Белые Врата

— Ну, все, пошли на кухню! — командует Татьяна, незаметно вытирая непрошеные слезы. — Пирог только что из духовки.

После, уже вечером, когда Таня с Лизой легли спать, он под дежурный коньяк рассказывает Виталию о том, что случилось на Медвежьем Клыке. И на сопредельной вершине, которая очень верно была названа Фак. Это полный, мать его, Фак! По-русски говоря, пиз*ец!

Ковалев слушает молча. Не переспрашивает, потому что понимает. Понимает все. Разливает еще по сто коньяку.

— Помянем?

Артем молча кивает. Замахивают, не чокаясь. Закусывают остатками курника.

— А все-таки не зря мы Кирьянову не доверяли. С гнильцой человек оказался.

Артем так же молча кивает.

— Слушай... Ты же себя не винишь?

— Нет.

— Ты сделал все, что мог!

— Я знаю.

Виталий пересаживается рядом, на диван, обнимает друга за плечи.

— Темыч... Надо забыть. Надо! Ты выжил, это главное. Спас человека! Давай, брат, переживи это и иди дальше. Ну, ты же знаешь это не хуже меня! Ну?!

— Знаю. Но забыть... трудно.

— Надо!

— Я знаю.

— Еще раз скажешь "Я знаю", получишь в зубы! Я знаю, что тебе нужно! Напиться!

Виталий даже помог ему реализовать свое рационализаторское предложение. И они так обстоятельно подошли к приведению в исполнение этого плана, что спать завалились одетыми. И обоим было абсолютно пофигу, что один храпит, а другой пинается во сне.

______________

— Слышь, академик, я тебе работу нашел!

— А кто сказал, что она мне нужна? — Артем отложил в сторону книгу, выжидательно уставился на друга.

— Я сказал, — Виталий плюхнулся рядом на диван. — Сколько можно уже целыми днями валяться и читать... — протянул руку, взял книгу. — Ого, уже и Борхес в дело пошел!

— Я могу съехать хоть сегодня, — ровно произносит Артем.

— Вот только не надо мне тут характер демонстрировать! Подростковый период у тебя вроде давно позади!

Артем хмурится, но молчит.

— Темыч, ну помоги мне, а?

Литвин вздыхает, спускает ноги с дивана.

— Ну, рассказывай, что у тебя за беда приключилась.

— Да дармоеды эти... фашисты проклятые!

— Кто?!

— Кто-кто... Ученые! Экологи, мать их! Вечно шастают, замеры какие-то проводят... Исследователи херовы!

— А тебе они чем мешают?

— Так они ж с завидной регулярностью где-нибудь вляпываются... в трещину провалятся... тупо заблудятся... ежики в тумане. Етить их! А нам потом иди... спасай их!

— Ты говоришь уже как истинный спасатель, — усмехается Литвин.

— Но-но! Нас уважать надо! И чтить!

— Все... Ты потерян для общества, Ковалев. Ладно-ладно, — произносит примирительно Артем, видя, что Виталька готов разразиться гневной тирадой. — При чем тут только фашисты, я не понял?

— Так немцы же! Ну и еще французы. И итальянцы, кажется. Смешанная группа, короче. Приходили к дяде Федору за разрешением и согласованием маршрута.

— И что? Разрешил?

— Конечно. Им нельзя запрещать. Это же экологи, мать их! Гринпис чертов! Сразу крик подымут, что мы информацию скрываем. Что у нас тут ядерные захоронения, не иначе.

— Ну а я тут при чем? Им проводник нужен?

— Как бы ни так! Они ж, сука, самостоятельные. Все сами знают! Им шерпа* нужен.

— Шерпа? — недоверчиво переспрашивает Литвин. — Хочешь, чтобы я поработал лошадью?

— А что? — Ковалев хлопает друга по плечу.— Отличная из тебя лошадка получится. А то ты застоялся что-то... в стойле.

— Знаешь, что-то мне...

— Не ной! Во-первых, развеешься! Во-вторых, ответственности на тебе ноль, ты всего лишь носильщик, твое дело — груз тащи да разговоры разговаривай. В-третьих, они платят щедро, и в твердо конвертируемых еврейских деньгах. Так что не вижу причин отказываться. Заодно и мне поможешь — присмотришь за этими европейскими идиотами.

