Край ветров: ....

Марьян вздохнул. Распечатал бутылку сидра и сделал хороший глоток.

Он, в принципе, понимал, что, сидя здесь, никакой пользы себе не выгадает. Лучше было бы потратить это время на самообучение, да хоть книжку почитать можно было бы. И все равно он зачем-то сидит тут, в холодной промозглой полутьме, смотрит, как свихнувшийся Экс наблюдает за ни в чем не повинной барышней, и... и вот-вот это ему надоест.

— Ты же понимаешь, — медленно начал Марьян, — что, если она тебя засечет и вызовет полицию... суды, штрафы, все дела.

Кажется, этот разговор они разговаривают уже раз в десятый.

— Не засечет, — сказал Экс. — У нее там свет, мы — в темноте. Знать она меня не знает. Если кого и вызовет — пускай ищут по переулкам, успехов им.

Марьян глубоко вздохнул. Вместе с повышающимся градусом в его крови начинала закипать злость. Не злость даже — решительность, веселый такой задор. Может, одно перетекало в другое. Может, за этой решительностью он сам от себя скрывал страх сделать что-то еще, что-то, нужное ему самому.

Марьян разом выхлебал весь свой сидр, поти не чувствуя вкуса. Вытер рот, шмыгнул носом, посмотрел на Экса со смесью обиды и тоски. "Хрен с тобою, золотая рыбка", — подумал он, встал и пошел к боковому краю крыши.

Руки слушались легко, слишком легко, ловко цеплялись за нужные балки-перила-прутья-подоконники. Марьян спрыгнул наземь, отряхнул руки. Взглянул вверх.

Экс и не думал покидать своего поста.

Марьян, боясь растерять ненароком решительность, двинулся по узким переходам между дворами вперед — к дому, что над обрывом.

Итак. Это глупо, да. Это самонадеянно. Это вызовет у Экса лютую ярость. Он не простит, нет. Он будет скрипеть зубами и, может быть, даже предпримет что-нибудь. Может позвонить, например, наорать. Поэтому Марьян нащупал пальцами нужные кнопки и, не вынимая из кармана, прикрутил громкость телефона. На всякий случай.

Вдруг у него все получится?

А какие, вообще, есть варианты? Притвориться разносчиком пиццы? Проверяющим коммунальщиком? Почтальоном? Сантехником? Электриком?

Марьян, проходя мимо двора, огороженного кирпичным забором, спугнул с него пару жирных черных котов.

Может, поймать котика? Эксова дева ведь любит котиков. Перевязать коту лапу чем-нибудь — вроде как ранен котик, срочно нужна медицинская помощь... Марьян усмехнулся про себя, решив, что это как-то слишком уж по-маньячному.

Что еще? Что можно сказать девушке, живущей в доме на обрыве, чтобы она не испугалась и, более того, пустила в дом?

Представиться соседом? Попросить соли? Она попросит задержаться на пороге... В каком-то кино Марьян видел, как новые соседи носят друг другу тортики и супы в честь новоселья, но в этом городе, как он прекрасно понимал, такой традиции нет. Не прокатит. Ладно. Самый последний вариант — сказать правду. Или... или.

Или, может, разыграть шоу формата "Ура, я нашел тебя! Мы виделись с тобой в метро, помнишь то славное утро? Я так долго тебя искал!" Майрьян тут же отбросил эту идею. Конечно, уродом он себя не считал, но думать, что на такое кто-нибудь поведется? Излишне самонадеянно. Да и нет в этом городе метро.

Есть еще один вариант: "Здравствуйте, я жил здесь до вас, приехал вот из другого города, очень хочется посмотреть на дом, ностальгия замучила, вы только не думайте, что я долбанутый..." Это, возможно, могло бы сработать. Много кто сентиментален. Но вот сколько Эксова барышня здесь живет? Кабы знать.

Чем ближе был Марьян к воротам дома на обрыве, тем меньше становилась его решимость. Последние несколько метров он преодолел на голом упрямстве.

