— Я очень горжусь тобой, дитя. Ты несла на своих плечах бремя галактики, и рядом не было никого, кто мог бы тебе помочь. Я злюсь на себя за то, что позволил им отговорить меня от этой работы. Я должен был быть там. С тобой. Разбираться с политической ерундой. Когда тебе нужно было, чтобы кто-то сказал тебе, что ты делаешь все, что в твоих силах.

Она прерывисто выдохнула.

— Что, если мои старания окажутся недостаточными?

Дэвид фыркнул, затем пристально посмотрел ей в глаза.

— Помнишь, я говорил тебе, что однажды ты найдешь, за что бороться, кроме ненависти? — Она кивнула, и он продолжил. — Если твои старания окажутся недостаточно хороши, то расплачиваться будешь не только ты. Лиара тоже.

Это ударило по ней, как кувалдой, разбив ту маленькую броню, которая еще оставалась вокруг ее души. Андерсон не остановился. Он обнял ее за плечи, заставляя посмотреть на него.

— Жить тяжело, Сара. Жизнь — это боль. Это дни радости и восхищения, которые сменяются днями отчаяния и неудач. Это осознание того, что однажды ты потерпишь неудачу. Что ты не можешь постоянно спасать тех, кого любишь, как бы сильно ты ни боролся и ни старался. Что ты берешь свою жизнь в свои руки и наслаждаешься ею, пока можешь, потому что ты не можешь быть уверен, когда все это закончится.

Дэвид вытер влагу с ее лица.

— Видит бог, если бы я мог защитить тебя от этого дерьма, я бы это сделал.

Она покачала головой.

— ...почему...

Андерсон медленно выдохнул.

— С таким же успехом я мог бы спросить тебя, почему ты с этой Лиарой, Сара. У меня нет ответов. Я помню оборванную тень девочки-ребенка, истекающую кровью в грязи аркологии, готовую скорее получить пулю, чем позволить меня убить, потому что это было бы неправильно. Я помню, как перепуганная девочка плюнула в лицо комиссару, прежде чем позволила ему пнуть испуганного мальчика, который уже лежал на земле и истекал кровью, потому что это было бы неправильно.

Он улыбнулся.

— Я помню, как лучший гребаный солдат, которого я тренировал, крушил все на своем пути на Земле, вымещая свою ярость на пиратских ублюдках-убийцах вокруг себя, убивая так быстро, что даже Кайл не успевал за ним. Не обращая внимания на то, что в него стреляли, его кололи, его взрывали. Чтобы спасти этих людей. Потому что это было правильно.

Андерсон накрыл ее руку своей.

— Я уже говорил тебе, Сара. Если бы у меня была такая дочь, как ты, я бы говорил каждому встречному: "Это мой ребенок". Мне наплевать, что говорят СМИ, Совет, Высшее командование, Разведка или кто-либо еще. Так или иначе, несмотря на все испытания и боль, которые ты перенесла, ты все еще та маленькая девочка, которая не поступила бы неправильно, когда у нее был выбор поступить правильно.

Андерсон поддержал ее, когда она снова сломалась, его мускулистые руки успокаивающе погладили ее по спине. Его собственные глаза были жесткими, но влажными, когда он снова сжал челюсти, чтобы не закричать от ярости.

Он никогда не видел Шепард такой разбитой. Что бы она ни пережила, в конце концов, это оказалось слишком. Возможно, размышлял он, это азари прорвалась к ней. Дав ей что-то, за что можно держаться, но заставив ее отпустить свое прошлое.

Шепард сейчас не была похожа на Мясника. Она выглядела как измученная молодая женщина, слишком эмоционально подавленная, чтобы понять, как действовать дальше. Андерсон никогда не встречался с Лиарой Т'Сони, но знал, что ему нужно это сделать, и как можно скорее. Он не хотел сомневаться — поток слов Шепард включал в себя такие вещи, как удивление умом Лиары и надежда, которую она чувствовала, что может стать чем-то новым, чем-то свободным, — но если азари собиралась стать частью жизни Шепард, он должен был что-то знать о ней самого себя.

