Салли уже открыл рот, чтобы ответить, как услышал приближение до жути знакомой силы и обернулся к дверям чайной, которые резко распахнулись от мощного пинка. В зал ворвался Арчибальд Кристо. Злющий, как сам Деймос.
— Отец...
Тобиас начал было вставать, тут же отдёрнув свою руку от руки Салли, но зычный рык буквально придавил его к полу, как и других посетителей. Подойдя вплотную, альфа вцепился в воротник сына, приподнял его над стулом и резко отвесил хлёсткую пощёчину.
— Теперь до самой свадьбы из дома не выйдешь!!! — прорычал он прямо в лицо зажмурившемуся Салли. Затем повернулся к Тобиасу. — Какого пса ты делаешь рядом с моим сыном???
— Мы случайно встретились, сэр... Господин Салли замёрз, и я пригласил его сюда выпить чаю и погреться...
— Не смей больше к нему приближаться, понял?!! — Арчибальд сгрёб Салли за шиворот и поволок на улицу, где уже стояли Барнсы и испуганный Орри. Салли кое-как свернул шею, чтобы бросить последний взгляд на своего бету, и Тобиас украдкой показал ему два пальца. Салли дважды моргнул, и уголок рта Тобиаса дёрнулся. Салли покорно плёлся рядом с отцом, но внутри всё пело и ликовало. Уже недолго терпеть осталось! Через два дня он и Тобиас уедут отсюда, и этот кошмар закончится! И начнётся новая жизнь. Какой бы она не была, но это казалось гораздо лучшей альтернативой тому, что пророчил отец. Свадьба с дорогим сердцу человеком, маленькая, но уютная комнатка, а потом — дети. Одинаково желанные обоими родителями.
Орри, похоже, заметил Тобиаса через окно чайной и узнал, поскольку смотрел на сына с немым ужасом. Он сразу понял, что означает эта встреча для Салли, но не посмел ничего сказать перед ликом разгневанного супруга. Грэг тоже тяжело сопел, косясь сквозь окно на соперника. Салли невольно сравнил его со своим избранником и лишний раз укрепился в решимости бежать с Тобиасом.
Омега не колебался ни секунды. Если не получится сбежать, то жить не имеет смысла. И пусть радуется Деймос и огорчается Флоренс. А если всё получится, то своих будущих детей он родит только от Тобиаса. Никому другому он не позволит до себя дотронуться и назло отцу и Грэгу отдаст своё девственное тело избраннику накануне венчания. В объятиях беты с чистым ароматом цветущей сирени расставаться с невинностью было совсем нестрашно.
Орри проскользнул в комнату сына и метнулся к кровати. Салли лежал на ней, завернувшись в одеяло, и дрожал.
Притащив сына домой, Арчибальд показал себя в полной мере. Он рычал, орал на весь дом, бил... Салли лишь молча сгибался под этим ураганом, сидя на полу, вжимаясь в угол, инстинктивно прикрывая живот и втягивая голову в плечи. Орри сидел рядом с ним на протяжении всей грозы и заслонял собой, за что досталось и ему, а потом отвёл Салли в его комнату. Омега и сам был едва жив после всего этого, но крепился из последних сил. Он бы остался рядом с Салли, но тут Арчибальд потребовал его к себе.
— Салли, милый, как ты?
— Папа... — чуть слышно прошептал Салли, и его голос дрожал, как заячий хвост. — Ты не дашь мне... своих капель. Я боюсь, что не смогу сегодня уснуть.
Орри горестно охнул — Салли был бледен, как покойник.
— Конечно, дорогой, дам, только не пей слишком много, а то можешь и не проснуться. Ты действительно случайно встретил Тобиаса?
— Да, папа. Тобиас сейчас ездит по городам — выясняет по поводу будущих закупок для экспедиции. Он заехал сюда по пути. Скоро снова уедет.
Орри прильнул к сыну, гладя его по голове.
— Бедный мой мальчик... Ты не голоден?
— Нет, папа, я не хочу есть. Папа... мне больно...
— Я же говорил тебе, Салли — не привязывайся. Так будет только хуже.
— Но Тобиас... Он такой хороший и интересный...
