Аукцион Грез

Дед начинает стягивать с пальца роскошный перстень, но дама останавливает его движением тонкой руки. "Он спросил меня". Снимает с шеи длинную нитку разноцветного бисера сложного плетения, с деревянными бусинками. На конце этой нитки висят две или три фигурки из полудрагоценных камней.

Это не настоящие сокровища, это — я знаю слово — амулет, но он мне подойдет.

— Лучше я дам ему кольцо, — предлагает дед, почему-то немножко тревожно.

— Не стоит, — говорит дама. И обращается ко мне. — У меня сейчас только одно украшение. Но я вполне могу его одолжить.

Я забираю нитку, она яркая, она украсит замок.

Дама останавливает меня:

— Возьми шоколада, малыш!

Я засовываю за щеку мягкий сладкий кусочек с твердыми осколками орешков внутри, и бросаюсь на свои строительные работы.

Пара в шезлонгах тихо беседует.

Военные действия между рыцарями и драконом идут своим чередом. Бусы висят у меня на шее, кулоны болтаются ниже пояса. И тут я вижу, что прямо у поверхности воды, метрах в пятнадцати от берега, рябит — так плавают недавно заселенные в наш стерильный водоем длинные, узкие рыбы. Я бросаюсь в воду и плыву короткими резкими рывками.

Из-за плеска не сразу слыша окрик деда.

Рыба благополучно скрылась. Я оборачиваюсь — дед стоит у кромки воды и машет рукой. Я плыву обратно...

Нитки странного бисера нет.

Я замечаю это уже около берега, и вдруг вижу, как болезненно искажаются лица обоих — и дамы, и деда. Как и любой ребенок, я почти начинаю плакать:

— Я нечаянно! Я сейчас достану!

Я ныряю отменно, но мимо меня стремительно проносятся два тела и врезаются в воду.

...Сижу в полотенце. Нахохленный.

Закат.

Дама и дед, уже в халатах, в своих шезлонгах.

— Ты сам видишь, — тихо говорит дама. — Песчаное дно. Чистое. Течений нет. Неглубоко. Без толку искать. Ребенок не виноват. Это попросту знак...

— Ерунда, — почему-то упрямится дед. — Я найду. Не сегодня, так завтра. Я ведь везучий.

— Не в везении дело... это особое место, — так же тихо говорит дама. — Особое озеро. Я должна завтра покинуть планету. Я должна убедиться... что ничего не случилось.

— Оставайся. Или возвращайся. Или... делай, как сочтешь верным. Я в любом случае тебя всегда жду.

Меня взрослые не утешают. Да и толку от утешений не будет, — я сам понимаю, как я виноват. То, что меня не ругали и не шлепали, ничего не значит. И то, что мне ничего не объясняют, не делает прегрешение менее значимым.

...пару недель спустя меня отправили в Коридоры...

... и отправился я туда виноватым.

Даже — виновным...

*

Надо же, подумал я, разглядывая проклеенные швы на своде палатки. А ведь правда — я решил, что я плохой, и что меня отсылают из-за бабушкиного украшения. И то, что вначале я воспринимал с гордостью и с радостным предвкушением, так как хотел выучиться боевым искусствам Коридоров, превратилось в ссылку и наказание. А день, который мне так экстравагантно вспомнился, был последним по-настоящему счастливым, безоблачным днем моей жизни.

Может даже, последним днем моего детства.

Я улыбался, стараясь подольше сохранить в душе то чувство, которое возникало во время строительства песочного замка. Это нечто.

Но увы, увы...

Парень спал крепким сном. Я собрался и вышел. Подумав и полюбовавшись на сверкающую снежную пыль, вылетающую из тоннеля, пробитого неутомимым шихой, сел на снегоход и отправился в факторию. Ну его, Джека. Сам все куплю.

Дорога была пустой — докатил в момент. Наверху было солнечно и красиво, даже как-то слишком солнечно, и слишком безветренно, а в недрах карьера нерешительно зарождалась дневная мгла.