Он приподнял Шепард, посмотрел на ее заплаканное лицо и печально покачал головой.

— Я хочу, чтобы ты перестала беспокоиться о том, потерпишь ли ты неудачу или нет, и выбросила это дерьмо из шлюза, солдат. Ты Сара Ин Шепард. Он положил руки ей на плечи, поддерживая, и впился в нее взглядом. — Знаешь, что бы я сделал, если бы ты облажалась и провалила задание, Сара?

В ее глазах появился страх.

— Я...

Он убрал прядь ее темных волос с лица так нежно, как только мог.

— Я бы поднял тебя на руки, отряхнул от пыли и сказал, чтобы ты вставала на ноги, космо пехотинец. Потому что ты никогда меня не подводила. Ты совершала поступки, о которых я жалею. Ты слишком долго позволял ненависти, боли и, самое главное, страху управлять тобой, отдалять тебя от того человека, которым ты могла бы стать.

Он ослабил хватку на ней.

— Теперь, может быть, ты сможешь справиться с этой болью. Ты справишься с этим, Сара. Я не хочу, чтобы ты когда-нибудь задавалась вопросом, что случится, если ты облажаешься, или что случится, когда все пойдет плохо. Я хочу услышать от тебя, что ты собираешься делать, когда одержишь победу. Что ты собираешься делать, когда подъедешь к Цитадели с телом Сарена и давление спадет.

Его голос стал мягче.

— Я хочу увидеть тебя живой, дитя. Я хочу увидеть, как ты сбросишь все цепи, которые на тебя накинули люди, и снова увидеть эту ухмылку, увидеть этот огонь в твоих глазах.

Она кивнула, прикусив губу и потирая лицо. — Я... просто никогда раньше этого не делала.

Наконец Андерсон откинулся на спинку стула и взял свой скотч.

— Сара, не существует руководства или процедуры, как жить. Я видел темные дни во время войны Первого контакта, когда служил в N7. Я видел достаточно политики и жестикуляции, чтобы радоваться, что так и не стал адмиралом. Но я не позволю этому сломить меня, Сара. Я использую это, чтобы подтолкнуть себя еще сильнее.

Он отхлебнул из бокала.

— И если в такие дни будет слишком темно, чтобы понять, как подняться, у меня есть Кай, которая сделает это за меня. — Он посмотрел на нее. — Расскажи мне о Лиаре.

Почти невольная улыбка пробилась сквозь страдальческое выражение ее лица.

— Она... чистая. Невинная. Хороша. Умнее, чем я могу себе представить. У нее была семья, которая никогда не поддерживала ее мечты, а она пошла и воплотила каждую из них в реальность, блядь...

Андерсон слушал, как Сара рассказывала ему об азари. О ее исследованиях, о ее любознательном характере, о ее тихом, застенчивом настроении. О ее боли и надежде, о ее непоколебимой вере в Шепард. Он услышал ее тихую гордость за то, насколько сильными были биотика Лиары, какой храброй она была, как упорно сражалась — всего лишь гражданская, на корабле с закаленными военными людьми и инопланетянами.

Когда она рассказала ему о её смерти и о том, как в последний момент пришла в себя, чтобы спасти ее от Рейчел, раненой, полумертвой, но все еще живущей, он не смог сдержать улыбку, которая появилась на его усталом лице. Он откинулся на спинку стула, радуясь, что ее осанка изменилась, руки оживились, глаза заблестели.

Он взглянул на настенные часы — чуть больше 13:00 — и снова на нее.

— Она похожа на..... настоящую женщину. Азари. — Он печально улыбнулся, и Шепард кивнула. — У тебя четкое расписание, Сара?

Она нахмурилась.

— Я собирался угостить команду в ночном клубе в 19:00...

Он кивнул.

— Это прекрасно. На самом деле, это отличная идея. Но перед этим... Я бы хотел встретиться с Лиарой Т'Сони. Одному Богу известно, с каких пор ты ешь эти дерьмовые корабельные пайки. Я хочу, чтобы ты вернулся в Нормандию и привез ее с собой на хороший, сытный обед.

