19-21 главы

— У тебя на редкость наглый слуга, — сообщил Филект, даже не покосившись на Нелея. — Ты не пробовал его пороть?

— Уже поздно, — вздохнул Филос, сворачивая на узкий подъезд к северной стороне театра — мимо клубящейся людской толпы, над которой стоял сплошной гул. — Кроме того, он упрям, как и все деревенщины. Это не будет ни наукой ему, ни даже развлечением мне... Нелей, поправь венок и беги, тебя уже ждут.

Нелей подмывало сказать, что-де могут ждать сколько угодно — всё равно учитель Филект здесь, а без него для танца не встанут. Но это было бы уж слишком нагло — он поклонился, спрыгивая с почти остановившейся колесницы.

А венок поправлять не стал...

...Интересно, это волнение существовало всегда и будет существовать вечно, размышлял Нелей, глядя, как мальчишки вокруг кто притворяется (более или менее успешно) безразличным, кто открыто трясся, кто обменивался с соседом возбуждённо-испуганными репликами, кто даже шептал торопливо молитвы — в основном, всё тому же Посейдону. Ощущение было такое, что всю эту толпу, сбившуюся в скене, вот-вот не танцевать позовут, а вытащат наружу для публичного принесения в жертву.

Впрочем, Нелей сам побаивался. Ему всегда нравилось выступать и говорить перед людьми, но это не отменяло лёгкой дрожи, которая всякий раз его охватывала перед началом такого выступления.

Вошёл Филект. Быстро всех оглядел, ничего не сказал, начал привычными жестами выстраивать абсолютно, небывало послушных сейчас подопечных в четыре колонны для выхода. Снаружи бушевало, но этот людской прибой с его грохотом перекрывал — благодаря ухищрениями постройки театра и мощному голосу — глашатай, оповещавший горожан о том, что сейчас... и так далее, и тому подобное.

Вот оно. Всё. Полная тишина — за несколько мгновений до начала музыкальной темы и ещё за несколько — до их выхода. Филект наконец-то не пожалел для учеников добрых слов:

— Кто ошибётся хоть на такт, — сообщил он, — после выступления отрублю ноги и руки, как лишние и доставшиеся вам по недосмотру богов. Пошли все вперёд, а ну?!

Впереди грохнул и длинно загудел отголосками гаснущего эха большой тимпан — и послышались постепенно становящиеся всё громче и ясней голоса начавшего тему хора. Мальчишки — как стояли, чётким строем — легко побежали вперёд, как в атаку, и страх сразу остался позади, не в силах угнаться за атакующими, как это и бывает в бою...

... — В новый год

Всё по-новому будет,

Это так,

Вы поверьте мне, люди!

Будет ласковей небо,

Будет щедрой земля,

И невиданным встанут

Урожаем поля... — распевал Нелей, шагая по улице, освещённой последними лучами заходящего солнца. Ему ничуть не было стыдно горланить на людях. Во-первых, потому что он был в подпитии, во-вторых, потому что самые разные, зачастую намного более нескладные, песни слышались изо многих мест, в третьих — потому что его то и дело узнавали и даже посылали ему приветственные жесты. Его рыжие прямые волосы не мог скрыть никакой венок, а в театре была если не половина города, то треть — точно...

...Две больших амфоры вина возбуждённые успехом мальчишки выпили, кое-как разбавляя в первой попавшейся посуде, сразу после выступления, стоя на ногах и перекрикивая друг друга, чтобы обменяться как можно большим количеством впечатлений за максимально короткий срок. Потом долго не хотели расходиться, но, в конце концов, веселье и обещанные встречи растянули всех, и Нелей, сам того не ожидая, оказался один на этой улице на запад от храма Согласия. Что его, впрочем, нисколько не огорчило, и он запел то, что приходило на ум и сразу попадало на язык.

Этот район был районом, предназначенным для развлечений, так что шума тут хватало. Но никто, даже еле стоявшие на ногах (даром, что ещё светло!) компании, ни к кому не задирался, не хватало ещё начинать новый год со свары. Нелей был горд выступлением донельзя — всего за три дня он сумел стать частью слаженной группы и ни единым движением нигде не ошибся! Танец понравился горожанам, это было видно просто-напросто по реакции трибун...

