Раненый мир - Книга Презрителя

Толпа зашумела и потянулась к вещам. Лишняя обувка или одежа сейчас никому не помешает. Стальной нагнулся и вытащил из кучи более-менее ладные сапоги.

— На, босоногий, — повернулся к бедняку, с которого Анна с Ричардом сняли обувку-аморфа, и кинул в протянутые руки.

Оставалось одно дело из услышанных. Дмитриус залез в сундук с Лисьей едой, ханта не мешала, с интересом наблюдая. Вытащив кусок сыра, смяв его неловким движением могучей стальной руки, ходячий доспех ухватил еще и утреннюю лепешку из Землеца.

— Алейна, — сказал он, — дай сахры. Я знаю, ты припрятала.

Девчонка улыбнулась, скрылась в распахнутом чреве броневагона и вышла оттуда с белым узелком в руках.

Вместе они подошли к малышу, заплаканному и гревшемуся в складках мамкиной юбки.

— Возьми мальца на руки, — гулкнул Стальной, женщина тут же подхватила мокроносого, не зная, бояться или кланяться.

Алейна вручила матери узелок, а первую ягодку сунула прямо в рот малышу. Дмитриус протянул раздавленный сыр и лепешку, дождался, пока мальчик схватит их и набросится — ждал совсем недолго, секунды не прошло, как он сообразил. Стальной повернулся к людям, прислушался. Белый шум стих, сменившись живым, пестрым гомоном.

— Все, — сказал он. — Пошли.

Король Мэннивея

Глава вторая, где начинается сражение у Долины Презрителя, Лисы наперегонки с Хаммерфельдом играют в игру "Кто первый к низвергу?"

и внезапно встречают особу коро-левских кровей!

— Кто из вас знает о Презрителе? — громко спросил Ричард, перекрикивая суматошные сборы и обращаясь ко всем беженцам сразу. — Что за пророчества там у него, что за плату со смертных взимает?

— Не пророчества, — ответил голос у рейнджера почти из-под ног. Мелкий лавочник сидел в углу, нахохлившись, обхватив свой драгоценный короб, и почти терялся за ним. — А видения.

— В чем разница?

— Пророчества о будущем, а видения из прошлого да настоящего, — легко объяснил торговец.

— Еще что скажешь?

— Да много чего могу. Раньше Изгнатели к низвергу-пророку паломников пускали. Специально черную дорогу построили, чтобы ездоки и ходоки с белого тракта шли и платили деньги их ордену. Многие к нему приходили, за прозрением, и платили хорошую цену за него. Не низвергу, а Ордену. Но потом смута была, закрыли дорогу, а вскоре и Изгнателей не стало, разбили старый орден. Надзиратели древней земли перестали народ пускать по черной дороге. И вот, лет что ли триста, он без единого вопросителя просидел в своей долине. Пока первый из Мэннивея к нему не пробрался, а через пару лет после того не открыл дорогу к Презрителю заново.

Вот, оказывается, что это за дорога!

— Откуда ты все это знаешь? — спросил Кел.

— Так я разнописчий. Летописи Ничейных земель по заказу Шеллардов переписывал.

— Секреты Кланов знаешь? — с большим интересом глянул на него Дик.

— Да нет, — улыбнулся торговец, — кто бы меня тогда живым из Мэнни выпустил. Клановые летописи писал немой раб под надзором Фанга Хромого. А я общие переписывал, земли нашей. Лет пять трудились, или шесть.

Вот это подарок судьбы.

— Поедешь с нами, — не подразумевая отказа, отрезал Дик.

— Хе-хе, еще как поеду, — шмыгнул носом лавочник. Судя по всему, он и сам собирался напрашиваться на крышу броневагона, а вот поди ж ты, получил счастливый билет.

— Как звать тебя? — уточнил рейнджер.

— Демьен Гоф, — ответил тот.

"Гоф" значило богатый и толстый, живущий в чрезмерном достатке. В андарских сказках это всегда был недалекий жадина и жирдяй, которого обманывал и оставлял с носом сметливый бедняк. Оглядев промокшего лавочника с ног до головы, Анна не увидела в Демьене ни капли схожести с Гофом.

