Тронное кресло всегда являлось для Икседуда лишь символом, и он предпочитал принимать доклады стоя. А докладчик должен был позаботиться о том, чтобы Владыке пришлось потратить на него как можно меньше времени. Предельным усилием воли Драхуб полностью овладел собой. Владыка не любил проявлений слабости у своих исполнителей.
— Где раб из-за Сферы, Драхуб? Как получилось, что ты остался без родового меча, без чарса и без жизни, а твои доспехи выглядят неподобающе твоему положению?
Драхуб шумно вздохнул, широко раздувая ноздри, напоминание о поражении кипятком ожгло мозг. Когти правой руки царапнули по позорной вмятине посреди стального нагрудника, вмятине, в точности повторяющей очертания ладони демона. Он мысленно поклялся, что не сменит эти доспехи, пока не убедится, что демон мертв.
— Я упустил его...
— Говори.
— Ты удивишься, мой повелитель. Мне не хватило времени. Не хватило мгновения, чтобы использовать заклинание. Хотя всем известно, что, когда произносятся слова Силы, время послушно останавливает свой бег и ждет, пока они не прозвучат... — Маг сжал кулаки в нестерпимом приступе гнева, когти глубоко впились в ладони. На мраморный пол закапала кровь. — Ты еще больше удивишься, повелитель, когда я скажу, что боевой чарс, черная порода не боящихся Истинной Тьмы и Неверного Света, специально выведенная тобой из обычных дракхов для нашей расы, мой боевой чарс... сменил хозяина. Теперь он повинуется чужаку, демону из-за Сферы...
— Продолжай! — приказ хлестнул, словно удар освинцованной плети.
— Демон невероятно силен. Настолько силен, что в голову приходят крамольные мысли о Пророчестве...
— У нас нет пророчеств.
— О пророчестве хасков, повелитель! О Миразре, которого они называют Светочем. О пророчестве, которое угрожает нашей расе...
Икседуд шумно вздохнул, взгляд рассеянно переместился в глубину зала. Он не верил в Пророчество хасков. Но хаски верили в свое Пророчество, а могучая вера, как знал Владыка по опыту своей более чем длинной жизни, может свернуть горы. Поэтому необходимо было принять меры.
Однако Драхуб оплошал...
Икседуд не наказывал исполнителей за ошибки смертью, как многие из властительных хасков, правителей макоров. Это глупо. Мерзко. Непостижимо. Хорошие исполнители воли не растут как мерцающие грибы на стенах Родовых Пещер. И кто гарантирует, что следующий не ошибется так же? А время будет упущено, как и необходимый момент для исполнения задуманного. Всегда нужно учитывать, что для любого дал-рокта что-то всегда происходит впервые, даже для такого, как Хранитель Силы Рода. Никогда ранее Драхуб не знал поражений, и это ослабило его осторожность. Теперь же смертельно уязвленное самолюбие заставит его найти демона хоть на краю Света. Теперь он будет маниакально осторожен и предусмотрителен. Не так самонадеян. И приложит все силы, чтобы в следующий раз не оплошать. У хасков же было иначе. Опала, изгнание, казни. Безумная раса, не имеющая права на существование в Хабусе. Деградирующая и вымирающая. Давно пора помочь ей закончить существование. Но дал-рокты не всесильны, каким бы могуществом они не обладали. Законы Равновесия, установленные Спящим Зверем во Внутреннем Круге на всю Эпоху Угасания, связывали руки. Сильно связывали.
— Смог ли ты понять в состоянии послежизни, куда направился демон?
— В ближайший город хасков, повелитель, который они называют Сияющим. Он чужак, повелитель. Ему нет дела до хасков, нет дела до того, что своими действиями он нарушил договор Четырех Рун...
