Испытание любовью

Честно говоря, все эти загадки и непонятности в поведении Влада уже порядком ей надоели. Лесе и раньше непросто давались их нечастые встречи по работе, когда приходилось какое-то время сидеть под непроницаемым темным взглядом глаз, имевших на самом деле синий свет. Только такой насыщенный, что часто, из-за освещения, казался темнее черного. Все эти месяцы она старалась избегать Владислава. Он же при их встречах вел себя с безукоризненной вежливостью, но не упускал случая сделать нечто такое, что всем вокруг сразу становилось понятно — между ними что-то было. Леся же каждый раз просто уходила с гордым видом, не понимая, отчего он никак не даст ей покоя, если уж решил убрать из своей жизни? Ей было тяжело, слишком сильно Владислав проник в ее душу, и никак не желал уходить оттуда, а постоянные "стычки" с ним не способствовали ее освобождению, хоть и не подогревали чувства. И нынешнее оживление Владислава пришлось ей совсем не по душе.

Настроение у нее сегодня оказалось куда хуже вчерашнего. Потому она осталась дома и после завтрака занялась планируемой уборкой. А вечером позвонила матери и предложила уехать на дачу не во вторник, а завтра с утра. Поскольку та находилась на больничном, возражений не было, и Леся принялась собирать небольшую сумку с вещами.

Их дача находилась в дачном поселке, расположенном в двадцати минутах езды от города. До недавнего времени тот состоял из однотипных одноэтажных, узких домов, задачей которых было дать пристанище хозяевам во время забот на огородных участках. Между этими домами, огороженными похожими заборами из металлической сетки, выкрашенной в синий или зеленый цвет, вились узенькие грунтовые дороги, по которым едва проезжал автомобиль. Если же на такой дороге не повезло столкнуться встречным машинам — не оставалось ничего другого, как выбирать, кто будет сдавать назад, до первого встречного поворота. Разъехаться на этих дорогах не представлялось никакой возможности.

Однако, даже в далекие шестидесятые года, когда этот поселок начал застраиваться, существовали исключения из правил. К таковым относился и дом, принадлежащий семье Леси. Дело в том, что никто из ее родственников не отличался тягой к земледелию. А потому, игнорируя направленные на них косые взгляды соседей, с утра до ночи гнущих спины на наделах земли, дед и бабушка Леси, получившие участок в наследство от свекрови, выстроили здесь вполне приличный дом. Разумеется, тот ни в какое сравнение не шел с особняками красного кирпича за высокими двухметровыми заборами, которые в последние годы с избытком вырастали поблизости от города. Но на тот момент добротная кирпичная дача на три комнаты, с кухней, верандой и даже удобствами внутри дома — считались едва ли не роскошью. Строительство заняло почти десять лет, поскольку все делалось своими силами. Однако, в итоге, семья получила место отдыха вне городской грязи и суеты, которым пользовались и поныне.

Зайдя в комнату, которую всегда занимала по приезду сюда, Леся поставила сумку на пол и уселась на кровать. Та тихо скрипнула старой, пружинной сеткой, прогнувшись под ее небольшим весом. Улыбнувшись знакомой обстановке она откинулась назад, опираясь на руки, с ощущением какого-то тихого счастья и умиротворения в душе.

Все здесь было настолько родным и знакомым — и дощатый пол, выкрашенный в темно-коричневую краску, и потертый плед на стене, призванный заменить ковер. Древний деревянный стол, крашеный-перекрашенный темной морилкой, с такой же немолодой лампой в зеленом абажуре. За стеной тихо суетилась мать, расставляя свои вещи, и все эти предметы и звуки были настолько "правильными", что внутри у нее воцарился покой, разрушенный ночным звонком Владислава.

Леся лениво повернула голову и сквозь прищур посмотрела в окно, на котором она уже успела распахнуть ставни. На подоконнике стоял треснутый стеклянный графин, а в нем, словно в вазе, красовался букетик засушенных полевых цветов, собранных Лесей в прошлый свой приезд.

