Viva l'Italia Fascista!

— Есть! — докладывает, отбивая ключом 'код зеленый'.

Все сигналы давно обговорены и уверен, в Египте наши разговоры слушают. Пусть преувеличиваю их возможности, но никаких прямых разговоров не ведем.

— 'Длинная рука', — сообщает с недоумением.

— Помощь идет, — говорю с каменой мордой.

Все пошло по наихудшему варианту, благо и его предусмотрели. Омар показал в очередной раз, что его недооценивать нельзя. Дороги блокированы и ломиться в лоб на подготовленные позиции — бессмысленные потери. Правда, на этот раз мы работаем не сами, а в союзе с Гульельмо Наси, командующим колониальными войсками. Три пехотные и горная дивизии как раз приобретают практический опыт. Армия все ж призывная и все должны обкататься на полях сражений, особенно офицеры. Через годик ротация, но главное они не будут торчать, как обычно по гарнизонам, а тоже участвуют. Совсем другое соотношение сил, особенно, если альпийские стрелки не станут рот разевать.

Снаряды почему-то перестали рваться. Требовалось пробежаться по территории, подбодрить людей, а заодно посмотреть на обстановку.

— Роберто, — махаю, — пошли.

После повышения в должности Марко он у меня личный шофер, охранник, вестовой и денщик в одном лице. Габбани тот жулик и врун, совершенно наплевательский относящийся к фашизму в целом и государственным интересам в частности. Что тогда делает в Черной колонне? Проигрался в карты на очень серьезную сумму и не нашел лучшей возможности унести ноги от недовольных. По жизни он совсем не трус, но против лома нет приема. Ему б обязательно все переломали в родных краях. К его чести, таская у феллахов курей всегда делится с командиром и без разрешения ничего моего не тронет. Насчет прочих не уверен, однако за руку до сих пор не ловили.

Бодро скачу по окопам, радостно сообщая хорошую новость о помощи. Для приятной наглядной агитации прилетели трое бомбардировщиков. Тоже, как солдат испытывают в интенсивных боях, хотя можно ли назвать это для них реальной войной, затрудняюсь. Ни зенитных орудий, ни истребителей наши враги не имеют. Конечно же, в теории, и из ружья можно сбить самолет, но на практике такого не видел. Спокойно подлетают и бомбят по позициям. Мы свои обозначаем ракетами и на этот раз 'дружественные' бомбы не прилетают, как порой случается. Даже в столь тепличных условиях умудряются промахиваться.

На этот раз они сбрасывают куда требуется. Мои парни радостно орут, а мне несколько грустно. Человек ко всему привыкает и опыта у них спрятаться хватает. Прошли времена, как с парочки бомб, п то и вовсе от одного появления летающего чудовища разбегались в панике. А всерьез навалять данные 'Савойя' не способны. Слишком мало могут поднять. Я даже написал наверх о недостатках, на что получил натуральную отписку: 'В связи с перевооружением армии и флота ваша очередь последняя'. Ага, как порядок в колонии наводить, так чернорубашечники — вперед. А поддержка на уровне десять лет назад закончившейся войны.

Неожиданно рядом засвистели пули. где-то там засел пулеметчик и достаточно умелый. Еще чуток и получили б новенькие дырки в мундирах. Кубарем скатываюсь за большой камень в окоп. Смотрю по сторонам, ощущая, как энергии во мне через край. Ничто не смывает так быстро меланхолию, как пуля, чудом разминувшаяся с телом.

— Там, — показал сидящий в окопе на корточках капрал. — Левее кривого дерева. Пять шагов.

— Покажи.

Он уверенно ткнул пальцем, практически не высовываясь. Я посмотрел в бинокль. Похоже, прав.

— Телефонная связь работает?

— Ага.