А когда подошел совсем близко к зеленым воротам, остановился. Ему вдруг показалось, что это место... это место тревожнее, чем он думал раньше. Или это осень? Море за домом — словно черная стена. Ветер ярится, вертит флюгер в форме тощего петуха, раскачивает тусклый фонарь. Вблизи видно, что между столбцами ограды — ржавые металлические листы, скрепленные такой же изъеденной временем проволокой, и все это гудит, дребезжит, посвистывает.

Марьян, сбросив оцепенение, вдавил кнопку звонка, спрятавшуюся под облупленым козырьком. Где-то вдали послышалось скрежещущее позвякивание. Да уж... наверное, этому дому и в правду не помешал бы... если не электрик, то кто-нибудь с прямыми руками и отверткой.

Марьян рассматривал выгнутую острым клином крышу дома, виднеющуюся за верхним краем ограды, и старался не думать о том, что он сейчас будет говорить. Практика показывает, что экспромт, порою, лучше. Серьезно. Под адреналином слова как-то сами друг с другом стыкуются, нанизываясь на общую нить смысла.

Ага... вот к калитке кто-то идет. Марьян напрягся. Сейчас спросят "Кто там?".

Но никто ничего не спросил. Калитка скрипнула, открываясь, и в узком проеме возникла очень хмурая миниатюрная девушка. Она куталась в плед и собственные светлые волосы, длиной по середину бедер. Из-под пледа торчали худые голые ноги.

— День добрый, — спешно произнес Марьян. — То есть, вечер, конечно. Я к вам... э-э...

— Заходи, — голос девушки показался слишком низким для такой малышки. Она посторонилась, освобождая проход. — Чаю?

— О, — Марьян даже растерялся. — А... Эм...

— Да ты заходи-заходи, — она кивнула назад. — Чего стоишь.

— Э-э... — Марьян сглотнул, наконец, оправляясь. — Хорошо. Собственно, чай — это всегда хорошо. Вы уж простите, что я без печенья или чего-то такого.

Он перешагнул порожек калитки и вошел во внутренний дворик. Девушка тем временем закрыла дверь на засов и, поправляя плед, двинулась в сторону дома по тропке, выложенной серыми камнями. Марьян мельком глянул в ту сторону, где, по идее, должен был сидеть Экс, и, конечно, ничего с такого расстояния не увидел. Через две секунды телефон в его кармане бешенно завибрировал. Марьян привычно нажал на сброс.

Что ж. Первая часть плана прошла успешно. Конечно, никакого опьянения он теперь и в помине не ощущал. Ситауция слегка вышла из-под контроля. Марьян действительно ожидал отказа и долгих препираний у двери. Но вот надо же. Не к месту возник вопрос — зачем же именно он все это затеял? Но было не время для вопросов.

Девушка сняла резиновые дырчатые шлепанцы у входа в дом и, отодвинув кружевную шторку, вошла в прихожую, кажущуюся со двора рыжевато-золотой из-за освещения и цвета обоев. Марьян аккуратно разулся и тоже зашел внутрь. Огляделся.

В доме оказалось довольно чисто. Мебель и обстанова не тянули на винтаж, но возраст их ощущался. Ремонт тут делали, наверное, лет тридцать назад... Марьян уже видел такие дома: так живут привыкшие к труду старики — бедно, но пристойно. Крашеный в кирпичный цвет деревянный пол скрипел под его ногами, когда он прошел следом за хозяйкой на кухню.

— Садись, — она уже ставила на огонь чайник из нержавейки. — Чай, значит, есть... фрутоквый, черный, зеленый, мятный, с корицей, облепиховый... чашку побольше или поменьше?

— Побольше, — ляпнул Марьян, усаживаясь на шаткую лавку кухонного уголка. — Чай фруктовый, если можно.

Пока хозяйка хозяйничала, он пригляделся к ней внимательнее. Светлые, пшеничные волосы казались спутанными, но это у них просто структура такая. Девушка была одета по-домашнему, в серую пайту несколькии размерами больше нужного и в короткие мятые шорты. Она была невысокой и, кажется, довольно плоской. В ее движениях с трудом усматривалась хоть какая-то женственность. Интересно, напоминает ли она Эксу сестру?.. Издалека, когда Экс давал Марьяну взглянуть на нее через бинокль, она виделась какой-то более... сказочной, что ли. Все эти волосы... светясь в котражюре, они делали из нее принцессу. Вблизи принцесса была какой-то слишком сухой и будто бы выстиранной, блеклой.