Сквозь мутные стекла заглядывало солнце и его лучики освещали все вокруг, заставляя весело плясать пылинки в воздухе. Чего-чего, а пыли здесь действительно было в избытке. Ею пропитались незамысловатые занавески в синий цветочек на окнах, развеваемые свежим ветром, врывающимся через окно, покрывало на кровати, где сейчас сидела Леся, да и матрас, наверняка, пропылился насквозь. Хорошо, что они приехали с утра, будет время выбить и проветрить это все, а еще пестрый коврик, лежащий под ногами, который Леся самостоятельно сплела под чутким руководством матери в возрасте тринадцати лет.

Ощутив знакомый зуд в носу, она со вздохом поднялась с кровати и потянулась к сумке, где предусмотрительно припрятала упаковку таблеток. Но достав одну, на миг задержалась, не спеша класть в рот, и подумала о тех нескольких таблетках, которые ей недавно дал Влад. И тут же рассердилась на себя — что же это за наваждение такое?! Отчего она никак не может избавиться от него?!

Почти со злостью запихнув таблетку в рот, Леся встала и принялась собирать все, что необходимо было до вечера почистить или выбить, в слабой надежде, что это занятие ее отвлечет.

Время на даче текло совсем иначе, чем в городе. Ну и что, что тот находился на расстоянии получаса езды? Сидя в качающемся кресле-качалке на открытом крыльце их дома, Леся могла бы поклясться, что город, ее работа, Влад, Гена и все заботы — как минимум на другой стороне Земли, а то и в иной реальности. Сейчас над ней шелестела золотистая листва могучего ореха, плоды которого то и дело со стуком падали на асфальтированный двор и на бетонные ступени крыльца. Все так же мягко, как и всегда "бабьим летом", светило солнце, и дул прохладный ветерок, все же заставивший Лесю укрыться пледом. Воздух казался совсем прозрачным и тихим-тихим. Она очень давно не брала отпуск, года четыре, наверное, и сейчас никак не могла понять зачем так погружалась в работу, не замечая, что в жизни есть столько прекрасного?

Они отдыхали здесь уже третий день, и если Лесе и не удалось разобраться в своей жизни, то, по крайней мере, у нее получилось великолепно отдохнуть и выспаться.

За забором, на соседском дворе, сидя на деревянном табурете, что-то строгал дядя Миша, который жил в поселке и присматривал за их домом, пока тот пустовал. Лесе хотелось бы посмотреть, что именно он делает, их сосед умел создавать из дерева поистине великолепные вещи, но было лень подниматься.

— Леся! — Голос матери донесся до нее через распахнутое окно кухни, заставив обернуться. — Доченька, у тебя телефон звонит. — Мама выглянула, чтобы убедиться — Леся ее услышала.

Перспектива разговора с кем бы-то ни было — не радовала. Леся настолько расслабилась, и ей не хотелось погружаться в тот, далекий сейчас, мир. Тем более, что звонить мог Борис Андреевич, который вполне был способен потребовать возвращения сотрудницы из отпуска, пообещав когда-нибудь потом ее за это наградить. Но выразительный взгляд матери подгонял и Леся неохотно побрела в свою комнату. Она даже понадеялась, что неизвестному звонившему надоест ждать ответа и вызов сбросят, но — не тут то было. Когда Леся добралась до комнаты — мелодия звонка все еще играла. Смирившись с неизбежным, Леся нажала на прием.

— Да? — Не особо приветливо проговорила она в трубку.

— Это твоя работа?! — Влад не просто говорил, выплевывал слова, а его голос, казалось, замораживал все вокруг даже на расстоянии.

Леся моргнула, она прекрасно поняла, что он в бешенстве, но совершенно не разобралась о чем Влад толкует?

— В смысле? — С недоумением переспросила она.

— Слушай, я знаю, что ты не в восторге от всего этого, но тебе не кажется, что это уж слишком?! Или это личная месть, Леся?! — Он ни на каплю не убрал холодного, требовательного и даже презрительного выражения из голоса. Да еще и произносил это с таким нотками, словно она ему что-то задолжала.

