Болотная ведьма

Вот оно что...Я многозначительно переглянулся с Трезором. Десятник в ответ лишь пожал плечами. Я же в ответ не знал, что мне сказать. Обидненько. Очень даже обидненько. Как в том случае, с историей про обман.

— И что же ты? — спросил я ее напоследок.

— А что я? — Во взгляде ведьмы полыхнула неприкрытая злость. Еще бы мгновение, и от нее, возможно, мог загореться дом. — Я взяла в оборот молодого и, настращав разными сказками, велела ему отнести серолицему зелье, да пригрозила, чтоб он то зелье выпил. С едой или с вином — без разницы. Тот мне и подчинился. Деньги я тогда себе так и не вернула. Зато отомстила. — Женщина засмеялась, и этот зловещий смех пронял меня до мурашек.

— Как? — спросил я ее, не удержавшись.

— Тебе о таком знать не положено. Может быть, когда-то, со временем, — пообещала она.

Я помотал головой, прогоняя наваждение. Вот еще одна, вторая история. И зачем не она? Посочувствовать ведьме? Но, похоже, в чем в чем, а в сочувствии, болотница нисколечко не нуждалась. Научиться чему-то? Возможно. Но станет ли ведьма в чем-то меня назидать? Надо ей это? Навряд ли. Но, тогда, для чего?

— Благодарю за историю. И, хм, обещаю, что ничего у вас красть не буду, — закончил я, как смог. И опять ко мне пришло чувство, что я услышал эту историю совсем не для этого.

*

— И все-таки я лучше отсек бы ей голову, — уверенно заявил Родовит, когда наша команда зашла за груду камней и ведьма уже точно не могла нас слышать.

— Опять ты за свое? — со вздохом ответит толстяк, идущий с ним бок обок.

— Ну, а чего? — Черноволосый скривился, явно показывая свое отношение к ведьме. Командир тварь убил? Убил. А она ему — "ты принес доказательства"? Прям как сборщик податей. Не люблю я таких людей. — Воин пренебрежительно сплюнул на лист зеленой крапивы. — Еще и истории какие-то дурацкие рассказывает. Зачем? К чему? — Он пожал плечами. — Нужны ему эти истории, как баклажан между ног.

— Все тебе не так, — слегка пожурил Игнац.

— А я что? Я не прав? — тут же взвился мужчина. — Ты ведьма? Ведьма. Вот и веди себя, как заправская ведьма — делай свои зелья, бери справедливую плату, и не делай вид, что ты королева болот. Вот если бы на месте Шедана был я, если бы был я, то я не захотел бы ее зелья не за какие коврижки, — смело заявил он, решительно махнув мускулистой рукой для большего эффекта.

— Это еще почему? — спросил рыжеволосый мечник.

— Потому что ещё большой вопрос, что она туда вообще добавит. Какие грибы она туда покрошит, в какой жиже всё это будет вариться, и что из этого в итоге получится — никто не знает, — здраво заметил он.

— Что, думаешь, она рискнет опоить командира? Опоить того, на чьих землях она живет? — подал голос впереди идущий Трезор.

— Думаю, что может. — Родовит упрямо стоял на своем.

— Думаешь? — переспросил Трезор в расчёте на более решительный ответ.

— Думаю. Я даже более чем уверен в этом, — поднял ставки красавец.

— Уверен?

— Ха-ха! Уверен? Я знаю, о чем говорю! Да я настолько уверен, что готов поспорить на что угодно! — с вызовом произнес он, снова подчеркивая свою непоколебимую уверенность.

— И почему же? — Трезор повернул к нему требовательное лицо с вопросительно поднятой левой бровью.

-Да потому что не может нормальный человек, сидящий на краю вонючего болота, говорить всем о том, какова воля богов, — гневно заметил он и снова резко махнул рукой, случайно задев висящую над ним ветку плакучей ивы. — Не может она знать о воле богов. Ничего не может. Ведьма она и все. Самая обычная ведьма. Да, травница. Да, зельевар. Возможно, проводник по этим болотам. Но никак не знаток воли всего мирозданья.

