Отступники 2

Внезапно Кан к своему ужасу почувствовал, что его тело зачем-то со всего разбегу кинулось в море. Ни крики, пытавшиеся его предостеречь, ни попытки перехватить успеха не принесли. Молодой шалопут, не успев толком осознать, что плавать он не умеет, мастерски вошел в воду и, вынырнув, мощными частыми гребками направился к берегу.

Пока тело сотрясалось от нагрузки и соленых брызг, летевших во все стороны от взмахов рук, Кан пытался понять, что с ним.

Но внятного ответа не было. Достигнув островка, тело продолжило свой невероятный забег. Практически сплошными прыжками он взобрался на пригорок широкой песчаной косы, и чуть было не сбил с ног непонятную фигуру, закутанную в омерзительный плащ. От фигуры веяло запахом тлена и гниения.

— ТЫ... — Завыла фигура и широко распахнула руки.

— Знаешь, что бывает, когда оказываешься между двумя источниками силы? — Это вопрос задала неведомо как появившаяся очень симпатичная смуглая девчонка в форме королевского гвардейца.

Фигура дернулась на голос, но тут между Каном и девушкой образовался искровой заряд, превратившийся следом в огненную дугу. Центром этого магического удара оказался незадачливый колдун, забывший самый актуальный постулат знаменитого на весь этот мир наемного убийцы Ромона: 'Работу надо поручать профессионалам'.

— Происходит частный случай четвёртой формы состояния вещества — плазмы. — Кан услышал собственные слова, но вообще не понял о чем это он. Огненная дуга погасла, оставив на месте колдуна только горстку черной сажи.

Затем из Кана натурально вытащили стержень. Неведомый захватчик тела отпустил его. И повеса банально упал на песок. Рядом рухнула девушка. Прежде чем потерять сознание, до них обоих донеслось последнее мыслепослание: 'Школа боевых магов, на острове Дурга ждет вас, до конца этого года. Потом предложение потеряет свою силу'.

Яркие воспоминания первого в его жизни магического заклятия и начала зыбкого пути к постижению тайны волшобы умиротворили мятежного мага. Теперь слова сосредоточения читались легко и непринужденно. Кан без лишних мгновений скользнул в боевой транс и начал меняться.

Внутренняя сила позволявшая долгие годы сохранять ясность ума и жажду к жизни сейчас щедрыми порциями выплескивалась наружу преображая тело боевого мага. Как ненужная кожа старая личина сползала клочьями, готовя явить миру того, кого опасались сами боги.

Когда дверь крохотного гостиничного номера распахнулась, то на пороге комнаты стоял зрелый мужчина в полном расцвете сил. Взгляд его был собран, лицо представляло собой застывшую маску, сквозь которую проступал гнев и решимость.

Лишившись маскировки, Кан теперь не был связан условностями и ограничениями. Сложнейшие линии магических узоров брызнули во все стороны от боевого мага с невероятной быстротой. Боевой маг плел вязь заклинаний с непостижимой сноровкой. Многослойные защитные редуты сейчас стремительно набирали силу, за ними приходил черед и чар нападения.

Когда Кан только начал произносить первое заклинание, хозяин трактира по возникшей ауре силы, сразу догадался, кто пожаловал к нему в гости.

Это почувствовала и его стая. Оборотни, составлявшие здесь большинство постояльцев и обслуги, состояли не просто в кровном родстве, все они были его детьми и их потомками.

— Стоять. — Голос вожака, скорее похожий на рык, приморозил, было дернувшихся, вышибал и даже разбитных подавальщиц, на ходу попытавшихся принять свой звериный облик.

— Узнал? — Кан, появившейся на лестнице, только сделал вид, что все происходящее здесь часть давно задуманного и осуществляемого плана. Встретить здесь в дикой глуши одного из воинов-оборотней боевого крыла своего ордена Кан конечно не рассчитывал.