Леся сама начала понемногу заводиться.

— Влад, я понятия не имею, о чем ты говоришь! — Резко бросила она в трубку. — Но не собираюсь слушать подобный тон. Ты мне — не босс и не муж. Я тебе не подчиненная и не девочка для битья, на которой можно срывать поганое настроение! Так что, катись к черту! Хочешь поорать — подойди к зеркалу и на себя ори. Меня — не трогай! И прекрати портить мне отпуск! — Закончив монолог почти криком, Леся резко нажала на отбой и бросила телефон на кровать.

Мама на кухне притихла, но Лесе сейчас было не до внешнего впечатления. У нее внутри все кипело.

Пару секунд, несколько фраз — и он довел ее до бешенства! Господи! Сколько раз такое было раньше! Сколько раз, возвращаясь с работы в паршивом настроении — Влад доводил ее! Просто потому, что ему даже в голову не приходило — не обязательно срываться на близких! Влад привык управлять окружающими людьми и происходящими событиями, но если что-то шло не так, как он хотел — доставалось всем с лихвой, не важно, виновен ты, или нет.

Но сейчас-то, с какой стати он это делает?!

С силой упершись ладонями в стол, она попыталась глубоко вдохнуть и успокоиться хоть немного. Но не успела открыть рот — как телефон снова принялся трезвонить.

В том, кто звонит — она не сомневалась. Можно было не отвечать. Но это ведь Влад. И если Леся не собиралась слушать трезвон телефона ближайшие сутки — стоило сразу разобраться.

Чертыхнувшись под нос, она нажала на прием. Но не успела ничего сказать.

— Ты в отпуске? — Он, похоже, был искренне удивлен.

А как же иначе, Влад, наверняка, и не знал, что значит это понятие. Однако, его голос сейчас звучал совсем иначе — спокойней, даже мягче.

— Да. — Лесю это не умилостивило. Она не собиралась спускать ему такого поведения. Теперь — нет.

Но Владислав, как и обычно, не обращал внимания на такие мелочи, как чужое недовольство.

— Ты в городе? — Совершенно спокойно спросил он.

— Нет, хоть это и не твое дело. — Язвительно заметила она. — К чему этот допрос, Влад? Ты совсем совесть потерял? Сначала орешь, непонятно с чего, а теперь светскую беседу пытаешься вести? Еще о погоде спроси. — С ехидством бросила Леся в сердцах пнув ногой стол. И еле сдержала возглас боли.

— И как там погода, на даче? — Невозмутимо и послушно спросил он.

— Великолепно. — Процедила Леся сквозь зубы, размышляя до чего же отвратительно то, что он настолько хорошо ее знал. А вдруг бы ей в Турцию улететь приспичило?! Она потерла ногу ладонью.

— Ладно, Лесь, не злись. Извини, не имел я права так себя вести. — Примирительно сказал Влад. Но она-то знала, что он ни капли не считает себя виноватым. — Просто, как увидел этого твоего оператора — взбеленился. Решил, что раз твой канал, то и без тебе не... В общем, не важно. Ты — отдыхай. — Распорядился Влад, словно лично снарядил ее в отпуск. — Это тебя не касается.

— Что не касается? — Леся потерялась в его рассуждениях. — Влад, что там случилось? И при чем тут мой канал и Гена?

— Ничего, Леся. Отдыхай, — снова, с повелением поговорил он. — И матери привет передай. — Добавил Влад, после чего прервал звонок.

— Как же мне прибить тебя хочется! — С выражением проговорила Леся коротким гудкам в трубке. — Своими руками придушить!

— Леся? — Мама с некоторым опасением смотрела на нее, стоя в дверях. — Дочка, все хорошо?

Леся попыталась выдавить из себя невозмутимую улыбку.

— Все прекрасно, мама. — Ответила она, но и сама себе не поверила. А ее мать глупостью не отличалась.

