Снаружи уже изрядно стемнело, похолодало. Вот-вот должен был хлынуть дождь — в воздухе становилось влажно. Омеги очень тепло попрощались с новым другом, и только Зейн молчал по-прежнему. Что-то ему крепко не нравилось во всей этой истории. Неужели ревнует?

— До завтра, Гилл, — помахал рукой Руби. — Я уверен, что ты быстро впишешься.

— Надеюсь. До завтра, ребята, и спасибо за ужин.

— Не за что.

Риан застегнул свою куртку и размеренным шагом направился в сторону дорожного просвета. Гиллиана так и подмывало пойти за ним, но тут альфа вспомнил, что он до сих пор грязный, как свинья, и устыдился. Нет, не стоит портить новую встречу. Как бы не хотелось, надо потерпеть. Только потерпеть. А там всё будет.

И надо отмыться, чего бы это не стоило.

— Гилл... О, Иво! Ты где так изгваздался??? Почему так поздно???

Альфу моментально окружили встревоженные соседи. В свою общагу Гиллиан едва успел — уже на подходе зарядил первый дождь, который вот-вот должен был перейти в настоящую бурю — неподалёку уже посверкивало и погромыхивало.

— Задержался немного. — Альфа устало прислонился к облезлой стене. — Помыться бы...

Вперёд пробрался Гин.

— Помочь?

— Если тебе нетрудно, — кивнул Гиллиан.

— Есть хочешь? — заботливо спросил Линдси.

— Не очень — по пути не удержался и кое-чего съел.

— И всё-таки мы тебе приготовим.

— У вас всё нормально?

— Да, не переживай, — наперебой закивали омеги, придерживая детей. — Иди мыться...

После мытья, которое заняло почти час, Гиллиан с наслаждением растянулся на своей койке. За окном уже бушевало вовсю... Он не переставал думать о Риане, который где-то там готовился ложиться спать. Что-то подсказывало альфе, что его омеге не до сна, как и ему самому. Надо же, всё-таки нашёлся! И не просто боец для особых поручений, а целый комиссар! Всё-таки его омега уникальный... И не забыл, тянется сам... Ничего, осталось совсем немного. Потерпеть, помочь... и они снова будут вместе — та бешеная страсть, на которую сорвался его омега, была самым лучшим доказательством...

В дверь робко поскреблись. Гиллиан привстал, узнав запах двух десятилетних "совят".

— Заходите.

Кэри, крепко держащий за руку младшего брата, и Расти, за спиной которого кучковались остальные, робко просунули головы в комнату.

— Дядя Гилл, а сказка?

— А вам спать не пора? — шутливо нахмурился альфа.

— Папы сказали, что можно пока не ложиться, — храбро пропищал Майкл.

Свет замигал, и Гиллиан понял, что он вот-вот погаснет — проводка в общаге давно требовала замены. Дети недовольно скуксились.

— Ничего, у меня свечки есть, — утешил их Гиллиан. — Так даже интереснее будет. Поможете мне их зажечь? — Дети повеселели. — Вот и хорошо. Поищите пока то, куда их можно поставить, чтобы не падали, а я вытрусь и переоденусь.

Детвора тут же разбежалась, а Гиллиан, вытираясь, торопливо вспоминал старую сказку, которую рассказывал ещё папа Силас. В этой сказке рассказывалось об омеге, который терпел самые разные лишения и испытания, чтобы разыскать своих похищенных детей. Сказка так хорошо ложилась на то, что сегодня рассказывали ребята-подпольщики, что альфа уже не сомневался — этой сказке очень много лет. Не исключено, что её сочинил кто-то из переживших первые годы Великого Холода... Едва он переоделся, как начали возвращаться дети. Они, похоже, перерыли весь дом и натащили пустых стеклянных банок и жестяных крышек к ним. Тут свет снова мигать начал.

— Так, сейчас будем делать красиво, — скомандовал Гиллиан, доставая из шкафа стеариновые свечки. — Спички детям не игрушка, так что зажигать буду сам, а вы расставлять, хорошо? — Дети снова закивали. — Отлично.

