Арка 5

Сасори несколько раз полоснул морду Манды пилой. Тот безуспешно пытался сбросить с себя Акацки, и, извернувшись, схватил того кончиком хвоста и выдрал, как клеща, вместе с кусками мяса и чешуи. Но кукольник лишь сложил все четыре руки в причудливой печати. Перегрузки от размахивания хвостом его никак не трогали.

— Кучисе Акума Хантер!

Из сработавшей прямо в воздухе печати призыва он вытянул клинок, на фоне которого и Кровопийца бы показался небольшим. Обоюдоострое прямоугольное лезвие, четырех метров в длину и полметра в ширину. Легко размахивая этой громадиной, Сасори вогнал клинок в удерживающий его хвост. Манда взревел и дернул хвостом, стряхивая противника. Акацки, отлетая в сторону, удержал лезвие в плоти змея, разрезав кончик хвоста надвое. Извернувшись в полете и тормозя пламенем, он легко приземлился на ноги, не обратив внимания на поломанные его телом ветви и деревья.

Подняв ладони верхних рук на уровень лица и сжав-разжав их, Сасори качнул головой.

— Большой и сильный, это конечно забавно. Но мне привычнее другая тактика, — и снова складывая печати, скомандовал. — Кучисе но Дзютсу! Кугутсу но Дзютсу!

Из-за дымовой завесы поднялся громадный, хотя и примерно вдвое уступающий размерами Манде, механический скорпион. Подняв своего хозяина над макушками леса, кукла бросилась в схватку со змеей.

Джокер уверенно шел по опустевшему мосту. Точнее под его ногами валялись немногочисленные тела мертвых и раненых, но до них ему не было дела. На его стороне пропасти продолжался бой. Воины Змеиного Сеннина были сильны, а главное — живучи, и люди не перебьют их быстро. Но у него была своя цель.

— Пока мой коллега потрошит змеюку на Унадон... — улыбаясь, смотрел он на Орочимару. — А ты чего такой серьезный? А? Это из-за моего лица, да? Хочешь знать, откуда эти шрамы?

Каботу и Гурен напряглись, но Орочимару внешне выглядел спокойным. Джокер остановился, продолжая пристально смотреть на сеннина.

— Мои родители умерли, когда я был маленьким. Мать была проституткой, отец безработным пьяницей, но я любил их. А они, как умели, любили меня. И они умерли. Меня взял к себе старик, потерявший всех своих родных в войне. Он говорил, что я похож на его внука. Но его внук часто улыбался, а я не мог. Не мог улыбнуться. Я искренне любил старика, но не мог улыбнуться ему. И это причиняло ему боль. Я скучал по своим родителям, думал о них каждый день, и это причиняло ему боль. Я хотел улыбнуться ему, но никак не мог. И потому я взял в руки ножи и сделал это, — Джокер указал на свое лицо. — Я сделал себе улыбку. Я смог улыбнуться старику. Но он прогнал меня. Прогнал, крича проклятья в спину. Зато с тех пор я всегда улыбаюсь!

Рот Орочимару изогнулся в широкой змеиной улыбке, показывая длинный язык.

— Не вмешивайтесь, — прошипел он. — Он вам не по зубам.

Сложив всего одну печать, Змеиный Сеннин выдохнул плотный поток пламени, накрывший весь мост и сжигающий оставшиеся на нем тела. Свернув технику, сложил другую печать, вызывая пару теневых клонов, один из которых тут же сложил печати и выдохнул плотное облако пыли. Второй клон применил огненную технику, грохнул взрыв, камень моста посыпался, но конструкция еще держалась. Сам же Орочимару складывал множество печатей.

— Райтон: Араши но Хеби!

Его тело вспыхивает множеством молний, которые формируются в летающего грозового змея, взмывающего в воздух, чтобы обрушиться на противника. Но из пламени вырывается Джокер, совсем не выглядящий раненым, бросая перед собой множество карт.

— Фокус!