Она поставила перед Марьяном чашку из темно-коричневого стекла, наполненную кипятком, быстро окрашивющимся в бордовый. Себе сделала какао. Кухонная лампочка под оранжевым широким плафоном висела низко, и от этого на лице хозяйки залегли тревожные тени, делающие ее старше разом на десять лет.

— Ну, так что у тебя? — спросила она, садясь напротив Марьяна.

Он заново удивился ее низкому голосу. И призадумался, не торопясь отвечать. А что, если она не просто так его пустила без всяких расспросов? Что, если она его ждала? Не его даже — кого-то, кто мог прийти, но быть при этом незнакомым. Не значит ли это, что скоро появится истинный гость? И что делать тогда? Может, стоит поторопиться?

Хозяйка так и не отвела тяжелого взгляда, и потому ему пришлось говорить.

— Ну... — протянул Марьян. — Я... хм. Вот, пришел.

— Это хорошо. Первый шаг ты сделал, — кивнула девушка.

— Чай очень вкусный, — продолжил Марьян, пытаясь улыбаться как можно естественней. Годы тернировок должны были взять своё.

Девушка сложила руки перед собой:

— Ты не увиливай.

— Эм... ну правда же.

Марьян мельком взглянул на ее руки: обгрызенные ногти с заусенцами, запясться все исцарапаны... Ну да, она же любит котов. Но почему тогда котов нет в самом доме? Загадка.

— Ладно, я не стану тебя торопить, — хозяйка откинулась на спинку стула. — Тем более, я никуда не спешу.

— Спасибо, — выдохнул Марьян. Отпил еще немного чая и осмелился, наконец, поинтересоваться: — А можно узнать ваше имя?

— Имя? — светлые брови взлетели вверх. — Я думала, ты по рекомендации... и хотела сперва узнать твое.

Марьян напрягся: по рекомендации? Она вроде сантехника или парикмахера? Или... Неужели Экс со своими подозрениями прав? Ладно, терять нечего. Врать, наверное, тоже незачем. И он выпалил, как на духу:

— Марьян. Марьян Пурпур.

— Довольно необычное имя, — ответила хозяйка с легкой и немного грустной улыбкой. — Впрочем, не мне говорить. Зови меня Лим. И можно на "ты". Так откуда ты узнал адрес?

Марьян заерзал на кожаном диванчике, на всякий случай снова вцепился в чашку и опять изобразил глубокую заинтересованность вкусовыми качествами чая. Но время истекало. Надо было что-то отвечать.

— От друга, а он... от другого друга, — моргнув обоими глазами, почти соврал Марьян.

— А, сарафанное радио, — Лим понятливо кивнула. — Похоже, только оно и работает.

— Да, я почти всегда нужных специалистов только так и нахожу, — согласился Марьян. — Репутация — страшная штука.

— И что обо мне говорят?

— Хм, — Марьян запнулся. — Ну... очевидно, хорошее только, иначе б зачем я сюда пришел?

— Ясненько...

Взгляд ее в следующий миг стал отчего-то жестче.

— Репутация, говоришь... — протянула она, проворачивая по часовой стрелке кружку с какао перед собой. — Смотри. Я все понимаю. Если ты... если ты просто так пришел, просто посмотреть что да как — это одно. Это... ладно. Ты вроде приятный парень, хочешь, в картишки перекинемся? На раздевание, — ее голос был лишен какого-либо намека на интонацию. — Это я так шучу, если что.

Марьян чуть не поперхнулся чаем. Отфыркавшись, произнес:

— Серьезно, Лим. Я... слишком для такого трезв.

— Давай тогда на желание.

— Для этого — нем более.

— Хорошо, — она откинулась на спинку стула. — Но вообще-то я серьезно. Мне тут довольно скучно последнее время. Если мы не будем о главном, то почему бы... ну, просто не... все вот это. Я все равно собиралась весь вечер смотреть кино и есть заказную еду.

