Попавшие 3

— Но... Вы же сами говорили о том, что это невозможно!— вспыхнул Макс.

— Я сужу по себе, по Жене. Это мое предположение, не более. Но его опровергают действия Храмовников в отделе милиции. Возможно, они не утратили своих способностей, в отличие от нас? Не знаю. И если это так, то опасность гораздо выше, нежели я предполагал изначально.

Макс уставился на Дока:

— Нужно что-то делать.

— Согласен. Но что? Мне надо подумать.

— Не буду вам мешать.— Макс встал со стула, собираясь уйти.

— Погоди, Максим! В городе полно милиции, я видел машины даже с киевскими номерами. Поэтому будет лучше, если ты побудешь здесь. В холодильнике есть пельмени, яйца, сало — вчера купил на всякий случай. Буду не против, если ты приготовишь для нас скромный обед. А я пока буду думать...

Ночью с субботы на воскресенье Док почти не спал. Еще недавно он без особого вреда для организма мог неделями обходиться без еды, воды и сна, но с некоторых пор многое изменилось. Назаров думал...

Проходя через портал, он понятия не имел, куда попадет. Когда узнал, сначала удивился, потом обрадовался. У него появился реальный шанс наверстать упущенные 20 лет, почти как начать жизнь заново. Для этого нужно было остановить Васю Покровского, не допустить завершения его безумного эксперимента, в крайнем случае, уничтожить установку. Такой был изначальный план Назарова. Ребятам он об этом ничего не говорил. Вероятность того, что им удастся вернуться в свой мир, и без того была крайне мала. Претворяя в жизнь свои планы, Док лишал их даже этого призрачного шанса.

Но тут случился Женя Алексеев. Сам факт того, что, попав в 1986-ой год, Док стал обычным человеком, не сильно его расстраивал. Но вот последствия этого чудесного превращения его пугали. Да, были у Назарова на этот счет кое-какие подозрения, а резко ухудшающееся состояние Жени их подтвердили. Вне Зоны, без воздействия некро-излучения такие, как он, как Алексеев, долго не могли протянуть. Симптомы упадка уже начали проявляться. Пройдет еще несколько дней, и...

Пришлось Доку на ходу менять свои планы. Теперь, как бы это чудовищно не звучало, ему нужно было приложить все усилия для того, чтобы появилась Зона Отчуждения. По сути, для этого ему не нужно было делать ничего экстраординарного: просто ждать пока Покровский завершит свой эксперимент. При этом погибнут люди. А потом смертей станет гораздо больше, да и Зона начнет расширяться, захватывая новые пространства. И снова смерти, мутанты, искалеченные судьбы. И с этим нужно было смириться. Ради себя, ради Женьки Алексеева, ради остальных пацанов, которые по воле случая оказались там, куда им не следовало лезть. Все очень просто: придушить вопль совести и ждать.

Если бы не одно "но". Храмовники. Они отправились в прошлое не на экскурсию, и нападение на РОВД лишь подтверждало этот непреложный факт. И, что бы они ни задумали, их вмешательство в естественный ход событий могло кардинальным образом изменить саму историю. Да, по сути, уже изменило! Оставалось только гадать, насколько последнее событие повлияет на построение будущего. А главная проблема заключалась в том, что они ведь на этом не остановятся. Им нужно было оружие, они его получили. Зачем? Что они собираются сделать? Вариантов было море и еще небольшой океан. И Док понятия не имел, как помешать Храмовникам. А время шло...

Наступило утро. Назаров так и не принял окончательного решения.

Они с Максимом этой ночью спали на полу. Макс, допоздна просидевший у кровати друга, так и не подавшего признаков жизни, все еще спал, и Док не стал его будить. Тихо встал, тихо оделся и тихо вышел из квартиры.

Куда?

Он и сам не знал.

Нужно что-то делать...

Город в этот ранний час был пуст. Воскресенье. А может, люди уже знали о том, что случилось вчера, и не спешили покидать свои дома, которые наивно считали крепостями. По крайней мере, прохожих Док почти не встречал. А тех, которые ему попадались, останавливали патрули, причем и мужчин, и женщин. Милиции в городе было непривычно много. Кроме того, появились и военные с красными погонами, украшенными двумя буквами "В".

Избегая кордонов, Назаров забрел в 4-ый микрорайон. На Спортивной улице представители власти пытались усадить в милицейский "уазик" залившего шары в столь ранний час мужика. Тот сопротивлялся, качал права. Воспользовавшись ситуацией, Док перебежал через улицу. Позади коротко вякнула сирена, машина резко тронулась с места. То ли пьянчугу повезли в отдел, то ли направились за Назаровым — Док не стал уточнять, поспешил затеряться во дворах третьего микрорайона. Но и здесь ходили патрули, и Виктору Игоревичу не оставалось ничего иного, как спрятаться в ближайшем подъезде одной из девятиэтажек.

Он стоял рядом с почтовыми ящиками и прислушивался к звукам, доносившимся с улицы. Взгляд невольно зацепился за смешную рожицу, нарисованную на синей стене розовым мелком. Что-то мимолетно знакомое...