Клон отпрыгивают от карт, но те лишь падают на землю. А сам Джокер остановившись прямо посреди разбросанных карт, поднимает обе руки на Орочимару, щелкая пальцами и зажигая пламя в ладонях. Один из клонов складывает печати, и перед Орочимару вырастает земляная стена, а второй клон бросается в атаку. Джокер, игнорируя клона, выпускает горючую смесь в закрывающую Орочимару стену. Клон, приблизившись к шуту, резко хлопается дымом, который тут же втягивается картами. Грозовой змей, сделав в воздухе разворот, обрушивается на клоуна, но не достигает цели. Лишь рассыпается искрами и всасывается разбросанными по земле картами.

Орочимару за стеной положил руки на землю, командуя:

— Кучиёсе: Эдо Тенсей!

Три деревянных гроба появились из земли. Где-то в лесу шумно сражались Сасори и Манда. А паяц весело ухмыльнулся:

— Вот и трупики полезли. Змей стал серьезным, — он опустил руки к земле, и заряженные молнией карты начали прыгать ему в ладонь. — Ставки сделаны, ставок больше нет.

Глава 54.

Гостиная комната дорогого особняка была хорошо освещена светом, лившимся из высоких окон. Классический стиль, от которого уже отошли в этом городе, правил балом. Светлые тона, общая аскетичность. Низкий столик с местами для сидения по обеим сторонам. Пара низких столиков у неосвещенной стены. На одной из стен клановый символ Яманака. В углу, в низком горшке на высокой подставке, ютиться бонсай. И все. Больше в комнате не было ничего. Вошедший сюда мужчина с едва заметными признаками старости, удивленно огляделся. Он не считал, что эта комната подходит для деловых переговоров серьезных людей. Скорее для проведения какой-нибудь церемонии.

Сразу за ним в дверь вошла и новая хозяйка особняка. Мужчина бросил на нее короткий взгляд, старательно пряча презрение. Он был потомственным торговцев, его семья занималась торговлей больше десяти поколений. Но так уж получилось, что путь в Столицу им открыл синоби. И, если бы это был некто из калана Сарутоби, в который часто принимали людей из торговых кланов. Но нет, то предложение семье Джоу сделал безклановый синоби. Однако предложение было хорошим, и семья Джоу перебралась в Столицу. Через какое-то время Минакуро Като был арестован, а затем и вовсе погиб. И сейчас семья Джоу в лице Вэньхуа сотрудничала с подпольем Конохи, Корнем, и не только с ним.

И совсем недавно в Столице появилась эта девчонка. Она была женой Минакуро Като, примкнувшего к клану Яманака. Но это само по себе не делало ее фигурой в торговле Столицы и Страны Огня в целом. Вот только это не помешало ей выйти на тех, кто раньше работал с ее мужем. И Вэньхуа был не первым приглашенным к ней на личный разговор.

Девушка, как контраст окружающей обстановке, была облачена в серую куртку, серые же шорты, жилет тюнина и черный плащ. Ноги закрыты сапогами синоби, очень высокими сапогами, чулки которых доставали почти до шорт. Волосы сплетены в тугую косу.

— Госпожа Яманака. Зачем вам понадобилась моя скромная персона?

Девушка встала так, чтобы за ее спиной оказалась стена с символикой клана.

— Это очевидно. Вы и ваша семья переходит под мое крыло.

Вэньхуа внутренне поморщился. Как грубо и прямолинейно.

— При всем уважении... — начал он, но куноити его оборвала.

— Когда говорят: "Со всем уважением...", обычно имеют в виду: "идите к биджу...". Я знаю, что вы добровольно не согласитесь на это. Я даже знаю, что не смогу вас купить. Но это и не важно. Вы — всего лишь человек.

Она подняла руку, как бы указывая на стену за своей спиной. И стена поплыла изменениями, а за ней и вся комната. Обстановка резко поменялась, стала темной и мрачной. На стенах висело оружие и различные инструменты, которые Вэньхуа отнес к инструментам для пыток. Еще пара секунд, и комната возвращается в первоначальный вид.

