Завлаб

— Внуки?

— Мальчики мои... они ведь такие способные... а невестка все сокрушалась, что не родилась хотя бы одна дочка...

— Тамара Ивановна, так и хорошо, что способные. Авось и без вас справятся. Они поступят, уверен.

— А еще Тобик.

Федоров не знал об этом члене семьи. Но его ход был беспроигрышным:

— У вас фотки Тобика есть?

Женщина почти охотно достала сотовый телефон.

— Вот. Правда, красивый?

Вопреки кличке, Тобик не был собакой. На картинках красовался кот самой что ни на есть помоечной расцветки, но с ухоженной шерсткой и большим достоинством на широкой морде. На некоторых снимках он покоился на хозяйкиных руках.

— А какой был умный! Меня всегда встречал у двери, когда я приходила с работы. Только меня. Он шаги по звуку распознавал. Сын даже ревновал. А после ужина грелся у меня на коленях. И мурлыкал, только тихо. Он же сильно скучать будет, я знаю.

Завлаб чувствовал себя крайне некомфортно, но говорить было надо.

— Тамара Ивановна, мы от той жизни оторвались. Уж не знаю, сможем ли вернуться, — на самом деле Федоров был почти твердо уверен, что этого не будет, — но мы жить будем. Сами поглядите на Володю. Он прикидывается бетонным столбом, но вам же видно, как он по своей Татьяне тоскует, и по Алешке тоже. Пойдемте позавтракаем. А потом займитесь, сделайте милость, окисью алюминия. Природный глинозем побоку, вы сделайте немного из металлического алюминия. У нас образечков полно, сами знаете.

Федоров даже угадал чуть больше, чем предполагалось. Тамара дотошно прошарила таблицы Королькова и нашла следы того, что в документации называлось АД0, то есть технически чистого алюминия. Начали поиски металла. Разыскали.

Результат химобработки появился на следующий день. Это был белый порошок.

— Истратила не все, а примерно десятую долю, — пояснила она. — А вот это — трехокись хрома, сожгла чуть более двадцати грамм бихромата калия. Но хрома как примеси много и не надо. Теперь бы печь, чтобы плавить. А еще затравочку на расплав. В сумме, как я прикинула, на кристалл граммов... десять... примерно... должно хватить.

— Или двуокись титана, — неожиданно добавил завлаб. — Ее у нас много.

Удивление проявилось на двух лицах сразу.

— Она — и еще окись железа — они дают синий цвет корунду.

— Сапфир!

— Он самый. Но, как мне кажется, бОльшие технологические трудности у нас будут с получением монокристалла.

— Что ж, будем пробовать. Мне самой очень интересно.

— Отчего ж вам, Тамара Ивановна, так уж интересно?

— Я тут сторона заинтересованная.

— ?

— Как женщина.

— А-а-а...

— Вот именно. Вы мне укажите на женщину, которая равнодушна к украшениям.

— Все же поправлю вас: монокристалл корунда — рубина ли, сапфира ли — это еще не украшение. Гранить его надо. И встраивать в... э-э-э... металлическую оправу.

— Это вы, Сережа, не правы в своем пессимизме. Уж определить, где у монокристалла корунда нужные кристаллографические плоскости, нам вполне по силам. Есть алмазные диски, чтоб пилить. Полировать можно алмазной пастой. Ее у нас много.

— Поправка: много, но не бесконечно. Насколько помню, пятнадцать тюбиков красной17, а еще...

— Стоп. Еще поправка, Володя: у нас может не хватить на это времени, если найдутся задачи повышенного приоритета. Уж вы, Тамариванна, получше нас двоих знаете, сколько времени занимает полировка. И еще фактор добавьте: это не металл. Твердость повыше, чем у любого твердого сплава. Так что поставим огранку в список задач, но в конец очереди.

У Тамары Ивановны явно имелись возражения, но усилием воли она оставила их за зубами.

— Остался вопрос с затравкой.

