На пути "Тайфуна" 4

Итак, к началу января у нас высвободилось немало войск, причем имевших неплохой боевой опыт, и наверняка верховное командование успело подкопить боеприпасы и сформировать новые авиаполки и артиллерийские дивизионы. Естественно, все это богатство следует поскорее использовать, пока противник обескуражен и в наших руках удерживается инициатива. Конечно, при этом встает вопрос, куда направить главный удар — на Эстонию с Латвией, на Великие Луки, до сих пор оккупированные, на Смоленск, или же в ином направлении. Но командование решило идти по проторенному пути, и после освобождения Ленинградской области вплотную заняться Финляндией, вывод которой из войны сулил высвобождение войск Северного и большей части Карельского фронтов. К тому же выпадение финнов из гитлеровской коалиции позволит прорвать изоляцию Швеции. Тогда шведы смогут прекратить поставки руды в Германию и перекроют все транзитные перевозки немцев через свою территорию. Правда, Гитлер, опасавшийся захвата союзниками аэродромов в южной Швеции, может приказать начать превентивное наступление и оккупировать эту страну первым, как это уже случилось с Норвегией. Ну что же, в этом случае немцам неизбежно придется снять войска с фронта, а союзники получат право бомбить шведские корабли, везущие в Германию сырье.

В Финляндии, в отличие от меня, о планах нашего командования не подозревали, но многие генералы уже сообразили, что окончательно согласившись в мае на предложение Йодля о совместном походе на Советский Союз, финны немного просчитались. Сокрушить Советы не удалось, а вот Германия находится накануне военного разгрома, который последует не сегодня-завтра. Однако погибать вместе с союзником Финляндия не собиралась, да и так называемая "невоссоединенная территория" Восточной Карелии ей, как оказалось, не так уж и нужна. Однако просто так капитулировать и возвращать оккупированные территории Маннергейм не собирался. К тому же, хотя потери финских войск в сорок первом были велики, но хитрый маршал не спешил начинать атаку на старые советские укрепления Карельского УРа, предложив немцам обойти их с тыла, и тем самым сэкономил немало своих полков. Не торопился Маннергейм и развивать наступление на южном берегу Свири, куда он все-таки, несмотря на мое предупреждение, смог прорваться. Впрочем, мы тоже сумели сэкономить немало дивизий, и благодаря резервам финское наступление в Карелии выдохлось, не дойдя до Медвежьегорска. Ну, а позже, когда линия фронта стабилизировалась, Маннергейму в связи тяжелым положением в финской экономике, лишившейся большей части работников, пришлось демобилизовать часть солдат.

Положение в финляндской промышленности спасала лишь централизация экономической системы, проведенная в ходе подготовки к войне. Еще после окончания Зимней войны в сороковом году правительство Финляндии, в ожидании реванша, не стало отменять военное положение. Наоборот, оно вводило новые чрезвычайные законы, еще более тоталитарные, чем принятые осенью тридцать девятого. Все общество было милитаризировано, остатки свободы слова ликвидировали, забастовки запретили, а нормированию подлежали практически все виды продуктов питания. Все это делалось из расчета на быструю войну, но план Барбаросса дал осечку, и Финляндия оказалась в ловушке. По-хорошему, ей следовало бы согласиться на мир с Советским Союзом и вернуться к довоенным границам, но президент Рюти, никогда не скрывавший своих планов по созданию Великой Финляндии и даже заранее приготовивший речь, посвященную уничтожению Ленинграда, все еще надеялся на Германию. До тех пор, пока Карельский фронт оставался второстепенным, финское правительство поддерживало иллюзию о благополучном исходе войны, но, наконец, у нашей Ставки дошли руки и до Финляндии.

