Ремесленники душ

Я отвечал на вопросы полицейского об отце, о себе, своей жизни, но чисто механически, поскольку был сейчас не с ним, а смотрел за мелькающими домами, людьми, магазинами. В квартале Ремесленников кипела жизнь, не смотря на раннее утро воскресного дня. Служанки, одетые в строгие платья с гербами на ней с принадлежностью определённой семьи, либо шли с пустыми корзинами в лавки и магазины, либо уже возвращались, тяжело загруженные продуктами, тканями и прочими нужными в хозяйстве предметами. Ребятня бегала туда-сюда, наполняя звоном своих голосов все вокруг, конечно же основная масса населения квартала еще спала, устав за рабочую неделю, но все равно улицы были не пустынны.

Вот только все мое хорошее настроение стало улетучиваться, когда мы выехали за ворота квартала и проехав пару миль, попали сначала в доки, а затем въехали в жилые кварталы Ист Энда. Мне стало казаться, что солнца здесь вообще нет и никогда не было. Грязные, старые здания были настолько серы и невзрачны, что казалось они нависали над узкой дорогой стараясь раздавить пешеходов. Улицы были пустынны и с контрастом с моим кварталом было практически полное отсутствие детей, лишь несколько беспризорников рыскали в мусорных баках возле немногочисленных лавок, да пара ярко одетых женщин, спешивших по своим делам. Каменная мостовая, по которой мы ехали вскоре превратилась в стиральную доску, ругаясь и обливаясь потом водитель постоянно снижал скорость и гудел свистком на нерасторопных извозчиков, которые стояли на краю дороги и из-за узости улицы мешали проехать парокару. Меня начало терзать смутное чувство, что возможно я поторопился, согласившись на эту подработку.

Мы остановились у здания, которое выделялось от остальных только большой медной пластиной, прибитой над входом. Выбитые и подкрашенные черной краской буквы на ней гласили, что передо мной полицейский участок, Уайт Чапел Роад тринадцать.

— Приехали, — старший инспектор обратился к водителю, — не глуши я быстро.

Я вышел из машины и пошел за ним. Едва мы вошли в участок, как стоявшие и разговаривавшие друг с другом люди в синих мундирах с металлической цифрой тринадцать на воротника-стойках быстро разошлись при виде старшего инспектора, сопровождаемые его неодобрительным хмыканьем. Мы прошли еще с десяток шагов и оказались перед стойкой, за которой стоял пожилой полисмен с окладистыми и пышными бакенбардами.

— Добрый день сержант Экстон, где инспектор Дрейк?

— Добрый день сэр, — спокойно и без малейшей подобострастности ответил тот, — на месте, думаю он услышал, как вы подъехали.

— Старший инспектор! — услышал я сильный и громкий голос из-за спины и повернулся на него. За моей спиной стоял даже не человек, а гора. Он был огромен, настолько, что я растерялся, казалось его голова вот-вот заденет потолок участка, который был не меньше десяти футов в высоту. Огромные руки казалось без труда могут раздавить камень, а вот лицо его притягивало взор, оно явно не подходило этому телу. Оно должно было быть подобно лицу моего отца, каким-нибудь угловатым с рубленными чертами, но нет, красивый ровный нос, гладкие щеки и мягкий подбородок, были явно тут лишними.

— Дрейк я привел к тебе ремесленника, прошу любить и жаловать, кстати сын самого главы цеха!

На красивое лицо инспектора резко набежала туча, брезгливо посмотрев на меня он ответил.

— Ты с ума сошел Оливер? Я просил ремесленника, а не маленькую кучку аристократического дерьма.

У меня от оскорбления схватило дыхание и сжались кулаки.

— Мистер!

Но полицейский даже не обратил на мой возглас внимания, не удостоив и взглядом.

— Я к тому и говорю Оливер, что ты вышел из ума от старости! Да он не протянет тут и двух дней! Ты посмотри на него, богатенький чистоплюй не знающий жизни! Вспомни чем закончилось прошлогодняя попытка пристроить у нас такого же?! А?! Напомнить тебе?!

