Повелитель

Такова воля Йорха! прохрипел я, и прежде чем понял, что произошло, воин выхватил из ременной петли странное оружие. Больше всего оно напоминало молот, только вот вместо бойка у него был остро заточенный трехгранный штырь. Я попытался развернуться и бежать, я всю жизнь избегал драк, но тело не слушалось.

Клятвопреступник! прорычал воин, замахиваясь своим монструозным оружием. Можно не сомневаться, эта штука пробьет любой доспех как картонку. Да что там, такой штукой в пору крепостные стены крушить.

Нельзя нарушить клятвы, которых не давал! вновь подал я голос. Точнее, не я мне-то эти слова и в голову прийти не могли. Я внезапно понял, что просто пассажир в этом теле.

Вместо ответа противник мгновенно нанес удар. Кто бы ни управлял телом, он явно был к этому готов. Короткий шаг вперед навстречу удару, предплечье блокирует руку противника. Стальная пластина, прикрывающая предплечье, гнется от могучего удара, предплечье пронзает боль. А в следующий миг в стилизованное под прекрасный лик забрало противника впечатался мой кулак. Шипастый кастет, укрывающий тыльную сторону ладони и пальцы, со скрежетом вмял забрало внутрь.

Противник отшатнулся, потерял равновесие и плюхнулся на камни мостовой. Лязгнул металл.

Ты зря пришел сюда, избранный Икхора, произнес тот, кто управлял моим телом.

Воин же невозмутимо выдрал из крепления шлема наличник, и миру открылось его лицо, изуродованное ударом.

Справедливость, прошепелявил чемпион Икхора. Кажется, мой удар лишил его пары-тройки зубов.

Пока он приходил в себя, я достал откуда-то из-за спины огромный двуручный меч. Шипастая лоза обвивала гарду и навершие.

Я пощажу тебя, молодой чемпион, произнес я, направив на него острие меча. Йорх это милосердие.

Есть лишь справедливость! воскликнул чемпион Икхора и рванулся вперед, да с такой прытью, что я даже на миг опешил. Но то я, а тот, кто руководил моим телом, ловко сделал шаг назад и одним слитным движением впечатал в лицо противника навершие меча. Раздался треск костей, и воин вновь с лязгом отлетел на камни мостовой.

Малец, ты испытываешь границы моего милосердия, произнес я, и в следующий миг увитый шипастой лозой клинок с лязгом рубанул по бронированной лодыжке воина. Доспех выдержал, но с меча слетел кусок лозы и, словно живой, обвился вокруг лодыжки. Шипы со скрежетом царапали пластину брони, и, судя по тому, как скривилось залитое кровью лицо воина там, где стали не было, шипы добрались до плоти.

Священная лоза подарит тебе благодать боли, прими ее, произнес тот, кто управлял моим телом, и отвернулся.

А я наконец получил возможность увидеть, что нас окружало. Поединок если это избиение можно так назвать происходил на площади. На одном ее конце стояло сразу три храма. Один из них я узнал, пусть никогда и не видел в живую. Этот храм был прост и уютен даже с виду, а еще оплетен шипастой лозой, только вот она выглядела иначе: ее сплошь покрывали цветы, мягко светившиеся зеленым. На мгновенье я даже испытал благоговение, глядя на это прекрасное зрелище.

Проснулся я так же внезапно, как и уснул. Голова была на удивление свежей. Уже второй день мне снились былые времена, и с каждым разом я все быстрее понимал, что сплю, зачастую прямо в самом сновидении. Каждый такой сон оставлял после себя множество вопросов, и, пожалуй, я уже готов пойти мучить Аластира расспросами.

С хрустом потянувшись, я поднялся с каменного ложа. Казалось бы, от сна на камне я должен бы уже развалиться, но тело, напротив, дышало жизнью. Прислушавшись к внутренним ощущениям, я вновь потянулся и с удовлетворением отметил, что тело слушается меня гораздо лучше. Даже кожа, покрывающая мои иссушенные конечности, казалось, стала не такой сухой, как раньше. Она больше не напоминала лист бумаги и все больше походила на собственно кожу.