Прошлый раз, летом сорок четвертого, советская армия сначала начала прорыв обороны на Карельском перешейке, неподалеку от Ленинграда, а когда противник стянул туда почти все свои войска, мы перешли в наступление и в Карелии, освободив Петрозаводск. Но на этот раз операция планировалась зимой, когда уже установились крепкие морозы, и можно было форсировать Свирь и Онежское озеро по льду. Поэтому Ставка решила сперва начать отвлекающий маневр к востоку от Ладоги, и лишь затем нанести основной удар к северу от Ленинграда. Ну, а когда финны бросили в бой все резервы, пришел и наш черед. План-минимум состоял в том, чтобы обойти по льду все укрепления, включая мощную линию Салпа. Но поскольку ученые ледоводорожной службы дали добро, то глубину удара решили увеличить и обрушить его на дальние тылы Финляндии, чтобы ускорить ее выход из войны.

Глава 3

Н. М. Харламов. Статья "Авантюрный прорыв." Военный зарубежник. N1 1972г.

Январь 1972 года богат на юбилеи и памятные события. Это и тридцатилетие принятия космической программы, тогда еще секретной, определившей стратегию исследование космоса на годы вперед. И двадцатилетняя годовщина запуска первого искусственного спутника Земли, отправленного в космос с большим опережением графика. Конечно, кое-кто за рубежом до сих пор утверждает, что небольшой десятикилограммовый шар, имеющий из аппаратуры лишь передатчик, не может считаться полноценным космическим аппаратом. Однако первый спутник и не мог быть большим и сложным устройством. Он являлся своеобразным разведчиком, доказавшим, что проникновение в космос возможно, а тяжелые аппараты связи и фотографирования земной поверхности появились позже, когда конструкторы смогли создать более мощные ракеты.

Немало в нынешнем месяце и юбилеев побед, одержанных нашей армией холодной зимой сорок второго. Однако, хотя на фоне достижений Красной армии дела наших союзников, терпевших постоянные поражения, и выглядели жалко, нельзя не упомянуть об одной успешной операции, проведенной англичанами. Пусть отношения между нашими странами не всегда складывались хорошо, и периоды потепления сменялись противостоянием, но мы всегда открыто и честно освещали все успехи наших союзников, и не наша вина, что во время войны таковые случались весьма нечасто.

Итак, сначала напомню о предыстории операции "Цербер" по прорыву тяжелых кораблей через Ла-Манш. Германские разведка и контрразведка хором уверяли своего фюрера, что весной, а то и раньше, союзники непременно попытаются овладеть северными территориями, как немцы нагло называли захваченную ими Норвегию. При этом даже уточнялось, что Швеция тоже готова объявить Германии войну в обмен на Петсамо и Нарвик, обещанные ей союзниками за вступление в войну. Конечно, таких планов на самом деле не было, но Гитлер охотно верил. Тут сыграли роль и булавочные уколы, изредка наносимые английскими диверсантами в Скандинавии, и отлично поставленная ими радиоигра, имитирующая подготовку в Шотландии целой армии вторжения. Не последнюю роль сыграли и советские разведчики, успешно внедрившиеся в руководство германской контрразведки и поставлявшие дезинформацию.

Германское командование очень беспокоила перспектива потери Скандинавии, ведь это означало потерю и шведской железной руды, и финского никеля. Еще в Норвегии было налажено производство тяжелой воды, необходимой для создания атомной бомбы. Появлялась также угроза обустройства союзниками аэродромов в южной Швеции, в непосредственной близости от Гамбурга и Берлина.

В итоге, после очередного, довольно удачного, несмотря на потерю крейсера, набега англичан на небольшой норвежский остров, Гитлер собрал совещание и потребовал принять меры для предотвращения вторжения. Он уверял, что скоро следует ожидать нападения английского флота и десантных войск на Норвегию одновременно в нескольких местах. По его мнению, в случае потери Нарвика, Швеция и Финляндия перейдут на сторону союзников, что станет решающим фактором для исхода войны. О том, что еще месяц-два назад он обещал полную победу, Гитлер больше не вспоминал.