— У меня есть много способов заставить вас подчиняться. И вам они не понравятся, — сохраняя отстраненное выражение лица, проинформировала куноити.

— Вы не посмеете! — торговец сделал шаг назад, но уперся спиной в стену.

Лицо девушки отобразило некоторое удивление:

— Да ладно? И что должно мне помешать? — она повернула голову на бок. — Корень? Они не станут ссориться со мной из-за вас. А все остальные не будут этого делать и подавно.

Куноити не спеша обошла стол, сближаясь с торговцем.

— А теперь расслабьтесь. Чем меньше вы будете сопротивляться, тем безболезненнее для вас все пройдет.

Пока куноити складывала печати, перепуганный торговец вжался в угол комнаты и едва не стонал.

— Нинпо: Ишики но Кеисеи но Дзютсу! — жестом рук направив технику, приказала Ино.

Торговец вздрогнул и замер. Почти полчаса ничего не происходило, если не считать проступившего на висках девушки пота. Затем она опустила руки, и Вэньхуа вздрогнул, удивленно глядя на нее.

— Яманака-сама? — неуверенно спросил он.

— Вы можете идти, с вами свяжутся.

Торговец кивнул, взгляд его медленно приобретал осознанность.

— Да, конечно. Обращайтесь, Яманака-сама, буду рад вам помочь.

Он покинул комнату уже вполне уверенно, а куноити села прямо на стол, тяжело выдохнув. Из-под иллюзии вышла Нана, которая все это время пряталась в комнате, и устроила небольшую иллюзию. Ино отлично справлялась с клановыми техниками, но все же до уровня... Нет, не отца, у того таланты лежал несколько в другой плоскости. Пожалуй, дедушки Ино было еще очень далеко. И, чтобы проникнуть в разум человека, сначала приходилось доводить его до крайнего состояния. Запугать. Но все равно эта техника отнимало неприлично много сил.

— Ино-сан? — напомнила о своем присутствии Нана.

— Принеси воды.

— Сейчас, — кивнула куноити, и исчезла за дверью.

Вообще-то техника Формирования Сознания была запретной. Считалась. Во-первых, синоби, способных ее использовать, не повреждая мозги жертвы, было не много. В клане считали, что для этого нужна предрасположенность. Но, на взгляд Ино, все было несколько иначе. Во-вторых, афишировать технику, способную так сильно менять людей, сочли неприемлемым. Синоби с ее помощью не изменить, во всяком случае, на долго не изменить, на ограниченный срок, в зависимости от индивидуальных особенностей. Но вот влиять на людей можно было очень сильно. С некоторыми ограничениями, но вполне возможно. А причина, по которой техникой могли пользоваться не все... На взгляд Ино проблема была в непонимании некоторых тонкостей работы разума. И, как бы смешно это не звучало, в недостатке практики. Как можно доводить технику до ума, если ей почти не пользуются.

Сама Ино начала с малого. Достать технику оказалось несложно. Ну, вот совсем. Сделала запрос отцу, и получила свиток с описанием техники и пару свитков с примечаниями тех, кто ей пользовался. Разобраться с механикой работы оказалось несложно. Определенный опыт у Ино был, плюс талант, плюс яркие воспоминания о том, как работает разум, обладающий очень сильной волей. Затем несколько тренировок. Первым, как ни странно, вызвался Акира. Старик хотел избавиться от одной вредной привычки, в чем Ино смогла ему помочь, с третьего раза. Затем потренировалась на гэнинах, которые окончательно утвердились во мнении, что с ней им будет лучше, чем без нее. Потом была практика на заключенных, организованная с помощью Хисо. Но все же у Ино был талант. Начать сносно использовать технику после пары недель практики, пусть и в режиме нонстоп, это был результат.

