#20 восьмая

— Ну что, съездим на Ланжелини? — Я отвёл от своей щеки суховатую ладонь Магды. Магда вспыхнула и кивнула, приняв мои корчи за нежность. Я развернул машину и отвёз Магду на пристань. В сто пятнадцатый раз посмотрел на бронзовую русалочку. Подержал Магду за руку, выслушал все её рассказы. Свозил пообедать туда, куда хотела она. Заказал Магде капучино, такое, как любила она, с пышной молочной шапкой. Вот только 'молочные усы' я ей вытереть не смог и протянул ей салфетку.

— Ты меня любишь? — робко спросила Магда.

— Да.

— Тогда поцелуй меня.

Никогда не видели взгляд женщины, которую отвергают? Вот и я не хотел это видеть. И я поцеловал её. Я вообще сделал всё, что потребовали от меня опыт, разум и смысл. Только тело не смогло довести игру до конца — плоть была обезличена.

Спустя два часа моих адских мук Магда высадила меня у гостиницы. Обойдя машину, я выдернул из багажника сумку. Шагнул к специально раскрытому для меня рядом с её водительским местом окну. Поставил в проём локти.

— Ну что, мир? — я улыбнулся.

— Мир, — рассмеялась Магда. — Как ты любишь эту фразу, Алексей...

— Ты меня хорошо знаешь. — Я провел костяшками пальцев по её щеке. Магда затрепетала, отвела глаза, её взгляд сместился в сторону бокового зеркала, и Магда болезненно сжалась.

— Что? — сразу не понял я.

— Тебя... там ждут. У входа. Эта твоя... твоя, — упавшим голосом прошептала Магда. Её ещё минуту назад счастливое лицо заволокло туманом. А я мгновенно ощутил, как Магда от меня закрывается. Она точно выставляла меня вон из своей души, из нашего с ней будущего.

'Ну, нет!' Я обернулся. У стеклянной вертушки, в шагах так в пятнадцати от нас, я увидел свою экс-питерскую и — вот же scheisse, а? — свою недо-двадцать восьмую. Аверина наблюдала за мной с нескрываемой злостью. Ларионова же — с необидным любопытством. Впрочем, в её лице я заметил ещё кое-что. Это было... безразличие. От неожиданности я моргнул. Перехватив мой взгляд, 'кошечка' преспокойно кивнула мне, уткнулась в мобильный и принялась что-то быстро печатать. 'Кому она пишет? Этому, своему архитектору?' А вот это уже был прямой вызов мне. И я моментально ощутил острое, почти болезненное желание показать этой девочке, кто я такой и кто такая она.

— Алексей! — одёрнул меня повелительный голос Магды.

Я вздрогнул и разжал кулаки. Позади меня была дочь Кристофа. Впереди — всё моё будущее. Все 'экс', 'недо' и 'потенциальные' должны были раствориться, как круги на воде от камня, уже брошенного в залив Эресунн. С трудом, но я повернулся к Магде:

— Мне никто не нужен, кроме тебя. Ты поняла меня?

Магда недоверчиво сверлила меня ледяными глазами. Но я выдержал этот взгляд. Стоял и глядел на неё до тех пор, пока в зрачках Магды не начал таять айсберг.

— Магда, перестань терзать себя, — уже тише и спокойнее попросил я её. — Повторяю, все истории закончились. — Я упорно, словами добивал последние мёрзлые осколки в её глазах. — Хочешь, позвони мне сегодня вечером? А хочешь, я позвоню тебе, а ты за это меня поцелуешь? Но — прямо сейчас. Идёт?

А вот это сработало.

— Не буду я тебе звонить, — задорно фыркнула Магда. — И целовать я тебя тоже не буду.

— Ах, так? — И я лихо сунулся к ней в окно. — А ну-ка, иди сюда!

Магда расхохоталась и начала отбиваться от меня:

— Да ну тебя, сумасшедший, русский... Всё, иди в гостиницу... Алексей, ну, перестань, это же неудобно.

И я понял, что победил.

— Поезжай домой и ни о чём больше не думай, — попросил я Магду.

Магда кивнула, хихикнула, по-молодецки рванула 'Ауди' с места. Проводив глазами её исчезающий за поворотом автомобиль, я мысленно перекрестился, взвалил на плечо сумку и направился к гостинице.

