Даёшь Царьград

Глава Вторая. Кабинет командующего Черноморским флотом.

На второй день после прибытия флота в Севастополь я собрал флотских специалистов, чтобы сформировать комиссию по оценке боевых повреждений полученных нашими кораблями в бою с "Гебеном".

Возглавить комиссию поручил главному инженер-механику флота, генерал-лейтенанту Чахлину Степану Захаровичу.

Оценить степень повреждений корпусных конструкций должен флагманский корабельный инженер полковник Трегубов Владимир Константинович.

Механическую часть — инженер-механик капитан первого ранга Салтыков.

Артиллерийскую часть — капитан второго ранга Колечицкий Дмитрий Борисович.

Электротехническую часть — инженер-механик старший лейтенант Лиходзеевский.

-Степан Захарович, первоочередная цель вашей комиссии — это оценить степень повреждений каждого из кораблей флота. Начните с "Екатерины". После этого, отдаёте распоряжение подготовить её к переходу в Николаев — ставлю задачу перед Чахлиным. Я полагаю, что вам будет лишним моё напоминание, но не забудьте полностью выгрузить из неё весь боезапас. Благо, что там его осталось менее половины. Следующий шаг — Все остальные поврежденные корабли ремонтируем на нашем судостроительном заводе, только определитесь с очерёдностью ремонта. Но если решите, что какой-то из кораблей всё же лучше отправить на Николаевские верфи, тут же доложите мне.

-Михаил Коронатович, я бы и "Марию" отправил в Николаев и ....

-По "Марии" будет особое распоряжение — прервал я Чахлина. И вот что ещё Степан Захарович, даю вам сутки на то, чтобы вы составили мне отчет о всех повреждениях что получили корабли от противодействия противника и желательно сопровождаемые фотографическими снимками этих самых повреждений.

-Ваше превосходительство! Михаил Коронатович! я не уверен, что мы сможем за такое короткое время успеть осмотреть и оценить степень всех повреждении. Я ещё вчера побывал на "Екатерине Великой" — там ужасные разрушения. Линкор получил одиннадцать попаданий крупным калибром, да два десятка средним и по предварительным прогнозам его ремонт продлится не менее года. А кроме "Екатерины", повреждения получила "Императрица Мария" — торпедное попадание. Ещё старые линейные корабли "Евстафий", "Иоанн Златоуст" и "Пантелеймон" они также имеют повреждения от ответного огня с береговых батарей. Кроме этого, повреждения разной степени тяжести получили три нефтяных миноносца. Больше всего пострадал "Беспокойный" совершив таран подводной лодки, и при этом сильно разбил носовую оконечность.

-Степан Захарович всё это я знаю. Но мне нужны эти отчеты. Все эти сведенья пригодятся нашим кораблестроителям в будущем при разработке новых проектов кораблей.

Но тут я понял что погорячился, и признал свою ошибку. Чтобы сделать хорошую фотографию в этом времени фотографу нужно потратить немало времени только на подготовку своей аппаратуры. А это во внутренних мало освещённых помещениях среди разрушений и пожарищ, очень трудно сделать. И не с первого раза может выйти качественная фотография. Если отчет можно отпечатать на пишущей машинке, а не корпеть за письменным столом, избегая поставить кляксу на бумаге. То с фотографиями будет проблема. Появление цифровых-то фотоаппаратов, а также принтеров для распечатки фото тут ещё не скоро ожидается.

-Хорошо, сколько вам нужно времени?

-Дня, три-четыре.

-Три, и не часа больше. Теперь насчет "Марии". Временно заделать пробоину. Боезапас выгрузить полностью. Оставить только для стрелкового оружия. В док линкор не вводить. Поставить на бочки.

-Но как же так, ваше превосходительство. Там работы на пару месяцев — Удивился такому решению полковник Трегубов.

— Владимир Константинович, "Марией" займёмся попозже. В первую очередь отремонтировать старые броненосцы. Я думаю, что ремонт на них не затянется надолго, как и на эсминцах. Ремонт "Беспокойного" совместить с модернизацией. Двухтрубные торпедные аппараты, заменить на трехтрубные. Но установить только три. После такой установки мы практически нечего не теряем. Девять труб вместо десяти. За то у нас освобождается место для дополнительного орудия. Сейчас одна дополнительная четырёхдюймовка предпочтительней одной торпедной трубы. То что наши эсминцы перевооружены торпедными трубами и не довооружены артиллерийскими орудиями это уже давно говорено и такое перевооружение давно назрело. Дмитрий Борисович, я думаю, вы со мной согласитесь по поводу такого перевооружения.