Она слегка нервно кивнула Андерсону, и он ухмыльнулся.

— Это работа родителей — знать о свиданиях своего ребенка.

Она рассмеялась, но он снова заметил слезы в ее глазах, дрожь в руках и встал, потянув ее за собой.

— Сара.

Она подняла на него свои глубокие и темные голубые глаза.

— Да, сэр?

Он одарил ее мягкой одобрительной улыбкой.

— Молодец, космопех. Приведи себя в порядок и возвращайся голодной. Кай не очень-то разбирается в кухне

— Я слышала об этом, Дэвид! — Голос Кейли был пронзительным от притворного негодования.

Он ухмыльнулся:

— ...но она умеет готовить вкусные бургеры. Я уже кормил азари раньше, так что знаю, какой жир лучше не использовать. Загляни к нам примерно в 16:00, если сможешь.

Шепард взглянула на свою форму.

— У нас ее нет... ну, мне нечего надеть, кроме формы...

Андерсон закатил глаза.

— Сара. На Кейт носки от Бласто. Приходи в таком виде, это всего лишь еда и вино. — Он осушил свой бокал, и Шепард неуверенно кивнула, допивая свой скотч.

Она улыбнулась, ставя стакан на стол.

— За дорогу и за мои нервы. Я также должна поблагодарить тебя за то, что ты оставил мне свои запасы на "Нормандии". Иногда по вечерам...

Он кивнул.

— Видит бог, эта работа доведет тебя до алкоголизма. Просто помни, что твоя команда уважает тебя, Сара. Я не жду, что ты будешь идеальной. Никто не идеален. Мы все ошибаемся. Что делает нас людьми, так это то, что, поступая так, мы берем себя в руки и снова беремся за дело, становясь сильнее, чем раньше. Вдохновляйте своих людей таким образом. Не имеет значения, думаете ли вы, что сможете их заинтересовать или достучаться до них. Для них важно, что вы остановились, чтобы уделить им время.

Он поправил воротник ее униформы и улыбнулся.

— 16:00, коммандер. Не заставляйте меня посылать за вами посла Удину.

Шепард, наконец, рассмеялась, закатив глаза.

— Боже упаси, я прямо слышу, как он скулит. Я... буду здесь. С Лиарой. — Она замолчала, затем порывисто обняла его и закрыла глаза. — Спасибо тебе... за то, что ты есть... здесь. Быть тобой.

Он с улыбкой обнял ее в ответ.

— Я всегда буду прикрывать твою спину, Сара. Несмотря ни на что. — Он почувствовал, как что-то ледяное и темное в его сердце наконец-то отпустило после долгих лет, когда она разжала объятия и ушла, расправив плечи и не склонив головы.

Кэтлин спустилась и посмотрела ей вслед, прежде чем повернуться к Дэвиду.

— Ты когда-нибудь винил меня за то, что у тебя нет своих детей, с нашими...

Он покачал головой, твердо и быстро.

— У меня было двое детей от первого брака. Позор для них обоих. Я рад, что они не носят моего имени. И я никогда, ни разу не пожалел о том, что провел с тобой время, только о том, что на долгие годы был слишком погружен в свою карьеру, чтобы вернуться к жизни.

Кэтлин вздохнула.

— Полагаю, я тоже. — Она улыбнулась. — Она совсем не такая, как я ожидала, Дэвид. Как она может быть такой холодной в глазах общественности, когда внутри она — мешок с битым стеклом?

Андерсон вздохнул.

— Она крепкая, Кай. Боже, она крепче всех, кого я знаю. Она столько раз подвергалась жестоким испытаниям...

Кэтлин скрестила руки на груди.

— Никогда не ломалась? — Она поморщилась, увидев выражение лица Андерсон. — ой.

Он вздохнул, проведя рукой по лбу.

— Она и раньше ломалась. Это было ужасно. Но я знаю, почему это произошло. И почему это больше не повторится. И я не виню ее за это, ни в малейшей степени.

