Когда цветёт багульник

"Фу!— стёр пот со лба Терёхин.— Чуть не попался. Пришлось силу применить. Держал, аж чуть пальцы не оторвал.— И деньги не взяла,— расстроился он, увидев купюры на столе секретаря.— Какая была непрактичная, такая и осталась. Может, больше Сергеевичу повезёт". Он с нетерпением ждал его доклада. Но тому вечером шефа тоже порадовать было нечем:

— Парень деньги подобрал и отнёс в милицию.— Рассказывал полковник.

— И что?

Полковник развёл руками:

— Те, естественно, по-братски между собой и начальством поделились.

— Им тоже надо помогать,— засмеялся Терёхин,— Любашино воспитание. Что ж нам делать-то?

Сергеевич побарабанил пальцами по столу.

— Мы тут с Толиком помозговали. Остаётся одно. Взять их вам к себе.

Терёхин, отбросив кресло, вскочил:

— Ну не могу я сейчас, не готов я, потеряю её и мальчишек. Сочинит, что я их бросил и скроется. Романтичная она..., как полевой цветок.

— Выслушайте, наконец,— взмолился Леонид Сергеевич.

Славка, уткнув лицо в ладони, промычал:

— Ну, что вы там сочинили...

Сергеевич терпеливо принялся излагать их с Толей план.

— Допустим, у вас в имении заболел повар и временно нужен ему помощник. Пригласим на эту должность её. Одна она не пойдёт. Заберёт ребят. Дайте им хорошие комнаты. Создайте условия. Питание, спортзал, бассейн. Всё, что хотят. Чтоб не отказалась и клюнула, хорошие деньги за работу положите. Нуждается она, значит, должна зацепиться.

— Но у меня повар не болеет...

— Так договоритесь.

— Я ей путёвку на недельку куплю, в любое место, куда захочет... — Обрадовался Терёхин, до которого вдруг дошла перспектива такого шага.

— Ваше дело как. А я с женой вашей завтра переговорю. Уболтаю.

— Как?

— Мало ли, наплету с короб. Заинтересую. Мол, место уборщицы за ней сохраним, а там, у вас по горло человек нужен. И вы в благодарность в долгу не останетесь. Про условия расскажу, про деньги. Ребят пообещаю, и отвозить в Москву, и встречать. Кстати это правда. Детей сразу ставлю под охрану. Это наследники.

Терёхин повеселел.

— Я понял. Мне нравится, сытые будут. О! А что делать мне?

— Прятаться, а поймает раньше времени, скажетесь секретарём хозяина. Не страшно. Встречу объявите случайной. Главное, чтоб все вокруг вас не болтали. Я поговорю с персоналом. Думаю, языки завяжем всем.

Терёхин глуша и сбрасывая телефонные звонки, радовался перспективе побыть с семьёй.

— Крути колесо, будем надеяться, всё получиться,— потирал руки, светясь, Славка.— Если согласиться, конечно, а деньги предлагай любые. И передай кадровику, пусть свою освящённую психологом кандидатуру, на кабинет ставит. Сюда, она больше уже не вернётся. Отлично ты придумал. Мы заманиваем её прямо в дом.

— Фотографии свои только попрячте в комнатах, с остальным я справлюсь сам. Так лучше будет. А то ещё напортачите что-нибудь.

Терёхин напутствовал:

— С кадровиком разберись... Получается, он усмотрел уже в этом эпизоде покушение на его права и обязанности.

— Я понял Вячеслав Николаевич,— улыбнулся полковник.— Восстановим демократию.

У Любы кружилась голова от свалившегося на голову везения. Пальцы уже устала загибать от удач. Никогда не везло и вдруг, как прорвало. Как будто все хорошие сюрпризы, где-то прятались высоко или глубоко, а сейчас ворота небесные и земные разошлись и на неё манной небесной посыпались подарки. Ванюшка прибежал из института сияющий от счастья, как медный самовар. Прыгал аж до седьмого неба. Спонсоры за хорошую учёбу подарили компьютер и не просто, а новейший, с огромным плоским монитором. Обалдевшие от радости мальчишки, сидели, как приклеенные весь вечер около него. Опять же, как ей самой подвезло с подработкой, просто чудо! Сегодня вообще за огромные деньги пригласили поработать у шефа в усадьбе, пока болеет повар. Временно, но кто его знает, может, она понравится, и ей предложат ещё что-то. С подругой посоветовалась, так та сама в шоке. Главное детей обещали возить и в Москву и обратно. Договорилась за свой счёт с отпуском на заводе и поехала. Какой дурак от такого откажется. Хотя кто знает, правильно ли сделала? Но обратно уже кино не покрутишь. Слава богу, что коллектив хороший, дружный, так редко бывает, но они легко понимали друг друга, каждый был готов понять другого. Люба не просто мучилась, размышляя над происходящим, она съедала себя. Извелась вся. Зачем поторопилась!

