Эрлих

— Лэр Моше, почему вы вмешиваетесь в наш разговор, — вспылил капитан. — Разве вы не видите, что он строго конфиденциальный?

— Если он был конфиденциальный, вы, лэр, не разговаривали бы на виду у всех,— парировал лэр Моше.

Пока мы вели беседу, матросы начали приборку. Останки несчастного, убитого судорогами щупальца, завернули в холстину и, перевязав цветными лентами, скинули в воду. Никто не озаботился сохранить тело, чтобы его могли похоронить родственники. Ну, что же такова судьба всех моряков в этом мире. Постояв с полминуты, у борта матросы приступили к авральной уборке.

Капитан все же перебил цену негоцианта и забрал все мясо по сто пятьдесят экю за щупальце.

Судя по его довольной роже, в накладе он не остался.

Через два часа щупальца были разделаны и спущены в трюм, для своего груза капитан сразу нашел и холодильник. Наверно, это обстоятельство учитывал лэр Моше, когда отказался поднимать цену дальше, скорее всего, сообразил, сколько ему придется заплатить, чтобы доставить мясо кракена в Гронар в целости сохранности.

Мясо кракена я и сам не дурак поесть, поэтому в первые секунды боя отправил кусок щупальца килограмм сто в пространственный карман, у меня в стазисе оно сохранится гораздо лучше, чем в холодильнике баржи.

Капитану я сообщил, что устал, поэтому намерен отдыхать до вечера, и попрошу не беспокоить, ибо это чревато для жизни беспокоящего. Тот с готовностью закивал, как будто только что сообразил, что разговаривает с магом, недавно показавшим свою силу.

Зайдя в каюту, сразу поставил щиты и ушел в пространственный карман.

Суета последних пары часов снова разбудила аппетит, и я намеревался приготовить свежатинку из щупальца кракена.

У меня в памяти хранились несколько не испробованных рецептов, и сегодня их станет на один меньше.

Когда зашел на кухню, голем — повар уже маялся в ожидании, когда я достану из стазиса приличный кусок мяса.

Я смотрел на работающего голема и думал:

— Ну, и на хрена мне это все нужно? У меня есть синтезатор последней модели Содружества, правда, произведенный семьсот лет назад. В этом синтезаторе можно сделать мясо кракена тождественное до последней молекулы настоящему, и чего я стал таким привередливым, не понимаю? И все же душа хочет настоящего, черт побери!

Оставив работающего голема, бодро жарящего мясо, я спустился в ту часть дома, куда не заходил последние лет триста. Просто не хотел себя расстраивать. Но сейчас, когда до даты всемирной катастрофы остается всего два года, все же решил посмотреть на челнок, семьсот лет назад, опустивший меня на поверхность этой планеты.

В большом подземном ангаре стояла большая темно-зеленая тарелка, метров 20 в диаметре и высотой шесть метров. Любой землянин из двадцатого века сразу понял, что находится перед ним.

Подойдя вплотную к челноку, я дотронулся до холодной брони. Практически сразу в голове прозвучал механический голос искина.

— Старт корабля невозможен. Напряженность М-поля превышает допустимую величину. До распада планеты осталось два года, три месяца восемь дней, три часа, шесть минут сорок восемь секунд.

Именно чтобы не слышать этой фразы, я много лет не заходил сюда.

Чертов крейсер Предтеч, который местное население называет сверкающей луной, проснувшийся при моем появлении в системе, включил поле подавления антигравов. Так, что при попытке взлета двигатели просто взорвутся.

Сейчас, после стольких лет, прожитых на Эрипуре, я спокойно выслушал доклад искина челнока. А тогда, несколько сотен лет назад, мне хотелось покончить жизнь самоубийством, перспектива жить в средневековье совсем не радовала. На расчеты искина, что через семьсот оборотов напряженность М-поля просто разорвет планету на части, я даже не обратил внимания. Мне казалось это событие настолько далеким, что о нем не стоит думать. Столетия прошли незаметно, и оно стало почти реальностью. И сейчас я делаю последнюю, практически безнадежную попытку проникнуть в наземный центр управления Предтеч, так как мои несколько предыдущих попыток оказались неудачными.

