Идущий на север

— Какая же? — тут же осведомился я.

— Сто солеров, господа! — после двухсекундной паузы заявил Гика. — За голову дадут восемьдесят.

Что, старшина задумчиво бороду трёшь, задумался?

— Крепко же их допекли! Похоже, это действительно опасный человек! Деньги немалые... Да чего там, просто огромные! Ну что ж, друзья мои! Пора собираться в путь. Что могли, узнали, как сможем, подготовимся. За дело!

* * *

С каждым километром пути светило всё сильней спускалось к горизонту, хвала Ванку...

Опытный возничий дал тяжеловозам почти полную свободу, вожжи положил, к кнуту не притрагивается — впереди длинный прямой участок. На нём, как и на других караванщиках, надета кожаная броня, искусно сшитая из кусков толстенной шкуры горного яка. Кое-где жёсткий панцирь усилен железными пластинами. Доспех добрый, однако неудобный.

У главного по обозу — кольчуга, как у и его доченьки. Накладней, зато надёжно. Правда, кольчуга требует постоянного правильного ухода. Обычно их пропитывают льняным маслом, только в силу естественного трения колец плёнка долго не продержится. Гораздо эффективней смесь из двух частей льняного масла и одной воска. Состав разогревается на огне до температуры, близкой к точке кипения, доспех опускают на несколько секунд. Если на кольцах осталась влага, то она быстро испарится. Хранить кольчугу лучше всего в льняном мешке.

Моя кольчуга особая. Лёгкая, непривычно тонкая безрукавка собрана из колец отличной стали, непростое изделие... Клинки тоже требуют ухода. Оказывается, булат ржавеет ничуть не хуже, чем простое железо, иногда даже сильней. Я свой меч каждый день протираю льняным маслом, после чего чищу его досуха, чтобы не страдали контактные свойства вкраплённого в металл серебра.

В последнее время в моду входят ножны, подбитые изнутри мехом. Научно эффект наиболее креативные мастера Ванкоры пока не обосновали. А всё дело в том, что овечья шерсть содержит ланолин, который и делает всю работу по смазке и консервации. Правда, овчина в этом случае должна быть соответствующей, натуральной выделки, не обезжиренная. Ножны получаются более массивными, чем обычные. Я решил вопрос по-другому, уже при заказе. Устье ножен плотно входит в узкий и высокий буртик, расположенный на гарде, как на горских кинжалах. Благодаря такому ухищрению капли воды никогда не проникают внутрь...

Вот тебе и осень! Уже вечереет, а жара всё не спадает.

Я опять улёгся в сено на повозке. Пора дать спине отдых, немного расслабиться, приготовившись к длительному ожиданию. А ещё отсюда удобно вести тыловое наблюдение. Дело в том, что теперь наш воз идёт последним.

— Лана! Не сиди на ящиках, спустись вниз!

Девушка повернулась, улыбнулась и нехотя опустилась ниже. По моему настоянию Гика поставил ящики так, чтобы сделать что-то вроде ниш, в которых человек наименее уязвим для летящего снаряда.

Постепенно становилось прохладней, цикады переставали петь, на акустическую вахту вышли зеленые древесные лягушки, ох и противные же создания, не перевариваю... Большущие! Глаза вылупят, словно базарные гипнотизёры. Только представил себе, как раздуваются глянцевые голосовые мешки, и плохо становится. Как на грех, лягушки разорались с такой силой, что появилась надежда — вот сейчас лопнете от натуги, твари! Наверное, рядом большое болото.

Однако, есть одно полезное свойство и у этих мастеров жуткой трели — раз так заливаются, то поблизости нет агамбры, точно говорю. Никто толком не может объяснить, диковинный зверь это, или нечисть. Агамбра внешне похожа на громадный вздутый блин. Если вы, конечно, можете представить себе блин под восемь метров диаметре, у которой спереди зубастая пасть на полтуловища, снабжённая стреляющим языком с когтями, а сзади болтается длинный скользкий хвост. Прыгает хорошо, далеко, резко. Древесные лягушки для них — лакомство.