— Уверен?

— Еще как уверен! — с блеском в глазах сказал красавец. — Просто старуха наелась каких-то грибов. Вот и несет всякую околесицу. А еще... — Его лицо скривилось от напряжения, словно он боролся с внутренними сомнениями. — А еще я уверен, что нет никакой воли богов и никакой божественной справедливости, — выдал он с явным напряжением в голосе.

Едва услышав такое, взгляды всей нашей команды скрестись на Родовите. Оно и понятно — заявить такое!

— Ой, ли? — переспросил его толстяк Торсон и на его лице впервые отразилась что-то кроме привычного равнодушия.

— В самом деле? — подал свой голос Трезор.

— Да неужто? — воскликнул рыжеволосый.

— Ужели? — искренне удивился Игнац.

— Вот так-так, — удивился и я, и сразу добавил: — Откуда такая уверенность? Или ты тоже объелся каких-нибудь грибов?

Я думал обратить его заявление в шутку, потому что считал, что его слова — это очередная вспышка привычного "всемнедовольства". Родовит долго хранить молчание, молча идя по лесной дорожке, а когда он снова заговорил, голос его был непривычно тихим.

— Мне было пятнадцать, когда я впервые влюбился, — начал он, и в его голосе прозвучала какая-то неловкость, будто он уже жалел о сказанном. — Это было такое яркое чувство... всё вокруг, казалось, сияло каким-то особенным светом. — Он тяжело вздохнул, словно вспоминая что-то важное, и продолжил: — И, как любой пацан в том возрасте, я очень хотел произвести впечатление на свою избранницу. Хотел чем-то потрясти, чем-то поразить, чтобы она меня запомнила. — В его голосе послышалась глубокая тоска. — Хотя, чем я мог её поразить? Чем потрясти? Я же рос в деревне. Кроме цветущих лужаек и чистого, как хрусталь, пруда, мне было нечего ей показать.

И тут я узнал, что в городе будет ярмарка. Красивая, яркая ярмарка, и — на целых три дня. Я сразу подумал — вот он, мой шанс. Моя возможность поразить ту, кого я люблю. — Родовит замолчал и продолжил нескоро. — И вот, я договорился со своими друзьями, со своими лучшими друзьями, что мы вместе отправимся на эту ярмарку. Почему не вдвоем? Потому что большой компанией путешествовать по дорогам куда безопаснее. И уже не так скучно. — Родовит отвел одну из веток в сторону, случайно посмотрел мне в лицо, и тут же отвел свой взгляд, словно чего-то стыдился. Однако по дороге случился один мелкий казус — я поранился о какую-то ветку. Пока мы шли, я случайно зацепился за ветку и получил небольшую царапину. Тогда я не придал этому значения, ведь рядом была моя возлюбленная, а мои чувства захлестывали меня, не давая сосредоточиться на мелочах.

Прибыв в город, я почувствовал резкую боль в ноге. Недолго думая, мы направились к местному целителю. Он осмотрел мою ногу, издал множество тревожных звуков и тут же вынес вердикт: если я немедленно не начну лечение, через сутки ходить не смогу вовсе.

Это известие стало для меня настоящим ударом. Столько усилий было вложено в это путешествие! Однако мои спутники единодушно решили, что мое выздоровление превыше всего, и настояли на моем лечении. Девушка заверила, что будет навещать меня ежедневно, а мои друзья пообещали присматривать за ней.

Родовит на мгновение умолк, и мы невольно уставились на его красивое, но до крайности бледное лицо, обрамленное печально опущенными уголками губ.

— На лечение ноги ушли все деньги, что я накопил на ярмарку. Но знаете, это было далеко не самым большим моим горем. Гораздо хуже было то, что рядом не было моей любимой. Моей девушки. Не было ее тепла, ее звонкого смеха, ее алых губ, ее волшебных глаз. Не было запаха ее волос, ни...

Родовит вновь замолчал, но это молчание красноречиво показывало, как ему было больно. Как ему до сих пор больно, на мое удивление. Даже через столько лет.