Может в армии и принято выпучив глаза орать уставно, у нас с этим делом проще. Притом никому не придет в голову оспаривать приказы или устраивать митинги. Здесь сплошные добровольцы, не будем уточнять по какой причине. Кто такая римская богиня 'Дисциплина' они знают. А кто недостаточно хорошо, в зависимости от серьезности происшествия идут в трибунал, едут домой или остаются на поле с дыркой в голове. Дважды лично так делал и никто не сомневается в готовности снова.

На батарее все правильно поняли, тем более координаты на карте пристреляны заранее. Две мины легли чуть в стороне, третья точно накрыла. Что там стало с пулеметом не разобрать, а изломанное тело выкинуло к дереву. Хорошее дело миномет. И правильно, что от 50мм отказались. Толку от них немного. Теперь по штату в дивизии положено 30 штук 81мм и по слухам лепят 120мм. Нам пока хватало и шести, тем более спрятаны они за скалой и пушки не достанут. Была б гаубица — да. Одна проблема, выстрелов хватит еще на один серьезный штурм, если будут иметь дурь снова в лоб идти.

— Ночью пойдут, — сказал уверенно Кавани, при возвращении к штабу, — синьор трибун .

Звание у него теперь не армейское — префект, приблизительно полковник, но хоть я и младше по всем показателям, включая квадратики в петлицах, все ж начальник. Правильно воспитанный человек в погонах никогда не забывает субординацию.

— Значит будем готовы. До утра продержимся и 'длинная рука' прикроет.

Он хмуро кивнул. Общий план мы варганили вместе. Точнее я выдал общую идею и договаривался с армией. А конкретные шаги и подготовка за ним. На то и начальник штаба. По слухам, Фрунзе так изображал великого талантливого полководца на гражданской войне. Тыкал пальцев в карту, давая указания, а за него трудился генерал-майор императорской армии Новицкий. У меня труба пониже, дым пожиже, начинал максимум с батальона, но военные операции должен готовить настоящий профессионал, а не перстом в карту отдавать приказы.

Ну, сколько ж можно ждать очередного налета противника, с пятью-десятью убитыми и быстрым отходом в пески? Даже уничтожение поселков, где мятежников подкармливают и дают пополнение мало действенны. Требуется выманить в нужное время и место как можно больше врагов. Что для этого больше всего подходит, как не глупость командира Черной колонны, решившего с малым количеством солдат устроить опорную точку в самом логове сенуситов? Это ж какой удар по престижу Италии, сумей вырезать серьезное подразделение, да расправится лично со мной, главным пугалом здешних мест!

Изменить что-нибудь уже нельзя. Даже если нечто истеричное или успокоительное стану передавать по рации общие действия не отменить. Много позже понял, откуда взялось увлечение восточными практиками и их фатализмом, если не сказать пофигизмом. Слишком часто приходилось слышать: 'Судьба', 'Чему суждено, то и будет' или 'У него на лице печать смерти'. Последнее сам видел неоднократно у раненых. Сразу понятно, этот устал бороться и сдался.

— Так надо чуток соображать, — балаболит Роберто по соседству. — На стрельбище показываешь средненькие результаты. Ловушка для дураков.

Конечно приятно и престижно быть пулеметчиков, но таскать на себе тяжесть, зачем?

С трудом проглотил пару кусков и прямо так, прислонившись к стенке землянки задремал. Снился мне снег на улицах и катание на санках. Обычно всякая ерунда без малейшего смысла, да и забывается моментально, а тут было приятно. Видать вконец голову напекло здешним жестким солнцем. Хочется побегать по холодку.

— Кажется, началось, — говорит Роберто без признаков обычной безалаберности в голосе, убедившись, что на прикосновение отреагировал.

Бухнул миномет, отправляя в полет осветительный снаряд. В слабом, колеблющемся на ветре пламени люстры на парашютике видна стала темная надвигающаяся масса. Они поняли, что скрытно подойти не удастся и заорали знакомое Аллллла акбар! Странные люди. Когда счастливы орут, когда их убивают тоже. Все по воле его, даже если бомба прямо тебе на голову летит, значит такова воля всевышнего. Тогда и я здесь не от Дуче, а с направления сверху. Но это почему-то признать категорически отказываются.