С момента принятия решения о допуске последователей в клети боли прошло два дня. Каждое утро я начинал с инспекции склада. Под руководством Аластира он потихоньку приобретал прежний вид. Нет, следы грабежа все еще сохранялись, но с тех пор, как клети заполнились добровольцами (а не только посвященными), лоза стала куда щедрее, и нам не только хватало не умереть с голоду, но и даже оставались излишки. Но я понимал, что это временное решение: все пятеро последователей уже довели себя до такого состояния, что не могли продолжать. А значит, пришло время реализовать вторую часть моего плана.

Скрыв свою костлявую тушу под зеленой хламидой, я мазнул взглядом по шкафу, набитому фолиантами, и двинулся к выходу. Нужно будет спросить у Аластира, что там за манускрипты в моих покоях. Я брел по коридорам храма, лишь изредка замечая снующих по ним последователей.

Повелитель, звонкий девичий голос привлек мое внимание. Его обладательница почтительно склонила голову. Окинув взглядом ее тощее тело, грязную робу, а также кончик светящейся татуировки, выглядывающий через горловину, я не сразу ее узнал.

Да, Лакста, тебе есть что сказать? произнес я, припомнив имя девчушки.

Повелитель, вестник милосердия ищет вас. Он сам не свой последнее время, прошу, помогите ему. Он всегда был добр к нам, выпалила она взахлеб.

Хорошо, вздохнул я. Веди, а по пути поведай мне, как себя чувствуют остальные неофиты.

Всегда полезно узнать, как дела у сотрудников из первых рук, а потом сопоставить с тем, что говорят их руководители. Истина, как всегда, будет где-то посередине.

Хорошо, повелитель. Йорх в вашем лице милостив к нам, произнесла она тем жизнерадостным тоном, что может быть только у ребенка. Тарох приглянулся невесте боли и проходит обучение, продолжила она свой рассказ.

Я слушал вполуха, пропуская подробности, однако тот факт, что среди посвященных боли наконец будет пополнение, меня порадовал. Внезапно в памяти всплыл перекрученный судорогами мальчишеский силуэт, чернеющий шрам.

Как дела у Колма? спросил я, почувствовав укол совести.

Поговорите об этом с вестником милосердия, он заботится о нем, ответила девчушка грустно.

Ты переживаешь о нем, дитя? поинтересовался я, подбирая слова, соответствующие моему статусу. С каждым днем это становилось все легче; такими темпами я скоро, как Аластир, изъясняться буду.

Да, повелитель, вздохнула Лакста.

Тем временем мы вновь очутились в пещере, где живут последователи культа. Как оказалось, Дорен обитает среди них. Сейчас пещера практически пустовала: ее жители были либо в клетях боли, либо работали, ухаживая за лозой и собирая урожай.

Дорен обитал в особенно крупной хижине у самой стены. Толкнув плетеную дверь, я очутился в темном, но чистом помещении. Вездесущая лоза увивала потолок настолько плотно, что казалось, он из нее и состоял. В зеленом призрачном свете стояли ряды грубо сколоченных коек. И они в большинстве своем не пустовали. Воздух наполнял ни с чем не сравнимый запах лепрозория.

Обитатели кроватей тихо стонали. Доррен возился с одним из них, тихо напевая молитву Йорху. Характерный горловой напев жреца резонировал в воздухе.

Зеленоватое свечение, спустившись с потолка тонкой струйкой, влилось в тело скрюченного старика, лежавшего на кровати. Старик облегченно вздохнул, его тело немного расслабилось.

Повелитель, кивнул мне Доррен, закончив молитву. Благо, старик, кажется, успокоился.

Лакста поведала мне, что ты ищешь встречи, произнес я, изучая лицо жреца. А надо сказать, что теперь помимо вселенской тоски и апатии на нем была еще и боль. По щекам жреца катились темные маслянистые капли. Он что, плачет? удивился я.

Да, владыка, позвольте показать вам результаты вашего мудрого решения, произнес он тихо и повел меня в следующую комнатушку.

