Нахальное минирование - 2

— Тоже мне цаца, сраный заместитель. А капитану, что командовал раньше, похоже прилетело что-то — про себя подумал Абец и на душе у него стало легче. "Старые зайцы" вопросительно уставились на своего командира.

— Нам понравилась твоя поза рожи! Здорово ты отбрил этого надутого фанфарона! Он чуть не лопнул от злости — с допустимой между старыми камарадами тонкой фамильярностью заявил один из них. Остальные усмехнулись, переглянувшись.

— Да плевать на него, он мне никто и звать его никак, а туда же выговоры делает, фигляр прикомандированный, вошь тифозная. Еще дешево отделался — у соседей русские танк угнали, четверку. Тут ему повезло, придурку, что у русских ни одного мехвода не нашлось. Все, кончаем болтать, надо отсюда сваливать, а то какое-то начальство приперлось — молвил унтер-офицер, увидев прикативший к хутору автомобиль. Не высокого ранга машинка, всего лишь "ситроен", но ну его к черту. Мелкие чины еще и приставучее! Прикопается к чему — нибудь, чтобы почувствовать свою значимость, тыловая крыса, хоть даже к внешнему виду — а он у пропыленного и пропотевшего сапера был не совсем уставным — и попортит нервов! Мал клоп, да вонюч!

И когда плюхнулся в кабину на потертое неудобное сидение опять пришла уже не раз обдумываемая мысль — а не бахнуть ли в левой руке детонатор? Три пальца долой — и конец мытарствам. Благо в инструментарии были запалы мгновенного действия. А перепутать в этой чертовой пыли совсем несложно. В конце концов не так уж и нужны эти три пальца...

Не успел додумать эту мысль, потому что вдруг сообразил, что за последние дни ни разу не подумал о девках. Ни разу! Хотелось только пить и спать, с каждым днем все сильнее и сильнее, а сиськи и ляжки словно бы стали каким-то посторонним предметом — типа флюгера на городской ратуше — он там есть, да, но дела до него нет. Совершенно никакого! Это было категорически неправильно, не должно такого было быть никак! Неужели он с этой войной стал импотентом, как бедолага из соседнего класса, что вернулся с этой войны без ноги и яичек? Говорят, даже вешаться пытался в госпитале, когда узнал, что теперь не мужчина. От таких мыслей внутри все сжалось и похолодело.

И опять полезла непрошенной мысль о взрывателе и лишних трех пальцах...

Глава "Угнать со всем добром!" Капитан Закревский, зам. командира разведбата.

— Танк там, тащ капитан! Под брезентом. Свет включен внутри, как в квартире. Старая четверка, ствол обрубком. Снарядов с десяток, зато бумаг — как в городской конторе! И карты! А никого ни внутри ни под днищем — там окопчик вырыт, но пусто — тихо, но внятно и по делу доложил боец.

— Так время ужина же. Орднунг! Ну, давай быстро к машине! — и привычно, быстро и бесшумно скользнул за бойцом. К обратившему на себя внимание стоящему посреди сада странному холму с узенькой светлой полоской понизу. В темноте эта полоска только и была заметна, днем-то поди увидь!

Поднырнули под брезент. Сразу уперся в стальной лист — танк старый, а ходовую по новой немецкой моде прикрыли бортовыми экранами. Пахнуло знакомо бензином, маслом, металлом. Снаружи моросил мерзкий дождик, самая погода для разведчиков — а тут и сухо и тепло. Хорошо фрицы устроились, со всеми удобствами! Накрыли танк здоровенным брезентом на жердях — работай не хочу. Просторно, залезть на танк легко.

И свет горит в башне и не пропустит его плотная ткань. Одного взгляда в открытый люк было достаточно — сокровище в руки попало! Во рту от радости пересохло. Это ж не танк, а пещера Али-Бабы или как там звали везунчика из старой книжки, что дорвался до пещеры — сокровищницы. О таком даже и не мечтал, когда в поиск пошел.