К сожалению, М-поле препятствует и телепортации, поэтому приходится добираться до гор Атласа на своих двоих. Увы, попытка перейти горную цепь с восточной стороны успехом не увенчалась. Теперь будем пробовать подняться на нужный перевал с запада.

Голем приготовил мясо кракена именно так, как я любил, главное оно было сочным и мягким. После того, как расправился с ним, я вышел из пространственного кармана и улегся на кровать в каюте. Подложив две подушки под голову можно было наблюдать за видами, открывающимися из иллюминаторов. Берега начали резко сдвигаться к барже, так как мы уже прошли эстуарий Энры, на левом берегу вдали синели вершины Теринейских гор, и росли высоченные эвкалипты.

А правый берег был девственно пуст до самого горизонта. Лишь степные травы стелились волнами на ветру.

Я встал с кровати и подошел к иллюминатору, чтобы лучше рассмотреть начинающиеся прерии.

Глядя на колыхающийся ковыль, неожиданно вспомнил момент своего появления на этой планете.

Точно также трава ложилась на ветру, когда я вышел из челнока, в десантном комбинезоне, вооруженный лишь игольником.

Я стоял, глядел на бескрайние просторы и уныло размышлял, как буду жить дальше в этом огромном незнакомом мире.

Увы, долго думать над этим вопросом не пришлось. Резкий удар по голове и мир вокруг исчез.

Очнулся оттого, что мне на лицо лилась вода. Открыв глаза, увидел конопатое лицо рыжего паренька, он радостно улыбнулся и что-то сказал.

Естественно, я не понял ни слова.

В этот момент проснулся имплант и сообщил, что начал анализ речевых конструкций аборигенов. Меня, конечно, это очень обрадовало.

С трудом, усевшись на задницу, я огляделся по сторонам. Мы с рыжим парнем находились на берегу небольшого ручья.

Я сидел практически голым, лишь грязная тряпка была обернута вокруг талии. Затылок разрывало от боли.

И еще жутко болели пятки.

Посмотрев на них, обнаружил, что они увеличились в размерах почти в два раза и на них появились зажившие швы. А на затылке рука нащупала огромную шишку. Спасибо усиленным костям черепа, если бы не они, там была бы дыра.

Увидев мой взгляд, парень снова начала бурно говорить и показывать свои пятки, такого отека, как у меня, у него не было, но зато сквозь кожу кое -где торчала жесткая щетина.

Обернувшись назад, увидел типичный лагерь кочевников-скотоводов. Десятка два юрт, дымящиеся костры с котлами над ними, и куча детей разного возраста бегающих между ними.

Долго разглядывать лагерь не получилось, толстая бабища подошла к нам и начала орать. Рыжий схватился за ведро, из которого поливал меня, набрал воды из ручья и, хромая потащил его к кострам.

После этого женщина дала мне хорошую затрещину, и снова начала что-то кричать. Убедившись, что я не понимаю, знаками показала, что надо носить воду. Я в ответ показал на изуродованные пятки, но в ответ получил лишь пинок по спине.

После чего баба начала избивать меня всерьез. Наверно, забила бы до смерти, если ее не оттолкнул в сторону тощий, лысый старикашка. Видимо, авторитетом он пользовался немалым, потому, что дама сразу исчезла в неизвестном направлении.

Старик, обвешанный с ног до головы сушеными жабами и мышами, строго указал резным деревянным жезлом в сторону одной из юрт, после чего я выразительно глянул на пятки. Старик хмыкнул, и жестом показал, что я должен двигаться на четвереньках. Когда я добрался до лагеря, вокруг меня сразу весело запрыгали дети, кидаясь сухим кизяком , однако после того, как старик прикрикнул на них, все они разбежались. Внутри юрты было довольно уютно, чисто, пахло сухими травами. До меня дошло, что старик, скорее всего, шаман клана. Он положил мне руку на лоб, и я снова отключился.