Мой внутренний барометр предсказал большие погодные неприятности, — в самом ближайшем будущем.

Во "Все есть" наличествовал опухший и заспанный давешний мужик, который мне без особенного восторга выдал снаряжения, еды, энергоблоков и одежды. Я мстительно прикупил для Джека ручного инструмента, — нечего у меня перед носом с отбойным молотком маячить. И еще я выбрал для него перчатки. Самые прочные и термостойкие. Их я попросил в общий счет не включать.

Мужик все тщательно упаковал, переписал, указал сумму. Найденной накануне мелочевки как раз хватило на оплату. А кубок шихи я попросил приобщить к медальону.

Обратно по Ленте я двигался медленно, рассматривая карьер при дневном свете, объезжая палатки и дивясь про себя причудливым формам и методам разработки. Кто-то послойно снимал всю плоскость стены. Кто-то бил широкую арку, так, чтобы верхний виток Ленты не завалился раньше времени — обрушения должны были происходить в сроки, согласованные со Смотрителями, и под их контролем.

Кто-то пытался проделать узкие шурфы, в надежде разглядеть ценности сквозь лед стен. Один псих даже вытапливал лед какой-то горелкой, хотя я прикинул, что это наименее экономичный способ из всех тут придуманных.

Поразмыслил о металлоискателях и прочих полезных приборах. Разумеется, тоже строго запрещенных.

Возле палатки Джека я остановился, и, не церемонясь, скинул тюк на лед. Затем доехал до своего временного жилища. Распихал Джека, и, прежде он успел воспользоваться моими бытовыми удобствами, вытолкал его, как есть, в свитере, наружу. Он сначала заторможено, а потом весьма резво преодолел разделяющие наши палатки пятьдесят метров, ухватил тюк, и, не оборачиваясь на меня, потащил его внутрь.

Я хмыкнул. Ничего, разберется — придет благодарить.

К красивым людям я испытываю слабость. Не все они это знают, но многие пользуются бессознательно.

Некоторым я говорю сам. И сажаю себе на шею тоже самостоятельно. Ну что же, у каждого свой Коридор.

День я посвятил ледодобыче, но нашел всего три маленьких обрывка цепочек, причем разного плетения. Шиха, судя по его песням и гимнам, изрядно обогатился. Джек с видимой ленцой вышел на промысел только после обеда, и, очевидно, кое-что по мелочи тоже находил.

Туман толком так и не установился. Согласно описанию климатических особенностей Грезы и моим предчувствиям, это было предвестником резкого похолодания.

А вечером, слегка переодевшись и приведя себя в порядок, я снова дернул в факторию. Бедный мужик во "Все есть", не знал он, на что шел, когда заключал контракт с Конторой...

И к счастью, на сей раз тут был не он, а Лилия.

— Привет, — произнес я, ввалившись и стянув маску в теплом помещении лавки.

— О, здравствуйте, Крис, — ответила Лилия. Она была в другой шапочке, но также вышитой и украшенной бусинками. Волосы продернуты в вывязанную дырочку наверху, — "конским хвостом".

Я достал поющую жемчужинку. Стащив перчатку, подержал ее в ладони, а потом положил на прилавок перед Лилией и прокатил ладонью по пластику. Жемчужинка ойкнула и тихо-тихо запела. Не надо путать этот звук с настоящей музыкой или пением птиц, — скорее это более утонченный вариант шума морских раковин, в который, тем не менее, вплетались более изысканные ноты. В целом, весьма привлекательно, и очень неожиданно.

— Ой! — воскликнула Лилия, и схватила жемчужину. — Боже, как вам повезло! Вы ведь не будете ее продавать? Поставите на аукцион или сохраните для кого-нибудь?

— Нет, — ответил я.

— Да? А что же тогда?

— А в подарок возьмете?

Лилия строго поджала губки. Потом рассмеялась:

— Возьму, конечно, только это вам не поможет!

— Не поможет в чем? — наивно спросил я.