Хозяин трактира, неловко припав на одно колено, стараясь не завыть от восторга, негромко бросил спускавшемуся боевому магу: 'С возращением господин'.

5

Тем временем буквально в часе быстрой ходьбы от трактира, по ускользающей под напором снежной вьюги горной тропе, спешил маленький отряд из пятнадцати человек.

В центре походной цепочки возвышалась мрачная фигура, закутанная в черный плащ с капюшоном. Чуть поодаль держались десять отчаянных головорезов-горцев. Посулившись за приличный аванс — семь серебряных на брата помочь нанимателю расправиться со своим кровником. Сейчас они были готовы убить кого угодно, лишь бы побыстрее оказаться в тепле. Изредка они бросали жадные взгляды на своего номинального предводителя. И скупо перебрасывались друг с другом на своем языке единичными словами и фразами.

Вместе, с укрывшим свое лицо, загадочным нанимателем, следовала пятерка его слуг. Они представлялись горцам закаленными бойцами. Отлично вооруженными и обученными, что являлось одной из главных причин, что горцы не попытались просто прирезать нанимателя и украсть все его деньги. Второй причиной был банальный страх. Горцы боялись. Этого своего нанимателя.

В самом начале пути треск камнепада вызвал живой ужас горцев. Стоило представить, что сейчас сотворят с ними камни на этой узкой тропе, но предводитель отряда лишь отмахнулся рукой и неведомым образом камнепад ухнул мимо.

Сотворить такое мог лишь чародей, маг или колдун. Это ужасно пугало суеверных детей гор. Так всю дорогу их жадность боролась со страхом.

Но горцы ошибались — магистр Дуку уже давно перестал быть магом или даже колдуном. Лишь сила воли и черная злоба держали его душу в полуистлевшем теле. Еще не лич, но уже не некромант. Магистра Дуку не волновал пронизывающий холод. Он не испытывал жажды и не нуждался в еде. Им двигала только месть. Сейчас он чувствовал только своего самого ненавистного врага, за которым так долго охотился.

Другой бы просто выдал беглого боевого мага пятерке узурпаторов. Но магистр Дуку хотел насладиться местью сам.

— Впереди трактир. — Радостно воскликнул один из проводников горцев, указав рукой на зыбкий огонек показавшийся сквозь снежную метель.

— Хорошо — Проскрипел своим тягучим голосом магистр Дуку и без всякого предупреждения ткнул заостренным обломком кости в горло горцу. Никто не успел и толком ничего предпринять, как могучий воин, сын гор осыпался прахом, а магистр следующим движением скинул пропахший тленом и гнильем свой плащ.

Его плоть, насытившись украденной жизненной силой, на глазах из полуистлевшего трупа превращалось в тело молодого статного мужчины.

— Умри — Самый отчаянный и проворный из горцев ужом скользнув мимо застывших слуг, нанес удар в спину магистру Дуку своим здоровенным кинжалом.

— Глупо. — Магистр, восстановив эластичность голосовых связок, заговорил обыденным хоть и раскатистым басом. — Я неуязвим для вас.

Плоть волнами забурлила в месте удара и спустя мгновения кинжал выпал, не оставив даже следа на теле.

Магистр ткнул в сторону смельчака своими пальцами левой руки и неслышно прошептал заклинание. Смельчак горец со стоном схватился за грудь, где, словно от удара мечом или кинжалом, открылась рана и кровь густо хлынула на снег.

— Отложенная смерть. Я просто передал тебе свою смертельную рану. — Магистр Дуку повинуясь своей извращенной логике, счел нужным прокомментировать свой поступок.

Часть горцев, после случившегося, бросилась бежать прочь, но слуги нежити незримыми тенями кинулись следом, обнажая свои мечи. Оставшиеся, устрашенные скорой гибелью своих собратьев, испуганно попадали на колени, причитая о пощаде.

Магистр, развязав свой кошель, милостиво кинул замершим людям несколько золотых монет.