Когда свет погас окончательно, комнатушка альфы уже была освещена настоящим огнём, а дети рассаживались вокруг, приготовившись слушать. Гиллиан уже набрал в грудь первую порцию воздуха, когда в комнату заглянул Гин.

— Вам не темно?

— Нет, я ещё позавчера запасся. Заходи.

Омега проскользнул внутрь, зачарованно оглядываясь.

— Как у вас красиво... А можно, я с вами посижу?

— Конечно, — кивнул Гиллиан и обратился к навострившим ушки малышам. — Эту сказку я услышал от папы. Мне она очень нравилась, и я то и дело просил её мне рассказать, пока не запомнил хорошенько.

— А про что она? — спросил Кэри.

— Про омегу, который искал своих детей.

— А что с ними случилось? — спросил Виктор, которому было восемь. Маленький бета устроился поближе.

— Их украли страшные люди. — "Совята" испуганно ахнули. — Ничего, дети потом найдутся, не бойтесь.

Гиллиан откашлялся, настраивая голос, обвёл всю малышню лукавым взором и начал рассказывать:

— Вы ведь знаете, что когда-то давно был Великий Холод? — Дети закивали. — Так вот, времена тогда наступили очень трудные. Еды было мало, а зимой было так холодно, что все птицы улетали далеко-далеко на юг, чтобы не замёрзнуть. И в то время жил один омега, у которого было трое детей. Звали его Дамиан...

Гиллиан заметил, что Гин тоже очень внимательно слушает. Он один не терял надежды выпросить у соседа хотя бы одну ночь, чтобы не так страшно было потом — Гин ещё был нетронутым — но Гиллиан на его намёки попросту не обращал внимания.

— Детей, как я уже сказал, было трое, и только один был родным сыном Дамиана — Лили, "совёнок". Он был самым маленьким. Рейвен, "волчонок" и Санди, бета, остались без родителей, и Дамиан забрал их к себе, чтобы они не погибли. Жили они дружно, всегда всё делили поровну, если было холодно, то прижимались друг к другу и так согревались. И так они жили, пока в их края не пришли злодеи...

Рассказывая, Гиллиан помогал себе руками и мимикой, старательно изображал разные голоса, как мог, и на мордашках ребятни всё сильнее проступали любопытство и внимание. Когда Гиллиан начал рассказывать про то, как проезжавший мимо купец украл детей, у Майкла из глаз запокапывали слёзки, и Кэри обнял его крепче, поглаживая по голове. Кто-то из малышей забрался к доброму дяде на колени... Гин тоже внимательно ловил каждое слово, а чуть позже начали подходить послушать сами родители. Отвлекшись ненадолго, чтобы перевести дух, Гиллиан понял, что здесь практически все. Кто не смог попасть в комнату — слушали, стоя в коридоре. И у многих омег на лицах были слёзы.

Сказка получилась длинноватой, но детям всё же разрешили дослушать до конца. Когда Гиллиан закончил говорить и слушатели начали расходиться, Лори тихонько спросил:

— Ты сам это написал?

— Нет. — Альфа встревожился. — А что?

— Ты так рассказывал... Очень красиво, — улыбнулся омега. — И правильно. Ты можешь записать это для нас?

— Конечно. Тем более, что я скоро уеду.

— Уже? — замер Гин. — Почему так скоро?

— Мне надо ехать дальше. На дорогу я уже заработал... Мне было очень приятно жить с вами под одной крышей, ребята, спасибо вам за всё.

Омеги заметно расстроились, но ничего не сказали. Гиллиан их прекрасно понимал — с его появлением ни один чужак не смел переступать порог общежития.

На сон грядущий альфа переписал сказку и пару своих стихотворений на память друзьям и попытался всё-таки заснуть. Завтра последняя смена, а потом...

После ночной бури заметно посвежело. Таская грузы, Уиллис во время краткого перерыва со смехом рассказал, что его омега, оказывается, с детства боится грозы.

— ...Он полночи ко мне жался, пока не заснул. Трясётся весь, за мою руку держится... Всё-таки славный он у меня.

— С Люком поговорил?

— Сразу, как домой пришёл. Даже прощения попросил... В общем, он сказал, что не сердится, но, по-моему, он мне не слишком поверил.

