Замок Кеннед,штаб-квартира ордена Лигитон, пребывалприятном оживлении. Все — от послушникадо Верховного магистра — чувствовали:прибывшая вчера делегация оринитовпредвещает крупные перемены.

Сейчас гости отсыпалисьпосле долгой дороги — из Свиренки аж вприполярный Шаус. Лигитонцы же вполголосаобсуждали слухи и догадки, которых впоследнее время появилось предостаточно.

* * *

— Непременно войнабудет. Со Сваном, не иначе. Верно говорю,— старый Ольса грозно стукнул по столуопустевшей пивной кружкой. — Противтамошнего графа уже замыслили дело —сам вчера донесение в папку подшивал.

— А нам-то тут какойинтерес? — хмыкнул белобрысый Ярлик.Он получил нашивку оруженосца толькополгода назад, но уже успел прославитьсяв замке как «человек-против».Говаривали, что его нынешний начальникпоклялся сплавить строптивого новобранцакуда подальше при первой возможности,но никто в это особо не верил — аналитикомЯрлик был отменным.

— Одна из радостейдля нас — беда у соседа, — Ольса назидательнопогрозил оруженосцу пальцем. — Учись,пока я жив. Пусть себе сцепятся хорошенько,до крови — а мы потом победителю военнуюпомощь окажем. Ну, или проигравшему —тут как фишка ляжет.

— Все равно смыслане вижу, — Ярлик покачал головой. — Причем тут мы? Война — дело Вагата с Орином.

— Балда, -покровительственно пробасил Ольса. Онхоть и носил рыцарские шпоры, что давалоему право на личный герб и клочок землипо выходе в отставку, но держался с«младшими» наравне. Тем этонравилось — вчерашние лейтенанты,студенты и мелкие дворянчики, похоже,видели в Ольсе своего второго отца. Этоустраивало всех — пусть молодые побудутпод присмотром, пока Устав не станетновичкам родным, заменив все прочиепривычки.

— Почему? — Пареньне обиделся. Он уже знал: сейчас последуетразъяснение.

— Очень просто. Армиязанимается теми, кто сопротивляетсяоткрыто. Мы — теми, кто по натуре враг,а строит из себя друга. Потому — чтобыне получить удар в спину, мы должныраздавить врага раньше. Желательно —еще до того, как начнется бой.

— Как все непросто,— логика лигитонцев, как всегда, выгляделавывернутой наизнанку. — Я думал, сперваармия, а потом мы...

— Враги тоже такдумают. В этом-то и прелесть.

* * *

Кабинет Верховногомагистра прятался где-то глубоко подземлей. Ольса бывал там всего с десятокраз, и каждый раз он убеждался — безпроводника в орденских подземельяхделать нечего.

В комнате оказалосьжарко натоплено. В углу, помимо обычнойпечки, стоял еще железный короб, в которомярким пламенем горели какие-то бумаги.

— Рыцарь Ольса? —голос магистра Тоннена скрипел, какнесмазанные ворота. — Наслышан, наслышан.Проходите, присаживайтесь.

Ольса машинальнопоискал своего куратора — антейраРейслина, но вместо него в комнатеобнаружился полный мужичок в оринитскоймантии с нашивками антейра.

— Рейслин занят, -пояснил магистр. — Вы присаживайтесь.

Рыцарь осторожноприсел на краешек свежесбитой лавки.От стола, уже измазанного чем-то темным,тоже тянуло свежей сосной.

— Я весь внимание,— в голове сами собой всплыли строчкииз модного романа.

— Оставим высокийштиль, — Тоннен одернул мантию. — Янаслышан о вас, Ольса. Вас приводят впример как «человека на своем месте».Это похвально. Кроме того, вас любятновички. Уважают тоже, других у нас нет,но любовь...

— Они такие, такие...— язык рыцаря заплетался.

— Беспомощные? -подсказал магистр, обменявшисьмногозначительными взглядами с оринитом.

— Да.

Магистр замолчал,принявшись барабанить пальцами постолу. Ольса, обливаясь потом, поискалвзглядом форточку, которой в подземельене могло быть. «Сварюсь! Что же емунадо?»