-Ваше превосходительство, я абсолютно согласен на такую замену. Среди командиров кораблей уже давно идут такие разговоры. Вот только осуществить такую переделку не было возможности, так как эсминцы почти постоянно находились в море. Но а теперь, после потопления обоих германских кораблей турецкий флот уже не отважится что либо предпринять и по всей видимости будет отстаиваться в проливе. А это значит, что теперь у нас появится возможность выводить по одному эсминцу для перевооружения. Эсминцы что заложены по переработанному проекту, так же решено вооружить четырьмя орудиями.

— Владимир Константинович. За вами разработка проекта по изменению состава вооружения эсминцев. "Беспокойный" будет первый, на нем и отработаете свой проект. Орудие, я предлагаю установить за кормовой надстройкой, на освободившееся место от торпедного аппарата. Носовую надстройку удлинить оборудовать там дополнительные помещения. Кормовую надстройку желательно увеличить и на ней установить два орудия Лендера. Ну как Владимир Константинович, берётесь, или будем просить кого-то с "Наваля"

-Ваше превосходительство я проработаю и представлю подобный проект.

-Вот и ладненько. А теперь Владимир Константинович расскажите, как продвигаются работы на "Синопе" и "Григории Победоносце"

-На "Синопе", прежнее артиллерийское вооружение частично сняли. Приступили к подготовке мест для установки нового. Вот только из обещанных Военным ведомством шести двенадцатидюймовых гаубиц, нам выделили только три.

-Ишь как они обставили. А ведь эти самые орудия были заказаны для морского ведомства. Но после начала войны пришлось уступить их сухопутному командованию. И всё из-за того что до войны наша армия не озаботилась в принятии на вооружение достаточного количества осадных орудий большой мощности. Но как мы знаем, возможности нашей промышленности по выпуску таких орудий самые ничтожные. Это же просто курам на смех. Одно орудие в месяц, а желательно в десять раз больше. Так когда прибудут орудия?

-К нам они должны прибыть не раньше двадцатого числа.

-У нас ещё есть три недели. Я попробую ещё раз переговорить с его величеством, если и он не сможет помочь, то вместо недостающих двенадцатидюймовых гаубиц придется позаимствовать с береговых батарей старые одиннадцатидюймовые пушки, что оснащены лафетами Дурляхера. Я понимаю что скорострельность у них аховая, один выстрел в три минуты, а на корабле будет и того меньше. Но раз других орудий не предвидится, ставить придется именно их. Надо объехать все батарей и отобрать менее расстрелянные орудия в самом хорошем техническом состоянии. Отбором таких орудий займётся старший лейтенант Шрамченко. Дмитрий Борисович, вы сегодня же поручите это дело своему помощнику.

-Так точно ваше превосходительство.

-А шестидюймовые орудия в полном объёме получили?

-Вот только чего мы получили! — с нескрываемым разочарованием воскликнул Дмитрий Борисович.

-Ну и что?

-Четыре осадные пушки, образца 1910 года. Десять осадных орудий образца 1904 года. Шесть осадных орудий образца 1877 года.

-Ну а теперь Дмитрий Борисович, подробно о каждой системе.

-Начну с самых новых. Это орудия образца девятьсот десятого года. Разработаны фирмой "Шнейдер" по заказу русского командования для сухопутной армии. С применением поршневого затвора, более скорострельные чем старые. От двух до четырех выстрелов в минуту. Допускает подъём орудия по вертикали, до сорока градусов. Дальность стрельбы, свыше четырнадцати километров. Орудие образца четвертого года, ещё вполне не старое, но вот со скорострельностью всего один-два выстрела в минуту. Угол подъёма те же сорок градусов и дальность стрельбы до четырнадцати километров. Эти орудия изготовил Пермский орудийный завод. И самые старые орудия, это образца 1877 года, производства Обуховского завода, но год изготовления восемьдесят пятый. Со скорострельностью, выстрел в минуту. И дальность, всего девять километров.