Со слов Аластира я знал, что не все добровольцы смогли пережить клети боли без увечий, но к тому, как это выглядит здесь, я был не готов.

Воздух загустел от запахов крови. Страдания тех, кто обитал тут, были настолько плотными, что их, наверное, можно было пощупать. Истерзанные, почти освежеванные тела тихо хрипели на кушетках; они не стонали, у них не было на это сил. Я сглотнул ком в горле. Наверное, будь мое тело на это способно, меня бы стошнило, но мой разум оставался чист, хотя сердце обливалось кровью.

И? произнес я тихо, лихорадочно пытаясь восстановить порядок в мыслях. Порой тяжело видеть последствия своих решений напрямую, но это не должно мешать.

Повелитель, этого не должно повториться. Двое из них умрут в течение недели, развил свою мысль Дорен. В его голосе, помимо привычной уже безысходности, проскочили нотки злости. Впервые я видел, как кто-то в культе осуждает мои решения (если не считать, конечно, Кейры та всех и вся осуждает просто по определению).

Почему?

Повелитель, эта варварская жестокость лишь оттягивает неизбежное. Без слезы Тейры лоза не сможет и дальше питать нас. Верующих слишком мало добавил он горячо.

Наконец мне удалось его растормошить, и вот моя награда. Аластир уж очень невнятно бубнил про необходимость слезы.

Не умрут, возразил я. Если ты мне поможешь, мы вернем слезу, произнес я. В моей голове уже сложился примерный план действий. Отведи меня к последователям-варварам.

Я вспомнил, что Аластир говорил мне, что налету Наральдитов предшествовало принятие в культ группы варваров, обитающих на ледяных пустошах.

Сейчас, когда я более или менее разобрался с культом, самое время высунуть нос из катакомб. Но сначала нужно понять, с чем я столкнулся. Повторить судьбу предшественника мне не очень хочется.

Как оказалось, одним из варваров оказался тот самый покалеченный старик из первой комнатушки. Подойдя ближе, я понял, что его тело буквально изломано, будто любимая кукла жестокого ребенка. Руки и ноги бугрились от шрамов и многочисленных переломов.

Коснувшись покрытого шрамами плеча, Доррен заставил калеку обратить на нас внимание. Я поймал взгляд бедолаги: там плавилась жгучая смесь из ненависти, боли и безысходности.

Рагольд, расскажи Гласу Йорха то, что рассказал мне, произнес Доррен, коснувшись плеча старика.

Прочистив горло, он приготовился говорить, но внезапно мир потонул в изумрудном свечении, а в моей голове проклюнулся уже знакомый призрачный голос.

Смотри и готовься, прошелестел он, и я растворился в воспоминаниях старика.

Достаточно, прервал я мучения бедолаги. Говорить ему было явно тяжело.

О, теперь я понимал, почему Наральдиты нанесли визит в храм Йорха. Аластир был прав: если бы не варвары, налет бы, может быть, и не случился. Корчащийся на кровати старик вождь одного из племен, в котором и расцвел культ Наральда. Что ж, список вопросов к Аластиру только что вырос.

Вождь, ты хочешь отомстить? спросил я, вперив в старика немигающий взгляд. Теперь я видел, что не такой уж он и старик.

Я не могу, прохрипел он. Но я видел, видел, как в его глазах разгорается искорка надежды.

У культа Йорха я наметил только одну фатальную слабость (если отбросить текущие проблемы): здесь нет боевого крыла, нет службы безопасности, некому принести боль врагам. И как оказалось, прямо под моим носом лежит решение этой проблемы. Надо только его подлатать его и тех членов его племени, что выжили после налета чемпиона Наральда.

Йорх одарит тебя своей милостью, произнес я максимально торжественным голосом. И, судя по тому, как разгорелся мрачный огонь решимости в глазах бывшего вождя, тон я выбрал правильно.

Сколько его родичей все еще с нами? поинтересовался я у Дорена. Если у того и возникли вопросы в стиле откуда ты узнал?, то он оставил их при себе.