— Алексей Михайлович, здравствуйте, — со значением поздоровалась Аверина.

— Здравствуйте, — глядя мимо своей 'экс', холодно бросил я и толкнул 'вертушку'. Стеклянная карусель закрыла меня от Авериной, точно отрезала. Впрочем, на Светку мне было давно наплевать. А что касается 'кошечки', то — как бы эта девочка не нравилась мне! — всё должно было закончиться здесь и сейчас. Лучше рвать мимоходом, просто игнорируя. На подъёме, полный уверенности, что я справился с собой, я прошёл вестибюль 'Марриотта'. Кинул паспорт на стойку ресепшен:

— Goddag, business-suite, Алексей Андреев.

Администратор улыбнулась мне и придвинула карточку:

— Goddag! Selv tak.

Взял шариковую ручку, чтобы расписаться в анкете. И тут мимо меня с хохотом и прибаутками прошли двое мальчишек. Я видел их в аэропорту, когда они облепили 'кошечку'. Весёлая парочка киндер-сюрпризов вывалилась на улицу, и до меня донеслось:

— Лен, а мы тебя ищем. Пойдём обедать? Ну, куда ты хочешь?

— На Строгет, — хохочет она. — И в музей эротики!

Я моргнул. Не удержался и обернулся. Поглядел, как эти двое берут Ларионову под руки и как она уходит с ними, на ходу подзывая к себе Аверину.

'Ну что, видел? Она тебе не нужна. Согласен?' — окликнул меня здравый смысл.

'Да, — скрипнул зубами я, — да... Да пошёл ты!'

Глава 4. Business + Casual

Если ты следуешь правилам, игра теряет своё очарование.

Дисана Кумыкова

28.

'В 15:50 я в сопровождении Светы, Яны, Вани и Миши захожу в почти полный конференц-зал 'Марриотта'. Делаю робкую попытку смыться в самый дальний ряд.

— Сядем подальше? — предлагаю я.

— Нет, мы сядем поближе, — командует парадом Света.

Вздохнув, смиряюсь со своей участью. Тем не менее, ухитряюсь пропустить впереди себя Яну, Ваню и Мишу и вот таким дипломатичным образом пристраиваю себя в самом крайнем кресле справа. Это место ближе всего к выходу из конференц-зала. А у меня есть прямой резон сбежать до выступления Андреева. Особенно после того, что я, идиотка, наделала...

В два часа дня я и Света Аверина встретились в вестибюле гостиницы. Успевшая принарядиться Света (короткая юбка, бархатная курточка, аромат 'Trésor Lumineuse', который в рекламе называют 'декларацией абсолютной любви'), нетерпеливо поглядывала на часы. Я бродила рядом, разглядывала журналы, икебаны, консьержку и старалась дозвониться до Макса. Но Максим упорно не отвечал, и это меня беспокоило. 'Что с ним? Может, он просто занят, и я зря волнуюсь? А если он, не дай Бог, попал в аварию? Он иногда так гоняет на этом своем идиотском 'Порше'...'

— Лен, давай на улицу выйдем? Что-то тут душно, — Аверина смотрела на часы, явно что-то прикидывая. Откровенно говоря, Ташкента я в 'Марриотте' совсем не наблюдала, но за Светой пошла. Устроившись у входа, как постовой на часах, Света принялась вертеть головой. А я снова попыталась дозвониться до Макса и только тут обратила внимание на подсевшую в iPhone батарейку. Всего девять процентов зарядки. 'Наверно, из-за этого связь сбоит...'

— Свет, можешь дать мне свой телефон? А то я кое-кому дозвониться не могу.

— У тебя новый друг сердца? — и Света лукаво изогнула бровь.

— Нет, у меня старый друг Макс.

Аверина хихикнула и протянула мне 'Blackberry'. С трудом освоив незнакомую конструкцию кнопок и меню, я начала набирать цифры, когда к пандусу гостиницы подлетел снежно-белый 'Audi TT', и из него чёртом из табакерки выкатился Андреев. Представив, что сейчас будет, если он начнёт домогаться до меня на виду у Светы, я поджала губы и отвернулась. Но Андреев обошёл автомобиль, сунул локти в окно со стороны водителя и начал дружелюбно с ним болтать. Послав поклон богу удачи Кайросу, я продолжила мучить телефон Светы. И тут из автомобиля раздался очень весёлый женский смех. Я остолбенела. Краем глаз отметила, что Андреев, наигравшись с 'водительницей', направился к нам с Авериной. Холодно поздоровался в ответ на приветствие Светы, мазанул по мне ледяным взглядом и молча прошёл мимо. 'Он меня игнорирует?' От понимания этого мне сразу стало и легче, и хуже.