— Ладно, не буду вастомить. Есть четкие доказательства, чтоБогдысь Салецкий планирует захватвласти в Муромине. В этом случае, как выпонимаете, наше существование в егопланы не входит. Вам следует, пользуясьсвоим влиянием, распространить этуточку зрения среди молодежи. В моменткризиса сомнения недопустимы. Я не хочу,чтобы кто-то поддался пропагандеНекроманта.

— Насколько хорошидоказательства? — дым горящих документов,казалось, застлал глаза и мысли рыцаряплотной пеленой.

— Вы получите полныйдоступ к оригиналам документов, — Тонненедва заметно улыбнулся. — Думаю, трехдней хватит. Договорились?

* * *

Холод подземельямигом прогнал туман из головы. Кутаясьв тонкую суконную куртку, Ольса шагалза проводником, размышляя о разговоре.

«Опять СмутноеВремя? Опять двадцать лет войны? На сейраз все будет намного хуже. Почему молчитрегент? Он же не слепой! Или...» — Ольсапохолодел, вспомнив лабораторные запискиУзурпатора. — «Или и регент, и Олесуже мертвы, а на их месте сидят послушныекуклы...»

* * *

— Какой-то ты смурной,Ольса, — Хенвас, самый младший из «ЛунныхЯстребов», поставил свой подноснапротив. Рыцарь, с тоской оглядевприземистый зал трапезной, лишь вздохнул.

— К магистру вызывали.

— А, — понимающепротянул парень. Еще недавно он былпростым оруженосцем, и отлично себепредставлял, что могут натворить«воспитанники» Ольсы. — Сильноругал?

— Переживем, — вздохнулрыцарь. Он с радостью принял сочувствиеХенваса — пусть тот и ошибался насчетистинных причин тоски. — Как тренировки?

— Гоняют, — оруженосецподул на сбитые костяшки пальцев. —Может, учения будут, или того — война?Не слышал?

— Вроде война, -осторожно отозвался Ольса. — Но этотак, неясно. Сам понимаешь.

— А, понял, — паренькивнул, а в глазах зажегся огонь понимания.Теперь он был уверен, что угадал. — Я —никому, ты ж понимаешь! Никому.

— Правильно. — Ольсезахотелось уйти.

* * *

«Четкиедоказательства» доставили на следующийдень прямо в келью Ольсы. Угрюмый стражникиз личной охраны магистра, заступив напост у порога, показал рыцарю постановлениео домашнем аресте.

— Пока ситуация непрояснится, — туманно отозвался гвардеец.

Впрочем, стоилорыцарю открыть сундучок с бумагами, какскука с тоской тут же исчезли — как ине бывало. Беглая проверка подлинностипоказала — это действительно былиоригиналы документов из архиваАламассу-Казуот, заверенные малойорденской печатью. Многие оказалисьдатированы прошлым годом — и все,практически все детально расписывалинекий план «Возрождение».

Насколько Ольса смогразобраться, «Возрождение» должнобыло стать копией переворота проклятогоУзурпатора — только без его недостатков.Все оказалось расписано как по нотам:подмена регента с императором, устранениепрочих претендентов, зачистка орденов,легализация власти. Похоже, Тоннендействительно сыграл с ним в открытую.

* * *

— Ты готов, — магиструже не спрашивал.

— Богдыся надоостановить.

— Да. Ты знаешь, чтоделать.

— Это будет нелегко.Сколько у нас есть времени.

— Год.

—Хватит.

* * *

В первый раз Ольсасомневался в своих силах. Перед еговнутренним взором проплывали знакомыелица: упрямый Ярлик, тихий Оттал, озорнойКестрел... Даже Хенвас — даром, что ужерыцарь — даже он все еще видит в немнаставника!

— Жаль, документикипришлось вернуть, — с досадой прошепталОльса. Он знал — многих это убедило бынадежнее разговоров, но делать былонечего.

В дверь кельипоскреблись. Первый раз с того момента,как его объявили «арестованным довыяснения».

— Войдите.