— Мне жужжалки в ушки залетели, — жалобно воскликнул Рой, закрывая уши пухлыми ладонями. — Прогони их, Бьяночка, прогони!

Вокруг и вправду творился ужасающий шум и бедлам. Меньшая часть беженцев собиралась сдаться канзорскому отряду, надеясь тем самым на хоть какую-то милость. Никто не пытался их остановить. Большая часть людей и телег выстраивались в колонну, чтобы бежать от бронеголовых назад по черной дороге. Лисы пока их не пускали, чтобы двинуть туда первыми, а не тащиться в хвосте. Меняющиеся местами, разворачивающиеся повозки мешались друг другу, на дороге образовался неслабый затор; к счастью, броневагон стоял с краю, потому что остановился, чуть не доехав до беженцев, которых встретили Лисы.

Ночь была не так уж темна: бледное сияние четырех Лун да россыпи звезд разбавили черноту неба и просвечивали сквозь сизые сети клочковатых облаков.

— Скорее! Чего копаетесь! — рявкнул Дик. Он впряг всех землецких лошадей спереди, чтобы вшестером тащили тяжелый лисий дом хоть немного быстрее.

Копались Анна, Дмитриус и Винсент, которые в это время решали, как быть с мародерами. Втиснуть всех в броневагон нереально, а тащить за повозкой на привязи бестолково. Они бы путались, падали, с криками волочились по мощеной дороге — кому-то весело, Анне как точильным камнем по коже. Ей хватало кровавой похлебки, которой вдоволь, с добавкой приходилось хлебать в боях, чтобы брезговать жестокостью к побежденным.

Привязать их к дереву и оставить тут? Даже отвечать, почему это глупость — глупость. А отпустить? Лисы и рады сбагрить нежеланных пленников, да и момент-то какой подходящий — ну, если заглушить сразу и крик совести, и смех здравого смысла. Ведь как пить дать, натворят дел. Уж Зверь точно не выдержит, слишком много возможностей вокруг, хоть он и безоружный, но сложно ли отнять нож у крестьянина и в суматохе ограбить пару торгашей? Не для того их Хальда пощадила, а Алейна нарвалась на откат мироздания, чтобы теперь....

— И кус-кус в животике ворочится, — сказал огнемаг жалобно, поджав губы. — Его кормить уже пора!

В животе у толстячка громко заурчало. Конечно, он проголодался, поужинать в сложившейся ситуации как-то не вышло.

— Рой! — повысил голос Винсент. — Лезь на крышу! Ты, старый, отойди в угол, там и сиди, — он обращался к Гонту, бывшему лучнику. — И ты, ммм, Бьянка, тоже.

Дмитриус флегматично подсадил дородную женщину, та ойкнула, когда стальная рука вдавилась ей в зад.

— А вы бегите за нами, — глянув на оставшихся четверых, раздельно сказала Анна. — Привязывать не будем, но кто попробует рвануть в сторону, поймает стрелу. Ясно?

Крысеныш, который при первой встрече с воительницей уже довыпендривался, отвел глаза, молчаливый плотник Косой — промолчал. Юный Ясь неуверенно кивнул, озираясь на старших товарищей. Зверь слегка скривился, даже не оттого, что надо униженно бежать за повозкой, а потому что приказ отдала женщина.

Анна чувствовала тупое, бессмысленное неповиновение, комом вставшее в груди у каждого из них, вопреки здравому смыслу, сопротивление из принципа. Мягкое отношение не делало их более покладистыми, наоборот. Нужно было снова показать мародерам, кто здесь главный — и у девушки лежал за пазухой тяжелый камень мести, припасенный как раз для этого случая.

Она слитным движением перетекла вперед, одновременно нанося удар; Зверя шатнуло и опрокинуло на дорогу. Анна была без перчаток, которые тяжело висели, прижатые к бедрам, но с ее силищей и голого кулака хватило, чтобы мародер свалился, хватая ртом воздух и пытаясь не сблевать.

— Ты ударил мне в спину, — сказала воительница, подавшись вперед и готовая припечатать мародера тяжелым сапогом в лицо, если понадобится. — Думал, я забыла?

