Некромант-самоучка, или смертьнесущая оказия

Чернота проклятья окончательно растворяется, все затихает, и я только сейчас осознаю, что едва не убила рыжего. А ведь прекрасно понимала, что он специально меня до белого каления довел. Не хочу драться по-хорошему, значит буду по-плохому.

И действительно, не успела я дух перевести и успокоиться, как слышу:

— Не плохо, — многоликий с ухмылкой, стряхнул с рук остатки заклинания, — но слабовато для уязвленной шмары...

Паразит!

Золоченное забвение, Поцелуй красных роз и Острый нож заставили его замолчать, но лишь на несколько секунд. Многоликий мерзавец взмыл вверх и, выхватив главные нити проклятий, легко и просто их расплел, а затем спланировал вниз и чуть ли не насвистывая, начал сворачивать мои творения в крохотные клубки, чтобы спрятать из в браслете.

— Лучше, но недостаточно для...

Очередное оскорбление?!

Черный колокол, налетел на него со спины, опрокинул, наваливаясь сверху, но не преуспел в умерщвлении заразы Дво-дво, расплелся, так и не вступив в силу.

— Таррах мне в глотку! — ненавистный метаморф поднялся на колени, стирая с лица липкую грязь и стараясь проморгаться, — Хорошо! Для шаловливой проказницы очень хорошо! — неожиданно заявил он и поднялся, спрашивая: — Но что ты скажешь на это?

На что, на это, я не увидела и не услышала, воспользовалась его временной потерей осязания, развернулась и побежала в лес, со всех ног, стараясь сохранить дыхание, как учил меня брат. Подальше от сумасшедшего рыжего возомнившего себя наставником, подальше от своей злости и, что таить, беспомощности. Но не перед Гером, с ним при хладнокровном расчете я бы сладила, в конце-концов, если не сегодня, то через неделю при должном анализе нашла бы лазейку в защите разведчика, но сейчас... Я до дрожи испугалась себя самой и той силы, что кроется в даре Смерти. Бездонная и бескрайняя, как Великий океан, слишком кровожадная и пьянящая своей вседозволенностью, неукротимой мощью. Прочь! Немедля, как можно дальше и скорее.

Но сбегая с поля боя, совсем забыла, с кем имею дело, и нет ничего удивительного в том, что перескакивая через неглубокий овраг, я попала в раскрытые объятия неожиданно объявившегося на пути грязного, но довольного Гера.

— Ты куда? — меня сжали до хруста костей. — Мы еще не закончили.

— Закончили! — выкрикнула я. — Пусти! Хватит... я больше не буду!

— Да неужели?

— Не поддамся, — внесла поправку сдавленно.

— Это уже вернее, — осклабился он.

— Достаточно!

— Для первого урока может быть и да, но как же наказанье? — напомнил рыжий, которого сейчас правильнее было бы назвать черный с разводами. Он все еще злился и смотрел на меня с кривой усмешкой властелина. — Отпор ты мне так и не дала...

А дальше, взмах огромных стальных крыльев над головой, стремительный перелет за доли секунды и падение. Бурлящая вода схлестнулась надо мной, и мгновение превратилось в вечность. Смерть, как много в этом слове отчаяния и в то же время надежды. Я не хотела умирать, но чтобы доказать, что многоликий бессовестная и лживая бестолочь, была согласна на уход за грань. Чтоб он подавился своей неправотой и более не смел взирать на меня с высоты собственных знаний. А впрочем, к чему умирать? Если меня сейчас хоть одна пиранья укусит, я буду отомщена! Я этому гаду такую выволочку устрою, всю жизнь помнить будет. Но...

Где рыба? Где эти вечно голодные создания? Я оглядывалась, с удивлением отмечая, что заводь, ранее кишащая живностью, стала мертвой, вода из темной превратилась в прозрачную, отчего я, находясь на приличной глубине, могла рассмотреть дно и сжавшихся под песком рыбешек. Тысячи, если не сотни тысяч пресноводных хищников смотрели на меня оттуда, округлив глаза и спрятав зубы.