На пороге стоялЯрлик, неловко прижимая к груди бутылку«Старой Лозы».

— Я, вот... попрощатьсязашел. Переводят меня. Аж в Люшинин.

— Да? Жаль, — вздохнулрыцарь. — Хоть шпоры-то дали?

— Дали, — вздохнулпарень.

— Значит, заслужил!И не кисни. Сейчас киснуть нам никакнельзя. Эх, что я узнал — магистр бы менязаживо замуровал, если б только заподозрил!

Глаза Ярлика вспыхнули.Ольса все рассчитал верно: чувствопричастности к тайне заставит парняверить любому его слову. А теперь -правда и только правда.

— Сван забудь. Тутв Муромине каша заваривается...

* * *

Похоже,Некромант все-таки что-то заподозрил —уже трижды Водимер замечал в проулкерядом с особняком подозрительныхличностей в потрепанных плащах. Странныетипы наволокли в проулок с десятокбочек, соорудив там что-то вроде поста,замаскированного под пивную.

Нет, пиво впроулке тоже лилось рекой, но драк —извечного спутника горячительного —не было и в помине. Не было также мусора,вони, шума — всего того, что можетсподвигнуть влиятельного владельцанажаловаться в полицию. Если бы неледенящее чувство страха, постояннопреследовавшее Водимера в последнеевремя, наблюдатели бы вовсе осталисьнезамеченными.

Страх пришелпосле возвращения из Джарета. УломавВеликого магистра Тоннена, он вдруг сневероятной четкостью ощутил — махина"Дела" наконец завертелась. Все, очем втихомолку говорилось семь лет,стало претворяться в жизнь. Сперва этовызвало эйфорию — на миг князю показалось,что тело наполняется невиданной силой,а Богдысь Салецкий — всего лишьраскрашенная игрушка, какой пугаютдетей. Но скоро "опьянение" ушло,оставив после себя жесточайшее похмелье.

Водимерпредставил себе весь Муромин — все егошестнадцать провинций, десять миллионовнаселения, и чуть не сошел с ума от всегоэтого многообразия. Да, императрицаоказалась права — пусть благотворительныелотереи проели огромные дыры в бюджете"Дела", но все чаще в разрозненномрое мыслей начинало проскакивать имяМагды с оттенком обожания, восхищенияи надежды. " Магда!" — гудел людскойрой. Это радовало: если так пойдет идальше, то скоро эти же люди выйдут наплощади с кличем "Дело!" — и принесутВодимеру победу.

Но пока этихогоньков было слишком мало — в основном,орденские ребята, часть дворянства,немного войск. Умные, подготовленные,"соль земли". Но одной солью сыт небудешь...

Лоялистовоказалось намного больше. Почти всекрестьянство, с безразличием сменивпортрет покойного Грегора на портретрегента, отчаянно не хотело влазить вполитический дрязги. Фабриканты смастеровыми — та самая "охапкасоломы", которая может сломать хребеттяжеловозу — большей частью предпочиталивульгарное стяжательство огню борьбыза "Дело".

Последнеебесило Водимера больше всего. Деньги,живые деньги, которых столь отчаянноне хватало, лежали на расстоянии вытянутойруки, а взять не позволял закон. Да,когда-то князь сам бы отчаянно защищалпринцип "нерушимости частнойсобственности", но, учитывая, на чтозамахнулось "Дело", мелочиться,оберегая "права" лавочников,казалось глупым.

Князь резкорванул шелковый шнур у изголовьядиванчика. "В самый раз удавиться",— просочилась в голову непрошенаямысль. Странное дело — сейчас она ничутьне пугала. Скорее, с учетом избранногопротивника, она казалась неплохимвыходом "в случае чего": все знали,что очутиться в подземельях некромантов— гораздо хуже смерти.

Дверь бесшумноотворилась.

— Годри комне.

* * *

Ответ наслежку последовал через неделю. Шикарноепометье в Золотом переулке совершенноопустело. Хозяева за одну ночь снялисьс насиженного места, оставив после себятщательно наведенную иллюзию. Та успешнопроработала до полудня, до полусмертинапугав зеленщика и надежно запутавшпионов — когда те спохватились, Водимербыл уже далеко.