Орри только вздохнул.
— Ты всё-таки влюбился. Салли, не стоит так ревностно верить в сказки и омежьи романы — в жизни они часто заканчиваются очень плохо. Уж я-то это знаю. Ладно, сейчас я принесу тебе капли.
Орри ласково поцеловал сына и вышел, тихонько прикрыв дверь. Едва его шаги в коридоре стихли, Салли резко подскочил и начал выпутываться из одеяла. Его всё ещё колотило после отцовского гнева, но сейчас каждая минута казалась особенно ценной. Салли на подкашивающихся ногах подковылял к своему платяному шкафу, распахнул его, оглядел содержимое. Много брать нельзя. Надо брать только то, что понадобится в самое ближайшее время. Значит, надо брать тёплые вещи. До течки ещё не одна луна, так что запасаться на неё не надо. Что же взять с собой?
После побоев отца омегу трясло немилосердно, дикий животный страх ещё скручивал всё внутри, но Салли был настроен решительно. Несмотря на соблазн использовать капли по назначению для самого себя, Салли решил использовать их против отца, чтобы добыть ключ. Обычно отец не так внимательно следил за ключами — это была обязанность секретаря — но после попытки самоубийства он велел все двери помещений, не использующихся в данный момент, держать запертыми, связку носил с собой, а на ночь клал под подушку. Настолько глубокий след оставила омежья революция в сознании людей! Разумеется, отец не захочет крушения своих планов. Вот и сегодня он вряд ли бросит свой кабинет незапертым. Была опасность, что альфа учует снотворное, как и осталось непонятным, как именно подсунуть ему питьё, но Салли уже готов был пойти на самый отчаянный шаг. До города Салли решил добираться верхом на Каури. Бросать любимицу на произвол судьбы не хотелось, но куда он денет лошадь? Каури только привлечёт ненужное внимание. А так хотя бы попрощается с ней. Привязать Каури можно на видном месте, где её сразу найдут утром, по тавро на крупе поймут, кто хозяева, и вернут. Времени на подготовку побега очень мало, и надо заранее собрать вещи, чтобы потом не метаться со сборами.
Услышав, что Орри возвращается, Салли закрыл шкаф и вернулся в постель. Он едва успел завернуться в одеяло, когда Орри вошёл, неся в руках пузырёк со снотворным.
— Я на столик поставлю, — сказал омега и метнул на сына задумчивый взгляд. Неужели заметил, что Салли вставал? У папы цепкий взгляд, он многое замечает влёт... Но если и заметил, то ничего не сказал. — Десять капель на чашку, не больше. Запомнил?
— Да, папа. Спасибо.
— Крепись, Салли, — сказал Орри, поставив пузырёк и снова сев рядом с сыном, — и не делай глупостей. Ты должен жить.
В голосе папы Салли услышал какие-то особые нотки и обернулся.
— Зачем?
— Поверь, ты потом всё поймёшь. — Орри погладил сына по плечу и поцеловал в последний раз. В его глазах мелькнул многозначительный огонёк. — Отдыхай, дорогой. Я зайду к тебе утром, хорошо?
— Да, папа.
Орри пригасил свет и вышел. Салли полежал ещё, выжидая, потом выбрался из-под одеяла, на цыпочках прокрался к двери и заперся на засов. Прислушался... В доме всё стихло. Салли выдохнул и вернулся к сборам.
До этого Салли выезжал с родителями из Руднева только один раз — когда вся семья была на большом празднике в соседнем городе, который был куда больше их городка. Название Салли тогда не запомнил — был слишком мал, но он помнил, сколько багажа с собой набрали родители. Даже пришлось нанимать носильщиков, чтобы перетаскать все чемоданы. Брать с собой столько же нельзя. Салли только теперь понял, насколько нелегко будет жить дальше, но махнул рукой на все неудобства. Да, свежее бельё каждый день — это приятно и привычно, но ведь как-то живут люди небольшого достатка, которые не могут себе позволить обширный гардероб! Значит, можно ограничиться несколькими сменами и вовремя стирать. Подумав, Салли вытащил со дна шкафа свой чемоданчик, сохранившийся ещё с той поездки, и изящный саквояж.