Весь периметр взорвался огнем. Били на расплав стволов, бесконечными очередями и пока не заболит палец, отказавшись повиноваться и нажимать. Потом рванули мины и это крайне плохо. Значит добрались до самой колючки, не взирая на потери. Прямо на нас выбежал с диким воплем араб, видимо перескочивший через окоп и помчавшийся дальше. Он был почему-то с мечом, но поскольку не святой клинок от Пророка, то полетел назад, словив несколько пуль. Два его приятеля отправились вслед. Хорошая вещь Веретта М-26, кучно бьет.

— За мной рычу, — и поднимаюсь в атаку к району прорыва.

Штабное отделение дружно бежит сзади к месту прорыва. Подбегающих к траншее мы смели совместным ливнем пуль. Из восьми человек, только у связиста стандартный карабин. Все остальные имеют пистолеты-пулеметы. Мы последний шанс ближнего боя. И весь мой резерв.

Прямо с бруствера стреляем в копошащихся внизу, тем более отличить своих от врагов проще простого по одежде. 'Магазин' щелкает, опустев. Вставлять новый некогда, прямо на меня выскакивает здоровенный урод в оборванном бурнусе. Бросаю ПП и хватаюсь за рукоятку на поясе.

— На! — остро наточенная саперная лопатка разваливает ему череп. Еще один визжит, получив по руке. Кость если не отрубил, то повредил серьезно и ему сейчас не до подвигов. Еще один выпад и заливая все вокруг кровью из разрубленного горла заваливается назад.

Когда-то нас, зеленых и глупых юнкеров, крепко учил капитан Смолин, понюхавший рукопашной в окопах, когда пускали вход самодельные дубинки и ножи с чем угодно. С трехлинейкой крайне неудобно отмахиваться от агрессивного противника штыком в узких местах. До сих пор вбитые рефлексы работают. Я даже под настроение преподал несколько уроков новобранцам. Правда до сегодняшней ночи и не требовалось, как выпады штыком.

Тупо гляжу в темноту, откуда никто не набегает. Неужели закончилось? Потом рядом принялись энергично стрелять и от греха соскочил в траншею, угодив прямо на труп ногами. Дно окопа почти сплошь покрывали застреленные, зарезанные, стонущие и не только наши. Но с этим проще всего. Своих принялись перевязывать и оттаскивать на санитарный пункт. Здесь пол сотни шагов, но не оставлять же без врачей. Единственное место, где все сделано на совесть и стены с потолком из бревен. Другое дело все вряд ли влезут в те блиндажи. На столько пострадавших не рассчитано.

Арабов, не разбираясь, протыкали штыками. Кое-кто из них показывал пустые руки, сдаваясь, но желающих возиться с подранками не нашлось. Уже светало и обстановка напоминала ад. Кое где их трупы лежали перед оборонительным периметром буквально холмами, в три ряда. Как не удивительно, но прорвались единицы. Кавани получил нехорошую рану в бок и кроме меня некому проверять уцелевших. Хожу от взвода к взводу, напоминая про часовых, подтверждая грядущую помощь и хваля за героизм. Заодно записываю фамилии отличившихся, хотя можно запросто вешать медали всем подряд. Воевать с фанатиками дело достаточно серьезное. Такие подыхая станут тянуться к чужому горлу зубами. А мы худо-бедно умудрились отбиться при таком серьезном перевесе.

Тем не менее, в списках убитых сорок семь, тяжелых семьдесят шесть, а легкие ранения у каждого второго. Патронов осталось всего ничего. Второго штурма точно не выдержим. Вопрос хватит ли у них народа и идиотизма пойти новой волной после случившегося. Уходить точно не собираются, а в бинокль видны разномастные группы подходящие. Похоже из местных поселков набежали.