— Прошу прощенье за мистера Дрейка, Рэджинальд, — обратился ко мне старший инспектор, — подождите нас здесь пожалуйста, а мы с инспектором поговорим в его кабинете. У него всегда были проблемы с манерами и субординацией.

Я тяжело дышал, таких оскорблений мне никто не наносил, и главное непонятно что было делать, кидаться с кулаками на него? Да он как дом громадный и просто раздавит меня одним пальцем!

Им сильно не помогло, когда они ушли в отдельный кабинет. Мат и крики стояли такие, что было понятно, что сейчас они решали остаться мне или нет. Доводы простого инспектора сводились к тому, что всего полицейского участка не хватит чтобы постоянно меня охранять от приключений, которые я тут найду на свою пятую точку, на что его оппонент говорил, что в общем-то он сам достал со своим нытьем о нужности ремесленников в участке, а когда ему приводят такого, начинает еще и нос воротить.

Я стоял и ждал, даже улыбнувшись один раз тому, что стоящий за стойкой сержант показал смешную рожицу повешенного, показывая пальцем на кабинет. Мне он сразу понравился в отличии от громилы и другого инспектора.

— Все ты мне надоел Дрейк! — голос старшего инспектора ворвался в помещение, когда он открыл дверь, — даже не буду больше спорить, возьмешь паренька и обеспечишь его охраной — это приказ.

На возмущенный возглас Дрейка он не обратил никакого внимания, подойдя ко мне.

— Ну все, я обо всем договорился, оставляю тебя в надежных руках инспектора, — улыбнулся он мне и потрепал за плечо, — и так уже задержался, а еще надо привести себя в порядок перед встречей с главой тайной полиции.

— Удачи паренек, если будут просьбы, обращайся ко мне через инспектора, — он посмотрел на злобно пыхтящую гору рядом, и передумал, — или лучше через директора для надежности.

Погрозив кулаком своему подчиненному, он вышел за дверь и вскоре я услышал, как он отъехал. Я остался совершенно один в логове монстра, который сейчас с налитыми злобой глазами словно прикидывал, как лучше меня приготовить к ужину.

— Иди давай мешок дерьма, — дверь участка хлопнула и внутрь влетел человек, которого пинком закинул туда полицейский.

Едва он вошел вслед за тем, кого он пнул, у меня стали подкашиваться коленки от страха, жизнь до этого момента показалась мне тихой и беззаботной. Я стоял сейчас далеко от того места, где мне ничего не угрожало, где было спокойно и максимум что мне угрожало, это минусовые балы. Сейчас я был совершенно один, в заброшенном Богом месте трущоб Ист Энда в компании двух громил. Зашедший полицейский был тоже в штатском, как и инспектор, стоящий рядом со мной, а размерами ему не уступал.

— Дрейк что это за хлыщ? — удивленно спросил он, обращаясь к инспектору.

— Это блять Джеймс наш новый ремесленник и с сегодняшнего дня ты за него отвечаешь головой! — рявкнул тот, и на возмущенный рев в ответ, ответил знакомой мне фразой.

— Все, это приказ, и я не буду его с тобой обсуждать!

Сцена с ораньем и матами повторилась второй раз, но закончилась с тем же результатом, что и прошлый раз, победил старший по званию. Вот так молча стоя на одном месте я приобрел в этом участке сразу двух "друзей".

— Не бойся паренек, — видя, что я начал трястись от страха, ко мне обратился добрый сержант за стойкой, — они отходчивые, если продержишься пару недель, поймешь, что они не плохие ребята.

Я почти успокоился, но он добавил фразу, которая свела на него все его усилия меня успокоить.

— В общем-то не плохие.

— А вы что олухи встали, чурбаны ленивые, — человек за стойкой с двумя серебристыми галочками на рукаве набросился на других людях в форме, которые с удовольствием смотрели, как в кабинете начальства разыгрывается вторая буря подряд.