— Свет, давай реселлерам позвоним? Я есть хочу, — пытаясь выкинуть из головы странное поведение Андреева, попросила я. В ответ Аверина замысловато выругалась. Было неприятно слышать такое, сорвавшееся с интеллигентных питерских уст. Перехватив мой вопросительный взгляд, Света не то усмехнулась, не то всхлипнула.

— Знаешь, Лен, — с несвойственным ей отчаянием выпалила она, — иногда я жалею, что родилась женщиной. Потому что мне очень хочется дать таким, как Андреев, в морду. Только у меня сила женская, и удар не получится. — Света стиснула кулачок. — Но если однажды мне повезёт, то я кое-что сделаю.

— Сменишь пол?

— Что? — растерялась Света. Сообразив, что я пытаюсь пошутить и разрядить обстановку, натянуто, но засмеялась. — Нет, Лен. Я просто ему отомщу.

'Опля. Она с ним спала ...' До меня медленно, но всё-таки доходило.

— Думаешь, я с ним спала? — выдохнула Аверина. Её зрачки посверлили мои глаза. — Нет, Лен, я за ним бегала. Ровно два года. А потом он до меня снизошёл. Тоже ровно два раза. И всё, мне напрочь голову снесло, — Света нервно поправила локон, выпавший из прически, и мрачно уставилась на мою стрижку. — Вообще-то Алексей Михайлович у нас мужчина солидный, серьёзный, — иронично хмыкнула Света. — Одно только плохо: он напрочь испорчен женским вниманием и измождён плотскими удовольствиями. Его одно только и привлекает: новизна и некоторая доля враждебности. Вот когда он к тебе в самолёте подвалил, я поначалу решила, что ты ему батарейки-то и перезарядишь...

— Свет, — попыталась образумить Аверину я.

— Лен, — взорвалась Света, — а можно я выговорюсь, наконец? Я и так два года молчала. Могу я хоть кому-то нормальному душу излить? Вот будь ты моей соперницей — я бы тебя убила.

— Свет, мы не соперницы.

— Не бойся, сама вижу, — мрачно отрезала Света. — Алексею Михайловичу что на тебя, что на меня наплевать. Ему не наплевать только на эту его... сучку.

— На помощницу? — решила помочь я. — Ту, что в аэропорту его встретила? Это она его сюда привезла?

Аверина закинула голову и расхохоталась, ухая, как филин:

— Да, Лен, на неё. На ту, что сюда его привезла. Её, кстати, зовут Магдалена. Тебе это имя ни о чём не говорит?

— Нет, даже не шепчет.

Мы помолчали. Авериной явно хотелось развить тему Андреева, но, посмотрев на меня, она передёрнула плечиками и нервно смахнула с пышных ресниц две круглых слезы.

— Дождь, что ли, начался? Не пойму, — пробормотала Света. Я осторожно взяла её за руку. — Что, жалеешь меня, да? — и Аверина попыталась вырваться.

— Света, — вздохнула я, — да, я не спорю, он по-своему привлекательный. Даже симпатичный, но свет клином на нём не сошёлся. К тому же за версту видно, что он — типичный бабник. Ну, что ты в нём нашла? У тебя же наверняка есть кто-нибудь серьёзный?

— Нет у меня никого, — огрызнулась Света, — Андреев мне за два года всю душу вымотал!

— Ну, значит, ещё будет. Ты же такая красивая. И умная. Ты кому угодно голову задуришь.

Чисто по-женски мне было очень жаль Свету. Впрочем, было ещё кое-что, о чём я бы предпочла умолчать: дело в том, что внутри меня медленно, но верно поднимало голову одно странное чувство. Я как-то сразу и до конца поняла, насколько сильно я нравлюсь Андрееву. И в самолёте, и в аэропорту, и в коридоре 'Systems One', и даже когда он болтал с этой своей помощницей — я затылком чувствовала его взгляд. Я знала, что он рассматривает меня — жадно, профессионально, внимательно. Очевидно, я своей полудетской враждебностью действительно разнообразила его жизнь. Понимание этого факта принесло моему самолюбию крохотное, но удовлетворение. Тёмная же сторона луны заключалась в том, что, когда Андреев прошёл мимо меня, мне вдруг до смерти захотелось узнать, а как далеко ради меня он вообще был готов зайти?