Проклятье, неужели он прав? А родители все это время легко и просто скрывали правду от меня? Вот это прозорливость! Но... Милостивый Боже, я не хочу, чтобы метаморф был прав! Чтобы смотрел свысока, с умным видом изрекал: 'Ну, что я говорил?'! Нет уж! И если нужно ради спасения чести укусить саму себя, то я...

'Только попробуй! — раздалось насмешливое из браслета, и темная тень застыла над водой и собственно надо мной. — Я знаю, что прав. Поэтому не трать времени зря и не отбивай рыбкам аппетит, плыви на берег'.

Тень скрылась и я, бормоча ругательства, всплыла. Стерев воду с лица, посмотрела на Дао-дво, где этот увалень разлегся на траве и, закинув руки за голову, уставился на меня. Он самодовольно улыбался, светился благожелательностью и снизошедшим покоем.

Многоликая зараза! Знает он! Честное слово, от обиды хотелось утопиться, а от злости его удушить. Гад! Сволочуга! Ну, подожди!

И, снедаемая жаждой мести я поплыла на земную твердь, окруженная исключительной кристальной водой лишенной живности и растительности с животной основой. Я выбралась на берег самостоятельно, отринув руку помощи, пусть и протянутую с опозданием, но все же протянутую. Выпрямилась и посмотрела на рыжего с прищуром:

— Что ж, Гер, ты не настолько большая скотина как я о тебе думала, но сволочь еще та.

— Польщен, весьма. — Умиротворение на его лице медленно растворилось в первых проблесках злости. — И надеюсь, теперь ты все поняла. Согласись, я объяснил доходчиво, раскрыл глаза на некоторые свойства твоего дара.

Ах, это он мне так глаза открыл, да? В озеро к пираньям бросил, чтобы я прозрела... Тварь!

— Да, спасибо. — Что ж зуб за зуб, месть за месть, лови свою, рыжий! Дрожащими руками выжала косу, сняла с себя китель под цепким взглядом карих глаз, выпрямилась и чуть запинаясь спросила: — А ты все еще ищешь того дарителя?

Такого вопроса метаморф не ожидал, но сориентировался быстро.

— Ищешь того дарителя? — перекривил он меня высоким голосом и сложил руки на груди. — Знай, свое место, малявка, и не лезь...

— Я и не лезу, — на оскорбление внимания не обратила, цель моих расспросов поважнее будет: — Просто понятно не могу, зачем ты ищешь ту девчонку, дарителя. — И не давая ему себя задеть, спросила с иронией: — Жениться на ней решил?

— Нет! — рыкнул рыжий и огрызнулся: — Да и какое тебе дело?

— Никакого, — тут же согласилась я, возвращаясь к теме: — Тогда зачем ищешь?

— Просто так, — последовал от него неоднозначный ответ, но я не отступила.

— Хочешь вернуть куку?

— Нет.

— Отомстить за Черный колокол? — На этом моменте, он должен был бы догадаться, что человек с улицы о проклятье, коим Дао-дво наградил даритель, знать не должен. Но метаморф был слишком увлечен, соответствия не заметил.

— Нет!

— Потребовать компенсацию за поцелуй?!

— Нет... — он попытался уйти, но я таки доняла его следующим вопросом.

— Тогда зачем?

— Сказать спасибо! — вспылил рыжий.

— Да, пожалуйста! — ответила я и, подхватив китель, зашагала в лес, прочь от реки и подальше от остолбеневшего Гера.

Урод многоликий! Пусть теперь пожалеет обо всем сделанном и сказанном.

* * *

Сумеречная? Она и даритель одно лицо...

Нет! Не может быть.

Но если подумать... Она кадет факультета Темных сил, носит темно-синюю форму и в академии появилась совсем недавно. Плоскогрудая худышка, светленькая стройняшка, с косой ниже задницы, тяжелой рукой и нехилыми задатками некроманта.

Некромант-самоучка, как назвала ее теневая.

Кука! Не зря мерзавка отгул взяла. Маленькая гадина, Таррах ей в глотику! А ведь она намекала, говорила не прямо так косвенно и все время... все это время! Проклятье...

Он сцепил руки и сжал зубы, чуть ли не рыча. А потом в голове пронеслись слова Сумеречной произнесенные только что. И про Черный колокол упомянула и про поцелуй, да и в целом вопрос о том ищет ли он дарителя, мог быть известен лишь второй стороне... через куку.