— Кто попробует убежать, того Ричард пришьет к дереву стрелой, — невозмутимо добавил серый маг. — Ну или собственная тень задушит.

Он повел рукой, мантия эффектно взметнулась, ощерившись злобными клыкастыми пастями неведомых тварей. Лисьи пленники дернулись, напряженно глядя на свои тени, им невдомек, что сил у Винсента осталось только на дешевые фокусы. Вот и пусть боятся.

Рейнджер услышал, что сказала Анна, счел ее слова разумными. И уже надел тетиву на лук.

— Я к лошадям, — кивнула Алейна, влезла на козлы и взялась за поводья.

Дмитриус сел рядом с ней, Анна взобралась на крышу, маг ушел внутрь, к Келу. Распределившись так вот, нетипично, Лисы погнали по черной дороге назад, к Холму, который проехали с полчаса назад.

Наверху броневагона было многолюдно, как никогда: Рой, Бьянка, Гонт, Анна с Ричардом, который сидел в углу со стрелой наготове. И мелкий лавочник со здоровенным коробом.

— Что в коробе? — спросил рейнджер, не сводя спокойный взгляд с пленников, трусящих за повозкой. Несмотря на бодрое фырчание шестерых тягловых, катилась она небыстро.

— Товары занятные, — с готовностью ответил тот. — Думаете, я злодей какой? И улучив момент, кривду вам учиню? Спешу обрадовать, ничего подобного! Я честный лавочник в Мэннивее, лавка моя зовется... звалась... "Превсякие штуковины", и стояла в Богатке прямо рядом со стеной Гершина.

Жители города-на-холме и вправду гордились, если их лавка или дом примыкали к стене в закрытый "золотой" район. Анна смутно помнила эту лавку, но внутри побывать не довелось — в торговом городе полторы сотни вывесок торговцев и мастеров, и еще два десятка увеселительных заведений да таверн.

— Отчего из Мэннивея сбежал? — удивилась девушка. — Там же сейчас безопаснее всего.

Лавочник опустил взгляд.

— Так-то оно так, — ответил он негромко. — Но ведь захлопнется капкан. И тогда не будет не уйти. Лучше сразу, пока хоть грош можно за дом выручить.

Ясно, он из тех жителей, что не верили в будущее Ничейных земель.

— И куда путь держишь?

— В Патримонию, госпожа. В славное королевство Ольхайм. Там ведь магократия, будет к моим товарам понимание и интерес. Появится минутка у вас, защитники, разверну короб, покажу товары лицом, — пообещал лавочник.

— Не до того сейчас, — лучник покачал головой.

— Но потом обязательно посмотрим, — пообещала Анна.

Обоз беженцев сильно отстал и затерялся позади.

Броневагон гремел и дребезжал, катясь по мощеной дороге, дробный цокот двадцати четырех копыт эхом отбивался в ушах людей. Бревенчатый сруб, окованный железом, слабо вздрагивал на каждом из черных камней, и будто заходился в трясучем ознобе, то посильней, то послабей. Дмитриусу казалось, что он находится в центре молотилки, а внутри него вращаются жернова, но в отличие от живых, его не тошнило, а голова не умела болеть.

Скрученные стволы и мощные ветви дубов чернели морщинистой корой, умытой дождем и блестевшей в лунном свете. В темноте плотные зеленые кроны казались грязно-землистого цвета, а проглядывающие между ними свечки алых ясеней будто светились мрачным, почти угасшим огнем. Невысокие склоны по обе стороны от дороги поросли короткой травой и полуголыми, словно костлявыми кустами.

Над дорогой и лесом громадился Холм высотой в шестую часть лунна. Он вздымался до самого неба, словно гладкая гора, одетая ровным слоем густой курчавой травки. Мурва в этих местах была черной, как и кора местных дубов — будто эманации тьмы поднимались глубоко из-под земли и питали корни растений. Покрытые черным ковром, холмы вокруг Долины Презрителя казались четырьмя одинаковыми столпами, крутые склоны резко уходили вверх. Весь неприветливый пейзаж впечатлял мрачной красотой.