— Ковалев, с каких это пор ты такой ксенофоб стал?

— Слышь, ты?! Хорош выпендриваться! Вот, держи, — сует в руки Артему бумажку, — это номер их начальника. Бруно, вроде, его зовут. Позвони, договорись. Скажешь, что ты от спасателей.

— Договорись? — Артем смотрит на клочок бумаги в своей руке. — На каком языке, интересно? Я же по-немецки ни гу-гу.

— Они по-нашему чешут — будь здоров! Не в первый раз приезжают. Даже материться научились. Ой, — Виталий вдруг смеется, — попроси Бруно сказать "Блядь". Оборжешься!

— Плят! — звонко произносит от дверей Лиза.

— Виталий! — угрожающе несется с кухни.

Друзья начинают хохотать одновременно.

_______________

Шерпа* — вообще-то это народность такая, обитающая в Гималаях, в окрестностях Джомолунгмы. Зарабатывают на хлеб трудом высокогорных носильщиков. Ну а на сленге так называет наемных носильщиков грузов в общем.

Глава 13. С рюкзаком за плечами.

Бруно оказался совершенно нордического типа здоровяком. Руководитель экспедиции экологов являлся владельцем истинно арийского профиля, ухоженной бороды и совершенной неприличной на русский слух фамилией Йобст.

Однако, на деньги действительно не скупился, что, в общем-то, было понятно, учитывая, сколько они хотели тащить с собой груза. "У нас много оборудования", -снисходительно пояснил он Артему. Он был снисходителен и вальяжен весь. Предварительная беседа показала, что наниматель и нанимаемый не испытывают друг к другу ни малейшей взаимной симпатии. Что не помешало Литвину принять предложение, а Бруно — заплатить тому аванс. Договорились о времени, обговорили детали и разошлись. До следующего утра.

__________

Литвин топал последним, что было неудивительным, если принять во внимание стосорокалитровый рюкзак за плечами, набитый под завязку. Судя по всему, господа ученые взяли с собой целую передвижную лабораторию. Передвижную усилиями Артема, разумеется.

Созерцая величие ослепительно-белых вершин вокруг и вдыхая холодный чистый воздух, Артем не мог не признать — Ковалев был все-таки прав. Литвин был благодарен Виталию за то, что оказался участником этой небольшой экспедиции. Он успел уже соскучиться по горам. А, учитывая тот факт, что ему не надо было ломать голову и нести ответственность за ученых мужей, которые, вопреки мрачным прогнозам Виталика, оказались вполне подготовленными и адекватными людьми, да еще и прекрасно говорящими по-русски, Артем просто получал удовольствие от похода. Немного ныла спина, но так вес рюкзака способствовал. Ничего, Артем крепкий, справится.

Поэтому Литвинский неспешно шагал замыкающим в группе и разглядывал тех, кто шел впереди. Разглядывал, размышлял, делал выводы. Прямо перед ним шел итальянец, Косимо Фабретти. Коллеги называли его Коко. Всем своим обликом Коко отнюдь не походил на ученого. Внешность его была такова, что бдительные бабушки у подъезда безошибочно опознали бы в нем бомжа. Ростом с Артема, но тощий, патлатый, заросший клочками неким подобием бороды. Вид имел преимущественно созерцательно-задумчивый, если не сказать — придурковатый. А еще у Артема было сильнейшее подозрение, что сигаретки, которыми он с наслаждением затягивался на привалах, отсаживаясь подальше ото всех... что не табак он там курил, словом. А еще Гринпис называется. С другой стороны, Канабис* очень даже зеленый. Специальность сего чуда природы (здесь имеется в виду Коко, конечно. О специальности Канабиса известно всем, думаю) называлась петрология.

