — Омегам книги читать не положено!
— Почему же? — улыбнулся преподобный Альфред. — Я вижу по слугам его светлости, что грамотные омеги это большая польза для хозяйства. Глупый старый предрассудок также мешает процветанию нашего округа, и я с большим удовольствием буду обучать и омег тоже. Ведь если человек умён и прозорлив, способен красиво говорить и создавать что-то нужное и полезное, то какая разница кто он? Мы здесь живём всем миром, и вклад каждого ценен.
Селяне снова загомонили — не ожидали услышать подобное от столичного жителя. Джоуи набрался смелости и вышел из толпы.
— Преподобный... — Омежка очень волновался. — Я очень хочу учиться. Вы возьмёте меня в эту школу?
— Конечно. Обсудим это после службы, хорошо? — Джоуи кивнул и вернулся к удивлённым его поступком брату и родителям. — Это все новости на сегодня, а обо всех последующих я буду вас извещать вовремя. А сейчас... Марион, сын мой, порадуешь наших прихожан?
— Конечно, отче.
Марион поправил воротник своей мантии и прикрыл глаза. Преподобный Альфред сел за орган, коснулся клавиш, и под сводами храма разнеслось эхо прекрасной музыки. Селяне мгновенно притихли, и Марион запел.
Внезапно Клео осознал, что в тот вечер Марион показал себя не полностью. Сегодня он пел ещё лучше, и пел он благодарственную оду. Голос омежки, чистый, как самый лучший хрусталь, звенел под старыми сводами, проникал в самое сердце, изгоняя тревогу и даря наслаждение слуху. Воздух храма словно свежел, мерцание свечей ласкало взгляд, а образы со стен взирали с тихой радостью и благодарностью. Даже статуи первопредков, казалось, начали улыбаться! Особенно Иво.
Это была прекрасная служба — таких Клео припомнить не мог за всю свою жизнь. Преподобный Альфред говорил о мире и взаимопомощи, испытаниях и силе, способной их преодолеть. О силе разума, способной обуздать Тьму. Его слушали, ловя каждое слово, и по лицам и глазам селян Клео читал уверенность, что теперь в деревню прислали достойного священника.
Марион начал петь новый гимн, и рядом с ним встали трое сородичей, которые тоже неплохо пели, но не успели они пропеть и три строфы, как двери храма с грохотом распахнулись, и снаружи потянуло морозцем. Музыка стихла, селяне обернулись...
— КОНАН!!! — вскрикнул кто-то, и Клео понял, что это измучившийся от ожидания Карен.
Омега поспешил обнять вернувшегося сына, и селяне расступились, пропуская его. Клео с любопытством смотрел на вошедшего в храм альфу в добротном полушубке. Рослый, видный... Неудивительно, что он понравился Иласу!
— Папа... — Конан обнял родителя, который тихо всхлипывал. — Ну, не плачь ты так... Я вернулся. Теперь всё будет хорошо.
В храм вошёл ещё один человек, и по тому, как его поприветствовал господин Бенджамин, Клео понял, что это кто-то из слуг Спенсеров или их доверенных лиц. Тоже молодой, бета, добротно одетый, спину держит прямо.
— Здравствуй, Питер! Как жизнь?
— Вашими молитвами, господин, — почтительно склонил голову бета.
— Давай двери закроем — всё-таки зима на дворе...
— Для вас есть письмо от вашего уважаемого дяди. Вручу после службы, хорошо?
— Разумеется. Проходи.
Внимание Клео тут же привлёк Илас. Бывший храмовый служка уже вполне выздоровел, лишь иногда ещё покашливал. При виде своего избранника он тоже всхлипнул. Омега очевидно тянулся к жениху, и отец погладил его по руке.
— Иди уже. И скажи, что скоро свадьба.
Когда храмовые двери закрылись, Конан снял с головы шапку, и по его широким плечам рассыпались аккуратно подстриженные длинные тёмные волосы. Альфа был весьма хорош собой. Особенно были хороши блестящие глаза с огоньком. Бороду и усы он не носил, хотя по годам уже пора бы. Через плечо висит дорожная сума. Конан смотрел только на Иласа, и в его лице не было ничего тревожного. Как будто он знает, через что пришлось пройти возлюбленному, но совершенно на него не гневается, понимая, что бедняга ни в чём не виноват.
Илас медленно приблизился. Его губы тряслись, по лицу катились слёзы. Конан отпустил оми, привлёк его к себе, и Илас разрыдался в полный голос. Сквозь рыдания кое-как можно было различить слово "живой". Да, сон Диллана оказался вещим — невинно осуждённый парень выжил и вернулся домой.
— Да, я живой.
— Я...
— Молчи, я всё знаю — господа Спенсеры мне рассказали. Это всё неважно. Теперь совершенно неважно.
— Мой отец... он благословляет наш союз. И к свадьбе... почти всё готово... — Илас притих, вцепляясь в него крепче.
Конан недоверчиво уставился на будущего тестя, и почтенный Тумэй, поддерживаемый мужем под руку, подошёл к ним. Деревенский староста заметно пошатывался — он сильно сдал за последние недели. Руи смотрел на зятя с надеждой — за минувшие дни он столько всего узнал от сына, что последние сомнения ушли сами.
