Лист с печатью оказался документом, свидетельствующим, что некто под именем Эсме Ренато становится вольным охотником на нежить и нечисть, и сия бумага тому свидетельство и бессрочная подорожная. А что, удобно — пришёл в деревню, получил новые документы, и топай дальше. Хотя, мне кажется, так просто второй раз бумаги "с нуля" не дадут. Как-то слишком легко.
Местных денег я так и не увидела, сразу предложив расплатиться натурой. В смысле, ужином и ночлегом. Как раз на это полагающегося вознаграждения и хватало. По разгладившемуся лицу старосты, с которого после этого предложения сошла озабоченность, я поняла, что поступила правильно. В моём мире до сих пор в отдалённых деревнях вовсю идёт натуральный обмен, а тут живых денег брать почти что и не откуда. Пенсий не платят, зарплаты тоже, разве на рынках что продавать, а налоги требуют деньгами.
Обожравшись овощного рагу (а порции тут были не чета столовским, не тарелка, миска!), я с трудом заставила себя встать и пройти в предоставленную ночлежную комнату. Клетушка два на два вряд ли специально повторяла аскетизм обеденного зала, но в силу малых размеров в ней поместились только две широкие лавки с тюфяками, набитыми соломой. На тот момент мне ничего другого и не требовалось. Освободившись от обуви (бедные мои ноги, двое суток с лишним не разувалась) и не раздеваясь, только ослабив ремень, я буквально упала на лежанку и сразу заснула.
Всё-таки местные диски длиннее часа. Когда я проснулась, солнце только встало. С учётом усталости и всего произошедшего накануне, рассвет я должна была серьёзно проспать. Комнату предоставили до полудня, завтрак тоже входил в оплату, но до него ещё оставалось время. Андин где-то ходил, оставив свой мешок на соседней лежанке, так что я решила потратить немного времени на разбор своего рюкзака. Маг вернулся в тот момент, как я полностью его опустошила и осматривала всё барахло, что валялось теперь на деревянной лавке. Тюфяк я заранее убрала, чтобы не мешал. Андин присел напротив и наблюдал за сортировкой.
Котелок и деревянные миски, честно спёртые из подземелья, я отложила в сторону. Их обязательно надо брать. Да, тяжёлый и объёмный, но совсем без посуды нельзя, не каждый же день будем по едальням столоваться, так денег не напасёшься, а их у нас вообще нет, насколько мне известно. К котелку отложила и изуродованные рытьём вилку и ложку. Туда же, к посуде, отправилась и кружка. Хорошая, термостойкая. Складной нож уже занял место на поясе, его чехольчик-ножны почти не ощущались. Так и не открытую литровую бутылку минералки и пластиковый контейнер для обеда отложила в сторону. Надо узнать, не стоит ли от них поскорее избавиться, вряд ли здесь знают про пластмассу. К ним отложила и пенал. Купила как-то к началу учебного года, а он прижился. Раньше ручки и карандаши постоянно ломались и терялись где-то на дне, а теперь тоже ровненько лежат на скамье около пенала.
Металлическая фляжка на половину стакана. Когда ходили в поход в последний раз, налила туда коньяка, да так он там и остался нетронутый. Не выливать же? Вот и каталась фляжка второй месяц. Пусть лежит с котелком.
Остались всякие мелочи вроде зажигалки, кстати, хорошая, zippo, пользуюсь крайне редко, но с собой ношу на всякий случай, расчёски, маникюрного набора с парой швейных иголок и пластиковый пакет. Кошелёк уже лежал среди "сомнительных" вещей. Если банкноты и металлические монеты можно принять за местное производство, то всё тот же вездесущий пластик привлекал внимание. Большая часть вещей так или иначе сделана из него! Там же пристроился и сложенный дождевик, в основном из-за цвета — красный металлик, но и болоньевая ткань тоже может вызвать вопросы.
Неработающие телефон и фотоаппарат оставлять совершенно не хотела. Умом понимаю, что бесполезно с собой таскать, а расстаться жалко.