— Оформляйте этого, — он показал подбородком на человека, лежащего на полу, который так и не сумел встать.

— Меня задержали по ошибке, я ничего не сделал, — залепетал он, когда два полицейских подняли его за руки и потащили к стойке.

— Поговори мне, — процедил один и одним коротким взмахом ударил его кулаком по почкам, то вскрикнул и обмяк у него на руках, — если сержант привел, значит виновен в чем-то.

Мне стало казаться что я знаю, как будет выглядеть ад когда я умру. Когда меня похоронят я также очнусь в неизвестном месте, где все кругом орут друг на друга, избивают и не считаются со мнением остальных.

Странно, но наоравшись на друг друга, полицейские вышли из кабинета оба такие довольные, что я начал опять волноваться. Они не выглядели поссорившимися вдрызг людьми.

— Сержант Экстон, — елейным тоном обратился инспектор к человеку за стойкой, — помнится нас звали сегодня посмотреть на тело на Олд Сван стрит?

Полицейский посмотрел сначала на меня, затем на инспектора, чему-то улыбнулся и закашлявшись под суровым взглядом того, ответил.

— Эм, да сэр, но вы как-бы послали их, сказали утопленником пусть занимается четырнадцатый участок, это их территория.

— А других жмуриков сегодня нет? — вежливо поинтересовался он, вызвав у меня панический шок.

— Нет, но мисс Олсен еще не увезли, — не мигнув и глазом ответил тот.

Два громилы переглянулись, улыбнулись друг другу и молча вскинули кулаки, выкинув фигуры из известной игры "камень, ножницы, бумага".

— Значит утопленник, — удовлетворённо хмыкнул сержант, увидев, что он выиграл, — стареешь Дрейк, пятый проигрыш подряд.

— Да ты мухлюешь постоянно! — возмутился тот.

— Кто я? Да как тут можно мухлевать?!

— Кх-х-м, — прокашлялся полицейский за стойкой, показав им на меня взглядом, сразу же прекратив их спор.

— Что же с-э-э-р ван Дир, сэр, — обратился ко мне инспектор, специально растягивая слова, — пройдемте с нами, покажем вам чем вы теперь будете заниматься.

Если я думал, что мы сейчас выйдем на улицу, сядем в еще одно чудо техники и поедим с ветерком, так же как я прибыл сюда, то действительность расставила все по своим местам. Перепрыгивая через кучи лошадиного помета, грязь и помои, которые выливали хозяйки прямо мне под ноги на мостовую, когда мы проходили мимо домов, я старался бежать за двумя огромными спинами, которые шли впереди и словно не замечали меня, обсуждали результаты скачек.

Шли мы так долго, что дыхание у меня сбилось полностью, а рубаха давно вылезла из штанов и край её болтался, все это я не замечал до тех пор, пока мы не пришли на место, пройдя одной им известной дорогой по однотипным кварталам. Я даже по сторонам толком не смотрел, стараясь за ними успеть, я думал, что если вот эти две широкие спины сейчас скроются из моего взора, то я тут же потеряюсь и останусь тут навсегда.

Пока они остановились возле ящиков и осматривались, я наконец смог отдышаться и посмотреть куда мы зашли, оказалось, что мы стоим недалеко от Темзы, которую я также видел сегодня впервые в жизни. Последние дома, которые мы прошли так близко стояли к воде, что всего несколько десятков футов разделяло их от реки, а в небольшом выступе пирса, где стояли полицейские, внизу колыхались на набегающих волнах пару маленьких паровых лодок.

— Посыльный же сказал, что вас не будет, — я заметил, как к полицейским подошел еще один молодой полисмен и начал оправдываться, под их речами, — мы и перенесли его с места в погреб.

— Ладно пошли, покажешь.