Когда пришел в себя, пятки уже так не болели, а шаман вручил мне метлу и приказал навести порядок у него в юрте. Так началась моя рабская жизнь.

Прошло три месяца, благодаря импланту я уже довольно бодро говорил на имперском языке со своим товарищем по несчастью, бароном Клаусом Гвироном.

Мы с ним были единственными рабами в бедном клане Юраша. Клаус попался в плен по глупости. Почти год назад, когда отошел вечером в сторону от лагеря, чтобы отлить, его ударили по голове и похитили. Вначале, за него хотели получить выкуп, но к несчастью, родителей у него уже не было, а младший брат выкуп платить отказался.

Со мной приключилась практически такая же история, только похитители перестарались, и я провалялся почти неделю без сознания. И только заступничество шамана, который заинтересовался моими способностями, и челноком, спасло меня от смерти.

А сейчас у меня под кожей пяток была зашита стриженная конская щетина, из-за которой ходить можно было пару часов в день. Таким немудреным способом кочевники держали рабов при себе, действительно, когда болят пятки, далеко не убежишь.

Надо сказать, особо над нами не измывались, но работать заставляли с утра до вечера, в основном сидя, потому, что понимали, что ходоки из нас еще те.

Клаус оказался еще тем болтуном, поэтому я вскоре знал о Луганорской империи столько же, сколько он сам. Кроме того, я освоил язык кочевников и разговаривал на нем гораздо лучше товарища.

Шаман, обнаружив, что я его понимаю, начал вести со мной длительные беседы. Его очень интересовало, что за непонятное чудовище перенесло меня в их степи. Жужир, так звали шамана, очень хотел остаться около него и камлать, пока духи не скажут, как проникнуть вовнутрь этого сооружения. Но вождю Юрашу просьба не понравилась, так, как нарушала движение кочевья. Поэтому слушать шамана он не стал и, кочевье двинулось дальше по привычному маршруту.

Так, что в течение дня мне приходилось отвечать на вопросы шамана, а поздно вечером выслушивать истории Клауса Гвирона в которых он рассказывал, как разберется со своим младшим братом, когда вернется домой. Он оказался знатоком в перечислении пыток и способов казней. Так, что я сам того не желая, тоже стал специалистом в этом деле.

Благодаря импланту и повышенной регенерации, мне не составило труда поместить щетину под кожей в своебразный плотный кокон из соединительной ткани. Поэтому, в отличие от своего товарища по несчастью, особых болей не испытывал, но, естественно, это скрывал.

Конечно, как и Клаус, я каждый день думал о побеге. Но если тот планировал добраться до берега Энры и переплыть на другой берег к ближайшему форпосту империи, то я надеялся, что через девять месяцев мы вновь докочуем до моего челнока. Там я постараюсь скрыться в нем и, подготовившись, одев штурмовой скафандр выйти обратно не с игольником, а с мощным бластером и спалить все кочевье к такой-то матери.

Лето было в самом разгаре, солнце палило немилосердно. Мелкие реки и ручьи, которых и так было немного в прериях, почти все пересохли. Поэтому наше кочевье вышло на берег Энры и двигались вниз по течению.

Я впервые увидел эту реку не из челнока с высоты нескольких тысяч километров, а с берега. Вместо тонкой ниточки передо мной медленно двигалась огромная масса воды. На первый взгляд ширина реки в этом месте составляла не мене двадцати километров.

Вечером, когда мы таскали мутную речную воду к стоянке, я спросил у Гвирона.

-Клаус, эту реку нельзя пересечь вплавь, на что ты рассчитывал?

Мой товарищ, с которым мы сдружились за это время, несмотря на разницу в возрасте грустно сообщил:

— Ну, я думал, что удастся соорудить плот, или лодку найти.