Вечером не успел Сергеевич зайти в кабинет на доклад, как Терёхин метнулся к нему:

— Что там с нашим делом, не тяни кота за хвост.

Полковник диву давался такому сильному желанию мужика быть с семьёй.

— Всё, как в аптеке, вечером перевезу. Сам лично,— успокоил он.

Терёхин улыбаясь, ероша беспрерывно волосы, вернулся за стол.

— Вот так живёшь-живёшь, а выходит сам — то себя и не знаешь. Ты не представляешь, что я чувствую. Я только для них и жил, работал.

— Понятно всё,— кивал полковник.

Терёхин знал, что будет порядок, но всё равно суетился. Ему было приятно говорить о них и он, ища повод, просил:

— Объясни моим в поместье подоходчивее в чём тут соль, как к этому цирку относиться и себя с ними вести. И охране и домашнему персоналу. Я на три дня в Бельгию слетаю.

Сергеевич тут же поддержал:

— Это и хорошо. Пусть осваиваются. А то ещё спугнёте чего доброго.

А смущённый в своей радости Терёхин просил вновь:

— Сергеевич, скажи Толе, машины все в её распоряжении. Купи всем хорошие мобильные телефоны. Найди предлог, как это ненавязчиво всё им подсунуть. Охранять их, как меня. Случись что знаешь, где и как меня достать.

— Понял. Всё ясно. Не дёргайтесь.

Но тот не мог не добавить.

— Там, в поместье они у себя дома...

— Не волнуйтесь вы так. Мы справимся.

В подмосковный дом Терёхина их привезли вечером. Ехали, ехали... Неожиданно лес прервался. Открылась поляна. На поляне стояло поместье большое— большое, но в старом стиле, с фонтанами, скульптурой, окружённое цветниками диковинными кустами и садом. Это было так невероятно, как будто сработала машина времени. И сейчас же появятся кареты, барышни в шляпках и пышных нарядах с веерами и зонтиками, кавалеры со шпагами... Лакеи... Люба даже ущипнула себя. Ой! Всё реально.

Вокруг тихо. Вышли из машины. Осторожно ступая неуверенно приблизились. Чувство будто дом нереальный, а из сказки не отпускало. "Тихий, скучный, таинственный, непременно заколдованный... Здесь всякое может случиться. Точно-точно...",— шептал младший. На него сразу же зашикали брат с мамой. Их завели через рабочую дверь и отвели в выделенные на первом этаже, в рабочем крыле, для проживания комнаты. Сергеевич продумывал всё сам. Любой заменили повара. Так вернее. Не будет у неё причины по дому шастать. Рабочее место кухня и всё кино. Опять же, чтоб не было так подозрительно, разместили недалеко от кухни. Познакомили с собаками. Те сначала отнеслись к новым жильцам с недоверием, но потом под давлением охранника признали в них "своего". Провели, показали дом. Сразу объяснили, чем можно пользоваться. Куда лезть не желательно. Управительница любезно зачитывая список того, чем они могут пользоваться, объявила:

— Бассейн, сауна, спорт зал, кинозал, библиотека, всё в вашем распоряжении. Компьютер у детей в комнате, мобильные телефоны на столах.

Ребята стояли притихшие, не спуская удивлённых глаз с матери: "Куда попали?"— застыл у обоих вопрос один и тот же в круглых, как у сов глазах.

— Распаковываемся,— приказала бодренько Люба. Сама чувствующая себя здесь сейчас не в своей тарелке.— Забирайте ваши вещи в свою комнату. И не шалить у меня, Артём.

— Что я не понимаю.— Обиделся тот осматриваясь.— Смотри, ма, и у тебя мобильный.

— Положи не трогай и со своим аккуратнее,— погрозила Люба.— Помните, это не наше.

Первым долго быть приклеенным к стулу не смог Артём. Он пришёл к Любе.