— Поражение затмило твой разум, Драхуб. Демон не заключал этого договора, а значит, и хаски к этому не причастны. Они не виновны в твоем поражении. Но они нарушат его, если помешают нам забрать чужака. Сделаем вот что... Ты отправишься в Сияющий и потребуешь выдачи чужака. В случае отказа... тысячи воинов тебе будет достаточно, чтобы разрушить город до основания. Они давно уже полагают, что сильнее нас, так покажи им, как они заблуждаются. Да и воинам не мешает потренироваться, наши соседи, раксы и хабидоны давно не показывали норов и воины застоялись без дела. Чужака, если удастся взять живым, доставишь ко мне. Глядя на твой нагрудник, я не могу подавить любопытства... Никто среди хасков не обладает подобной силой, и я хочу посмотреть, на что он способен. Полагаю, из него вышел бы исключительный раб... Действуй.
Драхуб почтительно склонил голову, и, совсем уже оправившись к этому времени, почти твердым шагом вышел из зала. Икседуд молча проводил его тяжелым задумчивым взглядом, затем обронил:
— Керикс!
— Я слушаю, повелитель.
Высокий воин, до того неподвижно стоявший с другой стороны трона, вышел и замер перед Владыкой. Керикс принадлежал к самой младшей ветви Правящего Рода, и по причине своей молодости, а для дал-рокта пятьдесят лет — не возраст, еще не успел набрать полную силу Посвященного. Зато был исключительно исполнителен, предусмотрителен и настойчив в достижении поставленной цели, как и остальные младшие отпрыски Рода, коих у повелителя было множество. Все они с рождения обладали статусом терха — командира воинов, и пожизненно были связаны с воинской службой. В спокойное время терхи в основном занимались пограничными разъездами, а по первой же необходимости любой из них мог быть брошен в сражение — набираться воинского опыта. Пока Икседуд использовал Керикса для мелких поручений.
— Свяжись со своим братом Инитоксом, его патруль ближе всех к хаскам. Пусть немедленно отправляется к границе Нубесара. Чужак не должен ускользнуть. В отличие от хасков, демоны не боятся ночи, и этот может отправиться в путь, не дожидаясь утра. Не без подсказки Наместника Хааскана, естественно, ведь маг хасков хитер и дальновиден, он наверняка пожелает заставить демона работать на свое Пророчество. Действуй.
Расторопный Керикс испарился, словно его и не было.
Владыка неторопливо вышел из тронного зала, легко раздвигая тьму массивным телом. Ритуальная охрана чжеров бесшумно снялась с уставных мест и, выстроившись в две колонны ему в затылок, тронулась следом. Это не предосторожность — лишь традиция. Никакой хаск не посмел бы сунуться в Родовые Пещеры, где властвуют высшие магические силы дал-роктов.
8. Размышления о чужаках
После того, как Онни выехала с засферником в ночь, Гилсвери еще долго сидел в зале. Сидел и медленно потягивал "светлый" маленькими глотками, не чувствуя ни вкуса, ни запаха, да и суеты услужливого Билока, аккуратно подливавшего в бокал по мере опорожнения, тоже не замечал.
Думы Наместника были тяжелей некуда. Достаточно взглянуть на его непривычно нахмуренное лицо — непривычно нахмуренное для окружающего люда, не привыкшего к проявлению сильных эмоций на лице Верховного мага, а уж о сдвинутых к переносице бровях и глубокой вертикальной складке, прорезавшей лоб, словно след от удара меча, и говорить не приходилось. К тому же глаза... Глаза мага выглядели страшновато, почти полностью потеряв свой привычный серо-голубой цвет. Зрачки проступали словно сквозь толщу прозрачного льда...
Из трактира быстро поползли слухи один нелепее другого, разносимые любителями разномастного дронтума с кислином. Двое стражников вдруг вспомнили о предстоящих разводах в караул, и прочих неотложных делах, дожидающихся их в казармах, несколько дородных торговцев спохватились, что не подсчитана еще дневная выручка, а значит, рабочий день незавершен и отдыхать-то еще рановато. Бородатый ремесленник запоздало сообразил, что оставил жену одну, без присмотра, и того и гляди коварные соседи наставят рога, да и дорога ой как неблизкая под проливным дождем, особенно, если дом находится в другом конце города, а улицы превратились в бурные ручьи. В общем, предлогов убраться подобру-поздорову нашлось предостаточно. Любому хааскину ведомо, что Наместнику под тяжелую руку лучше не попадаться, были уже случаи... и народ благоразумно рассосался, да так тихо, что Наместник этого и не заметил.