-А этого старья и у нас в немалом количестве имеется на складах. Могли бы не присылать. Жаль, что и тут армейцы нас обделили. А ведь у меня была надежда, что хотя бы с десяток новых артсистем нам выделят. Кто-то там, кто находиться в окружении императора, так не хочет, чтобы у нас всё получилось с захватом проливов. Хотя для этого нам нужно раза в три-четыре больше подобных штурмовых кораблей. Вот только для этих целей нет подходящих судов для переоборудования. И как оказывается и современных орудий крупных калибров нам тоже неоткуда взять. Нужны ещё и специальные десантные корабли, чтоб высаживать войска сразу на берег. Но они у нас ещё находятся в постройке, хотя первая пара из заложенных, уже спущена на воду и проходит испытание. А через две недели мы должны принять их в состав флота. Дмитрий Борисович, обратитесь к генерал-майору Рербергу, может быть он выделит нам шестидюймовые орудия.

-Но только для установки этих орудий в любом случае лафеты нужно будет переделывать, так как горизонтальное наведение у этих орудий практически отсутствует. Они же создавались как осадные, где горизонтальная наводка не особо-то нужна, так как приходилось стрелять почти в одно и то же место — озвучил свою озабоченность главарт.

-И как я понимаю, тут надо у всех лафеты переделывать, чтоб можно было установить сухопутные орудия на корабле.

-Так точно.

-Так придумайте какую-нибудь поворотную площадку, на неё установите орудие. Я думаю, что градусов по тридцать по горизонту нам хватит. И смотрите Дмитрий Борисович, времени у нас мало, так что будьте любезны поторопитесь с этими переделками.

-Ваше превосходительство Нужно будет вашего содействия, чтобы в мастерских РОПиТ приняли наш заказ на изготовление некоторых деталей для новых лафетов. Такие же заказы сделать в Николаеве. Нужен металл, дюймовой и полудюймовой толщины.

Дмитрий Борисович я понимаю вашу озабоченность и постараюсь помочь. Заказывайте свои детали где можете, на любом предприятии Севастополя и городов Крыма, где есть кузнечно-механические мастерские. С металлом тоже поможем.

Владимир Константинович, у меня теперь большие сомнения в том, что нам вряд ли удастся заполучить от военного ведомства новые артсистемы. Поэтому, перевооружение начинайте с "Победоносца". Его перевооружим более новыми орудиями. "Синопу" достанутся артсистемы старых образцов. Это чтоб не было проблем со снабжением кораблей боеприпасами.

Но тут мне пришла одна мысль в голову, которую я тут же высказал.

-Дмитрий Борисович, а не попытаться ли вам переделать станки на шестидюймовках канэ. Взять и увеличить вертикальную наводку на них до сорока или даже пятидесяти градусов. Эти орудия и скорострельные и дальнобойные. Ну и как Дмитрий Борисович, попробуете. Хотя бы несколько штук.

-Я даже не знаю, сможем ли мы в наших-то условиях это выполнить.

-И всё же надо это сделать.

-Пятьдесят я не обещаю — после некоторого раздумья ответил главарт — но тридцать пять-сорок выйти может.

— Будут ли у нас орудия пригодные для действия по берегу или нет, теперь вся надежда на вас Дмитрий Борисович.

После минутной паузы обращаюсь к кораблестроителю. — Владимир Константинович. У меня есть ещё одно важное пожелание. Наши штурмовые корабли будут действовать против берега. Для этого нужно усилить горизонтальную защиту кораблей в самых ответственных местах от навесного огня. Я разрешаю использовать любую броню со списанных кораблей. И имейте в виду, что крайний срок готовности этих штурмовых кораблей первое января семнадцатого. И поглядите на "Двенадцать Апостолов". Может из него можно что-то путное соорудить.

Глава Третья

5 августа. Севастополь. Черноморский морской госпиталь.

Вице-адмирал Российского Императорского флота Михаил Коронатович Бахирев.

Вице-адмирал Германо-Турецкого флота Вильгельм Антон Сушон.

