Омегаверс: Небесный дом

— Мне и правда так удобнее, — начал оправдываться Рэдд. — Когда я был маленький, и папа учил меня ходить, я даже часто плакал, когда меня заставляли ходить на двух лапах. Мама постоянно меня жалела и никогда не заставляла, а папа сердился. Только когда я пошёл в школу, меня оставили в покое и разрешили ходить так, как мне удобнее.

— А в какой школе ты учился — в человеческой или в звериной?

— Сначала меня отдали в человеческую — я же развивался и рос медленнее, чем обычные щенки. Но и от человеческих детей я отличался — они росли медленнее, чем я. И Ковен постоянно ко мне приглядывался. В итоге я начал учиться то там то там, а потом отдельно сдавал экзамены. Когда меня признали вполне взрослым, то папа сказал, что возьмёт меня к себе на службу.

— И что ты там делаешь?

— То же, что и обычные служебные собаки. И не только это. У меня острый глаз, тонкий нюх и чуткий слух. Я быстро бегаю, могу залезть туда, куда никакая собака не залезет, ловить бандитов и обращаться с оружием, — похвастался Рэдд. — А ещё я думаю и рассуждаю, как человек, и умею разговаривать. А обычные собаки не умеют. Это очень полезно для службы. У меня даже уже кое-какие заслуги есть — я лично схватил грабителя и помог выйти на страшный притон, который прятался глубоко под Гизом. Меня похвалили и наградили. И я могу выступать в суде, подписывать протоколы и всё такое, как человек.

Рэдд явно гордился своими успехами и способностями.

— У вас и обычные собаки есть?

— И кошки тоже. Звери часто их заводят, только больше собак — им вместе проще. Почему-то в этом мире собаки не стали разумными и большими, а в Раанне стали. Кстати, меня собаки очень даже любят.

— И давно ты на службе?

— Почти год.

— И как тебя принимают другие?

Рэдд понурился.

— Не очень, — вздохнул он, горбясь. — Я всего лишь четвёртый такой, и некоторые меня опасаются. Когда я был маленький, то другие детёныши часто надо мной смеялись, не хотели со мной играть. Даже мои братья одно время меня сторонились, пока папа их не пристыдил. На меня постоянно смотрели и пальцами показывали, а мне это не нравилось. Друзей у меня не было, пока однажды за меня не вступился Хаул. Он один на меня не пялился, разговаривал по-доброму, мы часто вместе гуляли, он даже познакомил меня со своими родителями. Дядя Кид и дядя Кантон меня сразу приняли как своего. Когда я узнал, что они умерли, то долго грустил. Они были такие хорошие люди...

Человек-пёс шмыгнул носом и утёрся кулаком. Тейлз взглянул на Хаула и заметил печаль и на его лице.

— А что с ними случилось? Твой отец, ты говорил, погиб на службе... Здесь??? — Тейлз с ужасом огляделся, дойдя до этой мысли. Как Хаул может здесь жить, зная, что в этом самом месте погиб его отец?!

— Да, — кивнул Хаул, рассеянно поглаживая опустевшую чашку и блюдечко. — Оми тогда был в гостях у тётушки Ребекки, я вернулся из школы, и Рэдд был со мной. Я стучался-стучался, но отец не открывал. Дежурный не смог открыть сам, вызвал гвардейца, тот открыл дверь, и мы нашли моего отца мёртвым.

— О, боги...

— Само собой, оставаться здесь нам уже нельзя было, и мы поселились в Гизе, чтобы не возиться снова с переездом, когда я поступлю в Академию. Без отца пришлось туговато — оми не смог сразу найти хорошую работу, съём приличной квартиры стоил для нас тогда слишком дорого. Дядя Радклиф и тётя Ребекка предлагали пожить у них, но оми не хотел их стеснять и принял нелёгкое решение снова выйти замуж. Тем более, что к нему уже сватался один человек. Какое-то время мы жили вместе, а потом оми внезапно умер. Только потом Целители выяснили, что его отравили, но было слишком поздно.

— Отравили?

— Да. Мой отчим альфа Морран Келли был магом-Следопытом, хорошо зарабатывал и владел большой квартирой. Он сразу мне не понравился, но оми почему-то принял его предложение, хотя я и отговаривал. И это было странным — он ещё на похоронах сказал, что никого к себе больше не подпустит. Он очень любил моего отца. Я подозревал, что что-то тут неладно, но не решился никому об этом рассказать.