В чемодан пошли запасные штаны, две пары шерстяных чулок, тёплый жилет, четыре рубашки, кашемировая шаль, которую ему привезли с далёкого юга — её в случае чего можно было продать — и четыре пары панталон. В саквояж Салли уложил гребень, ночную рубашку поплотнее, полотенце и коробочку со швейными принадлежностями. Подумав, омега добавил пару самых лёгких летних туфель. Проверив, насколько хорошо всё уложено, Салли убрал чемодан и саквояж в шкаф, после чего занялся пузырьком.
Папа обязательно заметит, если он не будет пить капли, как сказал. Значит, нужно отлить немного, чтобы потом незаметно подлить отцу и спрятать улику. В этот момент Салли с благодарностью вспомнил отцовские книги, в которых герои прибегали к самым разным ухищрениям, чтобы скрыть свои проделки или преступления. И почему омегам их читать не разрешают? Там столько интересного и полезного! Перерыв все ящики в комнате, Салли нашёл завалявшийся Рослин знает с каких времён крохотный флакончик из-под какого-то лекарства и перелил туда снотворное. Он не знал, сколько надо для отца, но решил не жалеть. Если Арчибальд потом на какое-то время будет выведен из строя, то это даже хорошо — хоть папа на время вздохнёт свободнее. И не только он. Закончив первые приготовления, Салли всё-таки проглотил пару капель, убрал всё на место и лёг спать. Заснул он не сразу, а утром встал совершенно разбитым, словно и не ложился вовсе.
Отбирая и укладывая вещи, Салли невольно задумался над тем, что услышал от Орри. Что именно папа имел в виду? На что намекал? Ведь наверняка намекал — подобного было в избытке, когда он обучал младшего сына. Салли не всегда и не сразу раскусывал папины загадки, и это оттачивало его ум, наблюдательность, заставляло думать над достаточно сложными вещами и делать неожиданные выводы. Эти-то выводы и придавали окружающему омегу миру невыносимости. С каждым годом и каждым новым знанием всё больше. На что намекал папа сейчас?
Весь следующий день Салли был тише воды ниже травы, послушно выполнял все приказы отца. Орри с недоумением следил за сыном, но ничего не говорил. Особенно, когда за завтраком, обедом и ужином Салли старательно запихивал в себя еду, подкрепляясь перед решающим рывком.
Салли быстро выяснил, где отец теперь держит ключи. Осталось только забрать. Как это сделать? Ещё Салли написал прощальное письмо для папы и спрятал в одной из своих книг, которую чаще всего читал с Орри. Уйти просто так он не смог.
Вечером рокового дня, когда Салли отчаянно ломал голову, как всё-таки напоить отца снотворным, в гости пожаловали Барнсы, и Салли весь вечер просидел как на иголках, то и дело косясь на часы. Время то тянулось бесконечно, то срывалось с места и мчалось галопом. Салли боялся, что ничего не получится, да ещё Грэг был особенно наглым. Он весь вечер не отпускал Салли от себя, отпускал пошлые шуточки в адрес Тобиаса, и Салли, молча молясь Деймосу о милости, скрипел зубами и боролся с искушением достойно ответить. Выдавать себя было опасно. Не зря папа твердил снова и снова "Терпи!"...
Барнсы ушли только в половине одиннадцатого вечера, когда Салли уже начал молча паниковать. После ухода гостей Арчибальд собирался поработать с документами в своём кабинете и потребовал у Орри внушительную чашку чая с мятой. Салли понял, что другого случая может не представиться, и перехватил родителя у самой двери в кабинет.
— Папа, я сам, — сказал омега, аккуратно забирая поднос с чаем у Орри.
Орри опасливо покосился на сына, но уступил.
— Хорошо, иди... только не задерживайся.
Салли кивнул и вошёл. Он увидел отца, сидящего в роскошном кресле и небрежно курящего. Непохоже, чтобы он работал... В воздухе уже повис густой сизый дым. Салли, отчаянно волнуясь и чуть морщась, приблизился к письменному столу — табачный дым вонял не меньше самого альфы. Самый нелюбимый омегой сорт табака! Арчибальд с удивлением воззрился на сына.