Серый ворон Винсента в ночи становился бледным и даже полупрозрачным. Созданный для разведки, он как легкая, призрачная тень скользил в небесах. Ночью ворон был в своей стихии, незаметный в полете и почти совсем невидимый, когда замер где-нибудь во мраке. А вот Винсент сквозь него видел очень даже хорошо, и особенно в ночной темноте.

Маг лежал на своей дощатой кровати, подложив под голову старый, дырявый плащ. Сил не осталось даже на то, чтобы сотворить себе мягкую перину! Надо как следует выспаться... но некогда. В любом случае, он не смог бы уснуть, даже если б хотел, пока не разведает: что там за канзорское войско, и действительно ли бронеголовых ведет Хаммерфельд? Сил осталось совсем немного, скоро не хватит даже на серую птицу.

Но пока ворон плыл над просторным лугом, залитым лунным светом. И с высоты было хорошо видно, что все подступы к Долине заросли густой мешаниной разрозненных рощиц и крупными массивами лесов, изрезаны шрамами буераков. Все подступы, кроме одного: в мятой скатерти овражистой лесостепи светлело единственное ровное и просторное место, недалеко от входа в Долину. Чистый и нетронутый человеком луг лежал неправильной трапецией, выделяясь, словно кривая заплатка. Широким концом он подходил вплотную к черной дороге, а узким упирался прямо в стену ясеней и дубов. В гуще которой, если поискать, можно было найти обелиски, стоящие через каждые тысячу шагов, и рунные цепи, соединяющие их в единую преграду.

Луны освещали маленькое травяное море чистоты и безмятежности, пестревшее островами цветов. И ворон видел, как бронеголовые разворачивали свои отряды, шаг за шагом вытаптывая траву и цветы. Тускло лоснились панцири и щиты двух колонн тяжелой пехоты, небольших колонн, шлемов по сорок в каждой. В голове у каждой штандарт, панцеры как они есть, элита старых добрых пехотных войск.

Справа еще один отряд: айндеры, легкие пехотинцы, слабо заметные даже в движении. Маскировочные накидки, разрозненные ряды, рыщут, словно тени в ночи. Их штандарт не виден, но он разумеется есть, и появится в бою.

В целом, бронеголовых не особенно много, но, если брать всех вместе, сотня с лишним пехотинцев точно сейчас марширует к лесу. А к каждому из отрядов однозначно прилагается малая группа штрайгеров с огнестрелом. Значит, уже почти сотни полторы.

Между тремя выдвигающимися колоннами движутся на повозках мастера над огнем: четыре пушки, насчитал Винсент, и четыре аркбаллисты, каждое орудие в сопровождении расчета. Это еще человек тридцать пять. Небольшая группа следует за центральной колонной пехотинцев — три панцермейдера в пружинных доспехах, в окружении ординарцев и солдат поддержки. Ворону пришлось сделать несколько кругов над лугом, чтобы все как следует разглядеть. Увы! Центральный из бронированных гигантов движется слишком легко и свободно для человека в тяжелом пружинном доспехе. И даже если предположить, что в славном Канзоре, богатом героями и выдающимися людьми, есть не один такой гигант, то совершенно невероятно, чтобы сразу двое их было одновременно в Ничейной земле...

Хаммерфельд. Винсент сморщился.

Вслед за пехотой, с дороги на вытоптанную и разровненную землю медленно сходит обоз поддержки, с припасами, провиантом и, кажется, походными мастерскими. Больше десятка крупных фур и телег.

Замыкает движение отряд легкой конницы, всадники держатся вокруг обоза, охраняя его. Легкие доспехи, слабая защита у самих коней, короткие пики и луки — то ли каратели, то ли разведка, одним словом, гуттанеры. Наверняка за спиной у каждого — свернутая сеть или аркан. Вряд ли им предстоит участвовать в бою, на лугу они еще могут показать себя, а в лесу?..

Что же за бой предстоит бронеголовым? Такая крошечная армия не сможет штурмовать Мэннивей, замок Брегнан или Сколл, но защита любого другого поселения Ничейных земель для нее что соломенная стена. Однако впереди явно не солома, а мрачная твердыня искаженного древней магией леса. В ней кроется мощь обелисков и хранителей. Укрепления вокруг низвергов легко могут быть посильнее защищенных стен торгового града и обычной крепости.