...так, а куда это я? Может быть, пойти домой? Но Филос ясно сказал: появляться не раньше, чем стемнеет, а сейчас ещё только-только начинает, даже не начинает... Интересно, ребята были в театре? Может, наплевать на запрет и найти их всех, чтобы... нет, нельзя. Стой, погоди, думай головой. Нельзя.

— Нельзя, — сказал Нелей, покачав головой. Навстречу ему, чуть не задев, вышли из тупичка двое о чём-то весело разговаривающих молодых мужчин, Нелей ради любопытства сунул голову в этот самый тупичок и замер на миг. Потом вошёл в проём между двух стен — тут, впрочем, было ещё совсем светло тоже, а серая мостовая упиралась в низкое широкое крыльцо.

ДОМ ТЕАНО — гласила украшенная цветным орнаментом надпись над входом, занавешенным мерно покачивающимися цветными шнурами с пышными кистями внизу. Нелей изучал эту вывеску довольно долго, делая сам перед собой (в тупичке больше никого не было) вид, что он всего лишь... всего лишь изучает вывеску. Хотя мысли у него были совсем о другом.

Его тянуло сюда. И одновременно было страшно войти. Даже просто войти. Дальше воображение не работало.

Наконец мальчишка как-то судорожно подался вперёд всем телом, едва не упав — словно подошвы его сандалий приклеились намертво к мостовой — и, взмахнув руками, чтобы сохранит равновесие, почти упал внутрь.

Шнуры закачались за его спиной...

...Внутри было полутемно и пахло сладковато и густо — от двух легко дымившихся курильниц в углах комнаты. Складчатая золотисто-синяя занавесь полуоткрывала тёмный проём входа справа от стойки, за которой устроилась и что-то писала при свете стоявшей у её рук лампы женщина — немолодая, но красивая, это Нелей увидел, потому что она подняла голову навстречу вошедшему, точней — ввалившемуся мальчишке. Нелей разглядел с другой стороны стойки двух крепких мужчин — они молча играли в кости на скамье, на которой сидели, на мальчика даже не посмотрели. Рядом с ними мирно лежали короткие удобные дубинки.

— Чего тебе, мальчик? — спросила женщина. Нелей обвёл глазами стену — покрашенную в белый и коричневый цвета, разделённые точно по середине высоты алой лентой цветочного узора. В голове у него было пусто, на языке — сухо. Он кашлянул — и скрипнул горлом вместо слов. После чего покраснел так, что стало видно даже в полутьме.

Взгляд женщины стал чуточку насмешливым — она очень много видела таких мальчишек, и даже помладше, приходивших сюда с перепуганно-развязным взглядом, намертво зажатыми в потном кулаке монетами и жутким стояком, который разряжали чаще всего, ещё не успев войти в женщину. Ничего необычного или страшного в этом не было, посетители случаются самые разные, а смеяться над такими мальчиками вслух не стоит — это нечестно, да и богам неугодно, если подумать.

— У меня дорого, — предупредила она — негромко и вежливо. — Восемь оболов посещение. Оно того стоит, но — именно столько.

Мальчик чуть вздрогнул. Но деньги не из кулака высыпал, а достал из кошеля на поясе — серебряные драхму и диобол. Что-то хотел сказать, но прикусил губу, и Теано сказала тихо:

— Я понимаю, что ты в первый раз. Незачем так волноваться, нечего стесняться и ни к чему стыдиться. Сядь вон туда, — она указала на несколько удобных сидений, стоявших вдоль дальней стены слева и справа от тёмного входа, полускрытого тканью, — и подожди. Тебе подадут вина и сладости, если хочешь. Платить за это отдельно не надо.

— Я... — рыжий прикрыл на миг глаза, потом криво улыбнулся и с подкупающей честностью продолжал: — Если я буду тут сидеть и ждать, то я убегу. Сколько нужно доплатить, чтобы не ждать?