Как бы в ответ на мысли начинают бухать снова пушки. Ни вчера, ни сегодня серьезного ущерба не нанесли, попасть четко в окоп нужны другие головы и руки, однако и случайно может прилететь. Да и на нервы всерьез действуют. Опять приходится все контролировать и бегать, как бобик. Еда, вода, патроны, наличие командиров. Двое ротных погибли и пришлось назначать на их место. Со взводными тоже беда. Одни минометчики не пострадали, но у них кроме осветительных зарядов ничего не осталось. Погнал в окопы большинство на пополнение особо пострадавших подразделений. Учили их другому, но пострелять из ПП в атакующих много ума не требуется.

Часам к трем по невидимому от нас лагерю ударили с холмов гаубицы. Взрывы прекрасно слышно и видно, как внезапно потерявших интерес к базе арабов. Часть побежала сразу, другие рванули вверх по склонам. К этому моменту все способные стоять замерли на ногах, напоминая сусликов вытянутыми мордами и вниманием. Из леса тоже стреляли густо и когда начали выползать цепи в тропической форме поднялся дикий вой. Подмога пришла. Хотя мои утешения и обещания внимательно выслушивали и кивали, большинство не особо верило в приход армейцев. Опытные солдаты прекрасно знали насколько паршивые здесь дороги и как легко их перекрыть. Удержаться банде против настоящей армии практически невозможно, однако постоянные обстрелы должны замедлить движение. А наше выживание напрямую зависело от скорости.

Каразоне пришел уже под вечер, когда совсем стемнело. Никогда не понимал, как он в самых паршивых условиях умудрялся выглядеть всегда щеголем. Так и появился, одетый с иголочки, пахнущий дорогим парфюмом и небрежно постукивающий стеком по голенищу сапога. На его фоне хотелось срочно надеть парадный мундир, который отсутствовал и обязательно побриться. Иначе стыдно. Ну, всем, кроме меня. Я давно отрастил толстую шкуру и не озабочен мнениями о своей особе.

— Ну ты и натворил, — с восхищением сказал бригадный генерал. — Я такого под Изонцо не видел.

— Без вас пришлось бы туго. Полагаю, удачные действия дивизии не останутся без награды.

Муссолини по части повышения в звании крайне скуп. Прежнюю систему наград и вовсе полностью отменил. Никаких общих медалек за компанию всем сразу. Остался одинокий Военный орден Италии пяти степеней и медаль 'За воинскую доблесть' трех. Обычно первым награждали офицеров, а второй для солдат, но получивший три медали мог рассчитывать в дальнейшем на орден и автоматическое повышение в чине. Гражданских, всяких разных, еще с десяток наград, но нас это не касается.

Однако сейчас имело смысл написать правильный рапорт. Во-первых, Бруно из тех самых средних офицеров, поддержавших реформу армии и сделавший на том карьеру. Пусть он не фашист, однако Дуче в курсе и назначение на дивизию не случайно. Во-вторых, генерал прекрасно сознавая разницу положений, тоже в курсе моих завязок наверху. Насколько мохнатая меня поддерживающая рука не представляет, но кое о чем догадывается. В-третьих, он сроду не лебезил ни перед кем, а разница в возрасте у нас не такая уж большая. То есть, сообща наводя порядок, не гнушается беседовать и выпивать, как с равным. Может быть хитрее, чем представляется, но по мне нормальный мужик без фанаберии, готовый выслушать не только старшего по званию. Что гораздо важнее и поступить согласно просьбе, не выдавая за собственную идею.

— Не преувеличивай. Десант прекрасная мысль. Вышло, правда, не очень. Одно отделение до сих пор неизвестно где. Еще два достаточно удачно спрыгнули. Всего один сломал ногу. Но у них тоже серьезные потери, не смотря на тихий выход в тыл засаде. Семеро погибло в бою, но затычку выбили. А вот твои местные типы оказались очень уместны. Провели чисто, козьими тропами.

— Не будет наглостью предложить создать специальную десантную бригаду?

Каразоне задумался лишь на мгновенье.