— Кто это звонил? — С подозрением косясь на телефон, спросила она.

— Влад. — Леся не думала, что имеет смысл скрывать. Так доводить ее умел только этот мужчина.

Мама нахмурилась еще больше.

— Что ему понадобилось? — В голосе матери слышалось громкое неодобрение.

— Тебе привет передал, о погоде спросил. — Леся попыталась увильнуть.

Но мать недоверчиво вздернула брови.

— Я не знаю, мам, — сдалась она. — Он ничего толком не объяснил. Это же Влад. — Леся с раздражением взмахнула руками. — Сначала наорал, потом сказал "извини" и велел отдыхать, как так и надо. — Она сжала губы.

— Леся, ты до сих пор с ним общаешься? — Мама, определенно, не одобряла подобную возможность.

— Нет, это он со мной общается. — Леся передернула плечами.

— Но... — Начала было мать, однако Леся вдруг подняла руку, прося ее помолчать.

— Подожди, мам, я только что подумала...

Не договорив, она стремительно направилась к выходу.

— Я к дяде Мише, ненадолго, — не обернувшись, крикнула Леся матери, которая так и осталась стоять у дверей ее комнаты.

Чего в их дачном доме не было — так это телевизора. А если Влад упомянул ее канал, значит то, что заставило его взбелениться, обязательно будет в новостях. Потому Леся и пошла к дяде Мише.

Очередного выпуска пришлось ждать почти час, она успела и чая попить с пожилым соседом, и полюбоваться творениями его рук. А когда, наконец, услышала знакомую мелодию выпуска новостей родного канала и увидела сюжет... Честно, Леся поняла поведение Влада, даже злость и возмущение его поведением немного поутихли. Хотя обида на то, что он такое про нее подумал — не только осталась — разгорелась сильнее. Ведь Леся никогда не выступала против него, чтобы сама не думала — она всегда или поддерживала его, пока они были вместе, или просто молчала, не считая себя вправе освещать события, связанные с ним из-за личной предвзятости. А он сразу подумал на нее, и все из-за мелкого и дурацкого повода.

В городе начались демонстрации, где люди выступали против реконструкции причала. Они не были многочисленными, так, пара десятков пенсионеров, которым только дай повод повозмущаться нынешней властью, выставили несколько плакатов и стояли с теми у старой пристани. Но даже такое немногочисленное собрание делало невозможными уже начавшиеся работы по расчистке территории, потому что Влад никогда не стал бы рисковать безопасностью людей. Травмы плохо влияют на рейтинг. Да и сами демонстрации не поднимали авторитет городских властей, а так как ответственным за проект являлся Захарченко — то, наверняка, и все недовольство обеих сторон сосредоточилось на нем. Так что понять причину его плохого настроения несложно. Да и не терпел Владислав, когда что-то или кто-то влияло на его планы. Но Леся тут причем? Неужели он решил, что из-за своей сентиментальной привязанности к старому виду пристаней, она начнет поднимать недовольство в горожанах? Приехали...

Нет, Леся, конечно, организовывала несколько общественных движений и телемарофонов в их поддержку. Но тогда дело касалось помощи онко-больным детям их региона и нехватки для них лекарств, а так же мед.оборудования. И им удалось собрать достаточно много средств, а компания Влада выступила одним из самых крупных спонсоров. И благодаря этим проектам, в том числе, ее и заметили на киевском телеканале. Но организовывать протестующие демонстрации... Лесе хотелось громко фыркнуть. А еще — высказать в лицо Владу все, что она думает по этому поводу.

Поблагодарив дядю Мишу, она вернулась домой, кратко пояснив все матери. Вдаваться в подробности сил не было — возмущение никак не угасало. Видимо потому она и заявила вечером, что их отдых закончен и утром они возвращаются в город. Мать не возражала, хоть и не было похоже, что одобряет поведение дочери. А в том, что она догадалась о стремлении Леси высказать все Захарченко лично, не приходилось сомневаться. Но ее это не останавливало.