Новый приют"Делу" дал старый охотничий домик,удачно спрятанный в предгорьях Алагута— там, где голая степь постепеннопереходит в жиденький сосняк и гдеводятся такие славные барсы.

На самом деле"домик" представлял собой трехэтажныйособняк с дотрым десятком дозорныхвышек по периметру, скромно именовавшихся"охотничьими". Неподалеку по камнямшелестала прозрачная и безумно холоднаяАйса — по весне она наливалась силойот близких ледников, снося все переправы,но уже к июню от нее оставался кристальночистый поток шириной пару сажен иглубиной по колено. Впрочем, купатьсяв ней не мог никто — близкие ледникидаже летом остужали изрядно остужалидолину.

Впрочем, уэтого места были и другие преимущества.К домику вела единственная дорога,надежно перекрытая заставами, вокрестностях гуляли наглые, а потомувесьма опасные барсы, жиденький соснякотлично просматривался с вышек, апросторный подвал с ледником хранилпровизии на целый год.

Единственное,что удручало Водимера: если Некромантвсерьез решит взяться за "Дело",то уединенность места вряд ли спасетзаговорщиков. Пики Даени и Симер, междукоторыми уютно устроилась заимка, незря считались самыми высокими во всейимперии. Перехода на другую сторонухребта тут не было в принципе, аединственный выход из долины — по руслуАйсы — перекрыть было легче легкого.

* * *

— Какая глушь!— Эстебан устало опустился в кресло,впрочем, тут же вскочив — казалось, подистертой кожей прячется снег вместотика.

— Так надо,— Водимер, открыв заслонку, принялсяорудовать в топке витой кочергой. Напол посыпались угольки, наполнившиевоздух едким дымом.

— Какаягадость! У тебя что, нормальных дровнет? Ты словно шпалами топишь.

— Передсмертью не надышишься, — буркнул князь.В его глазах стояли слезы — со шпаламиЭстебан попал в точку. Князь бы многоотдал, чтобы узнать: какому умнику пришлов голову протолкнуть идею — в качестведров использовать старые шпалы? Дерево,пропитанное адской смесью минеральногомасла и смолы, горело плохо, давая уймукопоти и вони, а сосну рубить было нельзя— проплешины вокнур "заброшенной"заимки насторожили бы кого угодно.

— Думаешь,все так серьезно?

— Если всмысле "Дела" — то да. Если в смысле"писать завещание" — то нет. Чтобподарить нам пеньковые галстуки, Богдысюне хватает доказательств. И не хватит.

— Зряшнымделом голову забиваешь, — покачалголовой паладин. Дым висел пластами,едва шевелясь от дыхания собеседников.Эстебан безвольно осел в кресле, головапошла кругом — на миг ему показалось,что в кресле напротив сидит призрак.Рыцарь помотал головой — впечатлениеусилилось, теперь все поместье емуказалось древним капищем, населеннымживыми мертвецами, которые за огнемкумирен позабыли умереть, и теперьплетут свои интриги, пытаясь вернутьсяв мир живых.

— Эй, друг? —Водимер с трудом поднялся из кожаногокресла — латунные гвоздики на гладкойкоже показались ему хищными жаламиплотоядного цветка. — Ты в порядке?

В углупронзительно хихикнули, люстра ответиладребезжанием, в котором отчетливочиталась неугасимая ненависть. Князь,обливаясь потом, схватил со столамраморное пресс-папье и запустил им вокно. То с грохотом рассыпалось насверкающие осколки, впуская в кабинетмиазмы с улицы — но сейчас даже такойвоздух показался Водимеру дороже всехсокровищ.

* * *

Лейб-медикпоявился только вечером. Осмотревстеклянные торосы на месте "панорамного"окна, он покачал головой.

— Вы поступилиочень неосмотрительно. Дымоходы следуетпрочишать почаще, чем раз в год.

Водимер,собрав остатки сил, приподнялся и ухватилмедика за отворот мундира.

— Это былоотравление? Отвечай. Правду!