Хозяйка присмотрелась — нет, она раньше мальчишку вроде бы не видела. Он точно не из местных богачей. Чудом разбогатевший воришка? Не похож, на это, как и на любые неприятности, у неё было чутьё. Скорей уж — и точно! — приезжий. Что ж... это его дело. И... нет, стой, погоди. Видела. Сегодня и видела, во время танца в театре — трудно не запомнить такие странные прямые волосы. А вот имени его не запомнила, хотя его называли, точно называли...

— Доплати два обола. И видят боги, я тебя не заставляю и не пытаюсь обмануть.

— Вот, — на столик с чётким щёлканьем легли ещё две монетки по оболу.

Теано протянула руку и дёрнула два раза шнур сбоку от стойки — там этих шнуров было шесть, они уходили в отверстие в стене. Никакого звука Нелей не услышал, а женщина указала рукой на проём с нависающими складками ткани:

— Тебя ждут за третьей дверью справа, о времени не беспокойся. Добро пожаловать в Дом Теано.

Нелей пробормотал что-то вежливое и ему самому совершенно непонятное, ещё раз испытав сильнейшее желание убежать. Но вместо этого — чуть наклонившись, шагнул под занавеси...

...Тут было не так уж темно — на стенах горели небольшие лампы, позволявшие вполне разглядеть, куда идти — и два ряда деревянных дверей слева и справа в недлинном коридоре, по три штуки. Было тихо, стоял всё тот же сладковатый запах; Нелей постучал в указанную "третью справа".

— Войди, — послышался женский голос — тихо из-за двери, но достаточно различимо — и Нелей открыл её (она распахнулась бесшумно), входя внутрь, в небольшую, красиво обставленную комнату, половину которой занимало ложе. Сидевшая на нём молодая женщина, даже скорей девушка — в лёгкой одежде, причёска — светлая мелкая густая завивка — немного удивлённо глядела на Нелея в свете стоявшей на низком столике лампы. Если бы тут же пахло так же, как снаружи — Нелей убежал бы точно, этот запах выводил его из себя и почему-то лишал уверенности. Но в комнате пахло обычными духами, чуточку — вином и ещё — цветами. — Добрая ночь, привет тебе, — девушка чуть наклонила голову, удивление из её глаз исчезло. — Я — Иола, а ты? Если, конечно, это не секрет?

— Нелей, — сказал мальчик. И добавил, слыша себя, как будто со стороны и поражаясь беспомощной глупости своих слов: — И я не знаю, что делать дальше.

Иола необидано засмеялась, потом прикрыла — изящным жестом — губы пальцами и другой рукой показала на ложе рядом с собой:

— Тогда будем учиться, Нелей. Тех, кто не учится, назвают неучами, и это касается любого дела. Иди сюда... Да иди же ты, не бойся, глупый.

— Я не боюсь, — пробормотал Нелей, испытывая одновременно два желания: бежать со всех ног и подойти ближе, чтобы обнять женщину.

Он выбрал второе. Точней, наполовину — подошёл и сел на ложе, спрятав руки между колен. Иола наклонилась к нему, осторожно убрала с волос уже подвянувший и от этого ещё сильней пахнущий венок, потом — потянула мальчишку ближе, по-прежнему улыбаясь загадочно.

— А теперь не говори ничего лишнего и не сопротивляйся со страху, хорошо? А то выйдет у нас соревнование по борьбе, и тут-то ты меня, конечно, одолеешь, — весело сказала она. — Итак, урок первый...

* * *

— Нелей.

Он обернулся, не в силах понять, где он и что с ним. дул ветер — пронзительно-холодный, зимний какой-то... а потом он увидел впереди на дороге (а по края — ничего), словно бы он неведомым образом очутился в открытом поле безлунной ночью... увидел на дороге — человека.