— К ювелиру, ясно дело. Впрочем... Серега, ты получше нас знаешь: тут есть какие ни на есть месторождения корундов?

— Насчет парагвайских — даже не слыхал. Вот в Бразилии — это да.

— Тогда без вариантов. Тебе и только тебе ехать к ювелиру, поскольку лишь ты говоришь с толком по-испански. Я сам — оружие и печь организовать для корунда. Именно для корунда, поскольку никто из нас не знает, какую затравку ты привезешь. Тамара Ивановна: на вас получить двуокись титана из белил, и еще просчитать: сколько окиси алюминия мы можем получить из тех самых образцов. Между прочим, мы даже не знаем, сколько уйдет на угар, а я читал, что если пять процентов — так это даже неплохо. Так что, работаем?

— Работаем!

— Работаем!

Завлаб на поездку к ювелиру озаботился взять с собой самую лучшую лупу, какая только нашлась в лаборатории — тридцатикратную, со штативом. К ней, разумеется, присоединился пинцет, поскольку затравка вполне могла быть очень маленькой. В сумку вошли кое-какие нужные предметы.

Некоторое удивление вызвал состав группы. Она не включала в себя главу семейства. Вместо него в то, что завлаб мысленно назвал бричкой, вместились сеньора Суньига, две дочки и сын. Последний выполнял функции водителя кобылы, а еще он отвечал за вооружение. В качестве такового выступали уже известное Федорову ружье и двуствольный пистолет. Все парагвайцы посчитали этот набор достаточным. У завлаба на сей счет было иное мнение, и он после некоторых споров с замом взял с собой травматик, о котором не потрудился поставить в известность сопутчиков. И под дороге он деятельно вертел головой в поисках потенциальной опасности.

Сам базар был сочтен территорией с пониженным уровнем риска. Она охранялась полицейским при исполнении. О том, что эта личность — именно полицейский и как раз при исполнении, свидетельствовали в первую очередь необыкновенные усы. Они отличались не только изумительным размером, но и потрясающей юстировкой — строго параллельно горизонту. Также при страже порядка было холодное оружие, первый взгляд на которое доказывал, что за ним не особо тщательно ухаживали. Второй взгляд обнаружил бы, что за этим грозным предметом ухаживали особо не тщательно. Но как бы то ни было, даже один-единственный полицейский намного лучше, чем ноль.

Роли были явно расписаны заранее. Мальчишка остался при повозке и при коне; дамы решительно направились в ряды с провизией, указав при этом, что "ювелирная лавка — вон там". Направление оказалось верным, найти ювелира и вправду было просто. Непростым было общение с ним.

Мастер по драгоценностям битых полчаса пытался всучить покупателю — явно иностранцу — то, что ему (покупателю) было явно не нужно. Предлагались рубины и сапфиры разных размеров и разной обработки. К счастью, Федоров догадался сказать, что камни нужны вовсе не как сырье для изготовления украшений, а как материал для алхимических опытов. В это время Европа уже избавилась от иллюзий в части алхимии, а Латинская Америка — еще не совсем. В результате иностранец стал счастливым обладателем трещиноватого рубина величиной с ноготь, который, по мнению покупателя, не годился на то, чтобы из него создали хоть что-то ювелирное. И с этим мнением прежний владелец молчаливо согласился, потому, что это была правда. К этому присоединились крошечные сапфиры (две штуки), каждый из которых не превышал в поперечнике и полутора миллиметров. Огранка этих сокровищ вряд ли окупалась последующим повышением их цены.

Торговля длилась не так уж долго, если сравнивать с турецким базаром. Сговорились на двух песо, что было сносно.

Отдельными пунктами программы были драгоценные металлы: алюминий и нержавеющая сталь. При этом заморский купец проявил то, что ювелир посчитал широтой натуры: передал два кусочка металла бесплатно (под расписку, понятное дело), но с условием: результаты работы будут доложены.