Он отвернулся.

— Жаль, что я не мог сам пристрелить этих ублюдков.

* * *

Поездка в медицинский центр Шарле была для Лиары учебой в тишине и напряжении, пока она ехала вместе с Гаррусом на арендованном аэрокаре. Она не ожидала, что турианец вернется так скоро и без Теланьи. Его разговор с Прессли был отрывистым, холодным и угрюмым, а сам он держался... слишком спокойно.

Сердитый. Задумчивый.

Врачи в клинике обработали ее плечо, дежурная азари задала ей несколько уточняющих вопросов о других повреждениях на ее теле. Лиара лукаво объяснила ей, что они были вызваны другим инцидентом, и вежливо посоветовала ей просто лечить травму плеча, не задавая лишних вопросов и принимая больше лекарств.

Доктор, явно уроженка Клана, едва не проглотила язык от такого упрека и после этого смиренно хранила молчание. Лиара находила свое отношение — и отношение Теланьи — тревожным и в то же время каким-то образом... вдохновляющим.

Она задалась вопросом, почему азари, с которыми она обычно общалась, не уважали ее таким образом, прежде чем вспомнила, что, кроме одного-двух слов, сказанных слуге семьи, она никогда не общалась ни с одной азари, которая не была бы, по крайней мере, членом младшего Дома, до судьбоносной поездки в Терум.

Это не означало, что ей это нравилось... но это было лучше, чем когда над ней насмехались и игнорировали. Когда ее плечо было упаковано регенерирующими пластырями, зашито и покрыто медицинским гелем для местного применения под плотной повязкой, она была готова к работе.

Гаррус ждал снаружи, у аэрокара, глядя на сомкнутые ряды стен Президиума, укрытый от ложного солнечного света ветками азарифламена. Она вздохнула и подошла к нему, и он встал, когда она это сделала.

— Готовы идти, доктор?

Она покачала головой:

— Нам нужно поговорить, Гаррус. — Ей было очень грустно, что все произошло так быстро, и она не хотела, чтобы друг Шепард отдалилась от него. — Ради тебя... и Шепард.

Гаррус крепко сжал челюсти.

— Я не уверен, что должен это сказать, доктор. По словам командира, действия, которые я предпринимал все это время, не доказали моей преданности ей в достаточной степени, чтобы...

Она скрестила руки на груди.

— Гаррус. Ты расстроен, потому что она угрожала Теллании.

Он повернулся к ней лицом, широко расставив ноги и рыча.

— Да, будь прокляты духи! Она не имела права, я сказал ей, что Телл никогда бы не сделала ничего подобного, а она просто...

Лиара заговорила громче.

— Гаррус! Если я скажу тебе, что, исходя из того, что я знаю, Шепард не поступила бы так с тобой или с ней, ты меньше разозлишься? Если я скажу, что Шепард восхищается твоим стремлением к справедливости, если я скажу, что она ужасно нервничает, я это почувствую, находясь в другом конце Президиума, это не причинит тебе боли?

Гаррус смерил ее долгим взглядом.

— нет.

Она кивнула.

— Тогда почему ты думаешь, что твои слова помешают ей почувствовать то же самое? — Она выдохнула. — У нас есть... мы не были... связаны давно. И у нее никогда в жизни не было человека, на которого она могла бы положиться и которому доверяла. У нее никогда не было никого, кого она могла бы позволить себе полюбить. Она закрыла глаза, сглотнув. — И порученная Теланьей миссия — какой бы маловероятной она ни была — угрожала этому.

Она снова печально открыла глаза, и ее взгляд встретился с взглядом Гарруса.

— Я... Я не очень хорошо знаю, что сказать в такой ситуации. За все годы моей жизни у меня никогда не было такой ситуации. Я копала, изучала и писала книги, а она убивала и была предана своим грязным, никчемным правительством. Ни один из нас не подходит для того, чтобы справиться с этим должным образом. И за это я прошу прощения.

Она подождала, и, наконец, турианец упрямо кивнул. Она продолжила.