— Вот, всё моё великое богатство, — сообщила Андину, закончив разбор вещей. Я поделилась с ним соображениями по поводу уместности пластика. Он посоветовал не избавляться от таких вещей, но и не светить их, а положить в самый низ рюкзака и продать потом где-нибудь в крупном торговом городе или лучше в порту. Мало ли, какие странные материалы могут привезти из дальних поездок?
Если с назначением простых вещей вопросы не возникли, то электронные устройства подверглись пристальному изучению.
— Для чего эти артефакты?
— Это, — я указала на телефон, — для разговоров и прочей связи на большом расстоянии. Это, — очередь фотоаппарата, — для мгновенного создания изображения.
— Они не работают? Я не вижу в них присутствия магии или наложенных плетений, — Андин вертел фотоаппарат в руках, рассматривая, и разве что не пробуя на зуб.
— У нас нет магии в вашем понимании. А работают на электричестве, здесь я не вижу, чтобы его использовали. Но зарядить всё равно вряд ли сумею, да и они сами по себе мало полезны. Телефон так и не будет работать без вышек связи и других абонентов. Ну, время и дату покажет. Но у нас летоисчисление другое. И время тоже.
— Хорошо, потом расскажешь о вашем электричестве и как оно работает. Положи пока тоже вниз, — распорядился Андин и взял в руки кружку и фляжку, сравнивая на них эмблемы. Ну, правильно, они же из одного набора "геймера-задрота". Сувенирная продукция одной популярной сетевой игры. Я в ней долгое время дневала и ночевала, на клановые бои за территорию по будильнику среди ночи вскакивала. Вот мне и надарили на разные праздники кучу барахла с символикой. В этот мир со мной перенеслись брелок, фляжка, кружка, рюкзак и зажигалка. Причём зажигалка была единственной вещью, купленной самостоятельно. Хотела подарить парню на Новый год, но расстались раньше.
Рассказ об игровом сообществе занял несколько минут, нет, долей, надо привыкать к местным системам счисления. За это время я сложила вещи в рюкзак.
— Значит, ты не дворянского рода, — Андин подвёл итоги моего объяснения, — не принадлежишь клану или гильдии, а эти знаки — просто символ некого увлечения?
Я на всё согласно кивала. Приятно разговаривать с тем, кто сразу понимает и не растекается мыслю по древу.
— У нас тоже есть подобные сообщества, но не такие массовые, и без столь выраженной символики. Обычно её наносят только на печатки. Так что лучше придумать что-нибудь, что объясняло бы её наличие, — Андин ненадолго замолчал, потом прищурился и посмотрел на меня. — Будешь младшим сыном какого-нибудь мелкого дворянина на юге. Там этих помещиков, как умертвий после мора, никто не удивится незнакомому имени.
— Так у меня ведь уже есть имя?
— Имя именем, а история должна быть. Необязательно её всем рассказывать, но соответствовать ей надо, иначе не поверят. Выдать себя за простого крестьянина ты не сумеешь, внешний вид и манеры сразу выдадут.
Я вздохнула. Он прав, к новому имени и смене пола, хоть и формальной, нужна соответствующая легенда. Всё равно тягостно. Андину хорошо, он хоть и труп ходячий, но всё-таки местный, и, кажется, имеет цель в жизни. Ладно, в не жизни. Зараза... в существовании! А я тут никто, звать никак, ничего не знаю, к чему стремиться тоже пока не понимаю.
— Хорошо, я запомню. Пойдём, наверно.
* * *
* * *
Они снова находились в пути. Только теперь не пробирались звериными тропами, а спокойно шли по утоптанной дороге. Эсме, по просьбе Андина, расспросил старосту о дороге и принадлежности деревеньки, где ночевали. Полученный ответ оказался весьма приятным — они вышли за пределы герцогства, и шансы встретиться с преследователями значительно уменьшился, если вообще сообразят их искать в этой стороне.