— Ты? А где Орри?
— Я вместо него, — тихо ответил Салли, опуская поднос на стол. Руки мелко тряслись, и чашка с серебряной ложечкой дребезжали. Заветный пузырёк буквально жёг карман.
Арчибальд недоумённо оглядел сына с головы до ног, и в его глазах сверкнуло что-то, отчего в душе юноши всё снова начало холодеть. Это была какая-то особенная жадность. Ноздри альфы подёргивались. Отец словно увидел его в первый раз.
— Ты, значит? — И шершавый язык облизал губы.
Салли с трудом выносил отцовскую вонь, которая, казалось, усилилась. У старших братьев и то было не так всё запущено! Краем глаза омега заметил, как в штанах отца начинает бугриться, и понял, что, возможно, совершил ужасную ошибку. Его не зря отселили в отдельное крыло, едва Салли вступил в возраст созревания!
Салли не раз слышал, что старшие отцы иногда не брезгуют даже собственными детьми, и до смерти боялся, что и его отец когда-нибудь переступит эту черту. Например, он доподлинно знал, что Омар Долли, старший сын одного из заводских управляющих Кристо, был срочно выдан замуж, чтобы скрыть грех его отца, прижившего ребёнка собственному сыну. Запах омеги возбуждал альфу, и Арчибальд полностью осознал, что его младший сын вырос. Может, течки и нет, но начинать таким образом...
Резкий рывок, и Салли брошен животом на стол, а руки Арчибальда алчно мнут его зад. Салли попытался вырваться, но его ткнули носом в столешницу.
— Цыц, щенок! Раз уж сам пришёл, то не дёргайся. Пора бы тебе узнать, что такое альфа, чтоб потом не так скулил после свадьбы.
— Но ведь... я должен быть...
— А кто узнает? Ко дню свадьбы ты снова будешь узким, как целка, а кусать я не собираюсь. Надо же, а ты и впрямь хорошенький! Папаня твой уже стареет, мокреет скверно, а ты свеженький... — Альфа навалился сверху и смачно принюхался к сыну. — Да-а... не зря омеги Спенсеров считаются самыми лучшими — пахнете все как на подбор о...енно!
Салли мутило от густеющей вони. Он задёргался под тяжёлым телом отца, который уже целенаправленно нащупывал пуговицы на его штанах.
— Отпусти! Я же твой сын...
— Ты омега. И какая разница, если ты не течёшь? С одного раза ничего не будет.
— Я всем расскажу...
— Да кто тебе поверит?! — Арчибальд вцепился в волосы сына и встряхнул. Из глаз Салли брызнули слёзы боли. — Вы же все ненормальные! И как только боги додумались создать вас похожими на нас?! — Альфа резко перевернул сына на спину. — Какой вам прок от яиц, если они не способны давать семя для зачатия детей? — Пятерня сжала пах омеги, и Салли едва не вскрикнул. — Да и чем тут зачинать? Этим жалким огрызком? И кто из них только придумал, чтобы омеги зачинали детей и рожали их через задницу? Не иначе сам Деймос руку приложил, стоило Светлейшему и Флоренсу отвернуться на минутку. Вы всего лишь ненормальные истеричные безмозглые уроды. А раз ни на что другое не годитесь, то просто молчите и подчиняйтесь.
Салли понял, что влип. Что же делать??? Неужели первым в его жизни станет не Тобиас, а собственный отец? Но ведь это страшный грех!!! Смешение крови родителей и детей делает кровь грязной, почему этого и нельзя делать. Это в первозданную эпоху, когда люди ещё были малочисленны и хранили в себе внушительную частичку особой божественной благодати, такие союзы были допустимыми, но сейчас этого не должно быть!!!
И Салли сорвался.
Он так и не понял, откуда это взялось. От обжигающей обоняние отцовской вони, сдобренной табаком, от ощущения его рук, начавших раздевать, от жара тяжёлого дыхания над ухом и пыхтения что-то в нём щёлкнуло, и Салли с истошным воплем рванулся. Не ожидавший такого альфа чуть ослабил хватку, и Салли вывернулся. Он отпрянул от стола и начал торопливо оправляться и застёгиваться.