А одинокие вольные странники — еда.

Так вот, о снарядах.

Дело в том, что луки и арбалеты против человека на Ванкоре неэффективны, вроде бы, я уже говорил об этом... Всему виной те самые серебряные амулеты на цепочках и шнурках, которыми обзавелись многие. Амулет исправно уводит выпущенную стрелу или болт. Именно уводит, а не экранирует. В сторону и вниз, приземляет, останавливает полёт. Теоретически, выпущенная по вам стрела может ударить по товарищу, стоящему позади или рядом, но кто же будет рассчитывать на слепой случай... Волшебный прямоугольник нейтрализует любой продолговатый предмет в пределах определённых размеров и веса. Поэтому снаряд из баллисты, вроде той, что установлена на башне поселения с кислым названием Глухое, по-прежнему работает исправно. Такую пику никакой амулет не остановит.

Как не останавливает он пущенную из пращи свинчатку, глиняный шар, закалённый в огне, банальный камень или страшный боло фрилан.

Пистолет? С пулей и картечью, думаю, всё ясно.

Чёрт, опять эта девчонка!

— Времени у нас хоть отбавляй, до Бикады ещё далеко, — бросила она, спрыгивая с ящика и усаживаясь рядом, — Папенька всё ждёт нападения. Я так не могу.

— Арбалет где? — строго спросил я.

— Ой! На ящике оставила.

— Забери.

Вечный девичий "ой" сейчас неуместен, какая никакая боевая единица.

— Я готова! Ещё указания будут, вольный странник?

— Слушай, Лана, почему ты не рассказал отцу о случае на выпускном балу?

— Выпускном? У нас так не говорят. Папенька у меня хороший, добрый... Только многое не понимает. Знаешь, я его учила!

— Грамоте? Деньги считать? Ну-ну.

— Отчего ты смеёшься, Марк? Например, я приучала его к чтению книг.

— Похвально. А что за предметы были в школе? В старших классах?

Я действительно ничего не знаю о системах образования Ванкоры. Не до того было.

— Фриланский язык, конечно, — она начала смешно выставлять пальцы. — Столичный триунский, математику, литературу, географию Ванкоры, животный мир, танцы, верховую езду, гимнастику, основы алхимии, теологию Пречистого Ванка, суеверия гор и равнин, введение в магию, теорию и практику светского поведения... Да много!

— Так ты теперь светская львица?

— Что вы! Да-да, помню! Лишь самые азы. Вот в лицее, куда я собираюсь поступить, если разрешит папенька, будут преподавать углублённый курс.

— И что же в нём особо интересного? — спросил я без всякого интереса.

— Особо? Ну вот, например, там девушек учат красиво спать!

Наверное, лицо моё изменилось.

— Удивлён? Да! Лежать в постели правильно, красиво, чтобы даже во сне волосы не растрепались. Не дрыгать ногами, не закидывать их, куда ни попадя. Не пускать слюни на подушку, не храпеть так, что на каминной полке дрожит пламя свечей...

— Обалдеть! — не удержался я.

— Какое-то незнакомое словцо...

— Не обращай внимания, Лана. Неужели же такое возможно? — вспомнив весь свой опыт ночёвок с представительницами прекрасного пола, я искренне удивился.

— Ещё как. У меня есть одна подруга...

— Лучше давай о себе.

— Обо мне много не расскажешь, я ведь только начинаю жить по-настоящему! Пока училась, часто разъезжала вместе с отцом. Потом мне это надоело, в конце концов теперь он и сам может читать книжки про городских сыщиков. Разве не так? Я могу обучить его танцам, но мама не поймёт. А папеньке непременно стоит научиться танцевать, иначе он так и останется в глазах городских чиновников неотесанным увальнем, пусть и разбогатевшим. Сможет ходить на приёмы, а не отсиживаться в сомнительных кабаках.

— Думаю, мама как раз поймёт и оценит! — рассмеялся я. — Вот, кстати, а где она?

— Осталась дома, на хозяйстве, — сочувствующе вздохнула девушка.

— В магазине?

— Не только. У нас ещё две таверны.