— Убирайтесь, вы мне больше не нужны. — Слишком много смертей не входило в планы магистра Дуку.

Обостренным, после впитанной энергии чутьем, магистр Дуку всмотрелся в мерцающий огонек. Это был фонарь, установленный перед входом в трактир. За ним неясно угадывались деревянные стены, а там дальше чувствовались люди.

Много живых людей. Больше двух десятков. Вместе с людьми, магистр Дуку ощущал присутствие лошадей и прочей домашней живности. Отдельно пятнами виделись нежити так ненавистные ему собаки.

— Будем ждать рассвета. — Приказал магистр своим слугам. Те не отозвались. 'Погребенные' были лишены возможности говорить. Смерть дала им вторую жизнь. Их тела послужили отличным отправным материалом для создания универсальных бойцов, способных проявить себя в ратном деле, в разведке и в тайных убийствах.

'Погребённые' в прошлой жизни сильные и умелые воины, заключившие с магистром Дуку сделку. Каждый из пяти 'Погребённых' имел полное право отомстить своему врагу, даже после смерти. А затем перейти в вечное служение своему создателю.

Магистр Дуку очень основательно подходил к ритуалу мести. И теперь был готов подождать еще чуть-чуть и оборвать цепочку бесконечного поиска и разочарования.

Резкий волчий вой отвлек магистра от наблюдения за трактиром. Повернув голову на раздавшийся густой, с очень редким взлаиванием вой, очевидно матерого волка, магистр постарался напрячь свои воспоминания. Нечто важное колыхнулось в его памяти. Такой одиночный вой ему уже доводилось слышать. Перебирая в уме свои воспоминания, похожие скорее на видения, магистр Дуку сделал неприятное открытие. Этот вой служит для связи между членами семьи-стаи оборотней, определения местонахождения одиночек, для созыва стаи и сигнала тревоги.

Оборотни. Ненавистное племя верных слуг боевых магов. Измененные — симбиоз разума, скорости, ярости и неуправляемого животного гнева нуждались в боевых магах, умеющих забрать излишки гнева и ярости, позволив сохранить ясность ума для молодых и нестойких особей.

'Что же ты задумал? Последний боевой маг'. Магистр Дуку смог даже сквозь мысли, источавшее злобу и ненависть, испытать нечто вроде любопытства. Схватка между ними двумя могла стать непредсказуемой. Некромант поменял свое мнение относительно смертей. Для дополнительного обряда ему потребуются человеческие жертвы. Горцы не могли далеко уйти в такую страшную пургу. Отдав приказ своим рабам догнать сбежавших горцев, магистр стал готовиться к ритуалу. Ему будет, чем удивить презренного боевого мага. Совсем рядом он чувствовал присутствие старого захоронения.

* * *

Утренний рассвет в горах всегда незабываемое зрелище. Величие и необъятный простор, исполинская сила гор — окутывали с головой, особенно кто видел эту картину в первый раз.

Но вряд ли созерцание заиндевевших скелетов, выстроившихся позади пятерки воев могла порадовать самого неисправимого романтика. Глаза поднятой нежити горели ровными черными провалами, в которых угадывалась БЕЗДНА.

И даже посвященный жрец пяти победителей вряд ли рискнул проверить силу поднявших их некроманта.

А магистр Дуку стоял у края обрыва, наблюдая, как розовеют облака от начинающегося всходить солнца.

Все что отделяло его от пропасти, это толстая железная цепь, вбитая неизвестно как, в скальную породу, прорву времени назад. Ритуал поднятия нежети, насильственный призыв бесплотных демонов, их подчинение порядком утомили магистра. Но теперь он был уверен в успехе.

Скрип снега от приближения слуги прервал размышления некроманта. Обостренные чувства позволили ему догадаться, о чем его хотел предупредить раб. В трактире началось движение.