— Это былафатальная неосторожность. — Медикосторожно выдернул ткань из пальцевкнязя. — Если вы желаете услышать мойсовет — то переезжайте отсюда в более...жилое место место. А здесь сделайтехороший ремонт — а потом живите, сколькохотите.

— Нет, —Водимер откинулся на спину. — Это необсуждается.

— Тогда, хотябы, переберитесь в другое крыло. В этомпечка не выдерживает никакой критики.

— Я подумаю,— рыцарь безвольно осел на подушки.Чувство беспомощности постепеннопроходило. Похоже, он просто угорел.Если медик не врет.

* * *

Когда Водимер,наконец, оправился, выяснилось: в старомкабинете находиться невозможно, несмотрядаже на дощатый щит на разбитом окне.Пронзительный ветер вкупе с нерабочейпечкой словно замораживали князя заживо.Уже через день нос Водимеру заложилонапрочь, а еще через сутки коленипринялись ныть.

Пришлосьпоследовать совету — перебраться вГолубую Гостиную, с другой стороны дома.

Недостаткову нового "штаба" было всего два:огромные окна с трех сторон и отсутствиевторого выхода. Впрочем, отсюда открывалсязамечательный вид на долину и особенно— на подъездную дорогу. Подумав, князьпришел к выводу, что так — даже лучше.Раньше взгляд упирался в серые скалы,а это вгоняло Водимера в уныние.

* * *

У ГлолубойГостиной, впрочем, оказался еще одиннедостаток, о котором Водимер ничегоне знал. На рассоянии версты, в отвеснойстене имелась уютная пещера, удачноскрытая от посторонних взглядов дикимвиноградом. Устраивая в долине заимку,дотошные лигитонцы не преминули еепроверить, но, в итоге, потеряли к нейвсяческий интерес — глубиной пещеркаоказалась всего-то с десяток сажен,другого выхода не имела, а до земли отнее было около полуверсты. К сожалению— для князя — у пещеры оказалось однопреимущество, разом перевесившее всеее недостатки. Отсюда открывалсязамечательниый вид на всю усадьбу.

Ровно черезтри дня после вселения унылое одиночествоскальных голубей, облюбовавших пещерупод жилье, оказалось грубо нарушено.Впрочем, они этого не заметили, еще запять минут до инцидента тихо отдав концывсей стаей. Люди, снова пришедшие сюда,справедливо рассудили: вид паникующихголубей, разлетающихся во все стороны— не лучшее начало тайной слежки.

* * *

— Доклад! —в пещеру вошел мистик Айсо. Бинты насухом лице придавали ему вид ожившеймумии. Джер, сглотнув, отвернулся. Он,конечно, знал про ритуалы "умерщвленияплоти", но никогда не думал, что этобудет столь... неаппетитно.

— Князь вГолубой Гостиной. — послушник кивнулна стол, где возвышался особняк Водимера"в разрезе". Черный бюстик Мариеничаторчал в самой большой комнате второгоэтажа. — Похоже, работает. С утрапосетителей не было.

— Хорошо, —Айсо осторожно повернулся. Просторнаямантия не стесняла движений, но заживающиераны нестерпимо чесались и ныли. — Агентмолчит?

— Так точно.Думаю, стоит заслать пару жучков.

— Запрещаю.Наша задача — использовать полученноепреимущество, а не наталкивать врагана нежелательные мысли. Вам понятно,послушник?

— Так точно.

— Хорошо, —мистик вышел, оставив послушника наединесо своими мыслями.

* * *

Джер задумчивовертел в руках бюстик капитана охраны— тот с вечера не появлялся в особняке.Остальные фигурки, повинуясь осторожнымпассам, бродили по картонному особняку— как живые люди в доме напротив. Окнасияли тысячами свечей, слышалась веселаямузыка — Водимер давал бал.

Впрочем,послушник чувствовал — дела обстояливовсе не так радужно, как хозяин хотелпоказать. Страх Водимера буквальноструился из сияющих окон, и к немупостепенно примешивалось беспокойствогостей.