— Почему?

— Потому что Морран оказался сущим мерзавцем. Он очень силён, учился в Академии и многое мог. Позже я узнал, что он применил запрещённую магию, чтобы убедить оми выйти за него, и из-за этой самой магии оми меня и не слушал. Я подозреваю, что именно Морран моего отца убил — ему что-то от нас было нужно, не раз я заставал его роющимся в наших вещах снова и снова, но он не нашёл того, что искал. Он пытался и у меня что-то выведать — дети ведь очень наблюдательные, особенно одарённые... Давил, запугивал, а мне тогда всего десять лет было. — Тейлз потрясённо ахнул. — Я его ужасно боялся.

Однажды у нас в школе отменили два последних урока, я вернулся домой раньше обычного и застал Моррана рядом с нашим сундуком. — Хаул кивнул на знакомый уже Тейлзу сундук. — Оми лежал на полу — уже мёртвый. Я испугался, и Морран снова начал меня допрашивать. Угрожал убить и меня, если я буду упорствовать. Я пусть и был ещё ребёнком, но смог улететь и спрятался у Рэдда в семье. Я всё рассказал дяде Радклифу, он пошёл со своими подчинёнными арестовывать моего отчима, но того и след простыл. А что касается способа убийства... Если бы я не вернулся так рано, то Моррану бы удалось изобразить безутешного вдовца. Дядя Радклиф подробно меня расспрашивал обо всём, и я вспомнил, что незадолго до смерти оми всё же начал как будто просыпаться. Вероятно, магия Моррана стала терять власть над моим оми, а он всё же был потомком магов и замужем за магом. Оми мог заподозрить неладное, и ему было к кому обратиться за помощью. Скорее всего, именно поэтому Морран и выбрал яд — если бы на теле оми нашли следы магии, то он бы первым попал под подозрение.

Только после всего этого выяснилось, что Морран когда-то был неплохим Следопытом, пусть и брали его в Академию со скрипом — ходили слухи, что он развратничал с собственным оми и вообще был похлеще одного моего знакомого. Казалось, взялся за ум, исправился, учился хорошо, вёл себя прилично, но вскоре после выпуска ступил на скользкую дорожку и до сих пор работает по сомнительным заказам, вот только изобличить и осудить его не вышло — каждый раз не хватало доказательств.

Так я и остался один. Какое-то время я жил у Рэдда дома, меня приняли как своего, а потом я закончил школу и поступил учиться в Академию. Попутно подрабатывал посыльным на почте — я же умею летать и потому разносил почту быстрее всех.

Тейлзу стало страшно. Этот дом был домом Хаула, здесь он был счастлив, а потом всё закончилось резко и страшно. На молодого Стража Тейлз теперь смотрел совсем иначе. Наверно, Хаул до сих пор тоскует по родителям.

Тейлз вспомнил найденный в сундуке медальон. Эти люди... Такие милые, а господин Кид совершенно не похож на его собственного отца. Такие добрые глаза! Наверно, он по-настоящему любил и мужа и сына. Почему же в его родном мире такого почти не бывает? А если случается, то это считают злом?

Надолго Рэдд не засиделся — за ним пришли товарищи по отряду. Когда в дверь постучались, Тейлз снова увидел, что по комнате словно рябь проходит. Все трое в этот момент продолжали сидеть за столом, но когда встали и отошли на шаг, комната тут же стала кабинетом. Занятно! Прощаясь, человек-пёс долго ластился к Тейлзу, и омега не отказал себе в удовольствии обнять его. Рэдду дружеские объятия тоже оказались по душе. Совсем как ребёнок!

— До встречи, — шепнул Рэдд, утыкаясь в плечо нового "хозяина". — Теперь я буду ходить в ошейнике, чтобы все видели, что я чей-то ручной пёсик. И я скоро познакомлю тебя с родителями. Уверен, что моей маме ты обязательно понравишься.

Хаул на прощание потрепал друга по макушке, однако на его лице проступила тень недовольства, и Рэдд это заметил.

— Хаул, чего надулся? — простодушно спросил он. — Ревнуешь что ли?