Паренёк всё больше нравился личу. Он не ныл, не требовал особого к себе отношения. Неожиданно спокойно воспринял то, что он не в своём мире, и легко принял необходимость в новом имени и поле. В общем, вёл себя до противного идеально. Единственным поводом для злорадства оказалась встреча с умертвием, да и то, даже подготовленные ученики по-первости реагируют подобным образом.
Утром Андин обменял шкурку паутинника на запас еды в дорогу. За это стоило благодарить всё того же Эсме. Андин настолько привык, что в замке всё есть, а чего нет, то покупали за деньги, что про возможность прямого обмена не думал. И пусть он потерял почти треть цены, всё равно вряд ли удалось бы продать шкурку до того, как она испортится. Конечно, при этом он едва не вышел из образа поднятого слуги, но некроманты в последнее время стали крайне редки, и ещё реже встречались с поднятыми слугами, потому о их возможностях мало кто знал. Маги такого уровня предпочитали сидеть в своих особняках, а не гулять по стране. Так что скорняк хоть и кривился от присутствия нежити, но не удивился его способности вести торг. Мало ли, ограниченно разумная нежить под контролем. Или очень искусно созданная и проинструктированная. Конечно, Андин предпочёл представляться нормальным человеком, не будь вокруг деревень охранного и сигнального контура, никто бы и не догадался про его состояние. Потому и на входе их встречал мужик с вилами. Жаль, что нельзя подменить свою ауру. Живые маги могут её скрыть, а вот аура нежити всё равно пробивается, даже через специальные амулеты.
По дороге шагалось легко, но скучно, и лич удовлетворял своё любопытство по поводу мира и артефактов Эсме, тем более, что тот с утра перебрал свой походный мешок, дав возможность спрашивать без обвинений в рытье по чужим вещам.
Из разговора Андин сделал для себя вывод, что в мире Эсме магия есть, но её используют только через артефакты. Зато их существует огромное и разнообразное множество. И применяют во всех сферах жизни. А сам Эсме учился на артефактора, не ремесленника, что внедряет готовые плетения в предметы, а на творца, что разрабатывает новые возможности. Если всё сложится удачно, то, может, удастся уговорить его на поиск. Но сначала надо подготовить парня. Обучить, натренировать. И полезно, и необходимо. Не всё время же самому Андину заниматься добычей средств? Вдвоём в любом случае будет быстрее и эффективней. А деньги, ой как понадобятся для оплаты проезда через Мёртвое море.
Ещё одной приятной новостью послужило выяснение, что Эсме действительно призвали без договора и он не скреплён никакими обязательствами перед призвавшим. Видимо, принцессу убили при завершении ритуала, сбив настройки, но не помешав самом призыву. Поэтому заклинание не предложило договор, так как подписывать его уже было не с кем, но останавливать призыв слишком поздно. Или же принцесса могла использовать более древний ритуал, где не требовалось предварительного согласия демона, а основной оплатой за работу являлось возвращение призванного домой с небольшой компенсацией, обговариваемой при торге.
* * *
По дороге из деревни мы шли не особо торопясь. Выяснив, что пока мы бродили по лесу, мы пересекли границу герцогства, откуда сбежали, Андин перестал гнать в хвост и гриву, и принялся за расспросы. Битых полтора диска я, как могла рассказывала ему про электричество и принципы работы электроприборов и электронных устройств. Не знаю, что он понял из сумбурных объяснений на пальцах, но он заявил, что раз молния состоит из электричества, то можно попробовать отнести мои артефакты, то есть телефон и фотоаппарат, магам-артефакторам, специализирующимся на стихии воздуха, куда относится молния.
После чего он занялся моим образованием в области местной магии. Выражалось это в чтении лекции на тему "что такое магия, и с чем её едят", в смысле, как используют. Практические занятия отложили до привала, так как сосредоточиться на создании и удержании структуры заклинания на ходу крайне трудно.