— Да ты богатая невеста!

— Милый Марк, пока мне это не помогло, ты же знаешь о моём горе... Может, от этого будет какой-нибудь прок в будущем?

Скрипели массивные колёса, чуть пошатывались ящики и тюки поклажи.

Тишина вокруг, покой... Дорога шла над низиной, просматривается горизонт впереди. Где-то там, на большой реке стоит Бикада. В прохладном воздухе разливались вечерние ароматы цветов и смолистые запахи бескрайнего леса. Заходящее солнце, как всегда, было прекрасно. Скоро светило скроется за полоской леса вдали, наступят короткие, зеленоватые сумерки, которые сменит сиреневый полумрак, и вскоре тьма спустится на земли фрилан.

Хорошо бы до этого времени укрыться за каменными стенами.

Грунтовая трасса бесконечной лентой тянулась позади среди темнеющей зелени леса, словно след огромного червя. Говорят, ближе к Бикаде опять появляется мощёное булыжником покрытие.

Стоял один из тех вечеров, которые лечат человеческую душу. Косые солнечные лучи, проникая сквозь ряды высоких деревьев, рисовали на узоры из полос красноватого света. Далеко позади густые ветви перекидывали над дорогой диковинный мостик, словно жерло туннеля. Под колёсами пару раз чавкнуло — бурый ручеек с плеском вырывался из-под железных ободьев, пересёк дорогу и снова затерялся зарослях орешника. Кроме монотонного писка кровососущих и шёпота листьев, всюду царило успокаивающее безмолвие.

Однако дикий лес был наполнен живым.

То юркая белка мелькнет у самых корней, спеша забраться по стволу повыше; то дикий кошак, растянувшись на выгнутой ветке дуба, скрытно наблюдает за процессией опасными жёлтыми глазами. Один раз слева из чащи высунулась пятнистая кабаниха с выводком, трое забавных поросят тут же принялись с интересом обнюхивать колею, оставленную тяжёлыми повозками. Мать насторожилась, но потом, решив, что удаляющиеся странные чудовища опасности не представляют, спокойно пошла через дорогу.

Только что из-за стволов вяза на тракт ступил грациозный лесной олень и начал пугливо озираться вокруг настороженным взглядом существа, отлично знающего о желании многих начать на него охоту, у фрилан королей нет, как нет и запретов на убой рогатой дичи.

Дорога, по которой мы ехали, была гораздо безлюднее, чем многие другие магистрали Ванкоры, особенно те относительно короткие участки, соединяющие особо крупные города. Там я время от времени встречал попутчиков, меня не раз обгоняли вереницы повозок, мулов с вьюками и группы всадников, двигавшихся в том же направлении.

Одинокий обоз на пустой дороге.

— Марк, что-то происходит! Впереди! — привстав, Лана уточнила. — По-моему, мы останавливаемся.

Возница тоже встал, всмотрелся, и тут же обернулся ко мне, коротко показав холодными глазами за спину. Он вообще не любит болтать. Похоже, мы всё-таки нарвались на неприятности.

— Сидеть! — скомандовал я. — Взводи арбалет.

Передняя повозка уже остановилась, вторая прошла вперёд и встала под её прикрытие. Третья пошла за первой — выстраивалось своеобразное каре.

Пока все наблюдали за перестроением, я уловил краем глаза какое-то движение у зарослей ежевики, перед которыми мы начали тормозить. Тут же перевел взгляд, но травянистая обочина и переплетения веток казались безжизненными. Нет! Кто-то там есть!

Над дорогой пролетел протяжный, низкий звук рожка старшины обоза.

Тревога! Нападение!

— К бою! — гаркнул я. — Гика, остановись здесь!

Бывший воин беспрекословно выполнил команду. Нам туда не надо, внесём смятение в планы противника. Проклятье, как же хочется рвануть вперёд и сразу оказаться в гуще событий! Ни в коем случае, последний воз выполняет роль засадного полка.