А причина для столь тяжких размышлений действительно имелась.
Причина скалила зубы предположений и кусалась клыками неверия.
Основных Признаков появления Героя по Пророчеству существовало три. Самый первый, гласивший, что героем суждено стать безродному чужаку, толковать можно было весьма широко. Например, что Героем может стать хальд из стран Предела, не имеющих никакого отношения к Внутреннему Кругу, или илсут, существо, не принадлежащее ни хаскам, ни хальдам, то есть к роду людей. А рас в Хабусе хватало. Или, например, что Героем может стать некто, вообще не принадлежащий этому миру. И в последней вариации все чужаки, прибывавшие из-за Сферы, наиболее точно отвечали первому признаку. А потому участь их была предрешена с того момента, когда их нога ступала во владения Внутреннего Круга.
Второй признак гласил: путь Героя начнется с Алтаря Зверя.
И опять чужаки были самыми удобными кандидатами. Какие-то непостижимые надмировые законы приносили их из-за Сферы прямо на Алтарь Зверя, поэтому они были просто вынуждены совершать по нему первый шаг. Да, засферники были очень удобными кандидатами, так как само их появление в Теневом Мире Хабуса уже означало выполнение первых двух Признаков Героя. Но обычно дело этим и ограничивалось. Круг Причастия равнодушно убивал двухпризнаковых, а Хабус при этом не нес никаких потерь.
Причиной волнения мага был Третий Признак.
Магия. Светоч принесет с собой магию, нейтрализующую разрушительную Силу Круга Причастия. Как выяснилось, на этот раз дал-рокты сотворили то, чего не делали уже много лет — магическую ловушку. Возможно ли, что каким-то образом они предвидели появление Героя? Случайность или преднамеренность? Пророчество хасков Вестникам Тьмы более чем не выгодно. Оно убьет их расу с той же вероятностью, с которой даст будущее остальным народам. А значит тот, кто может стать проводником этого Пророчества, должен умереть, и как можно быстрее.
Дал-рокт напал на чужака, когда тот появился на Алтаре.
И тем самым способствовал выявлению Третьего признака. Потому что дал-рокт проиграл. И не просто дал-рокт, а могучий маг, Драхуб, с которым даже он, Гилсвери, побаивался столкнуться в прямом поединке, так как предсказать исход было невозможно... По всему получалось, что Пророчество нежданно-негаданно само заявило права на этого чужака...
Кулак Гилсвери с силой опустился на стол, едва не перевернув подпрыгнувший бокал. После этого даже самые заядлые выпивохи протрезвели и, изрядно струхнув, ретировались из трактира в поисках более спокойных местечек, позволяющих употреблять благословенный напиток без досадных помех...
Гилсвери этого также не заметил.
Пророчество...
Само это слово было для него ненавистно. Как ни парадоксально, он давно уже утратил веру в Пророчество, а возможно, никогда и не имел ее. Сейчас трудно говорить об этом, прошло столько лет после гибели жены — Пенеты, все так изменилось... И образ жизни, и жизненный опыт, и сам мир вокруг. Он стал хуже. И мир, и он сам, Гилсвери.