Вэньхуа был не первым, но всего-лишь четвертым, на ком она применила способность уже всерьез. Заставить человека служить тебе, это было одновременно просто и сложно. Понять, что делать — легко. Но это достаточно долгая и кропотливая работа. Удерживать концентрацию, давить пусть и слабое сопротивление жертвы, и еще сосредоточено вписывать новые кусочки в память и разум. И та ошибка, которую, судя по записям, чаще всего совершали прочие пользователи техники. Они пытались прописать новые воспоминания, стараясь изменить сознание жертвы. Ино не писала нового, она отматывала память назад, выискивая места, где жертва думала о ней, и изменяла воспоминания. Прописывала симпатию, уважение, преданность, все что угодно, вместо отрицательных чувств. Вэньхуа пришел сюда, тихо презирая ее. Но в его воспоминаниях, чем больше он о ней узнавал, тем большим уважением проникался, и теперь был уверен, что сам пришел к выводу, что подчиняться ей — хорошая идея. Причем реальные воспоминания, его разговоры, обсуждения с прочими людьми, все это осталось неизменным. А значит не появиться логических нестыковок, которые начнут разрушать сделанные заплатки и нарушать работу разума.

С синоби такого не выйдет в принципе. Дело в токах чакры. Разум придет в изначальное состояние, рано или поздно. Да и сопротивление там намного сильнее, в чем она успела убедиться, работая с гэнинами. Даже просматривать воспоминания было тяжело, а на изменения уходило многократно больше сил. И это гэнины. Думалось девушке, что попробуй кто залезть в разум Като с помощью этой техники — эффект мог бы быть диаметрально противоположный.

Но это была лирика и самоутешение. Воспоминания о Като помогали вернуть самообладание. После той записки... Он в нее верил. Действительно верил. Почему не сообщил, она не знала. Но он в нее верил. Это помогало.

Вернулась Нана и принесла с собой сок. Сок — это было хорошо. Горло пересохло, и немного приторная сладость была как раз кстати. Немного отдохнув, Ино зашла к сыну. Чем сильнее погружалась она в работу, тем сложнее ей было находить на его время. Может, именно поэтому Като не стал ничего говорить? Узнал про сына и понял, что не может перекладывать работу на нее? Возможно.

Убедившись, что Иноджин сыт, всем доволен, весел и маму не забыл, Ино смогла вернуться к делам.

У нее постепенно начала выстраиваться общая картина того, что создавал Като. Это действительно было нечто большое, грандиозное. Но совершенно непонятное. Некоторые цельные кусочки уже появились. Обработка металла. В масштабе, в котором с металлом работали в Стране Воды, создавая свои корабли. Но цели были явно другие. А дальше? Ювелиры, декораторы, архитекторы, строители, стеклодувы. Что они все вместе должны были создать? И зачем? Кусочек за кусочком, Ино пыталась собрать все это в единую картину. Но работы было еще много.

— Любопытно...

Слово-паразит намертво закрепилось в устах Тодзе. Но, впервые с первого убийства у него появилась зацепка.

Собрав бумаги, он уверенно направился в кабинет начальника. Хмурые лица немногочисленным оставшихся в Конохе дознавателей почему-то веселили. Тодзе на войну совсем не стремился. Парень считал, что здесь сможет принести больше пользы, чем на передовой. Возможно, это было лишь оправдание собственной трусости или мягкотелости. Но ему нравилась его работа. Он проводил на ней большую часть своего времени. Отдавал себя всего. Именно так и стоило жить, так он считал.

— Ибики-сан, я нашел связь, — постучав в кабинет и заглянув внутрь, проинформировал начальника Тодзе.

Морино Ибики иногда вполне можно было застать в хорошем расположении духа. Но с начала войны он ходил хмурым. Однако сейчас он кивнул на один из стульев.

— Рассказывай.

Садиться Тодзе не стал, сначала разложил перед начальником бумаги.

— Сразу обнаружить не удалось, пришлось копнуть глубже, но между всеми жертвами есть связь.

Да, последнюю, четвертую, обнаружили только вчера, но в тот момент Тодзе уже знал, в какую сторону копать. Убийца не был маньяком, как считалось вначале. Он работал целенаправленно... ну, некоторая целенаправленность наблюдалась. Да и частота убийств возрастала, хоть пока судить было рано.