— Мамуля, а если мы пойдём в бассейн и немного поплаваем,— не утерпел Артём.— Это вроде бы не будет нарушением. Нам же, как бы разрешили? Домомучительница сама сказала, я слышал...

Люба торопливо огляделась, не слышит ли та насмешки. Поняв, что обошлось, погрозила:

— Не спеши торопыга, с Ванюшей пойдёшь. Пока топай на кухню, мне поможешь.

— Так хозяина, она сказала, нет. Для кого же готовить?— недовольно тянул Артём.

Люба шутя шлёпнула подушечками пальцев его по лбу:

— Хозяин хозяином, а работников кормить надо и собак тоже. Видел, какие телята? Смотри не лезь в их морды целоваться. Прошу. Умоляю, поосторожнее.

— Мам, ты о чём?— пришёл на кухню, разобравшись с вещами, и Иван в помощники. Услышав последнюю фразу разговора, он и задал вопрос.

Люба кивнула на окно.

— О собаках Ваня. Разорвут, как цыплят.

— Да, собачки что надо, как на картинке,— согласился сын.— Но думаю учёные. В таких домах других не держат.

Управительница с улыбкой посматривала, на ловко и дружно орудовавших ножами чистя картошку парней, и всё оставила, как есть, не мешаясь. Но они, заметив у себя за спиной главную по дому даму, повскакали.

— Работайте, работайте,— заторопилась она.— Я просто проверила, разобрались ли вы с нашими порядками. Вижу, что всё, как и должно быть.

Первым поднимался с зарёй Ваня и сразу старался разбудить Артёма. Тот выторговывал каждую минуту, любил поспать. А тут такая благодать. Но Ваня долго не давал разлёживаться честно предупреждая:— Пошла последняя минута! Ещё чуть — чуть, и тебя ждёт бодрящий душ из чайника. Прикинув, что Ваня слов на ветер не бросает. Артёмка с бурчанием выползал из тёплой постельки. Брат, убрав постели, свою и Артёма, толкал его под душ. А потом они, поёживаясь, шли на кухню помогать матери, завтракали на ходу и ехали на занятия. Возвращаясь, опять шли в помощники Любе и только вечером, освободившись от дел, мальчишки отправились к бассейну. Начальник охраны включил им целую иллюминацию, чем страшно напугал Любу. Но, сколько она не уговаривала выключить такое множество лампочек и ненужного света, стражи на уговоры не поддались. Мило выслушивая и улыбаясь, делали своё дело. Мальчишки ныряли, а Люба аккуратно примостившись на краешек плетёного дивана, переживая: "Как бы не заругали?" поджидала их с полотенцами и тряпкой, которой сразу же подтирала воду, стекающую с них на плиты.