* * *

Эстебан,отхлебнув из бокала своего любимоговина, скривился — сегодня все шлонаперекосяк, и внезапно прокисший мускатбыл очередным свидетельством этому.Рыцарь глянул бутылку на просвет — врубиновой жидкости плавали какие-торыжие хлопья. Паладина передернуло, кгорлу на миг подкатила тошнота, ноЭстебан все-таки сдержался. Оглядевзал, он понял, что остальным "повезло"так же: кто уныло ковырялся в салате,кто с подозрением нюхал дичь, которуюповариха Водимера готовила мастерски— но, похоже, не сегодня.

— На редкостьпаршивый вечерок, — к паладину подошелграф Троенци. Он на редкость непривычновыглядел в гражданском.

— Вы тожетут? — паладин незаметно для себявытянулся по стойке "смирно".

— Всех позвали.Водимер в последнее время стал оченьгостеприимным, — граф вдруг, сухокашлянув, дернул паладина за лацканформенного мундира. — Да ты расслабься,Эстебан. Мы вроде как должны веселиться.Пошли, прогуляемся.

* * *

Ночной сад,окутанный туманом, больше напоминалзаколдованный лес, чем что-то, созданноечеловеком.

— Ни души, —с удовлетворением сказал Троенци,оглядывая спутанные заросли — садовник,только стоило заработать скотобойне,тут же уволился, а нового так и неподыскали. — Прогуляемся?

Беседка,увитая диким виноградом, дышала сыростьюи плесенью. Эстебан запнулся об узловатыйкорень и непременно упал бы, если бы неграф. Тот со вздохом придержал паладиназа хлястик, не дав ему опозориться.

— Спасибо.

Граф не ответил— он как раз плел какое-то заклинание.Через секунду листья винограда задрожали,мокрый холод сменился теплом и ароматоммалины. Темар Троенци со вздохом приселна скамейку.

— Так, я думаю,будет получше.

Эстебан снаслаждением вдохнул летний воздух. Онуспел забыть, каково это — с того самогодня, как Водимер переборщил сароматизаторами, он не покидал поместья.

— Князьввязался в опасную игру.

Паладинморгнул, всем своим видом выражаяискреннее недоумение. Граф усмехнулся.

— Ты всегдабыл плохим лгуном, Эстебан.

Паладинпонурился. Действительно, насколько онзнал — Троенци еще не удалось обманутьникому. Скорее всего, это графа и погубит.

— Я не понимаю,о чем вы говорите, — повторил Эстебан,упрямо сжав губы и поднялся.

— Жаль, —медленно сказал ему в спину антейр.Паладин почувствовал — тому действительножаль. На миг у него появилось желаниевернуться, поговорить со старым рыцаремпо душам — но он тут же отмел его. Сейчасотступить означало стать предателем —Троенци, может, и сумеет вытащить егосухим из воды — но с чистой совестьюутопит Водимера и всех тех, кто емуповерил.

— Я не понимаю,о чем вы говорите. Я ничего не знаю.Оставьте меня.

* * *

Оркестр уженадрывался, тщетно пытаясь создать хотябы видимость веселья. Гости мрачнеетучи расползлись по комнатам: дажеудачно добытые барсы и скромное очарованиегор не могли развеять невыносимую тоску,которая, казалось, поселилась в этомдоме навечно.

Эстебан потервиски — голова после несостоявшегосяразговора кружилась, ноги дрожали какпосле десятичасового перехода. Отчаяннохотелось выпить — забыть Троенци, егополный отчаяния взгляд, заставитьзамолчать совесть, вопившую на разныелады, залить вином ощущение, что все этонеправильно...

Спиртноехлынуло в горло обжигающим потоком, ипаладин закашлялся. Голова закружиласьеще сильнее — но на сей раз это былпредвестник пьяного забытья, котороготак стремился достичь Эстебан. Еще параглотков, новый приступ кашля — опустевшаябутылка выскользнула из ослабевшихпальцев, а рыцарь наконец провалился вбеспамятство.

* * *

Водимер водиночестве сидел за столом в ГолубойГостиной. Судя по измятому камзолу, онне ложился с вечера. Перед ним стоялахрустальная ваза с одиноким цветкомрозы, лепестки на которой скукожились,словно обожженные.