Я не стал смеяться над парнем. Вернее, еле сдержал смешок. Найти лодку у кочевников, смертельно боящихся большой воды, достаточно сложно, а вдоль берега реки кроме тощих кустов никаких деревьев не росло.

И все же Юраш допустил непростительную ошибку, сделав стоянку у реки.

Ночью, когда мы с Клаусом, укрывшись кошмой, спали у костра, со стороны реки раздался грохот.

Вскочив, мы увидели, как над водой поднимаются огненные шары и летят в нашу сторону. Вскоре юрты главы клана и шамана пылали ярким пламенем, а к берегу подошли несколько лодок, из них на берег повалили мощные воины в кожаных латах с мечами в руках.

-Наши! Это наши, Эрлих! — радостно заорал Клаус. — Это воины ярла Теовульфа, нашего соседа.

Нам повезло, что мы спали в стороне от стоянки и нас не сочли важной целью для удара файерболами. Но больше всего нам повезло, что вояки не зарезали нас, когда добрались до нашего костерка. А могли в пылу схватки и не разобраться.

Через полчаса все закончилось. Кочевники были перебиты полностью. Никто не собирался их хоронить, трупы взрослых и детей отправились прямиком в реку, где уже резали воду плавниками крупные хищные рыбы.

-Ну, и кто ты такой? — спросил вальяжно развалившийся на высоком деревянном кресло кряжистый седобородый мужчина в кольчуге и латных сапогах. Маг в черной мантии, стоявший за его креслом внимательно смотрел на меня.

— Лэр Теовульф, это мой друг, Эрлих, он попал в прерии из-за гор Атласа, — воскликнул Клаус Гвирон, стоявший рядом со мной.

— Ты все такой же поперечный, Клаус, — ухмыльнулся Теовульф. — Не зря отец лупцевал тебя каждую неделю за длинный язык. Учти, я могу это сделать сейчас вместо него.

Клаус хотел сказать что-то еще, но маг шевельнул рукой и мой приятель застыл, не сказав ни слова.

— Я повторяю вопрос, кто ты такой? — снова спросил Теовульф.

— Человек, которому не повезло попасть не туда, куда хотелось.

Маг что-то шепнул своему нанимателю.

-Правду говоришь, -кивнул Теовульф. — а куда ты хотел попасть?

-Домой, — вздохнул я. — Но туда уже не добраться.

Теовульф подергал себя за бороду.

-Снова не врешь, а теперь скажи, чем ты мне можешь быть полезен?

-Могу победить на мечах любого твоего воина, — с равнодушным видом ответил я.

Гулкий хохот наполнил просторную каюту. Теовульф, хлопая себя по коленям, ржал, как конь. Даже маг за его спиной скривил рот в скептической усмешке.

Гвирон ошеломленно уставился на меня. О моих талантах он даже не подозревал.

Неожиданно смех оборвался. Теовульф серьезно глядел на меня.

-Чужеземец, тебя никто за язык не тянул, так, что как только рассветет, ты покажешь нам свое мастерство.

— Покажу, конечно, — думал я. — Как никак десятый уровень базы абордажника содружества мне в помощь.

— Но дядюшка! — воскликнул Клаус, — у нас с Эрлихом щетина в пятках зашита, он не сможет драться!

Теовульф вперил тяжелый взгляд в новоявленного племянника.

— Клаус, каждый мужчина должен отвечать за свои слова, нечего искать ему оправдания, ты понял?

Остаток ночи мы коротали на палубе, среди десятков, храпящих вояк.

Две самоходки стояли на якорях примерно в километре от берега, но, тем не менее вахтенные матросы четко несли службу.

Когда на востоке зарозовела заря, на палубе появился сам ярл.

Его появления ажиотажа не вызвало, но понемногу народ начал просыпаться.

-Мои воины, — обратился к ним Теовульф. — Наглый чужеземец, взятый в рабство грязными кочевниками, заявил, что победит на мечах любого из вас, что вы на это скажете?