— Прости меня, — негромко повинился староста перед молодым сородичем.
— Нечего прощать — я сам был виноват. Надо было быть умнее.
Альфы пожали друг другу руки, все заняли свои места, и служба продолжилась.
Завершилась служба повторным бракосочетанием Криденса и Сильвана — в качестве примера для других селян. На виду у всех преподобный Альфред вписал всё в возвращённую в храм книгу и выписал новые бумаги. В том числе и на усыновление Эрни. Положенные при этом молитвы тоже пел Марион, и это делало обряды куда величественнее и торжественнее, чем проведённые Уэйландом. Тем более, что никаких крамольных слов про демонов сказано не было, что многих удивило.
Стоило почтенному Орри спросить про изменения обряда...
— Вы и об этом не знаете? — удивился новый каноник. — Эти слова были обязательной частью во времена Великого Холода, когда люди были жестоки и глубоко невежественны. Сейчас от подобной практики предполагается отказываться, это остаётся опять же на наше усмотрение, и если пробный срок пройдёт удачно, то новый протокол заменит старый окончательно. Я счёл нужным использовать его сейчас, поскольку единение особенно необходимо нам всем.
И это тоже порадовало селян-омег.
В округ пришли покой и вера в завтрашний день.
Свадьба Конана и Иласа состоялась через два дня после возвращения невинно осуждённого альфы, а на следующий день Фэй был окрещён в присутствии родных, обоих крёстных и домочадцев Птичьего гнезда. Господин Бенджамин и здесь не остался в стороне и преподнёс обеим семьям достойные подарки.
Питер Бейтс был не просто доверенным лицом Спенсеров — он служил непосредственно в доме. Он остановился на несколько дней в усадьбе — было что обсудить с господином Бенджамином, причём за закрытыми дверями. Разумеется, он сидел за одним столом со всеми, и Клео с удивлением узнал, что и в викторанском доме слуги сидят за одним столом с хозяевами. Главное — быть осторожнее и не попасться с поличным во время визитов гостей. Молодой бета оказался очень деликатным и просто приятным человеком. А вечером после крещения Фэя в Птичьем гнезде снова были гости, и Конан наконец рассказал, что и как произошло в те нелёгкие дни при Уэйланде.
Оказалось, что парень уже тогда заподозрил, что с попыткой ограбления храма братьями Моро что-то неладно, тайно переговорил с почтенным Орри, и старик посоветовал не спешить с выводами. Вероятно, пытался уберечь горячую голову от опрометчивых поступков. Однако Конан не желал смиряться и при первой же возможности следил за чужаками и подслушал их разговор с каноником относительно очередного дела, а однажды даже видел, как вся свора собирается у реки и обсуждает то самое дело. Конану хватило ума не лезть тогда на рожон. Жалел только, что не догадался сразу пойти к шерифу — возможно, удалось бы схватить этих мразей раньше. Как ни крути, а почти два года на каторге заставили таки деревенского баламута стать серьёзнее и умнее.
Среди того, что Конан рассказал, Клео заметил одну деталь, которая заметно встревожила шерифа и господина Бенджамина. Следя за разбойничьей шайкой, Конан заметил, что особого согласия между разбойниками не было, да и самому Уэйланду они подчинялись крайне неохотно. Однако всё же подчинялись! Хотя могли плюнуть в глаза и уйти на вольные хлеба. Как рассказал господин Бенджамин, когда Викторанских дьяволов хватали в прошлый раз, в руки городской стражи попались вожак стаи и двое его особо доверенных. Все трое были приговорены к смертной казни и прилюдно повешены. Тем, кому удалось избежать карающей верёвки правосудия — причём то, как им удалось спастись, вызывало вопросы — так и не смогли выбрать себе нового вожака, и тот был определён путём жребия. Впрочем, если верить тому, как бранились между собой разбойники, поначалу со своими обязанностями тот справлялся скверно. Пару лет они не слишком удачно перебивались мелким разбоем, а потом внезапно у стаи появился таинственный покровитель, и дела пошли на лад. Имя этого покровителя знали только погибший от руки Криденса вожак и сам Уэйланд.
Братья Моро пришли в стаю всего около четырёх лет назад и всего, как новички, не знали, однако не прислушиваться к перебранкам они не могли. На суде они о таинственном покровителе ничего не сказали, зато Гилмор поведал о нём шерифу. А теперь и Конан подтвердил. Даже Клео стало понятно, что кто-то попросту использовал Уэйланда и остатки разбойничьей шайки для своих собственных целей. Но кто этот человек? Какие цели он перед собой ставил?
Под конец этого непростого разговора Конан от души похвалил Клео за проявленную отвагу и с удовольствием пожал ему руку как равному. Польщённый такой честью омега даже залился краской, вызвав смех прочих присутствующих.
Остаток вечера прошёл хорошо и душевно, однако Клео то и дело замечал, как хмурится хозяин, как поджимаются его губы, а в глазах тревожно бьётся мысль. И от этого тревожно становилось самому омеге.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