— Твою ж!

Он стоял там на берегу, смотрел на вновь ожившую заводь и в груди у него все переворачивалось от смеси, недоверия, отчуждения и осознания. Она, это действительно была она, а он не желал этого увидеть. Строил планы по выявлению незнакомки, рассчитывал свои шаги, искал варианты решения, постоянно отворачиваясь от нее и от въедливой куки, постоянно твердящей: 'А у Намины есть это, а у Сумерьки есть то...'. Чего таить, до того, как Гер узнал о своем участии в играх, он уже продумал гениальный план по незаметному и беспроблемному 'взвешиванию и ощупыванию' третьекурсниц, а чтобы не заработать оскомину на тощих ребрах, попутно приглядел и парочку пышек. И вот итог.

Даритель найден, охота потеряла всякий смысл, а ближайшие месяцы жизни завзятого авантюриста утратили искру.

— Таррах!

Кажется, ранее он хотел напиться, а сейчас всего-то двенадцатый час дня. Дао-дво потер ноющую шею и посмотрел на горизонт. И чем себя до заката занять?

Косой взгляд на темный лес и кривая усмешка, занятие для него нашлось, очень даже полезное и отчасти приятное, а так же нравоучительное, мозговправляющее и не только Геру. Мгновение, и в сторону безмолвных деревьев полетел стремительный стальной ястреб. Даррея он застал за распутыванием второй руки, все же стратегов в министерствах не зря учат юлить и ускользать, вон какой верткий змей получился, не похвалить нельзя.

Герберт стал на землю в нескольких шагах от кузена, ухмыльнулся во все зубы, произнес с порицанием:

— Помнится, кое-кто обещал меня дождаться.

— А! Гер... — метаморф перестал дергать веревку, крепко связавшую его с деревом, сглотнул и обернулся. — Ты уже... но разве? Я думал вы поговорите и...

— И я забуду о тебе, дорогой брат? — иронично поинтересовался разведчик. — или о том, как ты приставал к моей невесте?

— Нет, но... — посмотрел с прищуром. — Ты же презираешь людей, как и все мы. И вряд ли...

Гер оборвал его резко, выделяя каждое произнесенное слово:

— Она навязана мне родом, моя опекаемая, моя фиктивная невеста. Моя. Презираю я ее или нет не важно, она моя. А на свое я не позволю покушаться.

— Ясно-ясно, понял. Это было ошибкой.

Он склоняет голову и прячет взгляд, принимая позицию многоликого, но кое-чего он все же не учитывает, а именно осведомленности явившегося собственника.

— Так значит, приставая к ней, ты прекрасно знал о моей опеке над девушкой. — 'Моей' в очередной раз интонационно выделил, приближаясь к кузену. Говорить о том, что он чувствовал и связь с Дарреем, Гер не собирался. Ни к чему этому, прощелыге, знать о даре смертьнесущей, впрочем, как и о том, что связь меж кузенами работает. Пусть останется без ощущения надежного тыла.

— Я не то чтобы...

— Знал и завел ее на полигон горцев... перед самой их тренировкой.

Кузен сглотнул бледнея, даже вздрогнул.

— Я не знал!

— Хочешь сказать, что это была не твоя идея? — замотал головой. — А чья?

— Я бы не хотел...

— Чья? — и тихий рык пробирает до костей. Придушить бы эту падаль и облегчить жизнь всем окружающим, но жаль дядя Нубус расстроится и Макфарр вместе с ним. А затем еще и два десятка девиц, что по этим идиотам сохнут.

— Я не могу, ты должен понимать, мое слово — это слово чести!

— Как пафосно, — оборвал его Гер и наградил оплеухой, хлесткой и скользящей. Кузен набычился, прожигая улыбающегося многоликого взглядом, но парировать не смог. — Как высокопарно. Долг и честь... в деле соблазнения безвинной девчонки.

— Соблазнения?! Да кто на нее убогую позарится... — следующая оплеуха заткнула его, но не надолго.

— Ты, ублюдок... — ранее от братца он слышал слова и похуже, улыбнулся, не замечая эпитет обращенный к нему.