— Нелей, — снова позвал этот человек, и мальчик вздрогнул, разглядев его. Это была женщина. Высокая, поразительно красивая. Двумя факелами, поднятыми вверх на всю длину рук, она освещала дорогу, словно бы всматриваясь во что-то — и на Нелея внимания не обратила. Отблески трепещущего живого пламени падали на её чёрный плащ, на странный рогатый головной убор, на алые тонкие сапожки, выглядывающие из-под края этого плаща — алые, но от этого факельного света казавшиеся тоже чёрными...

Нелей судорожно оглянулся, думая сейчас только об одном — о бегстве, пусть такое бегство и будет бессмысленно. Но позади на дороге сидели два огромных, угольно-чёрных пса. Одинаковых. В одинаковых позах. Одинаково сомкнув челюсти — совсем не по-собачьи — и одинаково глядя на мальчика алыми глазами.

— Чего же ты испугался? — спросила женщина чуть насмешливо. Её голос был сильным и глухим, он как будто рождался не в её рту, а где-то... где-то внизу. Может быть, даже... даже не в ней самой, а под землёй, подумал Нелей и содрогнулся. — Будь смелым. Как я умею быть благодарной, мальчик.

— Я не звал теб-бя, — зубы Нелея всё-таки выстучали дробь.

— О... вот как? — женщина улыбнулась — хищно и красиво. — Но это уж мне видней, мальчик. Я вообще хорошо вижу в ночи. И хочу тебе сказать, что увидела совсем неподалёку отсюда: если ты пойдёшь этой дорогой и дальше, то рассвета тебе не видать. В мире мёртвых не бывает рассветов и закатов. А на этом пути тебя ждёт смерть... впрочем, и поворачивать тебе не имеет смысла, потому что и сзади тебя караулят. Ты в ловушке.

— Это и есть твоя помощь? — сдерзил Нелей, всё ещё не в силах отделаться от мысли, что он спит или бредит.

— Предупреждён — значит, вооружён, — снова белозубая усмешка. — Да и прошли те времена, когда стоило вмешиваться в дела смертных напрямую. Но один подарок я тебе всё же сделаю...

Она придвинулась (Нелей не мог сдвинуться с места) и коснулась огнём своих факелов ушей и глаз мальчишки, который...

...вскрикнув, дёрнулся — и поднял голову.

Он полусидел на мостовой у стены дома — привалившись к ещё не начавшему даже остывать прокалившемуся за день камню. Улица (совсем не та, где располагался тупичок с "Домом Теано") была пуста, только где-то вдали цокали конские копыта, да ещё дальше — неясно шумел праздник, наверное, на одной из площадей. Как он сюда попал-то? Он помнил, что вышел на крыльцо, немного смущённый, тяжело-счастливый и физически усталый, как после долгой работы... а потом... что же было потом?!

Лунный свет, дикий и призрачный, заливал всё вокруг, превращая мир в переливчатое царство тьмы и живого металла. Дальше и ниже улица полностью терялась в темноте — там она сужалась, прежде чем влиться в другую, большую, и тени деревьев покрывали её непроницаемым пологом.

Потерял сознание, странно уснул, просто ударили по голове... что со мной случилось-то, подумал Нелей, поднимаясь и ощупывая себя. Нет, Он был цел, и все вещи на месте. И, конечно, не было рядом ни... Её, ни её псов. Остался только — неправдоподобно чётко врезался в память — весь странный разговор.

Мальчик поднялся, ещё раз всё ощупал, прислушался к своим ощущениям. Огляделся снова и увидел храм Согласия — справа над чёрными верхушками деревьев, он словно бы сиял в небе. Нелей понял, куда его занесло, и мысленно подивился: тут квартала три от "Дома Теано". И уже, наверное, полночь, не меньше. Надо было спешить домой. Он сделал несколько шагов — и погрузился, как в сумрачную воду, в тени на улице.

И тут же, сразу же, понял: он не один.

Что сзади идут двое — Нелей неожиданно чётко, уловил даже не слухом, ощущениями всего тела, нервами. И не стал оборачиваться — всё равно, в этом нет смысла, они так или иначе успеют нырнуть в тени, но поймут, что он о них знает. Лучше идти, как сейчас — беспечно и ровно. Как обычный мальчишка, впервые в жизни побывавший в весёлом доме.