И тут Док вспомнил, что видел этот детский рисунок всякий раз, когда в прошлой жизни заходил в гости к Васе Покровскому.

— Это судьба...— пробормотал он и начал подниматься по лестнице.

Несмотря на ранний час, дверь открылась после второго звонка, на пороге стоял профессор Покровский, из квартиры приятно пахло свежим кофе. В конце следующей недели они с дочерью собирались поехать в Крым, а сегодня нужно было забрать платье, заказанное у портнихи. Именно по этой причине Василий Григорьевич был дома, а не на объекте. Оксана еще спала, и профессор собирался высказаться по поводу столь раннего визита, но, увидав стоявшего перед ним человека, опешил.

Это, определенно, был Назаров, но...

— Витя?— недоверчиво решил уточнить профессор.

— Собственной персоной. Здравствуй, Вася. Могу я пройти или будем разговаривать на лестничной площадке?

Покровский отошел с прохода, пропуская в дом Дока. Мысли путались, сердце колотилось...

— Что случилось? Ты... выглядишь...

— Что, сильно изменился?— Назаров сам закрыл за собой дверь.— Угостишь кофе? У тебя ведь "арабика" если я не ошибаюсь?

— Не пугай меня, Витя...— Покровский мямлил, что было на него совсем непохоже. Всегда решительный, уверенный в себе. Он не робел даже при встрече с членами Политбюро, но сейчас выглядел...

...испуганным?

— Что случилось?

В голосе появились знакомые требовательные нотки.

Они прошли на кухню, Док сам налил себе кофе, добавил две ложки сахара, сделал глоток.

Все это время профессор продолжал удивленно разглядывать его.

— Ты должен уничтожить свою адскую машинку.

Даже когда открылась дверь, и Назаров увидел старого друга, он еще не знал ни зачем сюда пришел, ни что он хочет сказать. И только сейчас решение пришло само собой. Док понятия не имел, насколько оно правильное, не взвесил все "за" и "против", не прикинул варианты развития событий. Просто сказал, уверенный в том, что это единственно верное решение.

— Что?

Покровский нахмурил брови. И эта его реакция была вполне ожидаема. То, что предложил Назаров, было сродни предложению принести в жертву своего единственного ребенка. И Покровский готов был грудью встать на пути любого, кто попытается прикоснуться к его детищу. Даже друга. У него была тысяча вопросов к стоявшему перед ним человеку, но все они стали несущественными, когда прозвучала его последняя фраза.

Сделав глоток, Док поставил кружку на стол, а сам прошел в зал, к телефону, стоявшему на журнальном столике. Сопровождаемый недоуменным взглядом Покровского, он набрал известный им обоим номер телефона.

— Доброе утро. Мой код доступа 21-27-С3. Соедините меня с номером 16-34, добавочный 8-1.

После чего протянул трубку профессору.

Покровский взял ее, поднес к уху, не отрывая взгляда от Назарова. Тот, в свою очередь, наблюдал за реакцией старого приятеля. Увидел, как у профессора полезли глаза на лоб.

— Витя?

Покровский был удивлен с того самого момента, как Док появился на пороге его дома. Казалось бы, куда еще? Но нет, оказалось, нет границ его удивлению.

— Да... Нет, сегодня не приеду... Просто хотел убедиться, что у тебя все нормально... У меня тоже все хорошо... Да... Да...

Он вернул трубку Доку, а тот, положил ее на рычаги аппарата.

— Но как?!

Было у Назарова такое чувство, что профессор сейчас упадет в обморок.

— Благодаря твоему изобретению, разумеется.

— Ты хочешь сказать, ты...— свое смелое предположение Покровский так и не решился озвучить.

— Да Вася, да, я твой старый друг Витя Назаров, только лет на сорок старше.

— Ты... неплохо выглядишь для твоих семидесяти с хвостиком.

— Не совсем семидесяти... Долго объяснять...

— Значит, мне... нам удалось...— на лице Покровского появилась загадочная улыбка.

— К сожалению.

— Почему к сожалению?— насторожился Василий Григорьевич.

— Потому что из-за твоего чертового аппарата на соседней АЭС на следующей неделе произойдет выброс радиоактивных элементов, погибнет масса людей, Припять станет мертвым городом, по улицам которого будут бродить чудовища-мутанты...

— Не может быть!

— Может, Вася, может. Ты должен уничтожить установку! Просто обязан!

— Но я... Нет, я не смогу,— Покровский попятился, качая головой.

— Ты должен!— закричал Док. Потом понизил голос до шепота и добавил:— Оксана... Она погибнет в пятницу в результате тестового запуска установки. И на море вы с ней не поедите.

Это было жестоко, но иначе нельзя.

Сказать, что профессор Покровский выглядел растерянным, значит, не сказать ничего. Именно в этом состоянии и решил его оставить Виктор Игоревич. Мавр сделал свое дело...

Он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь.

Покровский так и остался стоять на месте, глядя в одну точку. Из своей комнаты вышла заспанная Оксана в цветастой пижаме, поцеловала пару в щеку, спросила:

— Это дядя Витя приходил в такую рань?

— Дядя Витя...— эхом повторил Василий Григорьевич.

Глава 4