— Я??? — вдруг резко покраснел Страж. — Кого?

— Тейлза, конечно. Ко мне.

— С чего вдруг?!

— А разве нет?

— Тебе показалось, — огрызнулся омега и начал более активно выпроваживать друга за порог. — Всё, иди, пока начальство вас не хватилось.

И Тейлзу это показалось странным. Не связана ли эта "ревность" с тем, как внутри него самого то и дело ёкает, стоит только Хаулу подойти слишком близко?

Жить в постоянно изменяющемся доме было непросто. Эти превращения происходили по определённым правилам, и приспособиться к ним, как уверял Хаул, можно.

— Все эти места существуют на самом деле, — объяснил Страж. — Перенос осуществляется с помощью магии. Поскольку Врата предназначены для того, чтобы перемещать людей и вещи, магам осталось доработать эти перемещения так, чтобы перемещалось только то, что нужно, а то, что не нужно перемещать, оставалось на своих местах. Например, как вторая кровать или наши обеденный стол и стулья. Поэтому если до них хотя бы дотронешься, то не переместишься — они привязаны к конкретной комнате. Это ты видел, когда за Рэддом приходили. А вот если ты встанешь из-за стола к примеру с чашкой или бутербродом, то они переместятся месте с тобой. Вся обстановка во всех комнатах подгоняется так, чтобы во всех них было что-то общее. В моём доме это окно и дверь — они расположены во всех местах одинаково. На них и завязаны перемещения. Всё, что не привязано к ним, остаётся на своих местах.

— А твоя постель, овощной ларь и стол в кабинете?

— Они служат ориентирами. К тому же, если меня разбудят среди ночи, то я почувствую разницу и проснусь. Подобные переходы позволяют не загромождать необходимое пространство. Останется только запомнить, где что стоит, и вовремя предупреждать визитёров, иначе они влипнут в предметы обстановки. Это неопасно, но очень неудобно, и приходится откатывать назад и тратить иной раз нелишнее время. Кстати, если ты не заметил, коврики в кабинете как раз показывают, где стоят стол, сундук, вторая постель и печка у меня в спальне. А с кладовой и вовсе просто — все полки приколочены к стенам.

— А за "синей" дверью нет ничего...

— Конечно, туда и оттуда же никого пускать нельзя. Когда Врата в ваш мир открывались, то они, вероятно, из всех комнат в доме выбрали именно эту потому, что уловили закономерности в том, как подогнаны друг под друга все остальные. И, кстати, только в этом доме вплотную к двери я могу использовать свою магию, чтобы войти. Чем дальше от двери, тем сильнее я теряю свой дар, а во дворе он и вовсе почти исчезает.

— А если надо перенести что-то большое? Например, воз с сеном?

— Для этого есть другие Врата, через которые могут даже пролетать летучие корабли. Одни находятся довольно далеко отсюда — например, на Панее у моря рядом с портом Дайнека, а ближайшие в долине Гелар на востоке за Самсоном. Такие Врата, — Хаул обвёл рукой свою спальню. — нужны для частных переходов людей и проноса сравнительно небольших вещей. Так что начинай привыкать.

Очень быстро Тейлз научился пользоваться некоторыми артефактами. Например, зажигать осветительные шарики под потолком — до них достаточно было просто дотронуться. Точно так же они и гасились. Поняв, насколько это просто, Тейлз искренне удивился, почему Хаул в его приход ночью не воспользовался ими. Хаул, покраснев, объяснил, что не хотел пугать неподготовленного гостя таким откровенным проявлением магии. Впрочем, Тейлз заподозрил, что его спаситель про эти самые осветительные шарики в тот вечер попросту забыл. Ещё омега научился пользоваться переговорными шарами на красивых резных подставках. Эти шары, выточенные из горного хрусталя, стояли по всем комнатам, кроме "синей", позволяли увидеть собеседника в пределах одного мира, у которого есть точно такой же, и поговорить с ним. Также дежурные могли в отсутствие Стражей видеть посетителей из Тамилы. Увидеть всё это дежурный мог только со своего поста, поскольку Врата находятся достаточно близко, но из другого места это сделать было нельзя. Объяснить, как это работает, Хаулу снова не позволил недостаток образования, но пользоваться шаром оказалось достаточно просто. Нужно только положить руку на шар и представить себе того, с кем хочется поговорить. Нужно обязательно знать место или, на худой конец человека или зверя — непременное условие. Хаул объяснил принцип действия ещё нескольких артефактов, которые могли пригодиться во время его отлучек. Например, изящная статуэтка в виде огранённого кристалла на витой латунной ножке, которая постоянно стояла на полке над очагом, помогала распознать ложь и умолчание — если камень начинал краснеть, то посетитель что-то скрывает. Тейлз слушал очень внимательно и запоминал.