Я снова сосредоточил свое внимание на зарослях, и в тот же миг заметил, как ветки качнулись, словно раскрывая зелёные двери, и на дорогу вышли двое. Лица были хорошо освещены заходящим солнцем, проявившим каждый хрящ, морщинку, волосок. Первый был настолько безобразен видом, что по коже забегали мурашки. Довольно пожилой приземистый бандит с окладистой бородой лопатой, длинным крючковатым носом и ярко-красным платком, стягивающим длинные и чёрные, как смоль, волосы. Второй разбойник был гораздо моложе товарища, суше и выше. Пару секунд я не отводил глаз от его выпяченных губищ с глубокими трещинами и сверкающих белизною выпученных глаз.

Пара резво выкатилась на дорогу и мелкими шажками начала подбираться ближе.

Оба чёрненькие. У каждого круглый щит и кривая сабля с эфесом.

— Это кириты! — хрипло крикнул возничий, хватая с ящика боло.

Странно... Кириты — ванкорский аналог цыган. Обычно они кочуют гораздо южнее, где побольше народа и мест для поживы. Какой чёрт занёс их севернее? Главарь? Джак, Джак... Мог бы и сам догадаться, имя похоже на киритское.

Впереди уже слышался нарастающий шум только начинающегося боя, в воздух взлетели метательные снаряды фрилан. Вот кто-то страшно заорал, уже получив первую порцию итогов личной драки.

— Лана, бей!

Хорошо, что на арбалете девчонка. Она не стала сомневаться, сразу выстрелив в негодяя с красным платком. Я говорил, что никто из жителей планеты не будет рассчитывать на лучное оружие, как и на слепой случай? Но я-то не абориген...

Тук! Средней длины тяжёлый болт метнулся вперёд, тут же был отражён серебряным амулетом старика и удачно ушёл по левую сторону от него, заканчивая свой полёт в ноге второго.

— Заряжай!

Тук! Опытный кирит, не обращая внимания на вскрик более молодого напарника, уже очевидно, что невезучего, умело отразил боло щитом. Да так сильно, что деревянная колотушка отскочила почти к колёсам повозки. Гика уже примерялся вторым снарядом, явно намереваясь швырнуть его удачней.

Тук! Второй пал на землю! Катается, орёт чего-то... Не бойся, тебя не трону.

А вот этого, в платке, надо нейтрализовать.

— Ухожу! — крикнул я. — Стоять здесь, работать арбалетом по пращникам, что в линию!

Выскочив на дорогу, я, наконец, увидел противника в полном составе. Пять человек поочерёдно, но когда и синхронно, раскручивали кожаные пращи. Ещё семеро стояли в стороне, готовясь к атаке. Хорошо вооружены, собаки, щиты у всех... Вот двое метнули короткие дротики, это зря, повозки спрячут защищающихся, и вы подарите оружие врагу. Позади них высился настоящий монстр — Краснорожий Джак, трудно было его не опознать. Главарь умело командовал отрядами, выбирая момент для решающей атаки.

Что же, попробуем её сорвать.

Ожидая поединка, страшный ликом кирит в ярком платке встал ко мне фронтом, чуть отступая, подходил я быстро. Видно было, что серьёзного противника бандит не видит: какой-то высокий дрищ с узким и длинным мечом, без щита, шлема и даже без головного убора...

Я на секунду замер. Теперь и он спокойно стоял посреди тропки, держа наготове тяжёлую саблю, тогда как в другой руки зажимал щит, не торопясь, однако, им прикрываться, выставил ребром. Разбойник что-то выкрикивал, осыпая меня бранью, явно предлагая подойти ближе. Но и я без вызова был готов.

Два резких взмаха для завода.

Теперь я легко пританцовывал вперёд-назад в классической фехтовальной стойке. Он очень удивился, но завёлся исправно, закрутив восьмёрку. Сабельная восьмёрка неприятна, особенно, если у клинка есть широкая елмань, а стрелка кривизны клинка достаточно мала. Но и она легко пробивается. Если у вас есть шпага или узкий длинный меч, как у меня. Следите за рукой! В тот момент, когда большой палец рабочей кисти будет наверху, противник беспомощен, петлю надо завершить, ударить не успевает.