Мы зашли в угловой дом и спустились в вниз, на меня повеяло холодом, заставив поежиться и заметить, как я выгляжу. Заправив рубаху в штаны и пригладив длинные волосы, которые налипли мне на лицо от пота, я почувствовал себя увереннее.

— Вот мистер ван Дир, сэр, посмотрите и определите, был ли забор души у этого бедняги, — я не видел происходящего впереди, поскольку два крупных тела закрывали мне обзор, но, когда один из них повернулся и приветливо показал мне рукой пройти вперед, я обрадовался и сделал пару шагов.

Остановил меня сначала невыносимый тошнотворно-сладкий запах, почувствовав который у меня сразу образовался ком в горле. Я остановился и посмотрел туда, где в паре шагов от меня лежало явно человеческое тело, накрытое грубой тканью.

— Сэр? — инспектор мне улыбнулся и подтолкнул вперед, да так, что я споткнулся и упал вперед, угодив одной рукой во что-то мягкое и податливое. Ткань сползла, и на меня уставилось полу съеденное лицо мертвого человека. Запах ударил мне в нос, и я не смог удержать позывы рвоты, опорожняя раз за разом свой желудок прямо на труп. Я не мог остановиться, мне сделалось очень плохо, голова кружилась, а сил встать и отойти не было. Последнее что я помню это громкий смех сзади.

— Эй?! — в лицо мне брызгало холодной водой и я замотал головой чтобы перестали, но твердые и крепкие руки держали меня не давая вырваться и продолжали лить на меня воду.

— Отставьте меня в покое! — я пришел в себя и стал вырываться, — отпустите!

— Оставь его Джеймс, — я повернул голову и увидел курящего инспектора, который облокотился на тумбу у пристани, — ему нужно закончить дело, зря мы что ли сюда пришли.

— Какое дело? — я пришел в себя и отпихнув руку сержанта, стал отряхиваться.

— Затем, зачем тебя сюда и взяли сынок, — процедил он, — если что-то не нравится сержант проводит тебя до дома, и ты попросишь своего директора не присылать тебя сюда больше. Ведь это так просто да?

Мысль догадки сверкнула у меня в голове.

— "Так вот зачем это все было! Им не нужен был этот труп, не зря тот сержант говорил, что они отказались его смотреть ранее, они пришли сюда только чтобы испугать меня!".

Не знаю откуда я взял сил, но упрямство оказалось сильнее собственных чувств. Я молча встал и направился в подвал. Достав платок, я спустился вниз и тщательно сглатывая слюну, приложив платок к носу, взял труп за руку. Мне также стало понятно, зачем сразу после экзамена директор дал мне тетрадь, заполненную от руки мелким и размашистым подчерком, от содержания которой меня сначала бросило в дрожь, но поскольку он сказал с ней ознакомиться, читать пришлось и подготовиться, но что все так будет на самом деле, я не рассчитывал. В этих записках была проведена работа по опознанию и расчетам души у мертвых людей. У любого трупа, если он только не скелетизировался и не рассыпался на отдельные кости, можно было увидеть остатки человеческой сущности, она пропадала, когда исчезала последняя из связующей нитей, соединяющей костяк. Так что зная возраст, вес, рост человека, а также примерное время его смерти, можно было высчитать отнималась ли у него душа до смерти, или же отдавал он сам её добровольно. Конечно метод был не точен, и влияли многие факторы, отдача мелкой порции эссенции осталась бы не замеченной, но вот крупные отборы, можно было установить.

Порадовавшись, что я захватил с собой тетрадь, я вытащил её из-за пазухи и развернул ткань в которую я её замотал. Найдя таблицу с параметрами, я достал карандаш, пластинку паинита и портную мерку, стараясь меньше дышать при этом, произвел замеры с помощью камня и переписал данные в свой блокнот, подставив в формулу из тетради. По расчетам выходило, что душа у него была убавлена лишь на величину налога, видимо он недавно оплатил его.

Убрав все свои инструменты, я поднялся и быстро вышел наружу. Поджав губы я подошел к разговаривавшим полицейским.