Майрьян чувствовал дивно противоречивые вещи в этот момент. Одна часть его сознания пылала негодовнием: вечером? Смотреть кино? И ничего полезного не делать? Да неужели она не хочет жить лучше? С другой стороны, он совсем ничего не знает о жизненных обстоятельствах этой Лим. С третьей — иногда побездельничать тоже можно. А с четвертой...

Противно задребезжал звонок.

Лим повернула голову в сторону двери.

— Кого это снова принесло, — проворчала она, вставая.

Марьян тоже поднялся, подозревая, что это не иначе как добежавший до дома Экс.

— Да ты сиди, сиди, я сама открою, — помахала на него Лим.

— А вдруг там какой злодей, — Марьян все-таки поднялся и пошел за ней. — Мало ли кто в такое время...

Лим снова закуталась в плед и вышла во двор. Марьян кое-как влез в осенние кроссовки и выбрался следом, на ходу засовывая незавязанные шнурки за язычки. К воротам он приблизился уже тогда, когда Лим открыла дверь, как и ему до этого, не спрашивая, кто там, и не глядя в глазок.

За дверью никого не оказалось. Прибрежный ветер свистел в металлических щитах, приспособленных вместо забора, монотонно раскачивал тусклый фонарь на столбе.

— Наверное, дети балуются, — Лим, выглянув за ворота, прикрыла дверь.

Марьян подозревал, что не дети.

Он поймал себя на мысли, что возвращаться внутрь дома не хочется. Точнее, не хочется долго оставаться наедине с этой Лим — странной девушкой, живущей в доме на обрыве, о которой узнают через сарафанное радио. Пожалуй, для одного вечера он и так достаточно узнал о ней. С другой стороны, достаточно для чего? Для того, чтобы услышавший все это Экс принялся следить за ней с удвоенной силой? Да, все эти недомолвки только подстегнут паранойю Экса. Разве такой была идея? Нет, идея была другой. В самом начале он просто хотел Экса позлить. И — возможно, если получится! — познакомиться с этой девушкой и, в последствии, возможно, познакомить самого Экса... Чтобы одержимость того прошла. Марьян знал: одержимости питаются недосказанностью, ограниченностью информации. Как только все станет понятным...

— Пойдём, чего стоишь, — окликнула его Лим. — Голодный?

Вот сейчас бы извиниться и раскланяться. Да осенний морозец уже кусает запястья — куртка-то осталась в прихожей...

Марьян, смолчав, ещё раз глянул поверх ворот, а потом вернулся в дом следом за Лим.

В этот второй визит он заметил то, чего не заметил сразу: вот стремянка, подставленная под закрытый люк в потолке. На старой тумбочке рядом кроме прочего лежит моток грубой толстой верёвки.

Мысли сразу же хлынули в сторону предположений, где каждое следующее было хуже предыдущего. Она решила самоубиться? Она держит кого-то связанным на чердаке? Может, такого же названного гостя? Мелкая девчонка-маньяк? А девчонка ли она? Груди-то не видать, голос низкий, запаха не различить — все забивают специи и сырость.

Лим, стоящая на входе в кухню, заметила, куда он смотрит, и криво усмехнулась:

— Любишь чердаки? У меня там пусто, ничего нет, только пыль и мыши.

— А, так ты поэтому котиков прикармливаешь? — улыбнулся Марьян по возможности естественно.

— Нет, я просто люблю котов, — ответила Лим. — Так что, каши тебе подогреть?

Марьян, осмотрев ещё раз дом и его хозяйку, решил, что, конечно, странности в этом всем есть, но, наверное, совсем не те, которых ищет Экс. Самому ему не очень нравилась тутошняя атмосфера — вроде бы чисто, тепло, все путём, но вот поди ж ты... Он чувствовал себя не в своей тарелке, сам не понимая, почему. И, решив послушаться инстинктов, он снова улыбнулся Лим:

— Что-то я время не рассчитал... Наверное, пойду уже.

— Да ладно, даже чай не допьешь?

Левая пятка кричала Марьяну "беги отсюда!" и он был готов последовать ее совету. Правая пятка рекомендовала не дергаться и аккуратно, нежно, плавно себя отсюда извлечь — на всякий пожарный.