— Порча, — сотвращением сказал князь. — Тыпочувствовал?

— Да? — Эстебан,осторожно опустившись в кресло, попыталсяпригладить взлохмаченные волосы.

— А еще оринит,— сплюнул Водимер. — Среди гостей крыса,дружок. Я лично поставил защиту вокругдома — снаружи его не взять. Кто-топродался некроманту — он-то и навелпорчу.

Паладинпопытался забыть про нудно ноющую головуи, прикрыв глаза, окинул здание магическимвзором. Действительно, декоративныепрутья ограды светились ярко-желтым,испуская в небо ослепительно-белыелучи. Те, нежно звеня, сплетались надособняком в нерушимую защитную сетьбез единого изъяна — похоже, Водимердействительно сделал защиту на совесть.

— То-то ядумаю — у меня такое поганое настроение,аж повеситься хочется, — продолжалкнязь. — А это он! Ничего, сейчас мы егообнаружим.

— Троенци...— начал Эстебан.

— Ни в коемразе. Старичок ничего не смыслит внекромантии. Уж ты-то должен знать — выс ним больше всего общались! Это кто-тоиз охраны. Я же, как гостеприимный хозяин,должен уважить своих гостей! — Водимер,желчно улыбнувшись, осторожно выглянулиз окна. Внизу, на лужайке у ворот началистроиться охранники в парадной форме— для торжественных проводов дорогихгостей.

* * *

В пещере тожеследили за церемонией. Айсо неподвижносидел у модели особняка, вперив взглядчерных глаз в сияющую паутину — точнуюкопию защиты оригинала. Впрочем, здесьимелась одна деталь, которую никак немог предположить Водимер — северныйугол ограды вместо желтого отсвечивалгусто-синим. "Крот" внутри поместьясработал хорошо — дыра в защите получиласьнебольшой, но вполне достаточной, чтобынагнетать в нее чувство отчаяния истраха. А дальше защита справляласьсама — питая заклятия чувств своейсилой, она усиливала их так, что обитателяминогда просто хотелось выть от тоски.

— Охранавыстроилась.

— Принято, —коротко отозвался мистик. Повязка налбу набрякла от пота.

— Первая парапошла, — доложил Джер. — Вторая. Третья.

— Ах, — мистикразорвал резонансную связь, которую,казалось, можно было пощупать голымируками. Тут же пропало ощущение отчаянияи безысходности, нагнетаемое внутри"цели". — Всем тихо!

* * *

Гладстон иОркуш, присланные из Лигитона, вышли заворота, чеканя шаг. Водимера вдругкачнуло, секундой позже наполнивощущением безумного веселья. Казалось,тело наполнила невиданная легкость,граничащая с эйфорией, князю захотелосьпрыгать и петь от счастья.

— Гладстони Оркуш. Лигитон, — бесцветным голосомдоложил Эстебан.

* * *

— Это всеосложняет, — князь недовольно бросилна стол карты, отказавшись продолжатьпартию. — Мы должны доверять друг другу— без этого не будет "Дела"!

— Может, этововсе не их работа.

— А кого же?Защита нерушима!

Эстебан пожалплечами.

— Может, ктоиз слуг? Если действительно снаружиневозможно.

— Действительноневозможно, — князь осел в кресле,потирая переносицу. — Я проверял,понимаешь? Хорошо проверял, на полигоне.Иннес, Окл и Стенси ничего не могли сней поделать.

— Убедил, —паладин закончил тасовать карты. — Тыс ними уже... разобрался?

— Пока нет.Я отослал их на западную границу, кАразгелде. Пусть он разберется.

Эстебанухмыльнулся.

— Да, чтовзять с дурака!

* * *

Вернувшисьвечером в свою комнату, Эстебан судивлением обнаружил на столе письмо,надписанное подозрительно знакомымпочерком. Допрос горничной установил:послание доставили еще утром, но слуг,которых взял с собой Водимер, не хватает,и "ну, вы понимаете, господин..."Дальше рыцарь слушать не стал.