В пропасть полетел ненужный теперь плащ. Незримые щиты защиты, одним за одним, стали окутывать могучего чародея. С губ магистра легко срывались слова силы и приказаний. Переполненный впитанной эманацией смерти, он раскручивал маховик давно заготовленных убийственных сюрпризов для самого ненавистного врага.

За спиной взметнулись два полупрозрачных отростка увенчанных головами костяного дракона. Белесый пар окутал грозных стражей потустороннего мира, от нетерпения щелкавших своими усеянными зубами пастями.

В левой руке магистра рождалась огненная плеть. Обвив руку своего хозяина, она могла послужить и щитом и орудием способным разорвать любую жизненную нить. Правая рука оставалась свободной, только обзавелась латной перчаткой из древнего металла, название которого было утеряно, как и секрет производства такой ладной вещицы.

Внезапно правый костяной дракон самопроизвольно дернулся вперед и с силой врезался в скальную породу. Тупой удар о камни сменился пронзительным визгом ликори, маленькой птички обитающей в местных горах. В холодные ночи эти пернатые впадают в оцепенение, сводя таким образом к минимуму расход энергии на обогрев тела, за что теперь ликори и расплатилась своей жизнью.

А магистр, полностью раскрутив маховик приготовлений, почувствовал то забытое чувство могущества и власти, что сейчас разливалось по телу. Не было никакой нужды экономить так тщательно сберегаемую силу. И магистр как никогда сейчас стал похож на человека просто одержимого жаждой мести.

Взмах руки и послушные его воле, заточенные в мертвую кость, демоны двинулись к трактиру. Следом направился и сам колдун, прикрываемый со спины своими безмолвными телохранителями.

Расклад схватки радовал четкостью и продуманностью действий. Одержимые сдержут любых оборотней. А уж с магом он разберется. Не жалкому ремесленнику от магии тягаться с подлинным кудесником волшебства.

Но реальность оказалась не так приятна. От трактира к перевалу вела извилистая утоптанная тропа, по которой могло пройти только трое в ряд, да и то если очень постараться.

Это сводило на нет преимущество поднятых скелетов. Одержимые сильны толпой, навалом, аурой страха и подавлением воли к сопротивлению.

Здесь на тропе им было не развернуться. Магистр Дуку даже засомневался, может стоит подождать там на перевале. Но потом, испугавшись, что боевой маг просто сбежит, послал свой расходный материал — одержимых в атаку. Творения магистра Дуку бросились вперед молча. Только пульсация магических печатей, скрип снега и скрежет костей присоединились к ауре ужаса и страхе, что волной обрушилась на притихших оборотней.

Кан криво усмехнулся. Некромант не удивил. И принялся творить волшобу. Первая тройка скелетов сразу нарвалась на огненный вал. А за ним следом на одержимых обрушились струи багрового пламени земли.

Потоки раскаленной лавы, в полете вытягиваясь в импровизированные копья, с легкостью пробивали хрупкие скелеты, разметая их в пыль. Лава светилась ярким голубым пламенем, насыщенная горючим газом, усиливавшим эффект разрушения. Зрелище было завораживающим, но совершенно не устраивала колдуна. Пришлось ему вмешиваться. Снежный буран упругой стеной встал на пути раскаленной лавы. Лишенное подпитки огненное заклинание угасло, уступив место снежному вихрю, выдавливающему боевого мага и его спутников назад в долину.

А в шаге от беснующегося ветра вновь зашагали одержимые. Противостоять рукотворной стихии Кану было намного сложнее, чем магистру отразить его первый пробный выпад. Магистр пользовался подручным материалом снегом и ветром. Своим черным искусством выплавляя из этих двух компонентов настоящую снежную бурю.

Молодые оборотни, призванные старым вожаком начали роптать, не понимая, зачем им все это надо. Недовольство зрело. Кан чувствовал это, продолжая отступать. Но лишенный какого нибудь приемлимого выбора, он выжидал, надеясь, что магистр не почувствует его закладки-сюрпризы заложенные на тропе, под покровом снежной вьюги.