Ещё Хаул объяснял порядок записи в книге регистрации, какие печати куда ставить, с кого и сколько взимать пошлины, как правильно считать здешние деньги, познакомил с дежурными, к которым в случае чего можно было обратиться за помощью. Эти два человека и один зверь сидели у входа в здание и следили за проходящими. Особенно Тейлзу понравились пожилой альфа Марк Хенриксен и его молодой сородич Говард Буч, у которого были необычно длинные для альфы тёмные волосы, которые парень, как и Хаул, собирал в хвост на затылке. Именно Говард помогал Тейлзу упражняться с переговорными шарами и в свободное время показывал, как найти ближайшие лавки для пополнения съестных запасов или покупки одежды и обуви. Сменялись дежурные раз в сутки. Рувим, поджарый зверь чёрно-белого окраса, выглядел нелюдимым и не слишком разговорчивым, однако Хаул заверил, что он далеко не так страшен, как выглядит. Если что, то до дежурного можно было легко докричаться и от двери.

— Ты только не робей — для этого они там и сидят, — убеждал Хаул своего новоиспечённого сменщика. — Смело спрашивай совета, если что-то забудешь — обязательно помогут.

Число посетителей за день было непостоянным, но постучаться могли когда угодно. Потому-то Стражи на таких Вратах и работали по двое. Как только Хаул всё успевал раньше?! Тейлз ужасно боялся подвести своего спасителя и учился настолько внимательно, насколько мог.

Пока Тейлз обучался премудростям службы, чаще всего беспокоили утром, ближе к полудню и вечеру, да и проходящие, обычно, были одни и те же. Утром в школу из Тамилы в Гиз бежали ученики, которых прежде в отсутствие Хаула проводили знающие их распорядок дежурные, после обеда они возвращались домой. Разумеется, с них ни монетки не брали, как и с других жителей Тамилы. Помощник Хаула быстро заинтересовал ребятишек, а сам Тейлз с любопытством наблюдал за щенками, отмечая их отличия от человеческих детей. Детёныши отличались от своих товарищей только внешностью и повадками, и Тейлз охотно поверил, что есть отчаянные, способные презреть возможное осуждение ради счастья нянчить этих славных мохнатых малышей. И какая разница, человеческие это дети или нет?

Проходили мелкие торговцы-коробейники, которых здесь называли словом "коммивояжёр", путешественники, артисты, какие-то важные люди, кто-то переезжал или навещал родственников... Тейлз старался не мешать, помогал, чем мог, и продолжал удивляться тому, каким смелым и решительным может быть омега. А когда к воздушной пристани причалил корабль, капитаном на котором был пожилой омега по прозвищу Несгибаемый Мэгг, Тейлз окончательно растерялся при виде того, как этот сородич уверенно гоняет совсем молодого помощника-альфу, который заметно боялся его. Альфа всего лишь недавно пришёл работать на этот корабль, и Мэгг не давал ему ни единой поблажки. Вот это да!!! Самому Тейлзу смелости и решительности хватило только на то, чтобы сбежать и принять помощь от незнакомца, а Хаул и Мэгг жили так постоянно. Несмотря на свою молодость Хаул уверенно спорил даже с высокопоставленными альфами, настаивал, переубеждал, если было нужно, отказывался от взяток, чтоб пропустить без досмотра. Он умел быть суровым, понимающим и дружелюбным. Когда разгорались споры, Хаул без колебаний вытаскивал с книжной полки нужную книгу не глядя, раскрывал и дотошно разъяснял собеседнику, почему тот неправ. Дважды Тейлз по его просьбе вызывал дежурного на подмогу. Когда удавалось всё уладить, Хаул молча тянулся к чайнику и отпивал несколько глотков.