— Единственной... Единственной моей радостью была мысль о том, что моя девушка... Моя девушка будет меня навещать, как мы и договаривались. Но, за все эти дни... За все эти дни она так ко мне и не пришла. — Родовит тихо сглотнул и снова многострадально замолк.

— Может с ней что-то случилось? — не выдержал паузы Тур.

— Может она тоже поранилась, или малость перепила? — предложил свою версию событий Игнац.

— Да, случилось. — Родовит резко кивнул. — Случилась красивая ярмарка, три дня беспрестанных гуляний, и... мой друг, который давно хотел отбить у меня девушку.

Так вот оно что! Вот оно что. Эта история Родовита объясняла многое. Слишком многое, если хорошенько подумать.

— После этого я набил морду своему лучшему другу. Своему бывшему лучшему другу. Знатно набил, раны зажили не скоро. Но он мне в ответ заявил, что если бы девушка этого сама не хотела, то меня бы не бросила. Я отступился, и они вскорости поженились. Они зажили счастливо, а я... — Мужчина скрипнул зубами, словно пытаясь унять какую-то внутреннюю боль.

— Погоди, погоди, — влился в беседу немногословный Трезор. — Я же слышал, что ты женат. И что дети у тебя есть.

— Да, я женат. И дети у меня есть, — подтвердил мужчина, но тут же добавил с горечью. — Но это... Это не то. Все не то. — Мужчина сильно махнул рукой, словно с себя что-то сбрасывая с себя что-то лишнее, наносное. — Не то, что могло бы быть. Не то, что должно было быть. И поэтому я заявляю вам всем — в этом мире нет никакой справедливости — ни божьей, ни этого мира. Ведь в том, что я лишился своей возлюбленной, нет никакой справедливости. И в том, что ее взял другой, справедливости нет. Они до сих пор живут вместе, и живут очень счастливо. И никакой бог их за это не покарал, и никто из них не получил по заслугам! — громко выкрикнул он, вспугнув своим криком стаю невидимых птиц.

Страсть и любовь, мужчины и женщины. К сожалению, это все прошло мимо меня. В этих вопросах я мало что понимал, но понимал другое.

— И поэтому ты бросаешься на всех солдат нашего форта? — спросил я его как можно более твердо. — Именно из-за этого все наши солдаты для тебя сплошь враги? Все мужчины — твои непримиримые недруги, и только из-за того, что кто-то когда-то увел у тебя твою девушку? — связал я две эти вещи. — Запомни одно — никто из этих людей тебе ничего плохого не сделал. Никто. Ни один из них. Наоборот — в бою они должны прикрыть твою спину. Ты раньше не искал зла, там, где оно было, поэтому не ищи зла там, где его нет в помине. Хорошо?

Родовит скрипнул зубами, лицо его исказилось гримасой боли и злобы, но он пересилил себя и ничего не сказал.

Продолжая идти, я вновь поймал на себе изучающий взгляд Трезора. И снова, как и в тот раз, я лишь пожал плечами в ответ. Все верно — о воле богов я совета дать не могу. А вот то, что мне нужен хорошо сплоченный отряд, это и так понятно.

*

Тропинка сделала крутой поворот и вот, мы уже опять приближаемся к границе болота — под ногами противно зачавкала земля, напоминая о приближающейся границе болотистой местности. Воздух мгновенно наполнился назойливым жужжанием — комары и мошки, словно почувствовав нашу слабость, атаковали со всех сторон. А в довершение всего, лягушки устроили настоящий концерт, соревнуясь, чей хриплый голос пробьет тишину громче. Казалось, сама природа отговаривает нас идти дальше.

Но мы продолжали идти, потому что наша цель была где-то там, впереди.