Пророчество за это время тоже не стало лучше. Оно по-прежнему требовало жертв, и Волшебный Зверь приходил к нему во сне — огромный, непостижимый, гора слепящего Света без определенных очертаний. Хотя у него не было глаз, Гилсвери чувствовал на себе его взгляд — пристальный, взыскующий... И маг просыпался в ледяном поту, а жестокие судороги скручивали в дугу его позвоночник. Спящий Зверь выбрал его своим жрецом, не спрашивая на то согласия. Год за годом маг посылал самых разных чужаков на Причастие, оставляя их в неведении относительно уготованной им участи, одного за другим, давно потеряв счет их жизням, посылал наобум, по заведенному Сферой порядку. Посылал на верную смерть, магически лишая воли и собственных желаний... Совесть, превратившая в угли, сострадание, развеявшееся пеплом по памяти прошлого... Он пытался. Честно пытался вернуть себе веру, чтобы обрести хоть какую-то цель в жизни, но каждая напрасная жертва все больше ожесточала душу, и в конце концов он очерствел.
Но самое главное — из-за Пророчества погибла Пенета, его законная и любимая жена, и поэтому он не желал о нем слышать от посторонних. Когда чужаки отправлялись в Круг Причастия, он ни на что особо не надеялся. Зверь требовал жертв, и он их получал, и будет получать, пока этот проклятый Мир Уходящего Света, как именовали его дал-рокты, медленно, но неотвратимо идет навстречу Тьме, растворяясь в ее разрушающих объятьях...
А тут этот чужак, Мрак его поглоти...
Факты издевательски смеялись ему в лицо, а он упрямо не желал верить. Чтобы не лишиться надежды, не следует ее иметь — это так просто... Зачем тревожить старые душевные раны, и думать, что мир наконец сможет измениться. Да и не мог он представить ни одного из этих чужаков, засферников, ни прошлых, ни нынешнего, в качестве Светоча, Неистребимого, Избавителя Хабуса. Внутри него поднимался самый настоящий бунт неприятия необходимости подобных чужаков в его мире. Не надо быть провидцем, чтобы понять — что им до проблем Теневого Мира? Зачем он им? Они слишком далеки от всего, что близко и понятно ему, хааскину, истинному сыну своего мира, и даже находясь на пороге смерти, мысленно они все равно пребывают в своих мирах, в присущих им чаяниях и заботах.
Он поднес к губам вновь наполненный Билоком бокал и привычно опалил горло небольшим глотком терпкого пенящегося напитка. Он привык за эти годы к некоему равновесию, а чужак должен был его разрушить. Мог дать надежду, и убить ее, снова не выполнив предначертанного, мог вернуть ту иссушающую боль, что ломала его почти шесть десятков лет назад, и до сих пор время от времени натягивала нервы подобно раскаленной проволоке. Пенета... Она так любила свой мир, что не смогла остаться в стороне. А он... Он любил ее больше своей жизни, и все-таки не смог, не успел предложить Кругу Причастия свою жизнь вместо ее...
Гилсвери опустил веки, касаясь их напряженно подрагивающими пальцами.
И все-таки, все-таки... Такого сильного кандидата не было уже добрую сотню лет... Да, ровно сто лет, что само по себе наводило на определенные мысли. Тогда шел 2621 год от Пришествия Зверя и тоже исполнились все Три Признака, но Герой погиб. Роковое стечение обстоятельств. Погиб из-за того, что не был предупрежден, и соответствующим образом не подготовился к Причастию... Опять же, если он его предупредит, ему уж точно не видать чужака в Круге, ведь кто решится на такое добровольно? Только идиот... Или Светоч... Гилсвери мысленно рассмеялся собственному каламбуру, и смех этот был сух и горек. Острая необходимость что-то для себя решить, что-то придумать болезненно ела разум. Шанс был велик, как никогда. Несмотря на отчаянный душевный протест против какого-либо непосредственного участия в Пути Пророчества, Гилсвери чувствовал, что на этот раз ему все-таки придется приложить руку к этому делу более основательно, чем раньше... Тот факт, что засферник прибыл по собственной воле — отыскать сородича, четырнадцать лет назад сумевшего добраться только до Неурейи, не давал ему покоя. Каким-то образом засферник смог найти путь в мир Хабуса самостоятельно, что лишний раз говорило о его необычной Силе.