При этом продавец дал понять: если владелец лавки не проявит чрезмерной жадности, то вполне возможны другие и куда более выгодные сделки.

Пробная кристаллизация пошла вопреки известной поговорке. Нет, не то, чтобы тот самый блин получился совсем уж комом. Но и назвать результат оглушительно успешным никто из попаданцев не осмелился бы.

После остывания емкости с мелкокристаллической окисью алюминия (с примесью хрома, понятно) и с выращенным кристаллом оказалось, что первый в этом мире синтетический рубин не очень-то подходит под название. Да, примерно с треть (по длине) имела примерно рубиновый цвет. Не очень-то густой и не очень-то равномерный, надо заметить.

— Ну, ребята, давайте шгтурмовать проблему мозгами. Тамара Ивановна, что скажете по результату?

— Недостаточное перемешивание шихты, это очевидно. Очень уж выраженная неоднородность по цвету. Титана не худо бы добавить. Тогда цвет станет самым ценимым; "цвет голубиной крови" — так он называется. Но сколько добавлять — не знаю.

— Ты что скажешь, Володя?

— Скажу, что программу вытягивания надо бы корректировать. Сама машина работает, как часики. Но вот ввести зависимость скорости перемещения кристалла от температуры, причем с автоматической корректировкой... На стотонной я такое уже проделывал — помнишь, когда нам трещиностойкость заказали? На десятитонной... ну, думаю, что тоже возможно.

— А у меня кретинская идея, ребяты. Достойная полного дурака. То, что получилось, вообще не продавать. Сделать из этого... кхм... убожества новую затравку. И повторить кристаллизацию. А еще хорошо бы...

Спорили долго. Составленные планы до наполеоновского уровня не дотягивали. Но были достойны, скажем, Мюрата или Даву.

И, как всегда, суровая действительность внесла коррективы.

Глава 5. Ускорение прогресса

Уже потом завлаб догадался, почему именно женщина подняла тревогу, а не мужчины, которым это было бы свойственно. Дело оказалось простым: у нее работа позволяла отвлечься (умная испытательная машина сама вытягивала кристалл рубина), и она поглядывала в окно. Понятно, что непривычная деталь пейзажа резанула глаз.

Этой деталью был незнакомец на коне, который не ехал по дороге, а вместо того остановился и с повышенным вниманием наблюдал за лабораторией. Потом он направился в объезд здания. Взгляд из окна в другой стене не дал оснований сомневаться: соглядатай.

Новость тут же была доложена мужчинам.

Бывший разведчик узнал коллегу мгновенно, о чем и сообщил.

— Эх, жаль, что биноклей нет...

Тут последовала неожиданная реплика от Тамары:

— Оптические приборы есть.

— Микроскопы? Так из окуляров собирать нечто — это ж какая работа...

— ...и не надо. У меня хороший яблочный сотовый телефон — сын подарил. Ну, не самый новейший, но все недурной. Поставить на максимальное увеличение. И вот вам картинка.

— Стоп, ребята. Тамара Ивановна, ваша идея стоящая — уж это верно. Можно глянуть на ваш телефончик... Так, рабочее увеличение будет семикратным, примерно. На уровне полевого бинокля. Моя "Моторола" точно похуже будет. Вовка, бери этот сотовый и постарайся сделать снимочек того глазастого господина. Тамара Ивановна, забыл спросить, извините: как у вас со стрелковой подготовкой?

— Ну, в школьные годы ходила в секцию, аж до первого юношеского доросла, и еще в институте...

— Володя, эта шпионская морда скоро уедет, так потренируй Тамариванну со своей винтовкой. Понятно, так, чтобы не слышно ему было. У нас время до завтра. Оно, конечно, оружие для вас новое, но все же — первый юношеский. Думаю, что слегка навостритесь.

— А я уже.

— Что "уже"?

— Уже одну винтовку стащила и попыталась собирать-разбирать. Неполная разборка, понятно. Стрелять — не было такого. Но надеюсь освоить.