С недавнего времени одна из палат морского госпиталя в Севастополе находилась под бдительной охраной морских пехотинцев, и доступ туда для посторонних был закрыт. Знающие люди поговаривают, что этой палате находиться сам командующий германо-турецким флотом вице-адмирал Сушон, волею случая попавший в наш плен. Это случилось неделю назад. После потопления "Гебена", наши корабли обследовавшие район морского боя искали выживших с эсминца "Гневный" погибшего в этом же бою. По прошествии нескольких часов после боя с эсминца "Пылкий", случайно обнаружили человека в спасательном пробковом жилете, явно раненого. Когда матросы подняли его на палубу своего корабля, там поняли, что это немец и явно в немалых чинах. А когда привели его в чувство, тогда-то и выяснилось, кого посчастливилось выловить в море. Адмирала Сушона доставили в Севастополь, где в госпитале его прооперировали, избавив от осколка, а потом поместили в отдельную палату, выставив охрану.

Адмирал Вильгельм Сушон стоически переносил боль от раны в груди, что оставил русский осколок. Сейчас он, лёжа на кровати, размышлял о превратности судьбы. Он и в страшном сне не мог подумать, что окажется в плену. Он всегда предполагал, что если корабль под его командованием, когда-либо будет потоплен, то он пойдет на дно вместе с ним. Но только не плен. И вот он в плену, которого так страшился, а не на дне вместе со своим кораблём. Предупреждал же этих ослов, что если он выведет свой корабль в море, то русские тут же устроят на него облаву и только чудо поможет прорваться обратно в пролив. Но чуда не произошло. Абсолютно весь русский флот был в море. Его обложили со всех сторон и гнали прямо в западню. Меня предупредили, что у пролива находится русская эскадра во главе с дредноутом. Шанс прорваться был. Возможно я допустил ошибку когда принял решение прорывается в пролив мимо русского линкора в темноте. Но было много плюсов за то чтобы идти на прорыв именно в темноте. Если бы не эти минные поля, которые русские с постоянством выставляли на подходе к проливу, то прорыв наверняка удался бы. Но мин наш противник не жалел. И такое чувство, что на каждом квадратном метре моря они поставили по одной мине. А протраленный фарватер находился южнее, к которому я решил не идти так как догадывался что именно там меня дожидаются. Приказал прорываться по кротчайшему пути у мыса Узуньяр где расположены турецкие батареи, надеясь на везение, что нам удастся, прижимаясь ближе к берегу пройти путём свободного от русских мин. Но оказалось что, несмотря на наличие артиллерийских батарей на берегу, русские и здесь понаставили мин почти у самого берега, о чем эти бараны не догадывались. Подрыв на мине, помог русским определить наше местоположение и они тут же начали стягивать свои корабли в район прорыва. И первым на нашем пути оказался русский миноносец, который в темноте подобрался очень близко и несмотря на ураганный огонь с нашей стороны, бросившийся в отчаянную атаку поразил наш корабль двумя торпедами. Его командир понимал, что в одиночку атакуя такой корабль как наш, смертельно опасно для его корабля и экипажа, но атаку не прекратил и выполнил свой долг до конца и как я уже знаю он погиб в том бою. Через несколько минут после того как русский миноносец затонул, нас атаковала подводная лодка. Из-за того что почти всё взоры были устремлены на атаковавший нас миноносец подлодка подкралась на близкую дистанцию и прежде чем её обнаружили она уже успела выпустить по нам торпеды. Мы даже не успели сманеврировать, как в нас попала торпеда. Это была уже третья торпеда за последние пятнадцать минут поразившая крейсер. Наш корабль, построенный на немецких верфях и немецкими рабочими, несмотря на серьёзные повреждения от подрыва на мине и трёх торпедных попаданий всё же сохранил ход и боевые возможности и мог постоять за себя. После этого и я не утратил веры на благополучный прорыв. Так что я приказал продолжать прорыв, несмотря на предложение командира крейсера повернуть назад и укрыться в одном из Болгарских портов. Потом был бой с русским дредноутом, в котором экипаж крейсера проявил стойкость и мужество. Хотя мы и сумели нанести русскому линкору тяжёлые повреждения, и до спасательного пролива оставалось совсем немного, но полученные в бою повреждения наложились на ранее полученные от мин и торпед не позволили нам осуществить прорыв.