— Сразу поверить трудно. Наберись терпения.

— Кстати... я ему про Дерка рассказал.

— И что?

— Люк так удивился, а когда я сказал, что собираюсь зачать ребёнка в самое ближайшее время, то так и сел.

— А Ясь?

— Обрадовался. Так что скоро я стану отцом.

— Не забудь, что я тебе тогда говорил.

— Не забуду, — пообещал напарник. — Я только теперь начал понимать, чего нас лишают, вбивая в головы всякую чушь. Надо будет к папе съездить, посмотреть, как он там... и брат тоже... — Альфа тяжко вздохнул. — Он ведь и мне пытался всё это сказать, когда я созревать начал, а я не слушал, как Гэвин... Надеюсь, папа ещё не разочаровался во мне.

— Сколько вы уже не виделись?

— Лет десять-двенадцать. Наверно, папа ужасно скучает... я же старший...

Уиллис менялся, и видеть это было приятно. Только бы не спалился перед другими, а то ведь запросто обозлится, и все его достижения пойдут прахом — это Гиллиан тоже как-то видел, когда проезжал через Викторан. Он тогда зашёл перекусить в забегаловку и случайно услышал, как один омега со следами побоев на лице тихо плакался другу, что его мужа на смех подняли, и всё стало хуже, чем было до их примирения. Две недели настоящей идиллии и покоя... и вдруг такое.

— Так когда тебя в гости ждать?

— Я... наверно, не успею, прости. Мне тут весточка пришла, и я сегодня последний день работаю.

— Как последний? — Напарник опустил ящик на землю и озадаченно уставился на приятеля. — Близнецы-то знают?

— Да, я уже заходил к шефу. Жалко, что так всё вышло, но я должен ехать.

— Это так важно? — нахмурился Уиллис.

— Очень важно. После смены забираю расчёт, потом к себе собираться и уже ночным рейсом отбываю.

Уиллис засопел... но потом улыбнулся.

— Ладно, поезжай, но потом всё-таки заглядывай к нам. Я близнецам новый адрес или место работы оставлю, чтобы ты нас нашёл. Я так хочу тебя с Яськой познакомить...

— Увидимся ещё. Я ведь обязательно захочу узнать, всё ли у вас в порядке. Видел, как у одних сперва налаживалось, а потом летело псу под хвост.

— У нас не полетит. Я назад не хочу.

— Вот и отлично. Ты только сразу не злись, если кто-то всё-таки узнает и начнёт смеяться. Дураков с тупыми мозгами сейчас — пруд пруди, и им не всегда можно что-то объяснить, пока сами не допрут. Ты о Ясе и сыне думай — они сейчас важны.

Уиллис оглядел напарника.

— Вот чудеса... Я почти на десять лет старше тебя, а ты меня уму-разуму учишь! Как такое возможно?

— Не учу. Ты сам учиться начал, — поправил Гиллиан, видя, как это задевает приятеля. — Ты же не дурак — видишь, замечаешь, делаешь выводы. Я только показал тебе ещё одну дорогу, а вот ступить на неё ты решил сам. Это нормально. И ничего плохого в этом нет. Просто я начал это всё замечать с детства, а тебе то и дело что-то мешало — вот и вся разница между нами. Мы учимся чему-то всю свою жизнь, даже если кажется, что это не так.

Уиллис перестал хмуриться, и тут их окликнул бригадир:

— Моэна, Дроу, хорош прохлаждаться! За работу, живо!

Попрощавшись с огорчёнными близнецами, Гиллиан поспешил в свою общагу за вещами и у самых дверей увидел Руби.

— Руби? Ты за мной пришёл?

— Да. И мы нашли Говарда. Только тебя ждём.

— Уже? А как?..

— Комиссар, — гордо сверкнул глазами омега. — Он быстро вычислил, где может скрываться Говард. Осталось только поймать. Ладно, пошли быстрее, пока мы самое интересное не пропустили.

— Хорошо, только со всеми попрощаюсь...

Провожали Гиллиана все, кто был дома. Некоторые откровенно плакали — парня успели полюбить, как родного. Руби, наблюдая за прощанием, только улыбался.