— Ну... в... этом, — сказала Лилия.

— Хорошо, договорились, — вальяжно сказал я. — Пусть не помогает.

— Но вы точно?.. Вы симпатичный, и все такое, но дядя у меня очень строгий, и вообще, жених есть...

А, стало быть, медведь — ее дядя. Ну, а женихов, которые "вообще", я в расчет не брал. Уж извините.

— Конечно, — серьезно сказал я, и посмотрел Лилии в глаза. Она смутилась, затеребила манжеты свитера, потом вытащила из-под прилавка косметичку, и убрала жемчужинку туда. Хорошая примета — сразу положила к своим вещам.

— Спасибо, Крис. Правда... спасибо. Мне очень понравилось. Хотя и зря вы это...

Я решил разрядить обстановку.

— Я, собственно, по делу. Возможно ли на Грезе взять в аренду глайдер?

Девушка выдохнула, наконец, и заулыбалась. Все-таки симпатичная. Ничего особенного, и все же мила.

— Ой, конечно. При аукционных центрах, в Градах то есть, держат небольшие парки. Я могу заказать машину из любого. Вам с водителем?

— Нет, — улыбнулся я, — попросите их подать транспорт как можно тише сюда, на задний двор.

— Ой, а вы водите?..

— Разумеется... какой парень не водит глайдер? — подмигнул я.

— Вам надо немедленно, Крис? Я сейчас свяжусь...

— Как можно скорее. Любая марка, любая модель, лишь бы летало. Однако, если разрешите, я бы подождал тут, в тепле.

— Да, конечно. Разумеется... все, что скажет Контора...

Я хмыкнул.

И затеял беседу — после того, как девушка переговорила с Градом и оформила заказ. Обо всем. О погоде, о старателях, о том, что здесь чаще всего покупают. Мне удавались разговоры ни о чем, во время которых я мог думать о совершенно посторонних предметах. На сей раз, я разглядывал девчонку, и это было приятно. Сколько ей? Семнадцать, восемнадцать? Ну, не больше двадцати, в любом случае...

Лилия отвечала бойко, спрашивала сама; я отшучивался.

За время ожидания (благо, покупатели не мешали) мы успели перебрать и обсудить в подсобке все личное снаряжение Лилии — она каталась на беговых и горных лыжах, на спортивном снегоходе, на сноуборде, на коньках. Родом она была с какой-то из колоний Геи, и даже бывала на самой планете-метрополии, в результате климатических коллизий свои снега изрядно подрастерявшей. Что касается меня, то я, как проживший шесть лет на Авроре, тоже имел к снежным планетам и зимним видам спорта кое-какое отношение, что позволило мне рассуждать тоном эксперта.

Лилия, по крайней мере, была от моей эрудиции в восторге.

Но в тот момент, когда я размышлял, не сделать ли наше общение более теплым и близким, снаружи зашумели моторы.

Воля Рока. Ну и ладно.

— Имейте в виду, — предупредила Лилия, выйдя проводить меня к глайдеру, и приплясывая от холода, — было штормовое предупреждение. Идет буран.

И вправду, воздух стал совсем уж нестерпимо прозрачным. Очень похолодало, а близкие звезды буквально жгли ледяную поверхность планеты. Я слегка озаботился тем, что без дополнительной страховки установил палатку.

— Спасибо, учту.

Глайдер, сгруженный с небольшого маломаневренного носителя, на котором водитель отправился восвояси порожняком, потребовалось оплатить сразу. Я использовал, скажем так, иную кредитку, не вполне соответствующую имиджу Криса Блейка.

Сумма начислена была приличная, похоже, в предоплату включили все, в том числе и похороны глайдера в отдаленном ледяном каньоне. Водитель сунул мне небольшую памятку: "Просим учесть, что атмосферные особенности Планеты Грезы... Послойное распределение плотности... периодические фронты приповерхностных облаков..." и прочее бла-бла-бла. Это я читать не стал. Тому, кто не умеет водить, оно не поможет. А тому, кто умеет, даже помешает.