— Моя не означает, что ее можно оскорблять, — щадящий удар под ребро, но кузен слабак, свистит на выдохе. — Мне казалось, ты это уже понял.

— Понял-понял! — огрызнулся Даррей, задыхаясь и стараясь не показать, с каким испугом он озирается по сторонам. И осознав, что они одни, и никто не поможет, продолжил гнуть свое. — Но я честно не знал, что...

— Что домик уйдет под землю, — продолжил за него Гер, разминая кулаки, — именно поэтому скрылся с места за несколько минут до.

— Нет, меня спугнули!

— Кто? — он замахнулся и высокородный метаморф старшей ветви Дао-дво сын прославленного полководца шарахается в сторону, налетает на дерево, к которому привязан. Ударяется с тихим поминанием Тарраха и чуть ли не выплевывает.

— Запасники!

— А подставили тебя?

— Имперцы! — сказал и спохватился, губы закусил. Теперь ясно откуда ветер дул, откуда его знание о заинтересованности Авура и команды Дельгато. Что ж, докатились. Одним рывком Гер снял с него путы, на ощущение свободы дал от силы секунды три и принялся за просветительскую работу.

— Подонок! — выносит вердикт капитан Графитовых и его кулак все-таки достигает жертвы, впечатывается в бок. — Продажная тварь. — Еще удар и слышится хруст, а его самого окатывает первой волной плавящего жара, но не уменьшает желания отбить кое-кому все внутренности.

— Встань с колен и дерись.

— Гребаный псих... Ты что творишь?! — Даррей сплевывает кровь, утирает ее белым платком, выуженным невесть из какого кармана, и держать за бок медленно разгибается, но не встает, чтобы не получить очередную порцию доходчивого объяснения. — Я не буду с тобой драться, — мгновение на раздумье и вместо признания своей слабости, он заявляет: — из жалости. Не хочу, чтобы ты каждый удар чувствовал собственной шкурой.

Герберт за шкирку вздернул его вверх, попутно выбив из рук запрещенную магическую ловушку и раздавив ее ногой. Разозлил, но не довел до бешенства, кажется это не последняя примочка у кузена.

— Жаль, что ранее ты не вспомнил об этом обстоятельстве. Впрочем, если я их и почувствую, то в кои-то веки получу достойный отпор от тебя. — Оскалился плотоядно и с усмешкой произнес, весьма приятную ложь: — но я абсолютно ничего выжигающего изнутри не ощущаю.

Полминуты не меньше, хваленый заместитель министра внутренних дел Треда пытался сопоставить факты. Мысли, судя по эмоциям, сменяли одна другую, а к пониманию так и не привели.

— Ты врешь! Мне обещали... сам Дельгато!..

— Он значит. Теперь понятно, кто восстановил твою связь со мной. Спасибо, братец, за наводку.

— Я не это, — глаза его забегали, уголок рта нервно задергался. Верный признак внутреннего напряжения и более тщательной мысленной работы. — Капитан имперцев... мы не...

Родственник пыталтся отступить, дабы иметь возможность перевоплотиться, улизнуть или вынуть из костюма новую ловушку, но так и не преуспел.

— Достаточно разговоров, — Гер отбил очередную направленную на него примочку из арсенала воителей на этот раз, улыбнулся, позволяя трусливому кузену нанести удар, а себе подождать со сдачей.

Он легко, даже танцуя, увернулся от кулака, затем локтя и пасти не полностью перевоплотившегося метаморфа, а затем...

Шаг навстречу и удар первый из сотни желаемых, хруст, сдавленный и испуганный вскрик застрявшего в обороте пугала по имени Даррей и лавовая волна накрывает Дао-дво с головой. Но не выжигает, нет, после всего пережитого она уже кажется ласковой. Еще удар и еще! Противник, хотя вернее сказать избиваемый увалень пытался противостоять вначале примочками припасенными в рукаве, затем маневренностью и силой животного, в которого он подолгу перевоплощался, но все зря и даже кинжал, выуженный из ботинка ему не помог. Он отступал, сплевывая кровью, Гер наступал, раз за разом ощущая все более горячий и долгий лавовый поток. Мощный, но недостаточный.