Чуть впереди Коко шагал Гаспар Пети, француз. Был он коллегой Коко, тоже петрологом. Про него Артем не мог сказать ничего определенного, кроме того, что парень находился в неплохой физической форме, потому что пер приличного размера рюкзак без особого труда, и, пожалуй, хуже всех в группе говорил по-русски. Далее шел Бруно Йобст собственной персоной. Артем получал совершенное непонятное для всех остальных удовольствие, обращаясь к руководителю экспедиции официально — херр Йобст. Тот отнекивался, просил называть его запросто Бруно, стараясь быть демократичным. Но Литвин иногда просто не мог удержаться.

Перед Бруно друг за другом шагали его соотечественники — "братья-зайцы", как их окрестил про себя Артем, на самом деле Тиль и Удо Зайтц. Оба — геохимики.

Ну а во главе процессии бодро топал самый неожиданный для Литвина участник экспедиции — Арлетт Деларю. Ни фигура — выше среднего роста, сухопарая, ни совершенно не женская выносливость — Арлетт тащила на себе довольно объемный рюкзак безо всяких видимых усилий, не давали ни малейшей возможности отнести ее к слабой половине человечества. Темные, коротко стриженые волосы, будто по линейке очерченный тонкий нос, узкие губы — если особо не всматриваться, в группе окружающих ее мужчин в ней можно и не заподозрить девушку. Выдавали ее глаза — огромные, светло-зеленые и неприлично ясные, безмятежные. И еще голос. Было совершенно непонятно, откуда в ее худощавом, если не сказать — тщедушном теле зарождался этот голос: низкое, чуть хрипловатое, но несомненно женское и до мурашек чувственное контральто. На первом же привале Литвин специально сел поближе, прикрыл глаза и, навалившись на рюкзак, слушал, как она негромко беседовала на своем родном языке с Гаспаром. Звучало как музыка. Или как сказка. Там же, на первом привале, выяснилось, что Гаспар — не просто Гаспар, а еще и жених Арлетт. Повезло парню.

____________

Арлетт стоит в сторонке, пропуская всю группу, медленно идущую по каменистому плато. Дожидается, когда Артем поравняется с ней и пристраивается рядом.

— Артим?..

— Меня зовут Артем.

— Я знаю, — у нее и улыбка такая же ясная, как глаза. — Но я не умею выговаривать этот звук. Скажите, а вас можно как-то по-другому называть?

— Ну, можно Тема.

— Тима?

— Все ясно с вами, — хохочет Артем. — Тогда называйте Литвин.

— Литвин? — переспрашивает. — Это ваша фамилия?

— Почти. Прозвище. Вы о чем-то хотели спросить, Арлетт?

— Нет. Хотела поговорить с вами и попрактиковаться в русском. Если вы не против.

— Вы прекрасно говорите по-русски.

— Иными словами, вы против?

— Иными словами — вы отлично говорите по-русски. Но я совсем не против помочь вам. Если ваш жених не против.

— Гаспар? Зачем ему быть против?

— Он не ревнив?

— Ревнив? — Арлетт хмурит брови, пытаясь сообразить, правильно ли поняла его слова. — Ну, кто же будет ревновать к разговору?

Литвин слегка усмехается. Разумно. А внимание Арлетт ему все равно приятно. И ее голос тоже. Поэтому он с удовольствием поддерживает разговор.

— Что у вас в рюкзаке, Арлетт? По-моему, он у вас еще больше моего.

— Стереокомпаратор.

— Что?!?

— Прибор такой, — смеется ученая дева. Артем вспоминает специальность Арлетт — гляциолог. — Для стереограмметрической съемки.

— А... — лучше не переспрашивать. — А чего мне не положили? Там еще есть место в рюкзаке... чуть-чуть.

— О, нет! Это очень дорогостоящий и... нежный прибор. Я его никому не доверяю!

— А он тяжелый?

— Ну... у меня не все его части — только самые ценные. Примерно двадцать килограмм.

— Ого! Тогда я рад, что вы его никому не доверяете.

Она оценила шутку и рассмеялась. И смех у нее тоже на удивление приятный.