— Мам, поплавай. Точно рай,— сверкал глазами бусинками Артём. "Ну, точь — в — точь, как у отца",— поскреблось в сердечке. Она так и не доискивалась причины его пропажи. Зачем? И что это даст, докопайся она до правды. И сама знала, случилось одно из двух. Если аферист, то Бог ему судья. Тут всё проще простого. Нашёл дурочку. Поживился телом. Сплавил ребёнка и ходу. Тогда ему совсем уж не зачем знать, что у него растёт ещё один сын, а им про такого отца лучше не слышать. А вот, если второе и Славу Кабан выследил и убил, а она склонна думать, что это так. Она примет случившееся, как есть и всю жизнь будет любить только его. Не могла ошибиться в нём. Не могла. Так думает голова и чувствует сердце. Тогда чем помогут ей те поиски. К могиле и — то не пустят. Сказала ребятам, что отец в леспромхозе на лесовозе ездил и погиб. Крепления сорвало лесом и задавило. Вот и вся правда. Про космонавта и лётчика не придумаешь. Ванечка помнит кабину машины, тайгу. С тем и жили. Ребята с отцом, а она со сказкой таёжной. Себя в живые мертвецы записала. Живая не жила. Смерть в залог. Залогом любовь. Её это устраивает. Другого мужчины ей не надо. А радости были— дети росли, любимые здоровенькие. Опять же радовалась, что в смутные времена развала её отец, сориентировавшись, постарался сделать правильные бумаги. Выправил Ване свидетельство, записав её матерью, и организовал Артёму документ, какой полагается. Один отец, одна фамилия. Не дёшево обошлось, но зато всё чин-чином. "Ох, отцу покойному спасибо". У каждого, конечно, законное право на свою жизнь. Только вот сейчас она понимает, как отец прав, природу людскую не переделаешь. Рты всем не заткнёшь. Лучше для всех, когда всё правильно. Это по молодости душу рвём и на всех плюём, а в зрелые годы ох как всё понимаешь, только локоть -то близко, а не укусишь его. В Москве не просто было это всё устроить, но сделали. Как жили вспоминать страшно. Выжили, слава Богу, и ладно. Ванечка получит высшее образование, правда, не такое, какое ему хотелось. Но что поделаешь. Куда можно такой нищете прорваться, только в технический вуз, где голова нужна, да и устроиться потом невозможно, заводы в большинстве своём стоят. Но, может, всё наладится, не бывает всегда плохо. Чем живёт бедный человек — надеждой. "Ничего Ваня,— успокаивала она сына,— богатым умные специалисты нужны будут. Не сомневайся, наступит время, и понадобятся непременно. Позже, когда будешь работать и появятся деньги, заочно закончишь любое, какое душеньку греет". Что могла, что было в её силах, а это любовь, всё отдала детям. Ведь ту любовь, которую человек получает в детстве, он уже никогда не получит во взрослой жизни. Её сыновей будут любить друзья, женщины, их дети, но это будет уже другая любовь. А ту нежность и заботу, что им дала Люба, они никогда не получат ни от кого. На то она и материнская любовь. Ваня вообще умница и молодец, а Артёмка попроблемнее, но вдвоём с Ванечкой справляется Люба пока и с этой проблемой. Огородик опять же у мамы, в селе, помогает Любиной семье выжить.

А Терёхин скучая, названивал каждые полдня Леонид Сергеевичу, обращаясь с одним и тем же вопросом:

— Как там дела?

Сергеевич, понимая состояние шефа, терпеливо втолковывал:

— Ох, я ей гнал Вячеслав Николаевич. Верите, сам своему вранью чуть не поверил. Уже живут. Мои докладывают, в бассейне ребята плавают, а она тряпкой за ними воду с плит вытирает. Боится страсть.

Голос Терёхина заскрипел в трубке неудовольствием:

— Хватит вам там потешаться. Успокойте её.

Сергеевич тут же выставил свои аргументы:

— Не будем вмешиваться, а то заподозрит не ладное, ускользнёт. Надо чтоб втянулась.

— Чем там они ещё занимаются?— перевёл он тему разговора, но она опять скатилась на то же. Сергеевич объяснял:

— Пацаны картошку на кухне чистят, овощи режут, посуду моют, полы. Помогают полным ходом. Молодцы мальчишки.

Терёхин, зная заранее ответ, всё же с надеждой спросил:

— По-другому нельзя?

— Нельзя, сообразят...— отбрил шефа Сергеевич.

— Приеду, разберусь,— сдался тот.

— Ваше право.— А положив трубку, пробурчал: "Давно пора".

В поместье текла потихоньку своя жизнь. Будни они понятно не праздники, но для ребят дни в поместье ассоциировались, как раз со сплошным праздником. Артём использовал своё пребывание тут на полную катушку. Он, рисуясь, с деловым видом, медленно вылезал около ворот школы из "джипа". Долго прощаясь с охранником, тяня время, чтоб помозолить глаза подольше одноклассникам. Водитель понимающе улыбался, помогая ему. Шли последние недели учебного года, и никому уже не хотелось заниматься. Вовсю припекало летнее солнце. Но Артём поездил бы ещё, чтоб пофасонить. Машина, охрана. Круто! Иван же в отличие от брата относился к временно свалившемуся сервису сдержанно. Артём не выпускал бы мобильный из рук и на уроках, дай ему волю, тем более, такой, со всеми прибамбасами, какие только имеются и какого точно не имеется ни у кого из учителей не то что у ребят. Ваня же наоборот прятал, словно стесняясь, что всё это великолепие не его. Временное оно, как не юли не постоянное, а значит, чтоб избежать объяснений с друзьями потом, лучше не показывать ничего. Люба вечерами, пока хозяина нет, дыша свежим воздухом, гуляла по парку, а, вернувшись в выделенную ей комнату, долго не могла заснуть. Скоро лафа кончится и приедет хозяин. Какой он? А вдруг злой и привередливый.