Федоров выдал поклон уважительного свойства. Во всяком случае, никто из подчиненных не усмотрел в нем иронии. Слова были аналогичного свойства:

— Свидетельствую почтение, Тамара Ивановна. Чего там: просто восхищен. Не сомневаюсь: освоите. Но также попрошу поработать с пистолетом. Не на дальней дистанции, конечно. Пятнадцать метров — верхний предел. Федосеич — на тебе указания, где лучше расположить огневые позиции. По сигналу тревоги чтобы вся команда знала места. И еще позаботься о стрельбище. Лучше — в отдалении от дороги и от дома. Хорошо бы, конечно, в "зеленке". Она хоть как-то, но звуки глушит. Тебе, может, ни к чему, а вот нам с Тамариванной точно тренировки понадобятся.

— Это все сделаю. Но ты опять позабыл о приоритетах.

— Предлагай.

— Первейшее дело: избежать внезапного нападения. У нас лишних людей нет, все чем-то важным да заняты. Следовательно: сигналки. Причем подальше на дороге. Километр, не меньше. Ставить буду я сам, все же у меня навык в разведке. После этого заботиться придется лишь о замене аккумуляторов. Раз в две недели, по моим прикидкам, подзаряжать.

— А как отсекать ложные срабатывания?

— А никак. Зверья тут, похоже, нет. Хотя видел кроликов... издали. Ну да подрегулировать, чтобы их отсечь. А большое этакое — таких не имеется. Дружественный визит того же Суньиги — да, возможен, но он быстро ехать не будет. Увидим издалека. Ну, а недружественные... тут опять же моя задача, а именно: заранее распределить, кто куда бежит по боевому расписанию.

— Какие замечания по плану? Тамара Ивановна?

— Думается, мне надо бы работать над очередным кристаллом. Правда, труда не так много. Всего-то: добавить окиси алюминия, а то угар все же есть, окись хрома и так имеется в достаче... пока что. Затравку сделать потолковее. Уж если пробный рубин на нее пустить, то поверхность надо бы обработать, да проверить кристаллографическую ориентацию. Да, и еще: давайте пока что пробовать растить еще один рубин. А то с сапфирами, думаю, дело пойдет не так уверенно.

— Поясните мысль.

Старший инженер чуть смутилась.

— По рубинам я нашла довольно полное описание технологии, а вот по сапфирам... не очень из источника понятно, сколько каких примесей в шихту добавлять. Сказано: железо и титан, а вот насчет процентов... наверняка запорем первые образцы.

— Поправку поддерживаю. Да, и на вас, Тамара Ивановна, дополнительные запасы пороха. Хотя бы на двести патронов. Володя, ты проверь, как насчет гильз.

— Сделаем.

— А я сам займусь следующим рубином. Володь, ты скинь мне на ноут ту самую программульку, которую ты использовал для десятитонной машинки. Ну, чтобы задать ход поршня для вытягивания. Попробую малость над ней поколдовать.

На обработку свежей затравки и вытягивание нового кристалла (длиной аж целых двадцать пять миллиметров) понадобилось полных два дня. Результат получился, по мнению всех троих, восхитительным. Другое дело, что степень восхищения оказалась разной.

Наименьший восторг проявила, как ни странно, дама. Мужчины молча объяснили это профессиональным подходом: она все же понимала толк в кристаллографии. Даже на глаз было заметно, что цвет слегка неравномерен, но даже там, где он был гуще, до уровня "голубиной крови" не доходил. Правда, никаких явных дефектов типа трещин не проглядывалось.

Не прыгал от счастья и замзав. Возможно, оттого, что слишком хорошо представлял себе, сколько труда составит разрезать этот рубин. Да и предстоящий расход абразивного инструмента не мог радовать.

Пожалуй, в наибольшей степени был доволен завлаб. Вероятно, пылкое воображение нарисовало ему картину полной финансовой независимости группы попаданцев.