Магия здесь присутствовала везде, где-то больше, где-то меньше, но для колдовства разницы не было. Исключение составляли вулканы и горы вулканического происхождения. Там магия могла почти полностью отсутствовать. Причиной являлись вулканические камни. Они впитывали и как-бы рассасывали магию в себе, не пропуская её. Потому темницы для магов всегда изготавливались из этого дорогого материала.
Магия была доступна любому. То есть любой желающий при должном старании мог освоить профессию мага. Кто-то лучше, кто-то хуже, кому-то давалась с огромным трудом. Примерно, как с пением — один станет оперным всемирно известным певцом, а другой упрётся в потолок караоке, где главным критерием будет громкость исполнения. Но всё равно количество магов было очень мало.
Объяснялось всё просто — высокая стоимость обучения, гильдии и магические клятвы сильно ограничивали желающих. За определённую цену любой мог без обязательств получить азы ремесла. Одни профессии стоили больше, другие меньше, но все продавали только начальные навыки, позволяющие ходить в младших помощниках. Маги брали за обучение едва ли не больше всех остальных. За три года, а именно столько обычно длился первый период обучения, кандидаты осваивали всего ничего: заклинание истинного зрения, навык заряжать артефакты, простейшую сигнальную нить и бытовые заклинания вроде чистки вещей, уборки и нагрева воды. То есть то, что пользуется спросом, оценивается невысоко и требует времени. Причём истинное зрение ученики осваивали по полугоду. Хочешь учиться дальше — снова плати и вступай в гильдию. Или иди в ученики к конкретному магу, если примет. А учеников, к тому же, гоняют в хвост и гриву, используя как бесплатную рабочую силу, компенсируя расходы на обучение. В общем, обычная средневековая кабала.
Нет, так прямо Андин не говорил, но по его рассказам понятно, что деньги требуют большие, далеко не у всех они есть, так что некоторые остаются в статусе ученика многие годы, не скопив деньги на переход на следующую ступень. Хоть гильдии здесь не чинили препон людям в них не состоящих, серьёзно заработать ученикам было сложно. Гильдейский знак являлся свидетельством, что человек прошёл обучение и без него или знака профессии, если учился индивидуально, на работу брали с большой неохотой.
Так что мне, можно сказать, повезло. У меня базовый курс будет бесплатным и расширенным в сторону боевого применения. Раз уж назвали охотником, надо соответствовать.
Привал! Наконец-то остановились на лугу около ручья. Следы от костров и большое бревно, удобно уложенное и обтёсанное под лавку, свидетельствовали, что это место не мы первые облюбовали для отдыха. Почти три диска шли. Это больше четырёх часов получается. Я всё-таки нашла точку отсчёта — рост, самая маленькая из основных единиц. Длится столько, сколько падает камень, отпущенный от уровня плеча среднего мужчины, то есть с высоты около полутора метров. По моим подсчётам вышло, что рост — примерно половина секунды, доля около минуты, в мере минут десять, в диске полтора часа.
Так вот, четыре часа идти, пусть без большого груза и по дороге, можно и без тренировок, но отдых всё равно необходим.
Спокойно отдохнуть мне не дали. Андин, серьёзно восприняв статус учителя, сразу после перекуса потребовал тренироваться в построении заклинаний. Так что вместо расслабленного любования дугой Дороги богов я сидела в позе "нищий у метро", то есть вытянув перед собой левую руку ладонью вверх, и сосредоточенно пыталась заставить розовые частички магии выстроиться в нужную фигуру. Я восхищалась и сочувствовала местным магам. Они своё первое заклинание создавали в буквальном смысле вслепую. Без истинного зрения только редкие видящие видели структуру заклинаний, поэтому первые шаги были такими трудными. Это же сколько терпения и настойчивости надо, чтобы часами, вернее, дисками, а то и сутками сидеть и пялиться на руку, пытаясь расположить невидимые искры в невидимую фигуру! Пусть даже и простейшую — шар, сверху и снизу слегка сжатый четырёхугольными пирамидами.