Приказ комдива был взять языка обязательно — но тут вся штабная документация с приказами и картами, на которых считай только что нанесена обстановка на сегодняшний день — такую информацию редкий язык бы дал, уж никак не солдат или строевой офицеришко. Штабник — и то не каждый. И устроено все в танке для удобной работы с документами, столик складной, подсветка дополнительная, карандаши в комплекте цветные, линейки фигурные, транспортир и прочие чертежные важные вещички... Еще и рация мощная, здоровенная — вместо положенных по штату снарядов пространство занимает. И по уму надо тут старательно все закутки и щели проверить.

Капитан прикинул — поиск на диво удачный, надо возвращаться побыстрее. Язык уже не нужен, а вот с документацией работать надо и немедля. Для своих такая информация — подарок! И время терять нельзя, она продукт быстропортящийся — информация. Зато доставленная вовремя — цену имеет колоссальную. Неоценимую.

Но просто сгрести документы в мешок, а исправный танк поджечь — ну никак душа не лежала. И возможность есть — добровольцем в поисковую группу попросился командир первого взвода бронетранспортеров. А он немецкую технику знает!

— Позови Косика! — тихо велел бойцу. Тот понятливо моргнул и как сквозь землю провалился. Младшего лейтенанта знали, как мастера на все руки и водить он умел всякую технику. Танки — тоже.

Появиться не замедлил. Капитан кивнул поднырнувшему под брезент младшему лейтенанту, так же тихо спросил:

— Петя, сможешь этот шарабан увести? Вроде он в порядке?

— Сейчас гляну — ответил разведчик и скользнул в люк. Капитан пролез следом не так ловко — на танке или пешком, а документы собрать надо компактно и ничего не упустить. И глядя, что в мешок укладывает — радовался с каждой минутой все больше и больше, улов получился просто невиданный! Удача со слона размером, на фоне документов сам танк — уже мелкий довесок. Понял, что забрались они в штабную бронированную машину не меньше, чем начальства разведбата танковой дивизии. А это самые осведомленные люди, даже и комдив частенько столько не знает.

— Все исправно. Заводить? — спросил младший лейтенант, освоившийся на месте мехвода.

— Момент! — и капитан, высунувшись из люка отдал ожидавшему распоряжений бойцу. Группа была толковая, люди опытные и схватывали все на лету. Тем более — до выхода в поиск уже обговорили все варианты. Правда такого — с отходом при танке — не рассматривали.

План простой — сейчас Косик заводит машину и откатывается метров на 300 — 400. Если немцы не вспопашатся и зевнут — то остальная группа отходит следом без шума и воплей, по-тихому. Если фрицы все же спохватятся — и кинутся за танком — то их перекрестным огнем встречают оба ручных пулемета и все автоматчики, срезая первых бегунов, особо наглых, после чего, не втягиваясь в затяжной бой, отходят сами, прикрывая друг друга. Танк за это время разворачивается и огнем из пушки и своего пулемета — тут он один оказался, второй видать сняли для экономии места — охлаждает горячность погони.

А дальше младший лейтенант дает газу и группа — пятеро в танке, семь на броне — прибывает к себе домой. Главное тут не заплутать в этой стоящей стеной мороси и при проскоке через немецкие передовые окопы — шумнуть, чтоб свои поняли — это разведка в коробчонке пожаловала восвояси.