И вновь, как и в прошлый раз, узкая тропка вывела нас на открытую местность. Но на этот раз это был не край лесной поляны, а зыбкая, влажная равнина. Окружающая нас осока уже не образовывала сплошного ковра — теперь она росла стыдливыми редкими кустиками, которые становились все меньше и ниже по мере удаления от берега. Исчезли и деревья, которые раньше встречались нам каждые десять-двенадцать шагов — пусть и небольшие, искривленные, чахлые, но все же деревья. Теперь же их не было и следа. Перед нами, насколько хватало взгляда, простиралась земля, перемежающаяся с водой. Воды было предостаточно, она разливалась повсюду. Мелкие и крупные лужи виднелись тут и там, почти на каждом шагу. Да и сама земля — казалась, лишь тронь ее, и она сама превратится в воду.

А шагах в полусотне от берега передвигалось оно. Новая болотная тварь тоже чем-то отдаленно походила на человека. На человека, передвигающегося по болоту по-собачьи, на четвереньках. Грязного, серого, замызганного, изгвазданного испражнениями болота до той ужасающей степени, что он почти растворялся в однообразной палитре болота. Но были две детали, которые сразу бросались в глаза и делали это существо не просто человеком. Вместо рук из плеч торчали длинные лапы, заканчивающиеся огромными клешнями. И еще — за спиной у него возвышался огромный горб, больше похожий на панцирь. Он был настолько велик, почти с человеческий рост, что, казалось, вот-вот придавит своего носителя к земле.

Немного понаблюдав за этим существом, мы вскоре поняли, из чего состоит этот странный нарост. Существо вдруг остановилось, внимательно вглядываясь в мутную воду. Затем, молниеносным движением клешней, оно выхватило из глубины маленькую черепашку. Некоторое время оно рассматривало свою добычу, словно драгоценность, поворачивая ее в лапах разными боками под яркие лучи солнца. Затем он что-то делал с ним и прикрепил его на вершину горба. Пополнив свою коллекцию, существо снова двинулось вперед, в поисках следующей жертвы.

Сомнений не оставалось — мы пришли куда надо.

— Оно, — заявил всем я.

— Оно, — согласился Трезор.

— Оно, — повторил за ним Тур.

Все остальные солдаты в подтверждение кивнули.

— Каких только странных существ не рождает болото, — с отвращением промолвил толстяк, всматриваясь в чудовище.

— А это точно порожденье болота? — не удержался Игнац и вывалил свои страхи.

— А что это? Человек? — привычно возмутился в ответ Родовит.

— Ну, уж больно он похож, — извернулся светловолосый.

— Ну и что, что похож. Русалки вон, тоже, на человека похожи. Но они же не люди, — заявил ему Торсон. — С таким же успехом можно было бы и наркаров причислить к людям.

Игнац обиделся за замечание о людоящерах и ничего не сказал.

— Эта штука похожа на рака или на краба, — подумав, выдал Трезор.

— Это болотный рак? Или болотный краб? — подхватил за ним Тур.

— А оно разумно? — бросил идею Торсон.

— Ну, не знаю, не знаю. — Я вновь пригляделся к странному созданию. — В этом я не уверен. Мне кажется, ума у нее не больше, чем у обычного рака.

Какое-то время мы еще понаблюдали за тварью, но ничего путного больше не увидали.

— И как с таким сражаться? — с тревогой спросил Игнац.

На этот раз я понимал опасения воина — такие лапы с клешнями испугают кого угодно. Судя по их длине, подойти к твари будет не так-то просто. А судя по размерам клешней, такая тварь легко перекусит ногу. А еще этот огромный горб. Наверняка он прочен, как сто панцирей черепашек, и бить туда — напрасная трата сил. И это все лишь только то, что мы видели. Сколько секретов пока еще скрыто от нас?

Выходит, выхода нет.

— Думаю, что нам будет лучше поступить так, как было в прошлый раз — я нападу на тварь, а там будь что будет, — решился на план я, поборов свои страхи.

— Опять один? — В тоне Трезора слышалось возмущение. — То есть командир форта сам пойдет в этот бой, а мы будем просто стоять и ждать, пока он справиться? — Десятник негодующе фыркнул. — А зачем вообще мы вам здесь нужны? Оставили бы нас в форте — было бы больше проку.

Ого! Трезор что, обиделся? Обижаться на командира форта ему невозможно по всем правилам. Но нет же — Трезор негодует, и совершенно искренне.