Он не ошибся:четкие, чем-то похожие на встревоженныхлетучих мышей буквы принадлежали перуграфа Троенци.

Эстебан, друг мой!

Пишу сие послание ввеликой грусти, ибо — как не уставалповторять наш великий учитель — вомногих знаниях многие печали.

Я знаю, что задумалВодимер. Отдавая должное его уму, выучкеи выдумке, с сожалением отмечу, что лучшебы он употребил эти качества в болеедостойных целях. Наше государство,которое я — и ты, попрошу заметить —поклялся защищать до последней капликрови, только начало оправляться отпоследствий великой Смуты. Водимер, ствоей помощью, хочет ввергнуть странув новую.

Сердечно тебя уверяю— у меня не было и нет ни малейшихсимпатий к Богдысю Салецкому — но привсех его недостатках, он действительнохочет дальнейшего укрепления и процветанияМуромина. Пусть потому, что это укрепляетего власть, пусть. Главное — он понимаетсуть.

Пойми: я — простойграф, дед которого всего лишь оказалсядостаточно проворен, чтобы получитьтитул из рук Викула I. Я еще помню — мойпрадед был простым мореходом. Один мойбрат вовсе отказался от стяжания славыблагородных — его больше влекут древниекамни, чем политика. Другой добилсявпечатляющих успехов как купец. И ясчастлив! Да, счастлив — хотя бы потому,что у них есть возможность этим заниматься!Заниматься, не встречая противодействияили осуждения.

Прошу — обдумайнаписанное, раз уж отказался менявыслушать. Вспомни: я всегда прочил тебебольшое будущее — которого ты несомненнодобился бы — не вмешайся твой "друг".Я пишу это слово в кавычках не случайно.

Обдумай это. Непринимай решений сгоряча. Твое словосейчас значит слишком много.

Граф Темар Троенци.

* * *

Через три дняВодимер осмелел настолько, что решилвыбраться в Нижние Липки — тамошнийгубернатор, словно почувствовав слабинукнязя, принялся опасно повышать тон вписьмах, временами доходя до завуалированныхоскорблений. Его требовалось пугнуть— легонько, но так, чтоб запомнил, тутже пообещав чего-нибудь приятного.

В первую женочь, едва карета князя миновала проходВолгай, на Водимера напала невероятнаясонливость. Тело словно налилось свинцом,веки сами собой закрылись, и мигом позжерыцарь оказался в уже знакомом зале.Магда встретила его неожиданно тяжелымвзглядом — Водимер даже попятился,отчаянно жалея, что из-за приступамеланхолии совершенно упустил из виду"проблему императрицы".

— О, вы,наконец, соизволили принять моеприглашение, — голос Магды сочилсясладким ядом.

— У меня былипроблемы, — князь мысленно сделалзаметку — оказывается, защита блокируетчары Магды. Замечательно. — Похоже,Некромант что-то заподозрил.

— Я знаю! —взвизгнула Магда. — Вся стража, всеслуги сменились! Новые — сплошь взащитных амулетах! Они ходят за мной,как привязанные! Роются в моем белье!

— Это какое-тонедоразумение... — Водимер озадаченнопотер подбородок. Судя по донесениямиз императорского дворца, капитан стражидо сих пор успешно выполнял свою работу,ухитрившись даже получить благодарность.

— Я надеюсь,— процедила императрица. — Разберитесьс этим скорее, Водимер. Скорее!

Она сновавыхватила уже знакомый клинок. На сейраз князь увидел две строчки иероглифов,вьющихся по серебряному лезвию. "Нет,не убьет", — вдруг подумал он.

— Займусьэтим немедля, — Водимер отвесил Магдеполупоклон. "И тобой — тоже!"

Императрица,постояв пару секунд неподвижно, кивнула,и тут же вихрь закрутил Водимера, уносяего в беспамятство.

* * *

— Господин!Господин!

Князь очнулся.Горячее южное солнце уже успело раскалитькрышу экипажа, отчего в карете уже сталодушно.

— Чего тебе?— голова гудела, как после бессоннойночи.

— Приехали,господин.