Без тарарама уйти не удалось, немцы бросили ужин и сгоряча кинулись за танком — глупо, вообще-то, не угонишься. Напоролись ожидаемо на огонь из двух пулеметов и нескольких автоматов, понесли явно потери и вступили в несколько растерянную перестрелку. После того, как капитан взялся их поливать из танкового пулемета и совсем усохли, кисло неокопанной пехоте под пулеметным огнем. А стрелять из такой машинки Закревский умел — пару дней назад ухитрился поджечь мотор у шедшего низко "Юнкерса", да так, что тот хлопнулся тут же оземь. Вот это сложно было. А уж пехоту давить — не велика хитрость. Но это ненадолго — неизвестно кто на пальбу прискачет, надо уносить ноги побыстрее. Хотя пулеметы в группе Закревского предусмотрительно были взяты трофейные, немецкие. И звук их работы для вражеских ушей — свой, то есть успокаивающий и выкинуть в случае чего по израсходованию всех лент не жалко — нигде не записаны, потому отчитываться не надо.

Разведчики один за другим залезали на броню, тяжело дышали после бега.

— Все? — высунулся из люка капитан.

— Все, тащ кан!

— Так — вы двое в танк давайте, вниз, к рации. Ну держись кто за что может! Давай, Петя, гони!

Косик рывком тронул машину с места и погнал — причем взял в сторону, не так, как сюда пришли. Может быть чутка ошибся, а может по темному времени решил придерживаться видной чуток проселочной дорожки, белела она колеями между темной травы. Доложил командиру — и тот с таким предложением согласился — из гостей надо уходить без лишней ажиатации, скромность украшает разведчика при отходе!

Капитан поправлять маршрут не стал — ясно, что немцы сейчас засуетятся и точно решат, что по кратчайшему пути ночные хамы отходить будут и постараются там радушный прием обеспечить. И будь группа с языком — так и пошли бы. А на танке — скорость выше и бешеной собаке семь верст не крюк! И минных полей там нету перед нашей пехотой.

Хотя шумнуть надо, когда к передовой линии немцев доедут — чтоб свои поняли и не обстреляли сгоряча и в темноте. Понятно, что на гусеницах, нахально да по дороге куда быстрее, чем ногами, осторожно да по полю пригнувшись. Когда кто-то окликнул по-немецки проезжавших — врезали из всех стволов, пришлось разведчиков, сидевших на броне расшугать, чтоб с кормы перескочили на перед танка — капитан башню развернул пушкой назад и теперь коротенькое орудие несколько раз харкнуло по огонькам выстрелов, а бойцы укрылись за башней и от шальных пуль и от пороховых газов из коротенького стволика.

Нейтралку проскочили мигом, рядом оказалась пехота в родных касках.

Оказалось — уже к своим приехали и те сообразили не стрелять. Чертов танк при этом заглох, зараза. И как ни старались завести чертову железяку, а не получилось. А бросать — ну теперь-то втрое жальче. Разделились — часть двинулась доложить и мешок с документами начальству передать, а оставшиеся озаботились буксировкой четверки.

Приволок немецкий танк на буксире свой — Т-34. Аккурат угадали прибыть под утреннюю бомбежку. И тут везучей группе удача изменила — герой дня Косик был убит наповал близким разрывом, да троих, включая и самого капитана — поранило.

Потому, когда на такое событие — а захват исправного штабного танка с массой всего крайне интересного — явление не частое прискакали журналисты и снимали бравых разведчиков и так, и эдак, то на фотографиях в газетах было только 9 человек. Раненого капитана удалось сфотать так, что и не скажешь, что ранен. Разумеется, переврали газетчики что могли — для красивости. Вроде ж погоны на плечах и мужчины — а нафантазировали от души. Казалось бы, все ясно им доложили: захвачен штабной танк Т-4 разведбата 18 танковой дивизии вермахта, попытки отбить были подавлены сосредоточенным огнем.

Так нет — написали, что захватили "Пантеру", что вокруг танка кипел жестокий бой, прямо как перестрелка ковбоев и что один из бойцов спас капитана, свалив целившегося в него немца выстрелом из карабина. И что, когда въехали к своим с нейтралки, один из бойцов разодрал положенный для защиты техники от люфтваффе опознавательный фашистский флаг и махал красным куском ткани. Это ночью-то...