— Вот и ещё одно доказательство, — сказал омега, когда общага осталась далеко за спинами. — Ты чистый.

— Наверно. Я просто старался обращаться с ними по-человечески.

— Вот только не все понимают настоящий смысл этого выражения, — вздохнул Руби.

— Согласен.

До знакомого подвала было не слишком далеко. На подходе Гиллиан первым делом уловил запах своего омеги и понял, что кому-то опять досталось.

— Слушай, Гилл... — неуверенно спросил Руби. — А как так получилось, что ты и наш комиссар?..

— Я и сам гадаю уже год, — пожал плечами альфа. — Жил себе и жил, готовился поступать в университет, как отец хотел, и вдруг... И вся моя жизнь перевернулась с ног на голову.

— Так у тебя есть семья? А почему ты от них ушёл?

— Если я тебе расскажу, то ты, во-первых, можешь не поверить, а, во-вторых, начнёшь хуже ко мне относиться. Мой отец не такой, как я.

— Почему это "хуже"? — возмутился Руби. — Я же вижу и чую, что ты хороший! Ты обалденно пахнешь!

— Дело в моём отце и в том, чем он занимается. А я не хочу, чтобы мне что-то помешало стать одним из вас. Риан-то всё знает и понимает, а вот вы... Мало ли что вы подумаете. При вашей работе это будет естественно, особенно сейчас, а мне среди вас ещё устраиваться.

— А вы с... ним... с комиссаром... — Руби заметно покраснел, открывая железную дверь.

— Я ради Риана всё и бросил. Он открыл мне глаза. И я просто хочу быть рядом с ним. Куда бы он не пошёл.

— Это будет непросто — у нашего комиссара нелёгкий характер.

— Я знаю и готов терпеть. Я ещё многого о нём не знаю, но это дело наживное. Я ещё тогда понял, что он человек непростой, и всё же нам это не мешало.

— А вы... тогда?..

— У нас была всего одна ночь, если ты это имеешь в виду. После неё он и исчез, чтобы не тянуть меня за собой. А ведь я собирался прямо утром предложить ему выйти за меня замуж. Я к тому времени уже начал подумывать, чтобы бросить к демонам Деймоса этот университет и планы отца, работать вместе с ним, а потом пойти учиться, чтобы было на что обеспечивать семью. Особенно когда у нас дети пойдут. Я готов был изменить всю свою жизнь ради Риана, а тут... И всё случилось само собой. Я лишний раз убедился, что там мне не место, и ушёл в тот же день...

Гиллиан вдруг понял, что лестница уже кончилась, а на них с Руби все смотрят. Особенно Риан — пристально и хмуро, скрестив руки на груди. От одного его вида снова страстно захотелось сгрести его в охапку, прислонить к стене, стянуть штаны и... И всё же Гиллиан сдержался. Зейн, стоявший за правым плечом комиссара, злобно дёрнул уголком рта.

— Это все твои вещи? — чуть хрипловато спросил Риан.

— Да. А зачем мне много? Я же постоянно переезжаю...

— Ладно, ближе к телу... Все ко мне. — Риан уселся прямо на пол, скрестив свои великолепные ноги... Гиллиан едва оторвал взгляд от его коленей. — Итак, цель живёт здесь. — Комиссар достал из кармана кусок мела и начал чертить прямо на бетоне. — Юго-западная окраина, одиночный дом, в котором давно никто не живёт. Парень явно чем-то обеспокоен, так что брать надо быстро, пока опять не сорвался.

— Окружаем и на штурм? — пылая энтузиазмом, спросил Зейн.

— Нет, выманиваем. Ламар, ты постучишься к нему под видом случайного человека, которому нужна помощь. Гилл, как только дверь откроется, оглушишь его своей силой, чтобы растерялся, потом живо в дом и скрутишь. А до тех пор стоять будешь, как столб, и не отсвечивать. Уверен, ты сможешь не выдать своего присутствия.

— Постараюсь...

— Не старайся. Сделай. Раз дал себя куснуть и остался цел, то должен суметь — Говарда нельзя спугивать, иначе уйдёт. Убивать нельзя.

— Понял.