Машина была средний класс — лучшее из худшего. Топливо на максимуме, но когда я приготовился к старту, обратил внимание, что датчик как-то предательски попрыгал. В общем, понятно, — после отстоя требуйте долива.

Я небрежно стартовал, нарочито эффектно, — просто не смог удержаться; и пошел на малой высоте.

...Планета покоряла.

При том, что я летел над ночной стороной, света звезд и двух лун более чем хватало, чтобы разглядеть равнины, сменяющиеся причудливыми ледяными лесами, горами и каньонами; скалами из прозрачно-сияющего льда, заливами шевелящейся поземки и глубокими трещинами. Практически все разработки были расположены в зонах с наиболее мягким климатом, потому что в области климата сурового на Грезе соваться пока что никому не хотелось.

Льды поверхности планеты шевелились, проваливались, нарастали, разрушались, жили, засыпались снегом, вновь обнажалось могучими ветрами. Открытой почвы или воды на Грезе не было. Беспокойная планета, скованная тотальным ледником, жила своей жизнью, весьма привлекательной для космогеологов. Насколько я знал, на Грезу даже отправляла экспедицию могучая Гея. И не с кем-нибудь, а со Свеном, главой космического геологического департамента, в качестве начальника экспедиции. Они прилетали сюда после того, как из-под двухкилометровой ледяной брони на поверхность вырвался вулкан.

Полетав в свое удовольствие, я запросил координаты одной из четырех аукционных баз, той самой, где и должны были примерно через два месяца состояться Большие Торги.

*

Летучий Град, по описаниям, представлялся мне более крупным и замысловатым сооружением, стилизованным под замок, к примеру. На практике это оказалась обычная, пирамидальной формы, атмосферная база, с хорошей архитектурой, открытыми прогулочными площадями, накрытыми силовыми куполами, и восемью просторными глайдерными портами наверху. Такие базы использовались и как учебные заведения, и как научные городки, и просто как летающие города (откуда и пошли их названия) во многих перенаселенных мирах, или в тех случаях, когда строить что-то на поверхности планеты было по тем или иным причинам трудно. Грады, естественно, не были дешевым удовольствием. Самые лучшие атмосферные базы собирались на промышленных спутниках Афины, на которой перенаселение давно стало глобальной проблемой. Оттуда на баржах их развозили заказчикам.

Град, к которому я летел, был рассчитан от силы на 5 — 7 тысяч удобно расположившихся людей, но что-то мне подсказывало, что столько здесь никогда не набиралось. На рейсовом транспорте были роскошные каюты для богатеев. Также посетители Градов прибывали сюда на собственных яхтах, на арендованных кораблях или на особых пассажирских судах, которые циркулировали по иному расписанию, нежели рейсовый старательский лайнер. Большинство таких кораблей осталалось, естественно, на орбите.

Дизайн был простой — видимо, учли, что в холодном мире с неспокойной атмосферой лучше придерживаться лаконичных форм. А роскошь можно внутри нагнать, в интерьере и планировке.

Снизу под основанием Града я заметил причал для космических яхт — и сделал дополнительный круг. Да, здесь — целых пять однопилотников.

В последние годы, после очередной топливной революции, межзвездные однопилотники, способные входить в атмосферу и без проблем затем возвращаться на орбиту и отчаливать в космос, стали очень модными; их строили всего несколько миров на дорогущих верфях.

Я выбрал один из глайдерных портов, залетел внутрь и встал на расчерченную парковку. Без труда выполз из своих штанов-самостоев и парки с треухом, забросив их на заднее сидение, и остался в облегающем мембранном комбинезоне.

Волосы, захватив изморози с короткого тупого крыла глайдера, пригладил назад, что называется, прилизал. Такая прическа меняла внешность, особенно в сочетании с одеждой, сшитой на заказ. Лоб делался выше, нос длиннее, глаза больше, подбородок острее.