Любили газетчики красивости.

А толком что написать — не рвались. Потому Закревский и не стал говорить о многих деталях прошедшего поиска. Смысла не видел, еще и переврут все, потом оправдывайся. По газетным очеркам получалось, что самое важное — это танк. Хотя бумажки куда как важнее были и ценнее в разы. Сам капитан это понимал. И знал, что крайне суровые приказы — последним был очень жесткий приказ Жукова о своевременности допроса языков и представления полученных разведчиками документов — оправданны, потому как многие боевые командиры разведке внимания не уделяли, считая это ерундовым занятием для молокососов и шалопаев. И уж тем более в войсках понимание — на кой черт охотиться за вражескими рядовыми и унтерами — частенько отсутствовало. Толку-то от этих языков! Что простой солдат знает!

А то, что в генштабе отслеживают таким образом передвижение вражеских дивизий — и взятые языки по всему фронту дают ясную картину куда какое соединение поехало и где оно появилось — позволяло делать выводы громадного значения. Весь 1941 и 1942 год, Ставка и Генштаб яростно и планомерно боролись с легкомысленным отношением к разведке и работе с пленными и документацией, требуя быстроты, точности и выкорчевывая всякое вранье в докладах. Только в 1943 смогли добиться своего и теперь уже знали где какая дивизия вермахта и СС находится. Не каждую, конечно, отслеживали — но даже точно знать, где воюют хотя бы 60 дивизий врага — значило много. Особенно зная их боеспособность и состояние на текущий момент.

Сам капитан отлично знал случай со своим приятелем — очень жестокого наказания за то, что всего лишь чуточку схимичил офицер — поиски языка толку не давали, фрицы что-то ощетинились и лазать у себя разведгруппам не давали как раньше, ни одного языка, а каждый поиск — потери, причем тяжелые. А начальство как с цепи сорвалось, никаких объяснений не слушает, требует результатов любой ценой. И начраз решил использовать в рапортах немецкие зольдатбухи уже ранее собранные и не сданные — без них хватало пленных. Остался с прошлого времени запасец. Его и пустил в дело. Выдав их за свежие, взятые в недавнем поиске. Дескать языка живым дотащить не удалось, а бумаги с трупа вот. И вот. И вот. По этим солдатским книжкам получалась, что напротив стоит по прежнему та же сильно драная пехотная дивизия, подрастерявшая технику и артиллерию. На ладан дышащая.

А потом началось внезапное наступление и выяснилось, что вместо драной полудохлой дивизии пехотной прибыло три — танковая и две моторизованные, именно потому и не получалось разведчикам брать языков, караульная служба у фрицев стала в разы жестче. И получилось, что разведка обманула свое же командование, причем сознательно и злонамеренно. И последствия получились очень страшными. Удара — то не ожидали на этом участке.

Воевать без разведки — как драться вслепую. А если еще добавить, что люди разные и один доложит про танковую дивизию, увидев механизированный отрядик тыловой полиции, а другой точно так же не заметит танки замаскированные и заявит о слабых силах на этом участке фронта. Разведка — это всегда куча противоречивых донесений, рапортов и докладов. Часто — диаметрально противоположных. И от военных, и от агентуры, и от местных жителей.

Добавить сюда, что враг старательно сует лавины и кучи дезинформации, слепленной очень умелыми специалистами. И надо из всей этой груды выбрать истинные данные. Не для слабых умов задачка. Зато — если получилось — то врагу бьют морду виртуозно, а он толком и ответить не может. Ему и нечем и не поспеть.

Потому недавний приказ Жукова, который категорично потребовал прекратить безобразия и задержки перевода и донесения полученных сведений командованию при работе с трофейными документами и пленными, капитан понял сразу и как надо. Но Жуков в своем приказе ничего нового и не сказал, а только жестко повторил то, что уже с начала войны Генштаб пытался донести до командиров на фронте.