Возможностей противопоставить что-либо ожидаемой высадке десанта у Германии в тот момент почти не имелось. Сухопутные части пытались скопить силы и боеприпасы, чтобы остановить натиск советских войск, а весной перейти в ответное наступление на Харьков и Брянск. У люфтваффе свободных самолетов тоже не имелось. Все новые машины перемалывал восточный фронт, да и на западном приходилось постоянно держать немало эскадрилий для отражения налетов союзников. Ситуация для немецких ВВС складывалась настолько тяжелая, что пришлось даже отправить на фронт инструкторов летных школ, (* как и в РИ) хотя такая мера грозила в будущем подорвать всю систему боевой подготовки летчиков, и так перешедших на ускоренное обучение.

Единственным шансом у фашистов хоть как-то усилить свою норвежскую группировку была переброска на север части флота. Поэтому фюрер приказал подготовить эскадру тяжелых кораблей, стоявших без дела в Бресте, к прорыву через Ла-Манш.

Решение, в общем-то, правильное. Хотя малогабаритные линкоры представляли собой потенциальную угрозу коммуникациям англичан, вынужденным из-за этого держать наготове целый флот, который следовало бы использовать в Средиземном море или в Индийском океане, но немецкие корабли в брестской гавани часто подвергались бомбардировкам.

Получив приказ, и в немецком Генеральном штабе, и в штабах авиации и флота тотчас закипела работа. В первую очередь генералы и адмиралы были озабочены вопросом, на кого свалить ответственность в случае возможного провала, и лишь во вторую, какие реальные действия можно предпринять для решения поставленной задачи.

Перейти из Франции в Норвегию немецкие корабли могли двумя маршрутами — напрямую через Ла-Манш, или же в обход Шотландии. Первый путь, лежащий через постоянно патрулируемый королевской авиацией узкий пролив, на берегах которого расположены мощные береговые батареи, был очень опасным. Но зато оставалась, пусть и чисто теоретически, возможность быстро проскользнуть незаметно, прежде, чем противник поднимет всю свою авиацию и выведет в море линкорную эскадру, базирующуюся на севере Шотландии. В этом случае очень важное значение придавалось истребительному прикрытию, которым предполагалось защитить корабли и от бомбардировщиков, и от вражеского флота. А вот северный маршрут оставлял эскадру без авиационного прикрытия, и был таким длинным, что давал Англии достаточно времени для выхода в море всего флота метрополии.

Для подготовки прорыва Гитлер отвел месяц. За это время люфтваффе должны были детально распланировать операцию оборонительного прикрытия кораблей, скоординировать свои действия с флотом и отработать действия наземных служб. По разработанному плану предполагалось, что линкоры будут постоянно сопровождать не менее шестнадцати самолетов. В то же время технические службы авиационной промышленности готовились пустить в ход новейшие противорадарные системы.

К началу января все приготовления были закончены. Для проведения операции было выделено необходимое число истребителей, их распределили по секторам, составив подробные планы действий, и уже были завершены пробные испытания. Все это делалось в обстановке строжайшей секретности. У немцев имелись неплохие шансы застать англичан врасплох и провести корабли в безопасный порт.

Однако, наша Ставка Верховного Главнокомандования имела немало источников информации, и внимательно следила за противником. Сразу после норвежских рейдов советская военная миссия в Англии получила по закрытым каналам связи предупреждение о том, что карманные линкоры собираются проскочить проливы. Предполагалась, что произойдет это не позже, чем через месяц, максимум, два. Времени вполне достаточно, чтобы королевские ВВС успели принять меры и перебросили свои авиаполки на юго-восток Англии. Но сначала следовало убедить союзное командование в необходимости принятия данных мер, что было весьма непросто.