______________

Первая ночевка. У них одна трехместная и две двухместных палатки. Влюбленная французская парочка, братья-зайцы пригрели у себя растамана Коко... Артему достается в соседи по палатке херр Йобст. Ему, в общем-то, все равно. Хотя Бруно оказался достаточно шумным соседом: видимо, храпуны — это карма Литвина. Но Артему, тренированному долгим сожительством с Виталием, это совершенно не мешает заснуть. Впрочем, после первого тяжелого с непривычки дня он бы заснул мгновенно даже в том случае, если бы рядом ним соседствовал не солидно похрапывающий немец, а работающий ратрак.

______________

Еще два дня похода проходят в том же спокойном темпе. "Я — маленькая лошадка", — напевает себе под нос Литвин, шагая по-прежнему замыкающим в группе. Возглавляет их процессию, как правило, мадмуазель Деларю, за исключением тех моментов, когда она присоединяется к Артему с целью попрактиковаться в русском. Или когда составляет компанию своему жениху, что, в общем-то, тоже вполне ожидаемо.

Темп их похода умеренный, но не расслабляющий. Люди постепенно, без напряжения и срывов, акклиматизируются в горах, с каждым днем набирая примерно по полкилометра вертикали. Все говорит о том, что экологи отнюдь не "европейские идиоты", а вполне бывалые и опытные люди.

_____________

На одной из ночевок, засидевшись у палатки с Удо и любуясь звездами, Артем задает мучающий его вопрос:

— Она робот? Или результат генного эксперимента?

Молодой, но не по годам серьезный немец шутки не понимает, но после пары уточнений до него доходит причина недоумения Литвина. И Удо даже скупо улыбается.

— А чего вы хотели, Артем, от дочери Бертрана Даларю?

— Кто такой Бертран Деларю? — Артем понимает, что выпендриваться со своим юмором лучше не стоит, и вопросы, если он хочет получить ответы, надо формулировать предельно четко.

— Не знаете? Странно. У вас в России много сильных альпинистов...

— Ее отец — альпинист?

— Ее отец — Бертран Деларю, — невозмутимо повторяет Удо. Предполагается, что этим все сказано. Однако Артем задает еще вопросы, а Удо все так же невозмутимо отвечает. Зато теперь Литвину становится понятно, откуда такая выносливость и легкость в акклиматизации. И явная уверенность "человека гор" во всем. Если уж человек родился и вырос в Альпах, если с самого детства в горных походах... Тогда остается только восхищаться и по-хорошему завидовать.

______________

Вот, наконец, и достигнута точка для базового лагеря, откуда будут расходиться короткие однодневные походы в разные стороны — "радиалки". Разбиваются палатки, обустраивается территория. А вечером, после ужина, обсуждается план на завтра. На перевал уходят петрологи — Коко и Гаспар. Арлетт — у нее самая большая программа исследований, собирается в сторону ледника, до которого еще идти часа три. В помощь ей выделяют Артема — тащить детали того самого стерео-чего-то-там... Братья-зайцы-геохимики уходят в третьем направлении. Херр Йобст остается на хозяйстве — у него есть свой план исследований, который он пока может проводить непосредственно в окрестностях лагеря. Бруно минеролог, будет сковыривать какие-нибудь образцы со скал. К тому же, надо караулить спутниковую систему оповещения, приготовить ужин. Люди разойдутся по своим направлениям еще затемно, а вернутся лишь поздним вечером.

_________________

Подъем в пять, выход из лагеря в шесть. Рюкзак Артема под завязку забит деталями прибора с заковыристым названием. Идут они молча, в сторону от занимающегося рассвета. Арлетт сосредоточена, нет шуток, нет улыбок. Иногда бормочет себе что-то под нос, оглядываясь по сторонам. Ученые, что с них взять.

Досталось ему в тот день по полной программе. Шедшая с более легким рюкзаком и торопящаяся пораньше попасть на место проведения съемок Арлетт с самого начала задала такой темп, что Литвин только дышал тяжело, стараясь не отстать от француженки, и мрачно сверлил взглядом темноволосый затылок, удивляясь, что он в ней находил симпатичного. А затем он еще ненароком задел и свернул какую-то рейку на долго и тщательно устанавливаемом приборе, за что Арлетт с чувством ругалась на него на родном языке, а затем наградила его фразой, которая при других обстоятельствах его бы насмешила: "Литвин, вы настоящий русский медведь!".