'Осторожней в желаниях — все они на краю пропасти', — предупредил меня здравый смысл. 'Да, — мысленно согласилась с ним я, — да. С такими, как этот 'Лёха', не стоит перегибать палку'. Но всё-таки я её перегнула: когда Андреев входил в вестибюль 'Марриотта', мои реселлеры уже выкатились на улицу. И я, издав громкий хохот гетеры (кошмар) и призывно вильнув бёдрами (пакость), взяла Мишу и Ваню под локотки и предложила сходить в музей эротики (стыд и позор мне). И вот теперь, сидя в конференц-зале, я отчаянно трусила, ждала, когда выступит Эрик Ричардссон, чтобы воспользоваться паузой и сбежать в свой номер, в Амалиенборг, в Германию — да куда угодно! — лишь бы не попасть под раздачу раздразнённому мной 'Лёхе'...

— Нет, Лена сядет со мной, — выдернул меня из размышлений голос Авериной. Очнувшись, поднимаю глаза: Света обращается к Яне, уже зависшей над креслом в центре. — Лен, иди сюда, — а вот это уже приказ мне.

Вообще-то командам я подчиняюсь плохо.

— Свет, — качаю головой я, — я не хочу пересаживаться.

— Но отсюда же будет лучше видеть выступления докладчиков!

'Это тебе оттуда будет лучше видеть твоего принца'.

— Свет, я тут максимум до выступления Кристенссена, — терпеливо объясняю я, — а потом я исчезну. Пойду звонить Максу. Ферштейн?

— О-о, — ни с того ни с сего злится Света. — Так ты по-немецки, оказывается, говоришь?

А вот это уже намёк. Прищуриваюсь (почти как Андреев).

— Да, — отвечаю слёту, — говорю. Например, так: дастиш фантастиш.

Сражённая моей аллюзией на её похождения, Аверина затыкается, а на моё счастье в зале гаснет свет. Ряды, кресла, зрители — всё погружается в полумрак.

Грохочет музыкальное вступление, и на сцену, в круг света, бодро взбегает Ричардссон. Всемогущий глаза 'Systems One' сухопар, подтянут и моложав. Лично мне он импонирует внешним сходством со Стивом Джобсом и тем, что всегда знает, что и как сказать к месту. Ричардссон поправляет защелку микрофона-наушника, одаряет зрительный зал улыбкой и произносит:

— Hi guys. Let's start!

С изящной небрежностью подворачивает рукава традиционно-тёмного свитера и делает ладонью рубящий взмах. Ричардссон, как волшебник: по мановению его руки на стене вспыхивает огромная плазма. В тёмный зал брызжут неоново-синие лучи, на потолке расцветает звезда — логотип 'Systems One'. Вступают басы, музыка набирает темп и ритм, а звезда становится осязаемой (формат 3D, соображаю я, рисуют лазером), и вот уже из потолка к моим ногам падает настоящий звёздный дождь.

— Офигеть, — восторженно шепчет Миша. — Лен, ты загадала желание?

'Нет. Оно бы всё равно не сбылось...'

Тем не менее, киваю, помимо воли заворожённая и зрелищем, и размахом фирмы, на которую я работаю. Ричардссон с лёгкой иронией кланяется залу и снова делает взмах рукой. Звезда медленно гаснет, а на плазме возникают цифры. Это — статистика побед, успехов и достижений корпорации 'Systems One'. Логотипы самых известных компаний, использующих наше программное обеспечение. Миллионы пользователей в ЕС, США, 'Латинах'. Рынки развивающихся стран, к которым принадлежит и Россия. В какой-то момент раздаются хлопки, но Ричардссон шутит, что всем нам, мол, надо ещё копать и копать, а у конференции есть временные пределы. Таким образом, всеобщее ликование и аплодисменты откладывается на потом, а по плазме уже бегут слайды про финансовые результаты офисов. Звездой выделяют тех, кто выполнил план. Про Россию Ричардссон упоминает вскользь, мельком, зато очень хвалит Германию.