Надо заметить, что большинство английских офицеров и генералов честно выполняли свой служебный и союзнический долг. Конечно, многие представители аристократической Англии высокомерно относились к нашим командирам рабоче-крестьянского происхождения, да и вообще, считали свой строй самым лучшим, а флот сильнейшим в мире. Особенно сильно подобные настроения царили в морском штабе, тоже "лучшем в мире". Хотя англичане пока не выиграли у немцев ни одной битвы, они самонадеянно полагали себя великими стратегами, и скептически относились к любым предложениям и любой развединформации, исходящей от нас.

К счастью, победы, одержанные Красной Армией осенью и зимой, произвели огромное впечатления на англичан, и подобные презрительные настроения постепенно сходили на нет. Это тем более неудивительно, что казавшаяся поначалу успешной операция союзников в Тунисе принесла им вскоре одни разочарования.

Понравилась англичанам и идея прыгающей бомбы, за внедрение которой были награждены британскими орденами сотрудники миссии полковник Пугачев и капитан 2 ранга Морозовский.

Но хуже, чем снобистское отношение, было другое. И сам Черчилль, и его ставленники, коих было немало в командовании вооруженных сил и флота, не собиралась исполнять взятые на себя союзнические обязательства. Еще в конце сентября сорок первого года из Москвы пришло сообщение, в котором указывалось, что союзники начнут десант на французском берегу лишь когда Германия будет глубоко ослаблена, или же ситуация на советском фронте резко ухудшится, и фашисты выйдут на Кавказ. В последнем случае перед Германией открылись бы перспективы проникновения в Индию и Египет, и Великобритания потеряла бы свои владения на востоке. Но так как захват немцами Кавказа невозможен, то ожидать от англичан операций по ту сторону Ла-Манша следует не раньше, чем мы изгоним противника со своей территории. Вот тогда Черчилль счел бы возможным комфортабельно высадиться во Франции, а до тех пор он собирается развлекаться второстепенными операциями в Средиземном море.

Правда, Рузвельт, считающий врагом номер один именно Германию, а не Японию, настаивал на открытии эффективного второго фронта и желал скорейшего нанесения удара в промышленный район Рура. Но британский премьер, мечтавший, чтобы СССР вышел из войны ослабевшим, всячески создавал у американского президента впечатление, что нужно спасать положение в Африке, а Советскому Союзу помогать лишь отправкой военных грузов.

Впрочем, с отправкой конвоев Черчилль также не торопился, прибегая к всевозможным хитростям и ухищрениям, чтобы задержать суда. Летом, по его мнению, было слишком светло, что грозило обнаружением конвоев, а зимой граница арктических льдов вынуждала корабли слишком сильно приближаться к берегам оккупированной Норвегии. Не гнушались англичане и прямым саботажем, недогружая транспорты, идущие в наши порты. Нельзя не упомянуть также о возмутительном приказе топить свои суда в случае малейшего повреждения, даже если они остались на ровном киле и сохраняли ход.

В общем, Черчилль был бы скорее рад, если бы немецкие линкоры смогли беспрепятственно проскочить проливы и перебраться на север. Не отставал от премьера и первый морской лорд адмирал флота Дадли Паунд, руководивший штабом военно-морских сил, и являвшийся, по сути, главнокомандующим ВМС Великобритании. Чтобы дать представление читателю о его лицемерии, достаточно рассказать об одном случае. Однажды мы разместили в канадских верфях заказ на тральщики и попросили Паунда ускорить его выполнение. В то время Канада еще оставалась британским доминионом, и главнокомандующий ВМС страны мог без труда ускорить выполнение нашей заявки. Адмирал заверил меня, что направил на судоверфи соответствующие инструкции и о выполнении канадского заказа не стоит и волноваться. Однако один из офицеров адмиралтейства, с которым мне приходилось общаться по делам службы, на мой вопрос о тральщиках с удивлением ответил, что канадской фирме предписано отказаться от нашего заказа. Он дал мне копию письма, подписанного Паундом, но когда я предъявил его первого морскому лорду, тот долго не мог придумать оправдания, и лишь что-то невнятно пробормотал о недоразумении.