Пятеро. Остальных Наральдиты нашли и утащили с собой, коротко сказал вестник милосердия.

Собери их в святилище. Если они в таком же состоянии, то пусть их туда отнесут. И собери там весь культ, распорядился я и быстрым шагом вышел наружу.

Келья Верховного жреца располагалась неподалеку от моих покоев, так что я без труда нашел дорогу. Добравшись до нее, я постучал в плетеную дверь и, не дожидаясь, пока мне ответят, вошел.

Убранство кельи верховного жреца культа было еще более аскетично, чем мое. Фактически от лачуг последователей она отличалась лишь чистотой и обилием стеллажей с книгами. А еще лоза тут была практически повсюду.

Аластир, нам необходимо выделить группу Носителей Боли, произнес я с порога. Да, название так себе, но ничего лучше я не придумал.

Повелитель? выгнул бровь жрец, отрываясь от чтения какого-то манускрипта.

Нам нужны воины. Одними жрецами и верующими храм не защитить, пояснил я, ища, где можно притулиться.

Храму не нужны воины, у него есть защитник, возразил жрец.

И кто же это? поинтересовался я, хотя интуиция уже подсказала мне ответ.

Вы, повелитель! Ни один смертный не сравнится с вами в могуществе, особенно здесь, в стенах храма.

Да, хмыкнул я. И в результате храм разграблен, а мой предшественник мертв.

Кажется, мой ответ выбил жреца из колеи. Во всяком случае, упрямый блеск в его глазах сменился вниманием.

Я не могу везде успеть, да и не боец я, если честно, признался я. Пожалуй, Аластир единственный, перед кем нет смысла изображать великого предводителя культа. Уж не знаю, чем вызвана его лояльность, но она от моего поведения похоже не зависит.

Вы один из величайших воинов, вы чемпион Йорха, заверил меня жрец.

И неожиданно я вспомнил сон. В отличие от обычных сновидений, он прочно сидел в памяти и не стремился расплыться неясным пятном. Во сне так и было: та скорость, с какой Глас Йорха одолел того рыцаря, говорила о многом.

Возможно. Но чемпион Наральда меня одолел, парировал я, зябко передернув плечами. В памяти, словно наяву, всплыла стилизованная под маску демона забрало шлема чемпиона Наральда. А следом полные ужаса воспоминания вождя, в них чемпион духа разрушения рвал людей на части, как тряпичные куклы.

Аластир, нам нужны бойцы и проводники по пустошам. Без них нам не вернуть слезу, произнес я мягко, и жрец сдался.

У нас недостаточно ресурсов, чтобы оплатить племенам помощь, начал обсуждать детали жрец.

Ты говоришь о еде? я улыбнулся.

Да, нам нечего больше предложить племенам.

Нам не понадобится еда, но нам нужно чудо, моя улыбка стала шире. Среди последователей есть те самые варвары, по чьим следам сюда пришел чемпион Наральда. Нужно только вернуть их в строй.

Они у Дорена? поинтересовался жрец задумчиво.

Да, кивнул я коротко.

Тогда милостью Йорха их еще можно исцелить, вздохнул Аластир.

Мой расчет на его аномальную лояльность меня не подвел. Кажется, жрец готов реализовать любой пришедший мне в голову план.

И еще, Аластир, ты должен рассказать мне больше о Йорхе, произнес я, поборов неловкость.

Я надеялся, вы все вспомните, произнес Аластир задумчиво. Глаза его хитро блеснули. Но раз уж этого не произошло, то начать, я полагаю, придется с самого начала.

В начале была лишь пустота начал рассказывать жрец.

А я мысленно застонал, чувствуя, что рассказ, начатый от сотворения мира, не может быть коротким.

Спустя несколько часов я вновь стоял у алтаря, с которого чуть меньше недели назад начался мой путь в этом мире. Голова моя порядком опухла от местной мифологии. Хотя сдается мне, что именовать рассказ жреца мифом неправильно: учитывая все странности этого мира, это вполне может быть история. Теперь я знал азы местного пантеона. Всего есть десять божеств, каждый из них отвечает за два аспекта.